Часть пятая. 1

     Лена как-то заметила, в Москве все и везде только о деньгах и говорят. И ведь верно, так и было. Заговорили о деньгах и в семье Седовых. Конец 1991 года для всех был труден. Уж больно много проблем в тот год навалилось. Вот и у них  проблем, выше крыши. За учёбу Елены плати, Егоркин бокс тоже не рубль, значительно больше требует. Одежонку молодёжь поизносила, менять надо бы. У Натальи Ивановны телевизор совсем развалился. Надо новый купить. А денег нет. И как ни экономила Анна Петровна,  жилось трудно, а от того и тоскливо.
     Антон Иванович в сервисе прижился, вроде и заказы на ремонт есть и даже своя клиентура появилась, но алчность хозяев не знала границ. У Али появились парочка церберов , ходят парни меж рабочих точек, посвистывают, а к вечеру в вагончике  начальнику докладывают: у полковника на подъёмнике побывали две машины, да три сбоку подъезжали; у Генки две, Пашка четыре загонял и так далее и тому подобное. От этих докладов Али и поборы свои определял. И ведь ничего не скажешь. Попробуй только голос повысь. «Выгоню!», – и весь сказ. А куда уйдешь?  Он не привык с места на место прыгать. Потому и терпел. А от того каждый день к вечеру привычно во рту копилась слюна: а не рвануть ли грамм сто пятьдесят? И пил. Конечно не один, не алкаш, таких терпеливых на этих гектарах сервисных площадей сотни. И без поводов не пил. А поводы были всегда,  причём серьёзные.  К примеру, как виртуозно он сегодня суппорт снял: в секунды расшплинтовал два болта и даже тормозной шланг не отсоединял, а дальше подвязал извлечённый суппорт и… За это стоит выпить! У дочки Генки сын родился. Чем не повод? И не важно, что родился он ещё летом. Малыш растёт! Что, и это не повод?
     Но как ей, Аннушке, всё объяснить.
     Не пьяница он!
     Просто жизнь так складывается, что поделать!
     Придёт домой, кучку бумажек, что деньгами называются, на кухонный стол выложит и спать. Спал уже в гостиной, один спал. А кучка, в цифрах, если считать, не росла, только уменьшалась. И это тоже не объяснишь.
     Была надежда на Лену.
     Она всё же пошла торговать цветами. Однако и тут не всё складывалось удачно. Были дни, когда она до сотни долларов в день домой несла, а были, когда эту же, своим трудом заработанную сотню, хозяйке точки обратно заносила. Не всё так просто. На Таганке кроме них работали прямые конкуренты, азербайджанцы  и точек у них было на одну больше – четыре. Понятно, дружбы между конкурентами быть не может, а раз так, значит или война, или предвоенное состояние. Ладно, пусть бы между собой выясняли – кто есть кто, так нет, они на девчонках отыгрывались. Все торговые лотки для продажи цветов поздней осенью и зимой выглядели одинаково: вручную смонтированный большой ящик, в котором верхняя крышка стеклянная, стеклянной делали и фасадную сторону. Цветы размещались внутри ящика, там же стояли и несколько зажженных свечей – источник тепла. Цветы к точкам доставляли машины: «каблучки», ГАЗельки и прочая техника. Торговки продают цветы, извозчики греются в машинах, в ожидании команды. Как команда проследует, кто-то из извозчиков, они же и охрана, бегом с цветами к девушкам. И такая круговерть каждый день с утра до поздней ночи, а в праздники и ночью. Ночью не все точки работали, но одна уж точно продавала цветы. Ночной бизнес был выгоден, но и опасен. И вот конкурирующие фирмы приноровились гадости друг другу делать. То, якобы случайно, лотки продавщицам перевернут, то просто оскорбят девушек. Одним словом, всё зло на них, на девчонок. Им и так достаётся: дождь, слякоть, ветер, а они должны улыбаться – улыбка лицо фирмы, не то к другому лотку клиент пойдёт. Руки красные, в цыпках , на глазах слёзы от ветра и тушь по щекам, а ты улыбайся.
     У Лены желание было уйти от этих чёртовых лотков, но бегай потом, ищи работу. Анна видела мучения дочери, пыталась как-то повлиять на решение бросить работу. Но та ни в какую. А когда на ноябрьские Лена домой принесла много денег, настроение у обоих улучшилось.
     – Видишь, мама, сколько я получила, а ты говоришь: «Уходи». Где я ещё так заработаю.
