Ядерные байки

     Мне надо бы про санаторий «Чусовское» писать. Или про выставку в городском архиве. Выставка, кстати, посвящена советской торговле в нашем городе. Интересная тема, фоток много и текстов. Но я уж отложу это всё на потом. А сегодня расскажу немного разных историй, которые услышал на работе. Все эти истории связаны с ядерным производством. Ведь такой огромный и разноплановый «организм», как УЭХК не может не порождать самых разных рассказов.

     Я ведь сейчас ни к какому делу непригоден. Тяжести мне подымать нельзя, напрягаться нельзя. И даже работать на электроинструментах тоже нельзя. И это «нельзя» будет продолжаться довольно долго – до января или февраля. Именно из-за этого у Али появились два добровольных помощника – Сергей Васильевич и Сергей Николаевич. Они взяли на себя всю тяжёлую работу, а её в учебном процессе хватает. Вот они-то и рассказывают нам разные истории, которые происходили на их глазах, когда они работали на атомном гиганте.

История первая. «Голая и находчивая».
   Оказывается, гексафторид урана – вещество очень опасное. Он хорошо впитывается через кожные покровы и отравляет весь организм человека. И если он попал на кожу, то его надо очень быстро смыть водой.
-Если «гекс» попадёт на кожу, то первым делом отказывают почки.
Да. Не зря его хранят в бочках, сделанных из железа сантиметровой толщины. И вот одна лаборантка случайно пролила «продукт» на свою спецовку. Она быстро скинула с себя всю одежду и понеслась в душевую. Так и бежала голая, не обращая внимание на остолбеневших встречных и поперечных. Жить захочешь…

   Кстати. Испарения гексафторида атомщики называют Хоттабычем. Это распространённое слово, которое хорошо известно всем, кто в теме. А я, услышав его в первый раз, был сильно удивлён. Почему? Видимо, из-за того, что эти испарения – белые и волнистые как длинная борода старика Хоттабыча.

История вторая. «Хлороформ и прочие вещества».
     Двое рабочих тащили на третий этаж здоровенную бутыль хлороформа. В бутыли его было двадцать литров. И они почти затащили этот хлороформ туда, куда им было надо как вдруг… Огромная бутыль выпала из рук, ударилась об пол и разбилась. И все двадцать литров хлороформа вылились на пол и стали испаряться. Естественно, все разбежались, никому не захотелось дышать «усыпляющим» веществом.
- И никто не уснул?
-Нет. Вентиляция у нас работала хорошо.
Только вот вся работа после этого встала надолго. Потому что пары хлороформа взрывоопасны. И весь остаток рабочего дня никто не прикасался ни к одному из выключателей – вдруг взорвётся.

-А до хлороформа у нас был сернистый эфир.
И один товарищ ухитрился украсть пузырёк этого самого эфира.
-А зачем?
-Он планировал использовать его как растворитель. Грязь хорошо отмывает.
«Хозяйственный» товарищ сунул пузырёк с эфиром в штаны и пошёл через проходную. Прошёл благополучно. И вот тут эфир от тепла его тела расширился и выбил пробку пузырька. Полезное в хозяйстве вещество широко разлилось по штанам и по ногам находчивого товарища. А холод был на улице – градусов двадцать пять. И тут все увидели, как он неуклюже запрыгал и суетливо замахал руками.
-А почему?
-Эфир испаряется со страшной скоростью, а на таком холоде это означает огромные теплопотери. И он просто обморозился.

История третья. «Хорошо ли покрашена бочка?»
-Все знают, как покрасить бочку изнутри.
Я, конечно, тоже знал, но моё знание ограничивалось бочками, у которых верхняя часть была срезана. Именно такие бочки мы используем для сбора дождевой воды в огороде. А тут речь шла о бочке, у которой верхняя часть в наличии. На этой верхней части есть узенькая горловина с крышкой. И как можно покрасить изнутри вот это?

-Наливают через горловину в бочку краску и начинают её катать по-всякому. Покатают, а потом остатки краски через ту же горловину сливают.
Однажды двоим рабочим дали такое задание – покрасить бочку. Они сделали всё как надо. Залили, покатали, слили. Надо ж посмотреть, хорошо ли легла краска внутри бочки. Вдруг остались непрокрашенные места.
 
     Обычно берут фонарик, светят внутрь бочки и смотрят. Но тут за фонариком идти было далеко. И один из рабочих достал спичку, чтобы посветить, второй держал бочку за днище. Естественно, пары краски взорвались.
-И у того, кто подносил спичку, сожгло все волосы на голове. А того, кто держал, отбросило на пять метров к стене.
Хорошо, хоть никого не покалечило.

История четвёртая. «Магнит».
    И опять мы возвращаемся к заводским несунам. Хотя, как говорил мой отец, несуны – это какое-то «ненастоящее» слово. Оно как бы извиняет этих людей, делает их менее виновными.
-На самом-то деле они просто воры – говорил отец.

    Если положить один крошечный магнитик на палец, а другой под палец, то оба эти магнита будут на пальце держаться. Такая вот сила притяжения даже у небольших магнитов, что мы покупаем, чтобы приклеить к берестяным картинкам, которые потом будут вешать на холодильник. А если магнит большой…

- И вот, ещё один «находчивый товарищ» решил украсть сразу два магнита. Утащил бы один сегодня, а другой завтра, но нет – захотелось всё и сразу.
Положил он магниты в карманы брюк. И они с такой силой притянулись друг к другу, что товарищу показалось, что его ноги сдавило клещами. Он кое-как сделал один шаг, потом другой. Доковылял, конечно. И ему очень повезло, что на его специфическую походку никто особого внимания не обратил. Да и если б кто-то и заметил… Ну, кому может прийти в голову, что походка у человека стала несколько необычной из-за ворованных магнитов?

