Зона П часть 14

Домой она вернулась в смятенных чувствах. Вскипятила чайник и сделала сэндвич. Со стены на нее смотрел отец. Каяна пыталась представить, что бы он сказал? Как бы поступил на ее месте? Он бы точно знал, как поступить. А в ее голове была пустота.
Ужинать Каяна устроилась в гостиной, когда раздался звонок мобильника и на экране высветился номер Карла.

- Включи шестой канал! - раздалось в трубке, без всяких приветствий.

Каяна нашла пульт и включила телевизор. Шел блок вечерних новостей.
На экране появилось знакомое здание Управления, а в кадре - журналист, который заговорил хорошо поставленным голосом.
- По информации из пока неофициальных источников несколько дней назад опасный заключенный совершил беспрецедентный побег из Зоны П. Мы пока не располагаем достоверной информацией о том, где он может находится сейчас, но по предварительным данным в черте нашего Города. В это сложно, почти невозможно поверить, но это так! Руководство Зоны не подтвердило факт побега, но и не опровергло его. Мы с вами находимся на ступенях Управления и очень надеемся получить комментарии от руководства полиции Города. Этот случай обещает стать самым сенсационным за все время существования Зоны П. С вами был Андрей Макарский. Не переключайтесь и мы продолжим после рекламы.
Картинка на экране сменилась заставкой и начался рекламный блок.

- Кто-то слил информацию, - сказал Карл

- Как они узнали? - удивилась Каяна, - Что это вообще за канал?

- Частный канал, - ответил Карл, - кто-то прислал анонимку. Ни один федеральный канал не рискнул бы озвучить такое. А эти пошли ва-банк. Даже если новость не подтвердится, шуму наделают, мало не покажется.




***



- Мазур, проснись, -  его тряс за плечо Француз, щуплый, вечно нервный зек, - проснись.

Мазур разлепил глаза и уставился на Француза.

- Альбинос опять с катушек слетел, - сообщил тот, показывая глазами куда-то в сторону.
 
Тишина. Раздавался только протяжный вой. Мазур сразу его узнал. Внутренние часы, натренированные годами, определили, что ночь на исходе. Верхний свет в бараке еще не включали, значит нет шести. Мазур рывком сел, стиснул зубы. Глотнул холодного чая, что с вечера остался стоять на табуретке. Двое мужиков монотонно стучали в железную дверь.

- Открывайте, - кричал один из них, - врача надо!

    Сенежа, альбинос, сидел на шконке, раскачивался и выл. Потом медленно обернулся, поднялся и, разогнавшись, плечом врезался в дверь. Эти двое едва успели отпрянуть в стороны и теперь молча наблюдали, как он колошматит металлическую обшивку. Альбинос имел внушительные габариты, но и без того Мазур давно приметил: все психи обладают неправдоподобной силой. Специально что ли их кто-то ею наделяет? Судя по узенькой полоске света, прорезавшей пространство, дежурный открыл глазок. Но дверь открывать никто не торопился.
Мазур сидел и не спускал глаз с Сенежи. Тот еще какое-то время штурмовал дверь, потом замер и запричитал по-детски:

- Оооооскар! Оскар, где ты?

Мазур вздохнул. Во время таких припадков альбинос всегда звал его. Звал по имени, хотя в любое другое время называл как все. Как будто в нем активировался в эти моменты другой человек или он отделял таким образом одну часть жизни от другой. Мазур встал и негромко позвал:

- Сенежа, я здесь. Здесь, - он начал медленно приближаться. Говорил негромко, но в установившейся тишине каждое слово было отчетливо слышно.

Альбинос царапал дверь и было не понятно: то ли он плачет, то ли сдавленно смеется. Повернул голову и обвел барак невидящим взглядом. Белки его глаз стали красными от полопавшихся сосудов. И Мазуру показалось, что Сенежа узнал его. Его взгляд стал осмысленным, но почти сразу потерял фокус и опять обратился внутрь.

- Здесь я, Сенежа, здесь, - Мазур размеренно щелкал пальцами.

