Глава 5. Тайна под слоем пыли

На следующий день хозяин — сын старика Хаима — привёл двух лошадей, для себя и гостя. Павел попрощался со стариком и, запрыгнув на своего коня, поехал за провожатым. Турок вёл Павла Петровича прямой дорогой, поэтому ему не удалось ещё раз взглянуть на долину. Однако их путь лежал мимо того самого холма, с которого Павел увидел бандитов, и на порядочном расстоянии от него всадники обнаружили труп одного из преследователей. Павел Петрович спешился и осмотрел тело. Бандит лежал на спине, скорчившись и придвинув ноги к груди. Руками он как бы заслонялся от чего-то, и Павлу сразу припомнились товарищи раненого, которые так хладнокровно прикончили его, как только он упал с лошади. Во лбу трупа зияла дыра с ореолом из чёрной запекшийся крови: сюда попала дружеская пуля, завершившая его страдания. Хотя какие страдания? Павел очень удивился, что сам, оказывается, ранил своего преследователя не куда-нибудь, а всего лишь в ногу. Когда он падал с коня, Павлу подумалось, что у него прострелено лёгкое или что-нибудь ещё, но нет — только нога! Это было очень странно, значит, добивание павшего имело какое-то иное значение.

Там, у трупа Павел Петрович распрощался с проводником, выкупив у него коня за золотые монеты, найденные в изобилии во внутренних карманах мертвеца. Правда, его деньги больше походили на медали или печати, но это было чистое золото, а это главное. Турок развернулся и поехал обратно к себе в деревню, а Павел Петрович поскакал в город.

Скоро из-за холмов показались крыши первых домов, а затем появились и сами дома. Конь проскакал по улице и остановился перед домом Нафтали: Павел Петрович решил сначала зайти сюда. Было уже одиннадцать утра, и он ожидал встретить здесь Айзенберга. Но в хижине было пусто, только на столе лежала книга Еноха с заложенной страницей. Павел хотел сесть, чтобы подождать друга, но Андрей уже сам вошёл следом.

— Ну, ты подумай! — удивился и разозлился Айзенберг. — Я его ищу везде, полгорода обошёл, а он тут как ни в чём ни бывало сидит и отдыхает! Ты где был?

— Да как сказать, — развёл руками Павел и поведал другу обо всём, что с ним случилось после того, как он отправился на прогулку. Айзенберг слушал с открытым ртом, и когда Павел Петрович поведал ему о затерянном где-то в пустыне Храме Древнего Ордена, он вскочил, будучи не в силах спокойно слушать, и зашагал по комнате.

Андрей тоже всеми силами старался найти разгадку всего произошедшего и в отсутствие друга ещё раз спускался в подвал. Он исползал там до глубокой ночи каждый сантиметр в надежде найти хоть какой-то символ или иероглифическую надпись, которая сможет хоть что-то рассказать исследователям. Но все труды оказались бесплодными. А тут внезапно Павел приезжает, чудом избежав смерти от рук бандитов, и приносит разгадку, которая сама ставит ещё больше вопросов.
— То есть, ты хочешь сказать, — перебил друга Айзенберг, — что уже много десятков лет на севере Сирийской пустыни, на небольшом островке незаселённой местности между городами и деревнями находится затерянный Храм древнего религиозного Ордена, и никто не знает о его существовании?

— Ну, может кто-то и знает, но в общем, да. Старик сказал, что он вырублен под горой, так что вполне возможно, что вход просто завалило, и нам придётся его откапывать.

— Придётся, — подтвердил Айзенберг, — это святилище — единственная нить, которая ведёт нас к ответу на все загадки. Раз вся жизнь Нафтали была связана с Орденом, и раввином он был скорее для маскировки (а я думаю, что так оно и было), то узнать, кто обрёк его на смерть, можно только побывав в храме самого Ордена.

— Но в любом случае сначала надо дождаться племянника Нафтали, — напомнил Павел Петрович. — Вдруг он сам обо всём расскажет? Тогда не понадобится и Храм разыскивать.

— Всё может быть, но мне лично кажется, что это не про наш случай. Если б всё было так легко и просто, то официальное следствие уже бы поймало убийц. А тот факт, что тебя чуть не прикончили за один только платок, говорит о том, что здесь присутствует страшная тайна, которую веками так хорошо стерегли, что теперь её просто невозможно раскрыть, — заметил Андрей.