     Но уже восьмого ноября за перевёрнутый лоток, побитое стекло и раздавленные цветы, заработанные денежки пришлось отнести Гуле: ничего личного, бизнес.
     Анна рискнула съездить посмотреть, в каких условиях дочурка  трудится. А что бы та не сочла поездку контролем и не обиделась, взяла с собой Егора, дескать, идём с сыном покупать билеты в театр.
     Вышли из метро на Верхнюю Радищевскую, чуток поплутали, Лена точный адрес не говорила, у метро и всё. Но Егор парень шустрый. Сразу лотки с цветами увидел.
     – Мам, пошли, нам сюда. Видишь, здесь четыре точки, значит нам дальше и правее. Пошли.
     Вышли как по компасу.
     – Что я говорил, вон, наша Ленка. Пошли?
     Анна остановила Егора. Не по себе ей стало. Как-то по-воровски, крадучись, да ещё с сыном…
     – Сынок, можно я одна подойду, а ты пока в театр сходи, посмотри, что там идёт в какое время и приходи. Хорошо?
     Егорка вопросительно посмотрел на мать. Но видимо поняв её состояние, буркнул.
     – Уж эти дамские штучки.
     Повернулся и быстрым шагом пошел в сторону театра.
     Анна, молча, наблюдала со стороны за дочерью. Вот подошёл покупатель. Серьёзный человек, лицо строгое. Пальчиком водит по лотку, дескать, вот эти цветы и упаковать. Лена с таким же серьёзным лицом, не будешь улыбаться, когда рядом строгий покупатель, аккуратно достаёт розы, наверно штук пять, упаковывает и передаёт покупателю. Тот осмотрел букет и вблизи лица и, отдалив от себя, положил на лоток, поковырялся в кошельке и отдал деньги. И на лице гражданина появилась улыбка: доволен клиент. Лена тоже улыбнулась. С достоинством кивнула, мол, приходите ещё. А вот парочка подошла. Молодые ребята улыбаются. У девушки в руке торт, наверно в гости идут. Лена тоже расплылась в приветливой улыбке. Минуток пять, и парочка убежала, счастливая и довольная. А вот еще молодёжь, и тоже к ней за цветами…
     – Мам, ну ты точно разведчик на наблюдательном пункте. Давай закрывай свой    НП , пошли, я промёрз.
     Анна будто очнулась.
     – Да, сынок, пошли.
     Лена не ждала родню. На слова матери о том, что они якобы за билетами приехали, подозрительно глянула на брата, тот прыснул с кулак.
     – Понятно, шпионите, значит. Я с вами дома разберусь.
     И обращается к матери.
     – Гражданочка, выбирайте, вам Гран При, или Аваланш, а может Эль Торо, очень рекомендую, у них, вот гляньте, лепестки как бы гофрированные, ярко-красного цвета, продолжительность цветения до тридцати суток, кстати тональность цвета меняет за время цветения. Или может…
     Анна слегка опешила.
     – И что, ты со всеми так?
     – Да, нет. Со всеми я по-разному, по глазам понимаю, что кому сказать. Например, этого вертлявого, – она кивнула в сторону Егор, – я бы немедля отшила.  И ещё, мама, я ругаться могу, матерные слова выучила, вы ведь дома не учили этому, так улица научила.
     – Анна поняла, девочка начинает нервничать.
     Ленулька, мы ведь действительно за билетами пришли. На выходные будем брать.  Ты когда свободна? И Наталья Ивановна с нами будет. В общем семьёй идём.
     Лена улыбнулась.
     – Ладно, берите на субботу, у меня выходной.
     – Вот и хорошо. Погоди, я ещё хочу посмотреть твой лоточек. Жаль, рулетки нет.
     Анна Петровна сняла шарфик и, пользуясь им как линейкой, начала  обмерять лоток.
     – Итак, меряем удава, так сказать в попугаях, Егорка, записывай.
     И как заправская работница швейного ателье, начала называть цифры: высота  – три четверти шарфа, столешница… Лена с подозрением посмотрела на мать.
     – Мама не мучайся, я тебе до миллиметра вечером размеры скажу. Для чего нужно, ты скажи?
     – Вечером и поговорим. А промерить надо вот так…
     Егорке всё это стало не интересным и он, посвистывая, отошёл в сторонку. К лотку подошёл очередной покупатель.
     – Девушка, мне бы розы.
     – Секундочку. Мамочка, извини, мне работать надо, до вечера.

     Продолжение следует
    http://proza.ru/2025/06/25/1480