Офицер Советской Империи Глава 4

Глава 4

На третьем курсе отношение к курсантам у офицеров роты и преподава-тельского состава в училище поменялось в корне. Если на первом и втором курсах к курсантам относились, как к переменному составу, предельно требо-вательно и не очень бережливо, на третьем курсе с теми, кто выдержал напря-жение первых двух курсов и не был отчислен по каким-либо причинам, обра-щались серьезно, как с взрослыми людьми и без пяти минут офицерами. И даже если кому-то не сразу удавалось разобраться в локаторе самолета или в работе головки самонаведения ракеты, то преподаватели терпеливо разбирали с ними принципы работы изделий в дополнительное время.
Курсанты третьего курса еще выделялись тем, что в отличие от первого и второго курсов, перешедших на новую форму одежды и обутых в ботинки, по-прежнему щеголяли на училищных танцах в хромовых сапогах. Поэтому на них, неожиданно для самих курсантов, началась настоящая охота тамбовских девушек. И почти все третьекурсники обзавелись верными подругами, а некоторые скрепили свои отношения свадьбами.
Один Виктор не думал ни о каких семейных отношениях, интуитивно предполагая, что семейная жизнь – это, возможно, непосильная ноша для де-вятнадцатилетних юношей, когда еще много чего хочется юношеского и необязательного. Поэтому Виктор увлеченно переписывался с Олей из Вологды и со своей одноклассницей Сабиной Бурак, студенткой одного из ВУЗов Вильнюса. Переписка с девушками превратилась в настоящее состязание живости ума и литературно-письменного творчества, когда взаимные письма стали превращаться в подобие любовно-дружеских новелл. Для Виктора это оказалось чрезвычайно интересным и забавным, и пока ему в отношении девушек ничего другого не требовалось, тем более в роте уже случилось несколько чрезвычайных происшествий на почве межличностных отношений.
Однажды белорус Коля Черенович, крепкий парень, выглядевший, несмотря на свои юные годы, совсем по-взрослому, вернулся из увольнения заметно взвинченный. Он отдал дневальному увольнительную и спросил:
- Где Швец?
Дневальный ответил, что младший сержант Швец только что зашел после увольнения и находится в казарме.
- А офицеры есть?
- Нет никого.
Черенович решительно двинулся вглубь казармы и ему, как раз навстречу, попался довольный, с пухлым румяным лицом и улыбкой на все лицо, Петя Швец. Он в увольнении встречался с девушкой и находился в чрезвычайно довольном настроении после плодотворной, по мужским понятиям, «встречи».
Курсант Черенович, сблизившись со Швецом, неожиданно нанес ему рез-кий удар в лицо, и Швец рухнул как сноп на пол казармы.
- Ты что, ты что?! – завопил Швец, поднимаясь с пола.
В казарме перед ужином находились почти все курсанты, и они, раскрыв рты, буквально застыли на месте от такого непонятного поступка Череновича. Как только Швец поднялся, Черенович нанес ему еще один удар, и младший сержант снова рухнул на пол. И только после этого на Череновича навалилось несколько человек, чтобы остановить драку.
Коля еще сделал несколько попыток вырваться, но товарищи крепко дер-жали его за руки и успокаивали:
- Все! Тихо! Хватит!..
Избитый Швец поднялся с пола и, испуганно оглядываясь на Череновича, ушел в туалет, чтобы смыть появившуюся на лице кровь. Друзья, оценив ситуацию, отпустили Николая и занялись своими делами. Полный злости курсант еще некоторое время шумно пыхтел, но потом уселся на кровать и стал буднично раздеваться, как будто ничего и не произошло.
Виктор, который находился в хороших отношениях с земляком, подошел к нему и озабоченно спросил:
- Коля, что случилось?
- Не твое дело! – грубо ответил Николай.
Значит, произошло что-то такое чрезвычайное, что Черенович своим по-ступком поставил на кон свое пребывание в училище. Ведь драка среди курсантов – это ЧП, после разборки которого, обычно, принимались организационные меры и курсанты, допустившие такой грубый проступок, отчислялись из училища. Но никто – ни Швец, ни сержанты, ни старшина! – не доложили офицерам, и конфликт между двумя курсантами в дальнейшем канул в ротную историю.