— Отчасти ещё и из-за того, что все причастные к этой тайне были убиты, — добавил Павел. — Так что давай запрём дверь и погасим свет, а то, зная, насколько неповоротливы турки и наши пожилые соотечественники, я просто уверен, что наши смерти никто расследовать не будет.

Друзья плотно притворили ставнями окна, наложили затвор на дверь. Весь день они провели в систематизации имеющейся информации и выдвижении гипотез. Когда стемнело, они погасили свет, оставив одну небольшую керосиновую лампу, и придвинули стол к двери, на случай, если бандиты снова объявятся. Павел Петрович зарядил оба револьвера, и друзья расположились на ночь в одной из дальних комнат хижины, окно которой уводило в лабиринтоподобные дворы и переплетения улочек, чтобы иметь возможность быстро покинуть дом и затеряться в городе. Но их опасения были напрасны, и ночь прошла спокойно.

На следующий день друзья вообще никуда не отлучались из хижины, чтобы не разминуться с племянником, который скоро должен был приехать. Промаявшись до темноты в ожидании, они снова забаррикадировались и отправились спать.

А утром их разбудили громкие и настойчивые удары в дверь. Павел вскочил и поднял револьвер, прислонившись к стене. Айзенберг глянул на часы: было без четверти семь. Друзья бесшумно подкрались к двери, держа оружие наготове.

— Кто там? — крикнул Павел. Стук стих, и послышался голос:

— Это я, Эзра Леви. Племянник Нафтали.

Друзья переглянулись и, облегчённо вытерев пот со лба, отодвинули стол и впустили утреннего гостя. Это был молодой человек лет тридцати, стройный, высокого роста. Его чёрные волосы были подстрижены и сильно вились, на затылке их приминала еврейская кипа. Судя по имени, акценту, чертам лица и характерному головному убору, Эзра Леви принадлежал к числу сынов Израиля. Однако одет он был по-арабски и говорил на этом же языке. Он внимательно изучил взглядом новых хозяев хижины, пока те рассматривали его, и сказал:

— Я прошу прощения за то, что потревожил ваш сон, явившись в столь ранний час, но письмо, которое мне доставили от вас, так взволновало меня, что я немедленно отправился в путь. Я скакал всю ночь, поэтому очень устал, но отдохнуть всё равно не смогу, пока вы не расскажете, что же случилось с моим несчастным дядей. Неужели, действительно, правда, что он убит? Если вы скажете, что это шутка, я даже пожму вам руки, несмотря на то, что мне пришлось провести двадцать часов в седле. Так что же?

— Уважаемый Эзра, — начал Павел, — мы рады бы успокоить вас, но, к сожалению, всё, написанное в нашем послании, чистая правда. Вашего дядю убили и убили чрезвычайно, я бы сказал, настойчиво.

Молодой Леви со стоном упал в кресло и, поставив локти на стол, закрыл глаза руками. Павел, немного растеряно оглянулся на Айзенберга, ища подсказки, как реагировать, поскольку сам был несколько прямоват в речи и мог ненароком не проявить должного соболезнования. Но Андрей тоже чувствовал себя как любой нормальный человек, сообщавший кому-то о смерти его близкого родственника. Поэтому он сделал вид, что его очень заинтересовали щели на полу, и полностью проигнорировал вопросительный взгляд Павла. Тогда Павел немного неловко похлопал Леви по плечу и пробормотал что-то вроде: «Не расстраивайтесь», и тут же укорил себя за собственную глупость. Но, к счастью, Эзра не услышал этих слов, и Павел Петрович воспользовался этим и сразу перешёл к рассказу, чтобы замять молчаливую паузу.

Он подробно описал своё знакомство с Нафтали, уговор встретиться на следующий день, вторую встречу с ним и его волнение. Детали убийства Павел расписывать не стал, и так как, стало быть, кульминация его рассказа уже прошла, то настало время поведать о самом важном и интересном. И тут, наконец, слово взял Айзенберг.

