Непонятость

Только состояние неполного понимания несет в себе импульс к возвращению. Вопрос (а значит и стимул к мышлению) вызывает лишь то, что до конца не понято. Простые, ясные ответы обречены растворяться, буквально превращаясь в прах по прошествии конкретного момента.

Конечно, быть «непонятым» способно лишь то, что имеет в себе какой-то смысл, несет какую-то весть. Тарабарщина остается тарабарщиной; к ней не возвращаются, поскольку понимание ее не не состоялось, а изначально оказалось обнажено как невозможное, недоступное ей.

То, что имеется сказать, обязано тяготеть к сложности, если не хочет утонуть в массе фрагментов, став непримечательным «одним из» (них). Заинтересованное лицо следует «вовлекать» в текст, как бы обволакивая его незавершенной (а значит открытой к продолжению), но при этом непривычно осмысленной речью. Быть хоть сколько-нибудь оригинальным в общем потоке сообщений в условиях их гиперскоростного обмена иначе практически невозможно. Необходимо буквально «вздыбливаться» против привычных форм и структур, формируя максимально свой, уникальный дискурс, который одновременно доступен и нет, привлекателен и докучлив, интересен, но совсем не прост.

В это время все сложнее сохранять баланс между обожествленной (по понятным причинам) простотой и откровенной тривиальностью. Поток данных уже так давно и так далеко вышел из берегов, что зачастую доказать наличие за простотой чего-то более глубокого (которое просто гнездится в ее тени) просто не получается успеть.

До появления бесчисленных средств массовой коммуникации «что сказать» всегда было важнее «как», но после чаша весов сместилась. Поскольку всего теперь бесконечно много, постольку именно «как» решает, куда будет прикован взгляд и будет ли он вообще прикован.

Безусловно, в большинстве случаев вычурность скрывает за собой обман, но ведь и за мнимой простотой прячется нередко нечто бездонное. И к той, и к другой возвращаются, ввиду их загадочности, недопонятости чтобы, в конце концов, найти мифическую «алетейю» (несокрытость, истину), а вовсе не затем, чтобы повторить пройденное. Но несокрытость, в сути своей, это вовсе не отсутствие «крова» или укрытия, напротив – она есть то, что не может быть скрыто ничем, чему свойственно отражать себя даже в борьбе, в отрицании себя. И, быть может, именно за усложненностью сегодня подлинному скрыться труднее всего.