Легенда горы Большое Богдо

 Жизнь сложная штука. Вроде совсем недавно семья возчиков соли, в полном составе, переселилась в луговую часть реки Подстёпка, а уже почувствовали себя старожилами этих мест.

 Семья Степана Матвеевича была выходцами из войсковых обывателей, принадлежала к сословию государственных крестьян. Они были потомками служивых людей, служивших в пограничных и слободских полках, которые набирались из семей однодворцев и малороссийских казаков для обороны южных границ Русского царства от набегов крымских татар и ногайцев.

 Дед Степана, служивший в казачьем Острогожском полку, казак черкас Яков Лукьянович, имевший пять сыновей, всегда на первое место ставил заботу о своей семье. Ради её благополучия он, из-за участившихся набегов крымских татар, покинул родовое место в Черкассах, отправился на строительство Белгородской засечной черты. Его рассказы о красоте природы покинутых мест вызывали чувство лёгкой грусти и желание найти на просторах России новое благодатное место для жизни.

 Это чувство постоянно двигало его потомков к поиску места, похожего на покинутую Родину. Благодаря однажды случившемуся степному пожару, Степан со своим отцом Матвеем Яковлевичем, обнаружили такое место в луговой части рек Волга и Ахтуба.

 Давно ли Степан, ещё мальчишкой, вместе со своим отцом возил соль с Эльтонского соляного прииска на крытой телеге, запряжённой парой волов в Николаевскую слободу. Теперь он сам глава семейства, в котором уже трое взрослых сыновей имеют уже свои семьи. Как и их родитель, они тоже возчики соли, но всё чаще в уезде стали поговаривать о закрытии Эльтонского прииска. Исчерпал себя прииск, соль уже не того качества.

 Открытию соляного прииска озера Баскунчак мешали постоянные набеги кочевых племён ойратов, дербетов или торгоутов. Много лет назад, царём Василием Ивановичем Шуйским территория луговой части Волги от Астрахани до Самары была передана во владение этим племенам, пришедшим из Джунгарии. С ними был заключён договор, позволяющий им владеть этой землёй в обмен на защиту русских земель от набегов Ногайской орды.
 
 Во времена правления последнего хана ойратов Аюки эти благостные степи были поделены на улусы. Это делалось для того, чтобы каждый улус имел свои пастбища, по территории которых кочевали кибитки семей глав родов – аймаков, а также семьи, входящие в род – хитоны. Главы улусов – нойоны, на луговой части рек Ахтуба и Волга, старались выбрать место для пастбища в удобном урочище, где высокая, сочная трава и близко место водопоя для бесчисленных отар овец и табунов лошадей и верблюдов.

 Храбрые были воины хошеуты под управлением хана Аюки, ещё во времена Чингисхана они доказали свою храбрость и умение. Они первыми врезались в ряды противника, будто лезвие кривой татарской сабли рассекали ряды воинов противника. Хорошие наездники и меткие лучники – хошеуты были в числе личной охраны Чингисхана и в рядах его личного отряда по особым поручениям, как и кешиктены, которые в основном состояли из кераитов.
 
 После смерти Чингисхана именно они унесли с собой в могилу место упокоения великого воина. Начавшаяся междоусобица потомков чингизидов привела к распаду Орды. Большая часть ойратов, заключив мир с русским царём, на тот момент, Василием Шуйским, переселилась в низовья реки Волги и реки Яик (Урал) с обязательством защиты южных рубежей Русского царства от набегов Ногайской орды.

 Получивший из рук Далай-ламы ханский титул, в 1690 году, выходец из тибетских торгутов рода Кереит - знаменитый Аюка-хан, умело руководил своим народом. При нём развивались торговые связи, ханство значительно окрепло. Со смертью хана, в ханстве начались распри, каждый наследник считал себя главным правителем ханства.
 
 Часть ойратов решила вернуться в Джунгарию, но им предстояло пройти через земли враждебных им народов, лишь малая часть их достигла своей цели. Лишь небольшая часть ойратов прежнего ханства всё же решила остаться на землях приволжской степи. Их то и стали называть словом Калмык, а ханство калмыцкое от искажённого слова «Хальмыг», что в переводе означает остаток.

 Начавшееся заселение приволжских земель возчиками соли с озера Эльтон и Баскунчак, значительно потеснило калмыцкие улусы. Это привело к разборкам между улусами и переселенцами, так как земли для пахоты и выпаса скота переселенцам выдавались государством, которые отмежёвывались из территорий улусов. На месте зимних стоянок улусов по левому берегу Волги росли поселения и слободы.
 
