Мир тесен, или Сказка о рогатом осле

                1

   Октябрь 1996 года.
   
   Премьер - министр обращается к народу, рассказывая о злейшем враге и о злющей бомбе, которую тот хочет создать против них, дабы стереть с лица Земли когда - нибудь их прекрасную страну и народ:
   - Срок достижения этой цели приближается, - утверждает он.

   Сентябрь 2012 года.

   Прошло шестнадцать лет, тот же вершитель судеб держит в руках рисунок, объясняет, хмуря лицо:
   - К следующей весне, максимум к следующему лету при нынешних темпах обогащения они завершат процесс среднего обогащения и перейдут к финальной стадии. Оттуда до получения достаточного количества обогащённого урана, для создания первой бомбы всего несколько месяцев, возможно даже недель.

   Время, что вода, течёт, не замечаешь.

   Минуло ещё три года. На дворе октябрь 2015 года, не поменялся главный министр, остались теми же речи:
   - У главного спонсора глобального терроризма может быть всего несколько недель до того, как у него будет достаточно много обогащённого урана для создания целого арсенала ядерного оружия. Это значит, что у воинствующего исламского террористического режима может быть всего лишь несколько недель для получения расщепляющегося материала для целого арсенала ядерных бомб.

   2018 год, тот же министр над министрами.

   Не как прежде примитивный, но существенно обогащённый рисунок перед ним, слова – проще пареной репы:
   - Мы вам сейчас покажем секретные иранские документы. Это боеголовка, а это – бомба.

   13 июня 2025 года.

   Постарел обличитель, но слова те же, что и много – много лет назад:
   - Если не остановить Иран, он может создать ядерное оружие за очень короткое время. Это может произойти в течение года, это может произойти в течение нескольких месяцев, меньше, чем за год.

   Двадцать девять лет писалась небылица об осле рогатом*, о бомбе, которой нет, но будет создана через "всего несколько месяцев, возможно даже недель".

   Поверил ли отец ли, отчим ли нации сам в это, или в том какая хитрость состояла, расчёт какой с его стороны, или самоуверен чрезмерно стал, не замечая, что мир изменился, но отправил он к несуществующей бомбе свои, настоящие.

   Не ведая, что в надменности кроется опасность.

   У льва* тоже нет рогов, но он в ответ послал другое, ракеты.
   Которые тоже проливают кровь человеческую, не водицу.

   Сказки придумываются для детей и бывают обычно добрые.
Пришлось смотреть окончание страшной истории "сказочника" и малюсенькой Даниэле.

   Раньше их город сверкал по ночам морем огней, теперь был полон моря огня.
Нет, конечно, весь город не горел, но то пламя, что пожирало вдалеке что - то и кого - то, было ужаснее тысячи солнц, потому что Светило было высоко в небе, далеко, факел же пылающий рядышком совсем.

   Ещё страшнее было то, что в следующий раз он мог вспыхнуть на её улице.
Смертоносные птицы летали над ними в синем небе, и никто не мог предугадать, куда они сядут.

   Вся семья провела ночь в бомбоубежище, только утром вышли наверх.

   Даниэла держала в руках плюшевого единорога, смотрела, задрав голову, на исковерканный дом свой.

   Ей было плохо, ей было очень плохо. Она не понимала, отчего всё так,она устала ото всего этого, ей было жаль маму, бабушку, а потом и всех остальных. Она и представить себе не могла какой это кошмар - остаться без крыши над головой и пребывать в нескончаемом ожидании беды…

   Невозможно думать обо всём этом долго, и ей хотелось только одного: лечь в мягкую постельку свою и спать, спать, спать, а потом … проснуться в прежнем мире.



                2


   Два часа утра.

   Подруги, совершив утренний намаз, полезли досыпать в свои кровати, Амина ж сидит у окна, смотрит вдаль...

   Россыпь звёзд, Луна полная, облачка тут и там, тишина вселенская – вот же благодать, красота несказанная, чистота первозданная полнит грудь, соединяясь однако же, с тоской невыразимой.

  Казалось бы, далеко обожаемая Газа, что ранена и в руинах, но не в агонии, а эхо войны добралось и до седого Каспия, куда она приехала месяц назад.

   Она в Дагестане, а на том берегу моря Иран, враги её добрались и туда.
Включила смартфон, узнать, что между ними да как.
 
   На видео Тель - Авив, многоэтажный дом такой же уродливый после бомбёжки, как и дома в Газе родимой, люди с вещами на улице. 
 