— Достопочтимый Эзра. То, что мы сейчас Вам сообщим, скорее всего, Вам не понравится, и Вы начнёте всё отрицать. Так вот это бесполезно: мы и так уже узнали слишком много и нас не разуверить в наших предположениях. Если же те сведения, которые я Вам опишу, окажутся для вас новостью, доселе неизвестной, то слушайте их как можно внимательнее: Вы можете нам помочь в расследовании убийства Вашего дяди.

Леви Нафтали принадлежал к древнему церковному Ордену, вероятно, был хранителем документов и рукописей. Последнюю догадку подтверждает случайно найденный нами под этим полом (Андрей подпрыгнул, указывая вниз) каменный погреб с кучей старых книг. Кроме того, через пару дней после гибели Нафтали на моего друга напали те же самые бандиты, и он, уходя от погони, попал в дом к человеку по имени Хаим, который во времена своей молодости был тесно связан с Орденом. Благодаря рассказу Хаима, мы и узнали о существовании Братства и возможной причине убийства Вашего дяди. Теперь мы просим Вас, Эзра, не таясь, ибо мы, сами того не желая, уже проникли в некоторые тайны вашей секретной организации, рассказать нам больше про Орден, чтобы смерть Нафтали не осталась неотомщённой.

Эзра внимательно выслушал обоих друзей с  отрешённым выражением лица. Видно было, что он переживает сильнейшее волнение, его угнетает и смерть дяди, и тот факт, что существование ордена теперь раскрыто, и мучается, пытаясь разрешить вопрос: можно ли доверять этим двум незнакомцам, которые изложили ему только что историю Братства за последние сто лет так подробно, будто сами были его членами. Наконец, Леви разрешил все внутренние противоречия и решил полностью довериться этим русским, тем более что…

— К сожалению, я не смогу рассказать вам больше, господа, — грустно улыбнулся Эзра, — мне только тридцать лет, а это слишком юный возраст, чтобы стать одним из братьев. Первые несколько лет детства я провёл не в общине, так сложились жизненные обстоятельства, и поэтому срок моего Посвящения отложили, чтобы я успел подготовиться. Я прямой потомок Ламеха, одного из основателей Братства, вся моя жизнь была связана с Орденом, и поэтому я знаю чуть больше, чем простые люди. Но вам мне нечего рассказать нового. Да, Нафтали был хранителем свитков, но каких именно, мне не неизвестно. Да, я знаю, что, как и у любого церковного Ордена, у нас есть враги. Но это единственное, что я о них знаю.

— А значение звезды и месяца вам известно? — спросил с надеждой в голосе Павел Петрович.

— Нет. Знаю только, что в эмблеме зашифровано одно из знаний Братства. Это было сделано специально, чтобы оно не утерялось, поскольку является самой главной заповедью. Так что в роли осведомителя я человек бесполезный, — развёл руками Эзра. — Последние события, о которых вы узнали от некого Хаима, сильно подорвали деятельность Ордена и уменьшили число братьев: многие из них просто отказались посвящаться или сложили с себя полномочия. Наше Братство уже не такое могущественное, как пару веков назад. В радиусе пятисот километров отсюда остались только три человека, связанные с Орденом: я, несчастный Нафтали и ещё один брат. Ну, ещё этот Хаим, но, как я понял, он давно не имеет к нам никакого отношения.

— Значит, Вы не знаете, где находится Храм Ордена?

— Вообще их много, но ближайший и самый древний где-то в окрестностях Мааррата.

— Мы располагаем такими же сведениями, — сказал Айзенберг, — Хаим перечислил нам некоторые приметы, и теперь мы хотим отыскать это святилище, чтобы узнать больше об Ордене. Возможно, тогда многое станет ясно. Не будете ли вы так любезны, составить нам компанию?

— Хоть сейчас, — с готовностью ответил Эзра. — Дядя должен был посвящать меня в Братья, но раз уж сама судьба против моего причащения к тайнам Ордена традиционным путём, то попробуем силой сорвать завесы с этих тайн. Я иду с вами. И давайте перейдём на «ты»: у нас не такая уж большая разница в возрасте.

— Как скажешь, Эзра, — обрадовался Павел, — тогда готовься: сегодня мы соберём всё необходимое, а завтра выступим в поход.