И только позже Виктор узнал, что Череновичу очень нравилась одна де-вушка, и он за ней ухаживал по серьезному, собираясь сделать ей предложение, но она же приглянулась и Швецу и тот, в очередном увольнении, опередив Череновича, когда остался с девушкой наедине, «дожал» ее. Этого Николай не смог простить ни Швецу, ни девушке…
Очередное чрезвычайное событие межкурсантских отношений возникло почти с ничего. Третьекурсники с некоторым превосходством относились к первому и второму курсу, а иногда и откровенно задевали их, но младшекурс-ники всегда уступали, уважая тех, кто прошел серьезные испытания первого и второго курсов. Но на этот раз на входе в столовую передняя шеренга роты грубовато отодвинула в сторону нескольких второкурсников, не вовремя под-вернувшихся под ноги, и двинулась в зал столовой. На беду, одним из «оби-женных» оказался курсант родом из Тамбова, вдобавок кандидат в мастера по боксу. Недолго думая, он нанес курсанту роты из передней шеренги удар в лицо и мгновенно оказался в окружении сплоченных за два года третьекурсников. На него посыпались удары, и кандидат в мастера спорта летал под ударами заматеревших, хотя и не имевших спортивных разрядов по боксу, старшекурсников от одного края круга к другому. На затор на входе откликнулись командиры взводов и мгновенно навели порядок, заняв линию перед дерущимися, хотя к этому времени чемпиону Тамбова досталось прилично.
 Разбор происшествия длился несколько дней, но виноватым, по едино-гласным свидетельским показаниям курсантов роты, остался младший сержант со второго курса, кандидат в мастера спорта. Чемпион с неделю ходил с опухшим лицом, но больше с третьим курсом не задирался, как, впрочем, и третьекурсники его не задевали, уважая за то, что тот выдержал, не упал под ударами.
К третьему курсу курсанты уже научились учиться, тем более что на пер-вых двух курсах случайные люди отсеялись и на курсе остались лучшие. Остались только те, кто смог преодолеть свое «я» и научился беспрекословно подчиняться командирам, то есть стал, по сути дела, «военной косточкой» и на любую команду стал отвечать не раздумьем ; делать не делать, а четким: «Есть!» Только через годы, Виктор, анализируя годы учебы, понял, что курсантов сознательно ставили в жесткие, а иногда даже в унизительные, условия выживания, чтобы понять, насколько имеется в каждом из них запаса психологической прочности и физической выносливости для службы в армии. Так что учеба и служба на третьем курсе теперь пошла почти автоматически, слаженно и четко. Курсанты стали полноправными, по навыкам, военнослужащими, стали проявлять больше самостоятельности, и офицеры роты стали им больше доверять.
Точно также к ним стали относиться и преподаватели, рассматривая кур-сантов третьего курса, как почти готовых специалистов. Иногда между препо-давателями и курсантами возникали импровизированные дискуссии об офицерской службе и о семейной жизни в далеких гарнизонах.
Преподаватель по радиолокации вполне искренне убеждал курсантов:
- Останавливаться на техническом образовании не стоит. Можно навсегда засесть в далеком гарнизоне, и жизнь, как иногда вы, курсанты, говорите, когда не попадаете в увольнение, пройдет мимо, растворится в пыльной пустыне или бескрайних сопках тайги. Обязательно нужно учиться дальше и поступать в академию или высшие училища, надо стремиться к новым вершинам – на этом складывается личное и семейное благополучие, гражданское самодостоинство.
Виктор возразил:
- Но ведь человек на любом месте может быть полезен обществу, уважаем и доволен своей жизнью!
- Вы правы, товарищ курсант, но частично! Главное, чтобы через энное количество лет, когда вырастут ваши дети и вы сами состаритесь, будете ли вы довольны итогом своей жизни, не пожалеете ли о чем-то упущенном и не будете ли корить себя за леность мыслей и отсутствие действий для своего человеческого роста?