 Утратившее централизованную власть калмыцкое ханство не могло предотвратить ссоры между калмыками и переселенцами. То возчиков соли ограбят или в рабство угонят, то скот уведут, то хутор сожгут или посевы зерна. Царское правительство, для разрешения споров между калмыками и переселенцами определило государева человека, ввели должность помощника коменданта – офицер по калмыцким делам.

 Одним из первых на эту должность в Царицынском уезде был назначен дворянин поручик Капустин Василий Степанович. Этот человек не только знал традиции и образ жизни калмыком, не только знал и понимал их язык, но и был уважителен к ним, был силён, хорошо обращался с оружием, отлично знал в степи места основных стоянок кочующих улусов.

 Именно он убедил калмыцкие улусы под предводительством нового хана Убаши в 1771 году переселиться с луговой части реки Волга на правый берег. По новому договору они могли жить и владеть землями на правом берегу Волги, а взамен оберегать южные земли Российской империи от набегов крымских татар и ногайцев, с чем они успешно справлялись.

 После исхода калмыцкого ханства на правый берег должность офицера по калмыцким вопросам была упразднена. Василий Степанович продолжил свою службу в Царицынском казначействе. За период службы, постоянно совершая выходы в левобережную степь, в сопровождении казаков Царицынской городской команды, он хорошо изучил местность вдоль реки. Взяв в оброк участок Волго-Ахтубинской поймы, организовал там рыболовную артель, на высоком Яру у урочища построил сезонные лачуги для рыбаков, организовал места для засолки, вяления и копчения рыбы.
 
 На это место, впоследствии получившее название Капустин Яр, садчики компактно селили возчиков соли. Именно здесь семья Степана Матвеевича получила место под избу в слободе Капустин Яр на Камышиной горе в районе с названием Богучаровка. В течение нескольких лет рыболовная артель поставляла рыбу на рынки города Царицын и Нижегородскую ярмарку.

 Окончив службу, Капустин Василий Степанович вышел в отставку в чине капитана, а фамилия его дала название слободе переселенцев. Земли луговой части Волги, после ухода калмыков, были переведены в казённые земли. Не обошлось без нарушений, так граф Зубов, переселив своих крепостных и организовав поселения Никольское и Дмитриевку, незаконно приобрёл слишком много земли для 164 душ мужского пола. На заседании Сената хитрому графу значительно урезали угодья отдельным указом.

 Для охраны возчиков соли и наблюдения за поведением калмыков и не допуска их на земли, выделенные для переселенцев в Волго-Ахтубинской пойме, были организованы казачьи кордоны. Первый – в двадцати верстах от Ахтубинского шелковичного завода, второй – в 19 верстах от слободы Владимировка и третий у озера Баскунчак, что позволило начать интенсивную разработку соляного месторождения.
 
 По направлению к последнему кордону и двигался обоз Степана Матвеевича по пыльной, избитой колёсами и виляющей среди солончаков дороге. Двигался обоз под руководством Степана Матвеевича в сторону Баскунчака первый раз, по дороге ему мало известной. В проводники дали ему, оставшемуся среди поселенцев слободы, старика калмыка. Почему он не ушёл со своим улусом никто не знает, но в слободе он жил в глинобитной мазанке, прямо во дворе которой, на низкой деревянной скамеечке брил всех желающих острой бритвой.

 Из хозяйства был у старика только огромный верблюд, которого он запрягал в такую же огромную телегу, на которой  в сезон возил соль от озера до пристани. Сезонного заработка старику хватало на безбедную жизнь на весь год, так что бритьё было лишь развлечением. Его голова всегда была чисто выбрита и блестела под лучами солнца.

 Солнце клонилось к закату и на горизонте, в дрожащем мареве испарений, показалась гора, будто плывущая над горячей землёй. Когда обоз миновал глубокий овраг с пещерами вдоль его края и выбрался на возвышенность, во всю длину горизонта перед горой белело озеро с зеленоватым отблеском. Перед возчиками обоза раскинулось величественное озеро Баскунчак.

 Возчики заворожённо охнули. Красота озера Баскунчак значительно отличалась от озера Эльтон, с которого возчикам приходилось возить соль ранее. Гора Богдо короной возвышалось над озером в южной его части, а кроваво-красная глина южной части горы дополняла неземную картину настоящего.
 
 Подойдя ближе, решили расположиться на ночлег у пресного озера Кордон, здесь было достаточно травы для волов, да и казачий кордон рядом, на другом берегу пресного озера. Вдоль самой кромки солёного озера Баскунчак, росла необычного вида красная полынь, постепенно переходящая в обычную – серебристую полынь, имевшую резкий и с непривычки кружащий голову аромат.

 Нарвав пучки мягкой и душистой полыни, возчики улеглись на них вокруг костра, над которым уже начал закипать артельный котёл под кашу. Тем временем, чем ниже клонилось солнце к горизонту, тем больше менялся цвет солёного озера. Теперь оно блестело розово-голубым пламенем, а гора Богдо, казалось, выросла в размерах.