— Ну, собирать необходимое придётся вам, поскольку при мне только то, что сейчас на мне да ещё револьвер. Поэтому я сегодня с вашего позволения отдохну после бессонной ночи. Но сначала всё-таки хочу посмотреть на тот самый подвал: дядя его не только от вас скрывал. Говорите, там много книг? Эта тоже оттуда? — с этими словами Эзра дотянулся до дальнего кресла и взял толстую книгу в чёрной кожаной обложке. — Вроде не такая и старая.

Он открыл фолиант и из него выпала какая-то черная монетка или медаль и звякнула об пол.

— Нет, это книга Нафтали, он с ней ходил в синагогу, — сказал Айзенберг. — Видимо, когда я принёс её, и Павел сообщил мне о бандитах и секретном погребе, я забыл про неё и, бросив на кресло, побежал изучать находку.

Эзра поднял упавший кругляш и положил на стол: это был кусок тёмного металла, размером и формой схожий с крупной монетой. На нём с обеих сторон была отчеканена пятиконечная звезда.

— Погодите! — закричал Павел Петрович.  — Я же точно такие деньги сегодня отдал проводнику за лошадь! Только они были золотые, а эта чёрная.

— Эзра, судя по всему, у ваших недругов звезда тоже принята за эмблему, — спросил Айзенберг, — дядя что-нибудь говорил вам про это?

Но Леви только отрицательно покачал головой.

— Теперь я, кажется, начинаю понимать,  — задумчиво пробормотал Павел, говоря как бы с самим собой, и продолжил уже громче и увереннее. — Да, точно! По-моему, дело обстояло так.

Вечером мы договорились с Нафтали о встрече. А на следующий день бандиты каким-то образом подсунули ему эту, так сказать, чёрную метку. Они, видимо, изначально задумывали убийство как ритуальное, поэтому всё должно было иметь мистический характер. Нафтали обнаружил метку, выходя из синагоги, и, когда встретил нас, сразу же захлопнул книгу, чтобы мы не стали его расспрашивать. Видите, здесь в центре звезды выцарапана цифра четырнадцать: это время, в которое они и убили Нафтали. Я уже понял, что дело мы имеем с очень опасной сектой, поэтому предполагаю, что они специально известили свою очередную жертву о времени покушения, чтобы заставить её больше мучиться и ожидать рока. А Нафтали только и оставалось, что ожидать. Убежать он не мог, его бы всё равно настигли, и где-нибудь в пустыне его тело так и пролежало бы необнаруженным. Спрятаться он тоже боялся: раз его нашли в городе, то, наверняка, установили за ним слежку, и, спрятавшись, он только навлёк бы опасность на людей, которые предоставили ему убежище. Рассказать он тоже ничего не мог, ведь тогда бы пришлось раскрыть тайну Ордена, поэтому Нафтали принял решение покорно ожидать своей участи. Но, встретив нас, он вспомнил, что я и Айзенберг придём к нему в два часа, как раз тогда, когда его будут убивать. Звучит страшно! Но Нафтали больше хотел спасти нас и поэтому якобы случайно забыл книгу у синагоги и попросил занести ему. Он думал, что мы с Андреем сделаем большой круг и, значит, задержимся и не будем свидетелями преступления. Но он забыл, что в тот день Айзенберг читал лекцию в клубе, и ему не надо было делать крюк, и поэтому я пошёл сразу к Нафтали. Вот он и испугался, увидев меня и осознав, что я тоже могу стать жертвой бандитов. Ну, как?

— А почему он тогда совсем не отменил встречу?

— Может, растерялся, а может, хотел, чтобы мы всё-таки пришли позже и нашли бы его тело.

— Звучит убедительно, — согласился Андрей. — Однако уже пора начинать сборы: я понятия не имею, что нам может пригодиться…

Около часа, пока Эзра спал, друзья составляли список вещей, а потом столько же времени потратили на то, чтобы сократить его раза в два, иначе бы пришлось везти за собой целую телегу. В итоге были упакованы три сумки по числу лошадей. В них Павел с Андреем запихали запас продуктов и воды, тёплые вещи, моток верёвки, фонарики и приспособления для разведения костра. Также были приготовлены медикаменты, фляги на каждого, ножи, а Павел Петрович сходил домой и принёс оттуда ещё три револьвера (чтобы у каждого участника похода было по два) и целый ягдташ патронов россыпью. Уже вечером всё было проверено и перепроверено, и герои легли спать, чтобы завтра выступить как можно раньше.