Но тот уже отлепился от двери и понесся через весь барак, ловко, по-обезьяньи, карабкаясь на верхние шконки и опять слетая с них. И от этой беспорядочной, бесцельной и бессмысленной активности противно несло чем-то зловещим. Зеки, все пятьдесят с лишним человек, напряженно и мрачно следили за этой безумной скачкой, которая уже порядком затянулась. Шарахались в стороны, но не от страха. Достаточно было одного знака от Мазура или другого авторитета и альбиноса забили бы. Но знака не было.

- Оскар, где ты? Оскаааар, - стонал Сенежа, задержавшись на одной из шконок.

Мужчины опять принялись колотить в дверь:

- Слышь, начальник, открывай! Врача надо!

    Мазур кружил вокруг альбиноса, сосредоточив на нем все внимание. Надо добиться, чтобы тот его заметил. Заметил и осознал. Так уж повелось, что только его он воспринимал в такие моменты. В последнее время приступы у Сенежи стали происходить чаще. То ли на него действовала гнетущая атмосфера колонии, то ли так прогрессировало заболевание, а может все дело было в той дряни, которую ему кололи местные врачи. И Мазур выполнял эту свою обязанность со всей ответственностью. Каких только психов не перевидал он на своем веку, но Сенежа чем-то зацепил его.

Он был удивительно ни к чему не приспособлен. Казалось, все вокруг причиняет ему невыносимую боль. С трудом переносил плохую еду, страдал от вшей, клопов, жестких матрасов, вони, громких криков и много от чего еще. Только появление Мазура в его жизни, казалось, хоть как-то примирило Сенежу с жестокой реальностью. Он успокоился, а на его лице стала появляться улыбка. Мазур спокойно воспринял такое к себе отношение. Сенежа не раздражал его, как многих других. Он даже подшучивал над ним в своей, только ему свойственной манере. А еще альбинос был предан ему как собака.

Сенежа опять пришел в движение. Теперь он был занят тем, что пытался оторвать от пола железную табуретку, прикрученную болтами. Время от времени он обводил барак взглядом полным одержимой решимости.

- Сенежа, это я, Оскар, - Мазур заходил то слева, то справа, мелькая в поле его зрения.

И с облегчением заметил следы усталости в нем. Еще побесится и угомонится. Такие приступы у Сенежи всегда, рано или поздно, сменялись бессилием. Дежурный, сволочь, так и не открыл дверь.
Адвокат Сенежи на суде добивался признания его невменяемым. Психически больным. Но экспертиза признала его нормальным. Информация в колониях распространяется быстро. Сам Сенежа никогда не говорил о прошлом. Как и о том, чем занимался там, на воле. Как и том, почему получил пожизненный срок. Он словно стер из памяти все, что было связано с прошлыми событиями. Однажды какие-то умники решили поглумиться. Мазур слышал, как они допытывались у Сенежи:

- Слышь, альбинос, а правда, что ты кого-то там на куски порезал?

Сенежа тогда застыл со странным выражением лица. Хлопал пушистыми белыми ресницами. Те трое заржали: мол, точно псих. А он в ответ воткнул палец в глаз одному. Больше его никто ни о чем не спрашивал.

- Оскар. Оскааар, - теперь возглас стал почти осознанным. Сенежа щурился и пытался сфокусировать взгляд.

- Это я,  - Мазур приблизился.

- Оскар, - альбинос затрясся, не сводя с него глаз. Долго смотрел, как будто цеплялся взглядом… Наконец, вцепился.

Мазур облегченно вздохнул и шагнул к нему. Хотел обнять за плечи, но Сенежа обмяк и сполз на пол вдоль шконки. Послышалось жужжание. Двери барака поползли в стороны. Открыли решетку, вошли два автоматчика и медики. Мазур выругался, но покорно отошел в сторону и смотрел теперь как «работают» с притихшим Сенежей. Его руку, уже безвольно висящую, держали двое, пока медик загонял лекарство в вену. Третий навалился на грудь коленом. Альбинос смотрел в потолок распахнутыми глазами, белые ресницы дрожали. Он успел отчетливо сказать:

- Усыпите меня. Сил нет больше…

Потом глаза его закатились, а голова упала на бок. Его подхватили под руки и потащили к выходу.


Продолжение http://proza.ru/2025/06/25/1411