 Наконец солнце окончательно опустилась за горизонт, наступили сумерки, лишь вершина горы Богдо, всё ещё освещалась лучами заходящего солнца. Проводник старик тихо сидел у костра и смотрел на пляшущие языки пламени. После сытного ужина Степан Матвеевич решил поговорить со стариком, которого раньше только изредка видел в слободе.
 
– Сколько едем уже вместе, а всё не познакомились. Как зовут то тебя, старик? – спросил Степан Матвеевич.
– Бадма, что по вашему будет лотос цветок – ответил старик и продолжил безотрывно смотреть на языки пламени.
– А сколько лет живёшь на свете? – опять спросил Степан Матвеевич.
– Родился, когда родители увидели на небе хвостатую звезду, а когда это было уже и не вспомню – тихо ответил старик.
– Ты часто бывал в этих местах?
– Каждый год наш улус кочевал к священной горе, у подножья которой оставляли щедрые пожертвования.
– Слышал я от одного степняка, что озеро названо так, потому что собака пастуха напилась воды из озера и погибла, одна голова над рассолом торчала. «Баш» - голова, «кунча» - собака, так и назвали Баскунчак.
– Врёт он! Когда прибывал сюда улус, это была «конак» - стоянка по вашему, «бас» - главная, так как у священной горы.
– То есть получается Басконак – главная стоянка у озера, то есть Баскунчак это не название озера?
– Озеро мы называем «Богдын хара нур» это, по-вашему «Чёрное озеро святого».
– Тогда скорее печальное озеро святого.

 Старик Бадма впервые посмотрел в глаза Степана Матвеевича и слегка улыбнулся. Холод между малознакомыми людьми постепенно рассеялся. Переведя взгляд с пламени костра на небосвод с загорающимися на нём звёздами, Бадма подсел поближе к собеседнику. Он решил рассказать, новому другу, известную только ему легенду о горе Большое Богдо и расположенном у его подножья солёном озере Баскунчак.
 
 Подобно солнцу кочевали ойраты от пастбища к пастбищу с востока на запад, пока Великая река не преградила им путь. Нойоны, стоящие во главе улусов, решили поставить свою главную ставку на берегах этой реки. Но не было среди ровной степи места, где можно было бы, как на горах Тибета вознести молитву к небу. Затосковали по родным местам ойраты.
 
 Был среди старших ойратов один мудрый старик, который помнил сказание, что будут среди их племени два силача, которые могут исполнить мечту целого народа, но сделать это будет не просто. Нужно будет вызвавшимся  в молитвах и медитации провести много времени на священной горе Тибета. Отречься от всего земного, в том числе от любви с молодой девой. Всю дорогу помнить о своём обете, ни на минуту не отвлекаясь на соблазны.
 
 Вызвались два юных ойрата исполнить пожелание своего народа. Целую осень и зиму, провели они в молитвах и медитации на священной горе Тибета. Когда оба почувствовали, что уже готовы исполнить обет, подняли высоко над собою огромную гору, оторвав её от Уральского хребта, понесли её в приволжские степи.
 
 Долго несли юные ойраты-монахи гору на плечах, день и ночь без отдыха, помнили данный обет, уже показались облака над Великой рекой, а вокруг птицы поют, молодые травы шумят, весна вступает в свои права. С восходом солнца глазам монахов открылась ровная степь, от края до края алеющая распустившимися бутонами тюльпанов, аромат степи вскружил головы монахов.
 
 Вспомнил тут первый монах о юной девушке своей, оставшейся в родном улусе, тут же силы оставили его. Огромная масса горы навалилась на него. Второй монах попытался один удержать гору, но она всей тяжестью раздавила обоих монахов, только брызнувшая красная кровь окрасила южный глиняный склон горы.
 
 Узнав о случившемся, прибежала юная девушка к горе, под которой были погребены юные ойраты, села на склоне горы и залилась горькими солёными слезами. Рядом с ней, невидимый для непосвящённых, плакал о погибших юношах Будда. К осени наплакала девушка целое озеро слёз у подножья горы, которое люди назвали «Богдын хара нур», что в переводе означает: чёрное или печальное озеро святого. Только  Цаган Эбугай, злобный дух посилившийся в озере слёз, радовался каждой новой слезинке печали.

 Всю ночь снились Степану Матвеевичу идущие по бескрайней степи монахи, где-то рядом плакала девушка, а быть может, это пел свою печальную песню степной ветер. Утром возчики, наскоро позавтракав, погнали волов на погрузочную площадку. Впереди ещё была долгая дорога на Мамаеву пристань на реке Ахтуба, разгрузка и обратный путь к озеру. И так до самой глубокой осени.