С рассветом друзья поднялись, приторочили сумки к сёдлам, вскочили на коней и выехали из города. Путь был неблизкий: по прямой около ста километров, но дорога шла вкруг гор, и коням нужно было проскакать километров двести. Это расстояние планировали преодолеть за два дневных перехода.

В этот раз обошлось без каких-либо приключений, и в сумерках второго дня всадники уже въехали в черту города. Они остановились в одной из хижин на окраине Мааррата и рано утром снова отправились в путь. Мимо проплывали поля и виноградники; то тут, то там показывались серые островки пасшихся овец, и жизнь вокруг била ключом. А необходимо было найти пустынную местность, без каких либо признаков человека, такую, чтобы там мог стоять Змеиный кряж с тайным Храмом.

К полудню, наконец, посадки закончились и пошли полупустыни с песчаными барханами и холмами. Павел Петрович разложил на коленях самую подробную карту, какую только удалось достать, и тщетно искал нужную гору. Айзенберг уже битый час не отнимал от глаз бинокля, но всё без толку. Так друзья въехали в долину между двух барханов и, уже порядком утомившись, сделали привал. Отдохнув от тряски в седле и перекусив, они решили возобновить поиски. Но прежде Павел выразил желание забраться на бархан и оглядеться.

Он повесил на шею бинокль и полез, по колено утопая в горячем песке. Однако ближе к вершине Павел нащупал ногами твёрдую почву. Он вполз на вершину и разметал песок руками: под ним оказался самый настоящий камень. Тогда Павел Петрович поднялся во весь рост и через бинокль глянул по сторонам. Каков же был его восторг, когда он понял, что стоит на занесённой песком длинной горе, которая, подобно змее, извивается к северу. Павел крикнул об этом дожидавшимся внизу друзьям и, не дожидаясь, пока они сами залезут наверх (что было ожидаемо и, в принципе, бессмысленно), съехал по песку на землю.

— Вроде, эта гора — то, что нам нужно, — сказал он. — Если я правильно сориентировался, мы сейчас стоим в вогнутой части последнего северного витка. Вот как-то так, — и изобразил на песке волнистую линию, отметив точкой временный лагерь друзей. — Хаим сказал, что вход в Храм находится с внешней части этого витка, значит, нам надо пройти ещё где-то километр, обогнув гору, и там уже искать то, что нас интересует.

Герои снова оседлали коней и двинулись вдоль холма. Ехали медленно, чтобы не пропустить вход, если вдруг он окажется в другом месте. Взяв к западу, друзья обогнули один из отрогов Змеиного кряжа и оказались там, где должны были быть ворота в святилище или нечто, заменяющее их. Перед всадниками была гладкая песчаная стена, немного наклонная кверху. Чуть вдалеке, у её подножия росли, тесно прижавшись друг к другу, два пустынных низких деревца. Всадники переглянулись.

— Ну, если не там, то нигде, — высказал общую мысль Павел Петрович.

Кавалькада подскакала к этим деревцам, и, действительно, за ними оказалась скрытая переплетёнными ветвями узкая пещерка, ведшая под гору. Айзенберг соскочил наземь и, протиснувшись сквозь заросли, заглянул внутрь.

— Да. Определённо это Храм, — подтвердил он, вернувшись на свет, — там лестница вырублена в скале и в стенах — ниши под факелы.

— Идём? — нетерпеливо спросил Эзра, смотря в темноту пещеры горящими глазами.

— А вас ничего не смущает? — подал голос Павел, который до сих пор сидел на лошади. Друзья недоумённо обернулись. — Эти деревья, несомненно, младше ста лет, причём намного. А посажены они были специально, чтобы укрыть вход. Тогда кто их посадил, если больше девяноста лет назад Храм был заброшен, и члены Ордена больше в нём не бывали?

— Значит, наверное, бывали, — предположил Эзра.