Виктор пытался отвечать преподавателю своими, еще совсем юными и незрелыми умозаключениями, и между ними часто возникали дискуссии. Своей пытливостью и попыткой собственного понимания жизни Виктор вызвал у преподавателя к себе определенный интерес, и тот подробно расспрашивал его о родительских корнях, о жизни дома и учебе в школе. Однажды в выходной день, когда Виктор шел в магазин купить себе подворотнички, преподаватель гулял в училищном парке со своей семьей и, увидев курсанта, остановил его:
- Товарищ курсант, подойдите ко мне!
- Товарищ подполковник, курсант Велигорд по вашему приказанию при-был!
- Смотри, Жанна, - обратился подполковник к жене, - это единственный поляк среди всего личного состава училища!
Женщина с любопытством взглянула на Виктора, но не более. Для нее было все равно, какой национальности курсантский контингент.
- Пытливый товарищ, выделяется, несмотря на возраст, оригинальностью суждений. Далеко пойдет!.. – не останавливался подполковник.
От такой неожиданной похвалы Виктор покраснел и, приложив руку к пилотке, спросил:
- Разрешите идти, товарищ подполковник!
- Идите Велигорд, удачи!
Время на третьем курсе потекло стремительно, и с каждым месяцем при-ближался день окончания училища. Поддавшись всеобщему ажиотажному вниманию к женскому полу, когда среди курсантов повелись на полном серьезе разговоры о женитьбе, мол, в тайге хрен кого найдешь в жены и надо торопиться искать подругу жизни среди тамбовских девушек, Виктор также развил бурную деятельность по переписке с Ольгой и Сабиной. Остановившись на Ольге, он, толком не подумав, согласился на ее приезд к нему на выпуск из училища.
Учитывая, что с Сабиной у него установились чисто дружеские отноше-ния, он подбил друга, Сашу Андреева, завязать с ней активную переписку и, если получится, то и подружиться. Сабина все поняла, но, поддерживая пере-писку с Андреевым, от периодического общения с Виктором тоже не отказа-лась, и они изредка обменивались письмами.
Ближе к Новому году к Виктору подошел курсант из соседнего взвода и спросил:
- На танцы сегодня пойдешь?
- Не знаю. Пойду, наверное.
- Хочешь, с очень хорошей девушкой познакомлю?
- А что за девушка?
- Подруга моей жены, серьезная! В этом году оканчивает педагогический институт.
«Еще одна из пединститута!..» – уныло подумал Виктор, вспоминая про-шлое. Но было скучно, и он согласился:
- Ладно, давай, знакомь!
Девушка являлась антиподом женской красоты, о которой Виктор имел представление: она была полноватой, в очках, и выглядела этаким продолговато-кругленьким огуречиком. Но у этой невзрачной девушки оказался высший женский дар, – как только Виктор брал ее за руку, у него тут же появлялось половое желание. Такого у него до сих пор ни с кем никогда не было. Вдобавок, девушка обладала острым умом, хорошо вела беседу, и при общении с ней совершенно не надо было выискивать темы для разговора. Оставалось только одно – напрягать ум и поддерживать разговор. По пониманию жизни она оказалась гораздо рассудительней Виктора и через пару вечеров танцев уже поправляла его и пыталась им руководить, что ему чрезвычайно не понравилось.
Мужской инстинкт самосохранения благоразумно сработал, когда она пригласила его в увольнение к себе домой, вскользь предупредив, что родители куда-то уезжают, и они дома будут одни: «Нам никто не помешает!..» Внизу живота у Виктора все мгновенно напряглось, и, заметив сквозь оттопыренную форму физическое изменение в его теле, девушка удовлетворенно сверкнула глазами. Живое воображение Виктора тут же представило картину встречи, и чем она закончится…. Все было так соблазнительно (сама же просится!), что кружилась голова, хотелось сказать: «Да!», но в тоже время в какой-то момент автомат защиты своевременно щелкнул в мозгу и Виктор уклончиво ответил:
- Я постараюсь…
В соседнем взводе, как раз недавно, на комсомольском собрании роты жестоко «пытали» курсанта, который встречался с девушкой, забеременевшей от него, и на которой жениться он не хотел. Помимо комсомольской взбучки, курсант получил от командования роты предупреждение, что если не поступит, как мужчина, то поедет служить в такую Тмутаракань, что пожалеет, зачем появился на свет. Парню, скрепя сердце, пришлось согласиться, так как он знал, что командир роты подполковник Свистун всегда держит свое слово.