   Задержался взгляд на маленькой девочке, в руках у которой единорог.

   Точь - в - точь, капелька в капельку такой же, какой был у сестры её, Салтанат, любимицы отца, который всегда называл её моей Султаншей.

   А теперь не называет: погибла она, погиб и он.

  О, как же та, когда жила ещё, обожала подарок папин, называя единорожку Розочкой Белой!

   И вот теперь такую же игрушку прижимает к себе девочка тех же лет, что и сестрёнка её.

   Развалины, вой сирен, огонь, клубы дыма, пожарные - всё прочь, важна Амине лишь малышка.

   Перемотала обратно видео, поставила на стоп.
 
   Какая же миленькая кроха в простеньком, но нарядном платьице, но на личике непонимание того, что нежданно обрушилось на неё.

   Глядит неотрывно Амина, вспоминает.

   Они тогда жили в лагере для беженцев.
   Когда что - то взорвалось неподалёку, сестре её, Салтанат, оторвало часть стопы, ранило и Амину.

   Мама, оставив мужа - колясочника у палатки, на машине соседа нового привезла в больницу их обоих.   

   Операционная была переполнена, ампутацию пришлось проводить прямо на полу.
 
   Она стояла с мамой, смотрела на Салтанат, ждала, забыв про больную ногу, когда и с ней проделают то же самое.

   Тот врач, что сделал обезболивающий укол, держал рот сестрёнки открытым, чтобы не задохнулась, сказал  что - то тому, кто резал.

   Разобрала только два слова «лёгкая седация»*, прочитала в интернете потом только, что это такое. 

   Амине ж ничего резать не стали, обработали раны да залатали.

   А сестра?

   При следующем обстреле Смерть всё же догнала падчерицу судьбы, да так, что - о, какой же это был ужас! - им пришлось собирать тельце по частям, дабы предать земле бесчеловечно убитую по - человечески.
 
   - Клянусь Аллахом, - обратилась Амина шёпотом к далёкой девочке, - клянусь памятью погибшей сестры, которой предписаны были услады да ласки, но которой кусочки я собирала с мамой, чтобы похоронить в четыре годика, клянусь всеми страданиями, всем горем, которые накопились в душе моей, всем тем, что перенесла в свои пятнадцать лет, я не желаю тебе ничего плохого, у меня язык не повернётся, даже если б захотела, я не в силах себе изменить. 
 
   Я испила яду из кувшина мучений, в этом моя "болезнь", но этот напиток медленно, но верно заживляет раны, ибо Бог насылает страдания на тех, кого любит: и да, это причиняет боль, калечит тело, но исцеляет душу.

   Если я доживу до взрослой жизни и если меня возьмут в солдаты, я буду воевать.

   Но не причиню зла ни одному ребёнку.

   Ни помыслами, ни руками, ни сейчас, ни потом.

   Никогда.

   Ведь тот, кто смотрит на младенцев через прицел оружия, смотрит взглядом сатаны.

   Пусть продлится , девочка невинная, жизнь твоя. Желаю тебе не повторить участи моей сестры и восемнадцати родичей, которых я потеряла на бойне,устроенной вашими взрослыми. 

   Им от меня прощения нет…

   Задумалась на минуту, а потом воздела руки к Небу, промолвила ещё тише:

   - О, мой Аллах, скажу вновь и вновь: когда ракета упала не рядом с нами, я возликовала, в упоении благодаря Тебя за то, что остались живы я, мама, сестрёнка, все остальные! Не подумав о том, что она принесла смерть другим!

   Мне б найти тогда слова иные, а я радовалась, когда другие причитали и рыдали…
Как же мне всё ещё стыдно за это бездушие!

   Заплакала, уснула, убегая боли, не скоро, ведь муки от потерь и утрат бездонны так же, как и любовь матери к своему дитя…

Примечания:
1)Небылица об осле рогатом – иными словами ложь, так как у осла нет рогов.
2)У льва  тоже нет рогов - Лев и солнце - национальный символ Ирана, который использовался до 1979 года
3)Лёгкая седация – лёгкий медицинский сон, в котором снимается тревожность и страх. Пациент в этом состоянии спит, но в сознании, чувствует прикосновения, слышит врача. Главное отличие от наркоза – при седации человек дышит совершенно самостоятельно. Седация сопровождается местной анестезией, чтобы было не страшно и не больно.