— Если бы Братья маскировали вход, они б, скорее всего, каждый раз засыпали его песком, потому что два дерева на голом склоне точно привлекут внимание бандитов. Следовательно, деревья посадил тот, кто не опасался за собственную жизнь и просто не хотел, чтобы пастухи и бродяги лишний раз заходили в эти пещеры.

— То есть, ты хочешь сказать, что теперь там хозяйничают убийцы Нафтали, и мы имеем все шансы их встретить? — понял, наконец, Айзенберг.

— Вот именно! Поэтому считаю необходимым увести лошадей подальше отсюда, чтобы бандиты не обнаружили наше присутствие, и как-то замести следы, в прямом смысле этого слова: мы натоптали здесь как стадо слонов. И желательно поскорее, потому что сейчас любой дурак без бинокля может спокойно наблюдать нас хотя б вон с того холма!

Остальные участники похода незамедлительно признали правоту Павла Петровича и отогнали лошадей километра за полтора, спрятав их в небольшой ложбине между холмами. Там же Айзенберг срезал несколько веток фисташковых деревьев, и весь обратный путь друзья заметали лошадиные и собственные следы. Но вот долгий и нудный путь до холма закончился, и герои, спрятав в камнях ветки для обратной дороги, вступили под каменные своды грота, столетия назад превращённого в Храм.
Фонарики светили довольно тускло, но спокойно можно было разглядеть «прихожую» с каменными лавками по стенам. Слева чернел дверной проём, и широкая каменная лестница вела куда-то вниз. Над аркой прохода был вырублен в скале большой месяц, почти в три четверти окружности, и сбоку от него — звезда. Друзья переглянулись и двинулись вперёд. Они шли осторожно и как можно тише ступали, но их шаги всё равно гулко отдавались в священной тьме Храма.

Павел Петрович первый добрался до лестницы и начал спускаться, держась рукой за шершавую стену. Его товарищи шли следом, освещая фонариками путь. Древние зодчие не слишком заморачивались, меняя облик природных подгорных полостей: они только местами вырубили ниши да обтесали ступени. Поэтому искателям приходилось теперь идти по простому туннелю без боковых ответвлений и хитрых заворотов. Конечно, бурная фантазия молодых авантюристов рисовала им изумительнейшие картины подземных дворцов и анфилад, но в примитивизме строения святилища тоже были свои плюсы: как минимум отпадала вероятность заблудиться в скальных лабиринтах.

Через сотню ступеней лестница закончилась, и друзья очутились в круглом помещении. Лучи фонариков пробежали вокруг и осветили склеп… На полу один на другом лежали трупы. Тела давно умерших людей сгнили, плоть отпала или была съедена крысами, и остались одни белые кости, покрытые обветшалой одеждой. Скелеты были повсюду: сидели, прислонившись спинами к стенам, как бы ползли по направлению к выходу, вытянув руки и скрючив пальцы. Некоторые из них были безглавые, однорукие и попросту разрубленные напополам. Отдельно валялись черепа, кисти, груды рёбер. Особое внимание ошарашенных друзей привлекли два трупа, находившиеся на каменном возвышении, видимо раньше игравшем роль алтаря. Один из мертвецов безвольно лежал на камне, свесив руку и закинув назад голову, с простреленным виском. Его подбородок покрывала седая, обгоревшая борода. Другой расположился над ним и прямо-таки оседлал своего врага. В костяной руке он держал нож, вошедший по самую гарду в рёбра первому. Скелет не упал и оставался в положении сидя, поскольку был насажен на саблю убитого им человека, рукоять которой тот до сих пор сжимал в костяной кисти.

На одних мертвецах была чёрная просторная одежда, а их черепа, разрубленные, простреленные и с разбитыми челюстями, обматывала тёмная ткань. Другие скелеты, по видимости, принадлежавшие членам Ордена, покрывали грязно-серые от пыли и грязи халаты и мантии.

Павел Петрович боязливо подошёл к месту битвы и посветил фонариком на мертвецов. Из близи ему удалось разглядеть то, что было невозможно увидеть издали: на чёрных тканях одеяний бандитов были вышиты изображения пятиконечной звезды и рогатого козла с длинной клокастой бородой. Павел с ненавистью рванул рукав мантии с этим рисунком и поднял его вместе с костяной рукой.