В увольнение, несмотря на еле сдерживаемое физическое желание, Виктор не пошел. Мало того, он не пошел и на очередные танцы, а когда его посреди недели по телефону вызвали на контрольно-пропускной пункт для встречи, он попросил дневального ответить, что курсант Велигорд сейчас в карауле и прийти на КПП не может.
Но дело этим не закончилось. Курсант из соседнего взвода, который их познакомил, как-то подошел к Виктору и раздраженно потребовал разъяснений:
- Виктор, какого х…я ты крутишь девке голову? Чего не встречаешься с ней? Она вся слезами уже изошла! Совесть есть?
- Это я кручу ей голову? Я?! Да у меня с ней ничего не было, даже не це-ловались! Я ей ничего не обещал! И какие в этом случае ко мне претензии? А?! Идите вы все на хрен и не приставайте больше!
На следующий день его позвали к телефону, и мужской голос сообщил ему:
- Мы братья Софьи, подойди на КПП – поговорить надо.
- Не могу, я в наряде, ; ответил Виктор и услышал в ответ: «Ну, смотри!»
Так, в активной борьбе полов, у третьекурсников стремительно пролетело время, и наступила пора сдачи государственных экзаменов. Все шесть государственных экзаменов Виктор сдал на хорошо и отлично. Но, хотя учебная гора свалилась с плеч, облегчения особого он не почувствовал. Чувство непонятно откуда появившейся тревоги навалилось и не уходило, создавая дискомфорт в предчувствии какой-то беды. Надо сказать, что и в дальнейшем в жизни и службе появляющееся ниоткуда беспокойство никогда его не подводило, своевременно предупреждая о наступлении неприятных событий.
Казалось, экзамены сданы, готовится приказ на присвоение лейтенантско-го звания, шьется офицерская форма, на выпуск к нему приедет Ольга из Во-логды – ну все хорошо! Но непонятно почему на душе что-то скребло и создавало душевное беспокойство. Он уже думал, что, возможно, братья отвергнутой тамбовской девушки готовятся набить ему м…ду, но, как он узнал, сексуальная девушка уже окрутила одного из курсантов соседней роты и готовилась к свадьбе. Следовательно, в этом направлении ждать опасности не стоило. Но из-за чего-то его все равно иногда колотило мелкой дрожью…
Наконец, до курсантов дошел слух о том, что в училище пришел приказ Министра обороны о присвоении курсантам третьего курса первичного офи-церского звания «лейтенант», и третьекурсники вышли из-под контроля командиров взводов. Распорядок дня перестал соблюдаться, начались массовые выходы в город без всяких увольнительных лишь на основании того, что на рукаве нашивки третьекурсника, а некоторые даже открыто приходили из города с запахом алкоголя.
В тоже время пошла вполне понятная суета части курсантов, обхаживаю-щих командиров взводов с целью добиться более удачного распределения в войсковые части. Отделению Виктора командиром взвода на построении еще раз было подчеркнуто, что на всех курсантов отделения пришло персональное распределение, и все должны готовиться к службе в европейской части страны, так что можно было не беспокоиться и спокойно ждать приказа о распределении.
В связи с тем, что на выпуск приезжала Ольга, Виктор спросил у одно-курсника, тамбовчанина Юры Ключникова, где можно было бы устроить в гостиницу девушку.
- Зачем гостиница?! – удивился Юра. – У тебя что – есть лишние деньги? У меня дома устроитесь: дом большой, пару дней перекантуетесь. А там домой поедете...
- А твои родители?
- Родители не будут против.
- Юра, она завтра приезжает!
- Вот встретишь и отведешь ее к нам домой, я предупрежу родителей. На адрес!
