Заметка 66 Кладбище

Я внутри себя копаю могилы. Для себя прошловечного, прошлогоднего. Для того, кто бьется об стены земли, а потом расслабляется, разлагается в нервную почву. На ней вырастаю цветы. Без бутонов. Лишь стебли. Чтобы огорчать наивных маленьких пчелок. Они думают, будто внутри я прячу пыльцу. И хотят воровать ее за безумно милые щеки.

Увы. Обманул.

Мое кладбище взрыто. И трупы в себя всосало болото. Порою так хочется докопаться до истин, но там не хватит ни желания, ни кислорода. В сплетении чернозема, полуподгнивших листьев, черви копошатся, грызутся и весело пляшут. Для них стану домом. За аренду пронзительным кашлем.

Опять обманул.

Я для всех, для тебя, для нее, для него. Я для всех, как мусорный бак, можешь скинуть в меня прошлогоднего вековое свое дерьмецо, чтобы с кожей больной, тут все закопал. Смотри – в той могилке спрятан мешок. А вон там влюбленные роговицы глаз. Чуть дальше зарыты скелеты, вместе со шкафом, который уже переполнен. Кости, ресницы, остатки зубов – я к ним написал эпитафию. Эпитафия в стиле «был», в стиле «сдох». Краткость, когда к х**ям исписался.

Тут не обманул, тут на***бал.

В меня посмотри – я бесконечен. Посмотри чуть глубже лица, ниже похоти на кассетах с порнухой из 90-ых. Посмотри? Глупо смотреть, когда слеп ты. А видишь, тот склеп – он про особенных, про мечты, про фантазии, про то, чем достоин был. Только вот цепь на нем долго не тронута, что обвивает тяжелые двери, словно шнурок мое горло и голову. Порою мне кажется, что я самый грустный из брошенной сотни детей.

Здесь напи***здел.

Я внутри много выше. Там сломанным ногтем рисую счастье на бетонной стене. Ты заходи в мое кладбище, слышишь? И как закопаешь себя – уходи. Твое место здесь, лишь взято в аренду. Я туда трупы себя привожу каждый день. Они все нах***й забьют, я и не вспомню. Кто здесь лежал, кто тут сопел. Кладбище полнится, а значит пора бы, покупать мне кусочек земли побольше.

И вновь ты обманут, тщедушная гнида.

Мое кладбище ширится вниз.

В почву.