— Это не бандиты, — сказал он, принеся свой трофей друзьям, — это сатанисты. Орден был почти уничтожен руками сатанистов, они же убили Нафтали.

— Очень простая разгадка и одновременно невероятная, — произнёс Эзра.

— Значит, Орден, с которым мы имеем дело, и правда, невероятно могущественен и хранит чрезвычайно важные тайны, раз его врагами являются не другие секты или фанатики, вроде крестоносцев, а сами служители Дьявола, — сказал Андрей.

Павел Петрович хотел что-то ответить, но неожиданно закрыл рот и резко обернулся. Эзра и Айзенберг тоже замолкли и, обмерев от страха, поняли, что так взволновало их чуткого друга. На лестнице, сопровождаемые хрустом камней и звоном задеваемых ботинками отстрелянных гильз, звучали шаги. Кто-то спускался в нижнее помещение, прямо туда, где сейчас стояли друзья. Эзра на этот раз среагировал первый:

— Скорее бежим, — шепнул он товарищам и первый бросился вперёд. Из комнаты было два выхода: один, слева, вёл в тёмный коридор на том же уровне, а ещё одна лестница уходила дальше вглубь земли, неизвестно куда. Эзра выбрал первый путь и нёсся вперёд, прыгая через скелеты. И, надо сказать, друзья ретировались весьма вовремя: как только Айзенберг последним исчез в коридоре, в лестничном туннеле на стене показались две вытянутые тени, а затем и двое неизвестных спустились в склеп.

Вошедшие были облачены в плащи и гутры, закреплённые на голове обручами. У одного из них на груди висел медальон в виде трёх металлических шестёрок, соединённых верхами в одной точке и образующих, таким образом, некое подобие сатанинского цветка. Его спутник нёс в руке пустой мешок и при ходьбе не двигал левой рукой. Всё это удалось разглядеть только Айзенбергу, да и то мельком: в следующую секунду неизвестные скрылись за поворотом коридора, и со всех сторон бегущих друзей обступила тьма.

Эзра оказался на диво быстроногим и видимо собрался добежать до самого конца туннеля, но Павел Петрович догнал его и схватил за плечо:

— Давай сюда, — шепнул он, указывая на неприметную дверь в глубокой нише. Друзья бросились туда и, вбежав в комнату, попадали наземь: у самого входа уровень пола был выше, чем в остальном помещении, и они, не увидев края этой «сцены», упали прямо на камень. В воздух поднялось и зависло плотное, громадное и непроглядное облако вековой пыли, которая до этого толстым слоем покрывала плиты пола. Авантюристы подползли к высокому бордюру, явившемуся причиной их падения, и залегли у него, закрывая друг другу рот, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь чихнул в этой тишине.

— Иблис, ты что-нибудь слышал? — спросил, насторожившись, тот сатанист, у которого был медальон. — Вроде, как будто, что-то грохнулось?

— Грохнулось, да и пёс с ним, — огрызнулся второй, — у меня и так плечо жжёт, после того, как этот гад подстрелил меня,  а тут ещё этих мышей ловить. Веришь ли, вообще не до того, где и что упало.

— Ладно, пошли ловить этих летучих тварей, а то Радна нас самих под нож пустит.

— Давай, и побыстрее, — отозвался Иблис, — ненавижу эту работу. А тут ещё и ты, Абигор, со своей нуднёй: «грохнулось, грохнулось». Это тебя в детстве грохнули. Вон, до сих пор рожа перекошена! Поэтому тебя Молоху и не отдали.

— Заткнись и пошевеливайся, а то я тебя здесь навсегда оставлю, — пригрозил Абигор.

Вот за такой приятной беседой сатанисты двинулись по коридору, по которому только что пробежали наши друзья. Павел Петрович лежал в осевшей пыли и боялся дышать, а шаги всё приближались.

— А с тем тварёнышем мы и правда оплошали что-то, вон он как тебя уделал,  — усмехнулся Абигор и, по всей видимости, треснул товарища по больному плечу. Раздался крик и нецензурная брань.

— Да, увёртливый гад оказался, — излив всю ругань, согласился Иблис, — я один только пять барабанов истратил, а ему хоть бы хны. Вот со стариком не так было.