И он на клочке бумаги написал адрес частного дома недалеко от училища. На следующий день Виктор встречал Ольгу на вокзале. После единственной встречи в Москве они год не виделись, и он в душе беспокоился, сможет ли узнать ее. Он помнил ее стройной и броской красавицей, но на перроне никак не мог встретить подобную оставшуюся в памяти красивую девушку, так как кругом встречались одни достаточно взрослые женщины. Пассажиры постепенно рассеялись, а Ольги по-прежнему не было. Он даже растерялся: «Не приехала, что ли?..»
Виктор уже было хотел уходить, в последний раз оглянулся и в самом конце перрона увидел женщину. На всякий случай подошел поближе, узнал Ольгу и удивился: «Какая бабище!»
- Привет!
- Привет! – ответила Ольга. – Не узнал? Ты мимо меня трижды проходил.
- Чего ж не остановила?
- Хотела посмотреть – узнаешь меня или нет. Я немного поправилась за год…. Но ты не волнуйся – к весне я немного набираю вес, а к осени худею.
Она не выговаривала несколько букв и этим просто сразила Виктора. О ее дефекте речи он даже забыл и, ведя оживленную переписку, стремился только к тому, чтобы укрепить связь с девушкой, не обращая внимания на другое. На вид она показалась настоящей женщиной, и от осознания этого ему стало даже немного не по себе, но деваться уже было некуда.
- Пойдем!
- Может, на такси? У меня чемодан тяжелый.
- Да здесь близко, рядом с вокзалом. Остановишься у моего однокашника.
- Виктор, а мы разве не побудем вместе несколько дней? Я хотела с тобой пообщаться, посмотреть Тамбов…
- Конечно, пообщаемся, но сейчас у меня нет возможности – дела в учи-лище, а через день построение в форме, вручение дипломов и банкет…. Потом решим!
- Я взяла вечернее платье! – поторопилась сообщить Ольга.
Она вцепилась в Виктора, и жар тела этой вполне созревшей женщины опалил его юную руку. «Сколько ей лет? – подумал Виктор. – Не выглядит она на девочку! Черт, из огня да в полымя!..»
Он довел Ольгу до дома Ключникова, представился его родителям и, оставив там Ольгу, заторопился в училище, чтобы до конца оформить обходной лист. Он не знал, что трудно начавшийся день закончится еще одной неудачей.
В училище он успел до обеда обежать несколько кабинетов, собирая недостающие подписи в обходной лист, и в казарме с облегчением улегся поверх одеяла на кровать отдохнуть перед обедом. Казарма была почти пустой, третьекурсники – молодые офицеры - разбрелись куда попало. Не успел Виктор немного полежать, как послышались быстрые шаги и в расположения взвода влетел командир взвода лейтенант Макаров.
- Велигорд, ты один? А где остальные?
- Да разошлись кто куда…
- Так, давай поднимайся и на нашу территорию! Мусора накопилось, а завтра торжественное построение – на территории порядок должен быть!
- Понял…
- Не понял, а есть, товарищ курсант! – вспылил лейтенант и скрылся за колонной.
«Какой я тебе курсант? Лейтенант уже, и ты мне теперь не начальник…» ; подумал Виктор, а вслух вполголоса произнес:
- Пошел на х…й!
- Ах, на х…й?! Значит, так?! – возмутился неожиданно вернувшийся об-ратно командир взвода. – Ну, хорошо-о-о!..
Он что-то хотел еще добавить, но потом махнул рукой и, зло взглянув на Виктора, отправился в канцелярию роты. Виктор растерялся, так как совсем не хотел оскорблять лейтенанта, но чувство неудовлетворенности, возникшее с утра, копилось-копилось и прорвалось в самый неподходящий момент. Делать было нечего – виноват, но убирать территорию или хотя бы извиниться перед Макаровым он не пошел. Что-то толкало на бессмысленное высокомерие, и Виктор не мог разумно его пересилить.
К вечеру все курсанты собрались в казарме, так как в канцелярии роты должны были вручить командировочные предписания на новое место службы. Документы вручал командир второго взвода капитан Пименов, невозмутимый по характеру человек. Подошла очередь Виктора и он, получив предписание и проездные требования, выскочил из канцелярии. С дрожащими губами развернул предписание, и сердце екнуло – он ехал служить в Каменск-Уральский в учебный полк Челябинского штурманского училища!