История пятая. «Лук и стрелы».
-Иду я это коридором и вдруг вижу человека с луком.
Не с тем луком, который нужно есть, а с тем, из которого стреляют. Хотя, в коридоре атомного предприятия можно встретить много интересного, но человек с луком и стрелами – это уже слишком.
-И вот я вижу, как один этот лук натягивает, а другой что-то прикрепляет к стреле, какую-то нить.

   Вжжж! Стрела летит вдоль коридора, а нить тянется за ней, застывая на лету.
-И что это было?
А было это кремниевое волокно. Его нужно было вытянуть очень быстро, буквально за доли секунды. Тогда получался тонкий стержень. В «походных» условиях разумнее всего было не изобретать никакого оборудования для мгновенной вытяжки, а воспользоваться луком и стрелой.
-А зачем это было нужно?
Оказывается, на него подвешивали какие-то детали и помещали их в печь, где была температура тысяча двести градусов. Волокно было гораздо устойчивее стальной проволоки.

История шестая. «Вобла».
-А склеивать что-то, имеющее сложную форму, лучше всего, придавливая эту деталь тяжёлым мешком с солью.
Соль плавно «обтекает» все изгибы склеиваемой детали, и она же довольно тяжёлая, чтоб эту деталь сильно придавить. Мы с Алей подумали, что возьмём эту технологию на вооружение. И потом будем приклеивать какие-нибудь берестяные штучки именно с помощью соли.
-Солёная рыба, кстати, имеет то же свойство –«обтекать» разные предметы. Однажды на меня упало сразу несколько мешков с воблой – сказал Сергей Николаевич.
-Как это?

   В то время иногда проводились общественные проверки – а как там торговые работники со своим делом справляются. Нет ли злоупотреблений каких. И Сергей Николаевич в составе такой вот общественной комиссии отправился на базу УРСа. Попали они в рыбокоптильный цех, был у нас в советские времена в городе и такой. И вот там на него свалилось всё содержимое довольно большого стеллажа с мешками вяленой воблы.
-И вот, лежу я на полу, а на мне двести килограммов этой воблы. Мне не больно, но прижало меня так плотно, что я не могу ни встать, ни пошевелиться.
«Обтекла» его вобла, обволокла так, что он лежал на полу, словно приклеенный.
-А потом вас спасли?
-Конечно. Быстро все мешки раскидали.

История седьмая. «Коммерческий дозиметр».
-В начале девяностых один предприниматель привёз в город партию дозиметров и разложил её по полкам в магазине.
Дозиметры начали раскупать местные жители, но потом пришли некие «регулирующие органы» и приборчики продавать запретили. И потом никогда уже в нашем городе их не продавали. А все дозиметры, что есть сейчас на руках у новоуральцев, были куплены «где-то там», не в городе.
-Но зачем? – спросил я – Ведь дозиметр в наших условиях полезный приборчик.
Оказывается, радиометрия – дело довольно сложное. Не зря же существуют специальные службы, которые меряют радиацию. А обыкновенный обыватель-непрофессионал с дозиметром в руках может только нагнать страху на себя и на других.

-И один такой у нас нашёлся. Он купил бытовой дозиметр и принёс его на завод. Хотел проверить, не врут ли ему заводские дозиметристы.
И видимо нагнал-таки страху. За что потом его с работы уволили.

История восьмая.  «Made in USA».
     В «период транспарентности», в девяностые на комбинат приезжали разные американцы. Тогда у нас в городе происходил процесс, который называли «ВОУ-НОУ». ВОУ – высокообогащённый уран, НОУ – низкообогащённый. Это было частью ядерного разоружения. Из боеголовок выковыривали высокообогащённый оружейный уран и везли его в наш город. Разжижать. Разжижали его для того, чтобы он не был уже таким оружейным, а мог бы использоваться в качестве топлива для атомных электростанций. И вот, американцы приезжали этот процесс контролировать. Ведь оружейный уран поступал из США, и туда же увозили потом уран низкообогащённый.

-Они относились к нам, русским, свысока. Конечно, до прямых оскорблений не доходило, но это чувствовалось.
Кто-то из них хотел даже в столовой без очереди пролезть, требовал, чтоб его пропустили. Но с нашими, «бывшесоветскими» людьми такие штуки проходят редко.
 
   Для контроля всех процессов разжижения американцы ставили какое-то своё оборудование. Оборудование было в опломбированных шкафах, и когда они приезжали на завод, то снимали со шкафов пломбы, а с приборов снимали показания. Не обманули ли их коварные русские, не присвоили ли себе часть чужого оружейного урана. И всегда они подчёркивали, насколько это их контрольное оборудование качественное и надёжное.
-И однажды подходят они к шкафу, снимают пломбу, открывают. А оттуда валит дым.
Вот ведь как случилось. И сгорело их сверхнадёжное оборудование не когда-нибудь, а ровно в тот момент, когда они приехали его проверять.

Вот и всё. Будут новые байки – расскажу.