— Со стариком всё как по маслу прошло, — поддакнул Абигор, — давненько я так не веселился. Он так грациозно шлёпнулся.

— А потом дёргался от пуль как заправская лягушка! — и оба загоготали на весь коридор над своими шутками.

— Ну, ладно, хватит, — снова одёрнул напарника Абигор, — когда с охотой на мышей окончим, нас ещё одно дельце ждёт поприятнее. Радна сказал, что наши выследили ещё одного из этих. Надо и к нему наведаться. Тогда господин точно будет доволен.

Так, шутя и переругиваясь, бандиты миновали дверь, за которой притаились друзья, и углубились дальше в переходы Храма, исчезнув во мраке. Скоро и их голоса, наконец, затихли, и только визгливый свинячий смех Иблиса ещё раздавался где-то вдали.

Эзра поднялся и, отряхнувшись, погрозил в сторону двери кулаком:

— Как жаль, что мы не решились прикончить этих негодяев! Они же убили дядю!

— Да, и пытались проделать то же со мной, — согласился Павел, сев на бордюр и пытаясь очистить штанину от намотавшейся паутины.

— Погодите, — остановил товарищей Айзенберг. Он тоже поднялся, но до сих пор внимательно разглядывал каменные плиты пола. — Кажется здесь надпись.

Остальные герои столпились за ним и посмотрели туда, куда он показывал. Действительно, на полу была надпись на иврите большими красными буквами, выцветшими от времени и сырости. Их покрывал слой прилипшей паутины и грязи, но всё равно человек с хорошим зрением мог прочитать начертанное. Друзья направили лучи всех фонариков в начало надписи и следили ими по строкам, а Эзра начал читать, так как лучше остальных знал иврит:

«Тот, кто пал, желая возвыситься, обретёт на Земле силу и власть. Когда на восходе его око зажжётся яростью, значит, настал день судьбы. Каждый способен противостоять его мощи, встретив Адское Пламя из мрака. Но для этого нужно желание».

— Всё, больше ничего нет, — сказал Эзра, ещё раз пробежав глазами, по плитам. — Ещё одна загадка. Что бы это могло значить?

— Вероятно, это тоже одна из заповедей Ордена, — предположил Павел. — Так как это помещение и было местом богослужений, а это несомненно: один только алтарь наталкивает на такую мысль — то здесь на литургию или песнопения собирались члены Братства. Тогда перед ними была эта надпись, и они, наверное, каждый раз её хором читали, как мы Отче наш.

— Логично. И её специально увековечили в камне, чтобы потомки её не забыли, — продолжил Айзенберг.

— Андрей, спиши всё в свой блокнот, дома будем расшифровывать, — сказал Павел Петрович. — Я так смотрю, похоже, сатанисты вынесли отсюда всё, что только можно было сдвинуть с места, так что никакие больше находки нам не светят. Конечно, в глубинных ярусах могли остаться какие-то книги или списки Братьев, или даже кодекс Ордена, но я лично не хочу спускаться вглубь Храма. Не ровен час, столкнёмся лицом к лицу с Иблисом и Абигором. Так себе встреча будет.

— Согласен, — ответил Эзра.

Друзья погасили фонарики и медленно пошли к выходу, плотно притворив за собой дверь. Им повезло, и до самой прихожей наверху они никого не видели, и сами остались незамеченными. У входа в Храм стояли две лошади, привязанные к дереву. Эзра предложил товарищам сыграть шутку над сатанистами, и все трое, оседлав коней врагов, доскакали на них туда, где оставили своих собственных. Спешившись, Павел Петрович обрезал удила обеим лошадям: якобы они сами их порвали — и отправил животных обратно к Храму. А вот дойдут они или нет, это уже проблемы сатанистов.

— Можно сказать, что поездка наша, по сути, оказалась бессмысленной, — подвёл итог Павел Петрович, когда они отъехали уже на порядочное расстояние от Змеиного кряжа. — Получили только ещё один шифр.

— Ну, у нас только два варианта: либо мы возвращаемся домой и пытаемся докопаться до смысла нашей фразы (возможно, нам помогут книги из подвала Нафтали), либо искать ещё живых членов Ордена. И то, и то займет порядочно времени, — сказал Айзенберг.

— Надо подумать, — ответил Павел и замолчал.