«А где европейская часть!.. А где ТУ-22?!...»
- Саша, ты куда едешь? – спросил он своего друга Андреева.
- Мачулищи! Это Минск! – радостно ответил друг. – Твоя Белоруссия.
- Володя, а ты? – спросил Виктор Киселева.
- В Москву.
Остальных Виктор не спрашивал. Они направлялись, судя по обмену ре-пликами, как и должно было быть, в гарнизоны, где базировались самолеты ТУ-22. Не сразу, но дошло до него: «Вот и послал Макарова на х…й! Быстро же он сориентировался, гад! Набью морду на банкете!..» Он ринулся в Ленинскую комнату, где висела на всю стену с масштабом пять километров в одном сантиметре карта Советского Союза, и едва не со слезами на глазах с третьей попытки нашел на востоке Свердловской области маленькую точку – город Каменск-Уральский…
На общее построение училища для вручения молодым лейтенантам ди-пломов об окончании училища прибыло, наверное, полгорода. В глазах рябило от разноцветия женских платьев, веселых лиц близких и родных, поздравлявших счастливых новоиспеченных лейтенантов. Три роты сверкавших новыми погонами молодых лейтенантов выстроились перед командованием училища и после получения дипломов и напутственных речей слаженными колоннами прошли мимо трибуны. Более четкого прохождения парадных коробок Виктор уже никогда больше не наблюдал за всю свою службу, даже участвуя в праздничных парадах строевых частей. Пожалуй, это было даже не прохождение, а благодарный порыв хорошо тренированных и здоровых двадцатилетних ребят.
На банкете почти все лейтенанты были с девушками и женами. К Володе Киселеву приехала из Москвы вместе с родителями красивая девушка с огромными темными глазами на белом незагорелом лице, и во время банкета они вдвоем спели арию, получив оглушительные аплодисменты уже не совсем трезвых выпускников. Отец Киселева в форме генерал-майора авиации одобрительно смотрел на сына и был предельно внимателен к своей жене, на вид болезненной женщине. «Почти не обманул, Володя, говоря, что отец майор…» - подумал Виктор.
После первых рюмок Виктор ощутил, что недовольство и, возможно, даже злоба, постепенно отступали. Накрашенная, в вечернем платье, с взбитыми волосами Ольга снова поразила его своей взрослостью, и не только его. Некоторые его друзья подходили к ним и просили согласия на танец, и Виктор снисходительно соглашался, наблюдая, как завистливые товарищи в общей суматохе пытаются приложить руки куда не надо на теле Ольги, а она твердо отодвигает их в сторону. Набить лицо командиру взвода уже не хотелось – пусть живет!
В середине банкета несколько лейтенантов потянулись к центральному столу, за которым находились командование училища и генерал-полковник, в прошлом выпускник только зарождавшегося училища, чтобы чокнуться с ним рюмками. И таких желающих набралось столько много, что генерал-полковник встал и попросил лейтенантов сжалиться и остановиться в своих желаниях, так как он хотя и генерал старой закваски, но такое количество рюмок не осилит.
На такое возражение кто-то из взводных офицеров поднялся и произнес общий тост гостям, закончив призывом:
- Нашим гостям, командованию училища – троекратное офицерское ура!
В едином запале офицеры встали, и из сотен молодых глоток вылетело такое громогласное: «Ура-а-а!..», что некоторые девушки даже прижали ладошки к своим ушам, чтобы не оглохнуть. К середине банкета Виктор почувствовал, что, от непривычки к спиртному, хмелеет, и стал рюмки только пригубливать, а потом и вообще предложил Ольге:
- Может, пойдем?
Они шли по ночному Тамбову, беспричинно смеясь и прижимаясь друг к другу, и Виктор, обнимая Ольгу, остро чувствовал, что она, восхищенная об-становкой сплоченного братства офицеров всех рангов, готова на все. Мать Юры Ключникова, открыв дверь, предложила:
- Хотите, ночуйте в доме! А хотите – в саду во времянке. Там Юра любит спать…
Тайная мысль уже овладела Виктором, и он сразу выбрал:
- В саду!
Они улеглись, не раздеваясь. Виктор обнял Ольгу, властно притянул к себе ее тело и… провалился в сон. Глубокой ночью он очнулся и вспомнил, что у них с Ольгой ничего пока не случилось, и смело запустил руку между ног рядом лежащему человеку.
- А ну-ка прекрати! Ты чего?! Раньше надо было! – заорал в предутренней тишине Ключников.
- А где Ольга? – разочарованно спросил Виктор.
- Я пришел под утро и отправил ее спать в дом – чего она тут будет мерзнуть с тобой! Утром-то холодно…
Днем они с Ольгой попрощались с гостеприимными хозяевами, для которых разговорчивая девушка стала за это время чуть ли не своей, и отправились по гостиницам. Мест нигде не было и только в дорогой гостинице «Театральная» оказались свободные места. Виктор, как настоящий офицер, заказал два одиночных номера, но администратор, женщина лет сорока, возразила:
- Зачем вам два одиночных номера? Снимите одиночный номер для де-вушки, а сами в двухместный или трехместный. Все равно будете вместе, да и дешевле.
Но Виктор настоял на двух одиночных. Непонятная иногда ему самому упертость сопровождала его всю жизнь – если принимал решение, то упорно старался ему следовать. Потому, что, наверное, носил фамилию Велигорд…
- Как хотите! – согласилась администратор и стала заполнять документы.
- Ваша профессия? – спросила она Ольгу.
- Телетайписка.
- Как-как?
- Телетай-пист-ка, ; по слогам пояснил Виктор. – От слова телетайп.
Они прожили в гостинице три дня, гуляли по городу, обнимались и цело-вались в номере, откровенно задыхаясь от желания. Но Виктор никак не решался переступить черту, удовлетворяясь только поцелуями и тесными объятиями. В такие моменты Ольга распалялась не меньше, чем он, голодный недавний курсант, и периодически шептала в ухо:
- Милый, холосый, я зэ тебя так люблю!
Во второй вечер, когда они лежали в кровати и обнимались, и, возможно, не понимая до конца нерешительность Виктора, она предложила:
- Хочешь, я выпью стакан вина? И делай со мной, что захочешь!..
Но овладевать нетрезвой женщиной Виктору показалось не по-мужски, да и другое его почему-то останавливало. Помимо невыговаривания нескольких букв у этой красивой женщины оказались и другие генетические дефекты – на обеих ногах большие пальцы срослись со вторыми, и Виктор эту неестественность с деланным равнодушием воспринимал настоящим усилием воли. Он только представил, что дети у них будут точно с такими же дефектами, и ему на мгновение не хватило воздуха…
Он уже знал, что мать у Ольги директор областного универмага, а отец ; один из секретарей комитета партии в Вологде. Ольга откровенно убеждала Виктора, что со временем ее родители переведут его служить ближе к Вологде, и он с Ольгой будет жить, как сыр в масле кататься. Захмелев от вина, она уже не контролировала себя и откровенно обсуждала с Виктором будущую совместную жизнь, хотя у них пока никаких конкретных разговоров на эту тему не велось.
 В какой-то момент их общения она отхлебнула из стакана вино, лукаво склонила свою голову на бок и, глядя ему в глаза, нетрезвым голосом шутливо призналась:
- Виктор, когда ты будешь ездить в командировки, я тебе буду изменять!.. У нас в аэропорту такие красавцы-летчики!
«Вот это признание! Этого еще мне не хватало!..» - взвинтился Виктор, но недовольства не показал. Он вдоволь на обнимался с девушкой, надышался упругостью женского податливого тела, напряг до болезненного предела свои органы, и благоразумно сумел удержать себя перед самой последней гранью.
Уже в поезде Тамбов-Москва она его спросила серьезно и прямо:
- Ты заедешь на обратном пути в Вологду? Мне готовиться к свадьбе?
Он уже принял окончательное решение – никакой свадьбы! Но ответил так, как в этой ситуации надо было ответить, чтобы не испортить расставание.
- Готовься.
Подъезжая к дому, он еще раз вспомнил об этой ласковой, по-своему несчастной девушке, точно зная, что больше они уже никогда не встретятся.