Победа перестройки

                ПОБЕДА ПЕРЕСТРОЙКИ.

                драматическое представление в 3-х картинах

                продолжение следует

                (смотрите ежедневно в 2I час по телевидению)



Действующие лица:

I. Молодой человек I8-20 лет. Из провинции.

2. Алан Чумак - известный энергетик-экстрасенс, в прошлом – журналист.

3. Женщина неопределённого возраста. Молчит.

4. Женщина тех же лет. Разговаривает.

5. Генеральный секретарь КПСС, президент СССР М.С. Горбачёв, без возраста.

6. Мужчины средних лет в штатском.

7. Кашпировский, неопределённого возраста, врач гипнотизёр, экстрасенс

8. Главарь общества "Память".

9. Рабочий сцены I-й.

10. Рабочий сцены 2-й.

11. Митрополит Волоколамский Питирим, не молод.

12. Главный редактор журнала "Огонёк" В. Коротич.

I3. А.И. Солженицын, писатель, из репрессированных.

I4. I-й грузин в штатском

I5. 2-й грузин в штатском

16. Инвалид,

В действии принимают участие женоподобные юноши, журналисты, иностранцы. Заняты в массовке покупатели магазина "Лейпциг".

                Картина I-я.
 
     Пустая сцена. Задние планы по бокам пестрят обрывками различных декораций, которые использовались ко всем спектаклям репертуара. Видны куски сельской природы с пасущимися коровами и голубой дымкой, разорванные декорации индустриальных пейзажей с трубами и заводскими проходными, деревенские плетни с кувшинами, барские усадьбы с белыми колоннами и прудом, степь с силуэтом застывшего в ожидании космического корабля, здесь же выглядывает кусок плотины ГЭС и трубопровода "Дружба".
     Вся сцена ярко освещена до самого последнего плана. По ней в беспорядке разбросаны мусорные контейнеры, куски арматуры, мотки толстого кабеля, битые электрические лампочки. Валяются чьи-то портреты. Судя по окладистым бородам и усам - это классики марксизма и их советские последователи.
     Появляется молодой человек в самодельном вязаном свитере и брюках- клёш, моды конца 70-х. В руках - чемоданчик. Молодой человек озирается по сторонам, ищет что-то на полу. Поднимает бычок и прикуривает. На сцену выходит группа людей - мужчин и две женщины. Одеты официально. Молодой человек бросается к ним.
Молодой человек: - Здравствуйте. Вы не подскажите, где тут приёмная комиссия? Или общежитие?
     A. Чумак (машет руками на манер крестного знамения, дёргает лицом, шипит):
     - Ш-ш-ш-ш… Уф! Ш-ш-ш!!
     Молодой человек страшно пугается, бросается к одной из женщин.
     Молодой человек: - Простите, вы не подскажите, куда я попал?
     Женщина: - Вы на съезде, юноша. Вы откуда приехали?
     Молодой человек: - Я из Воронежа. Извините, а что это за съезд? КПСС?
     Женщина (к Чумаку): - Алан! Не мешай разговаривать! Что ты
шипишь?
     Алан Чумак: - Я не мешаю! Я обеспечиваю зал электричеством! (машет рукам ещё интенсивнее).
     Горбачев: - Мы тут с товарищами из Политбюро посоветовались, и решили применить, то есть, использовать, так сказать, одним словом, энергию товарища Чумака в мирных целях, учитывая развернувшуюся конверсию. Кто не против прошу проголосовать!
     Все начинают махать руками и шуметь - голосовать никто не хочет.
     Горбачев: - Вот и хорошо. Значит, принято единогласно. Обеспечивайте, товарищ Чумак, обеспечивайте! Товарищи делегаты никаких возражений не проявляют.
     Молодой человек: - Простите, а когда начнётся съезд? Это съезд КПСС, да?
     Женщина: - Вы с ума сошли! Что за КПСС? Это съезд народных депутатов! Вы, собственно, от какого округа избирались?
     Горбачёв: - Считаю заседание политбюро, открытым!
     Женщина: - Миша, это не заседание, а съезд. Открывай съезд. Все в сборе.
     Молодой человек: - Товарищи! Я приехал из Воронежа учиться. Я ищу общежитие и приёмную комиссию. Но здесь ничего этого не наблюдаю. Бардак какой-то! (пинает ногой портрет). Ой! Это же Ленин! Кто его сюда бросил? Давайте повесим! Помогите мне! (поднимает портрет). Где у вас трибуна будет стоять? Я хочу повесить Ленина на видное место!
     Горбачёв: (морщится) - Товарищи! Вот смотрите! Товарищ из провинции мыслит старыми категориями, вы понимаете, А Административно-командная машина пошла на слом. Вы разве не читаете газет, товарищ? Как там у вас с газетами на Воронежчине?
     Молодой человек: - С какими ещё газетами? У нас хлеба давно нету. Да я ведь не на съезд приехал, а учиться. В МГИМО!
     Чумак (размахивая руками): - Не вовремя! Не вовремя! Вы бы лучше уезжали обратно. Вам же сказали, что у нас съезд народных депутатов. Вы народный депутат?
     Молодой человек поднимает Ленина, отряхивает ему лысину носовым платком, тяжело вздыхает. Под портретом Ленина он видит ещё один портрет - Николая II.
     Молодой человек: - А это здесь откуда? Это же, по-моему, какой-то царь!
     Женщина: - Итак, товарищи! Михаил Сергеевич считает съезд открытым!
     Хлопает в ладоши. Все тоже начинают хлопать с официальными лицами.
     Молодой человек безнадёжно машет рукой, идёт за кулисы. Натыкается на идущих навстречу людей в белых халатах и шапочках. Один несёт бюст Сталина.
     Молодой человек: - Извините. Не подскажите, а где здесь выход?
     Кашпировский: - Мы из реанимации. Мы сами ищем выход.
     Начальник "Памяти": - Толь, Толян, да брось ты его! Мы, кажется, заблудились. А это что за евреи собрались? Никак это Чумак? Толя, я прошу, дай ему в морду.
     Кашпировский отдаёт бюст молодому человеку.
     Кашпировский: - На-ка, подержи лучше.
     Молодой человек берёт бюст и в нерешительности ставит его на пол.
     Кашпировский подбегает к Чумаку и бьёт его с правой в скулу. Чумак падает
     Свет тут же гаснет. В темноте звучит голос Горбачёва.
     Горбачёв: - … на шестой, грядущий год пятилетки, ой, перестройки, простите, товарищи, оговорился, я предполагаю посетить Гватемалу, Гавайские острова, а также остров Шпицберген. Президент Буш говорил мне, что права норвежских граждан неукоснительно попираются – так как там много овцебыков. А у нас не хватает мяса. Если меня переизберут ещё на один срок, я просто завалю страну мясом этих, так сказать, овцебыков.
     Голос реаниматора из "Памяти": - Какую к чёрту страну, идиот. Ты что, не видишь, что страны нет?!
     Горбачёв: - Конечно не вижу. Темно. Товарищ Чумак, почему Вы прекратили работать? Вы ведь давали подписку работать на нас, то есть на съезд.
     Свет вспыхивает. Чумак судорожно машет руками. Лицо заплыло синяком. На сцене появились монтировщики. Пытаются разобрать декорации. Кто-то спотыкается о Сталина.
     Возглас: Спять этот Сталин! Куда ни плюнь - везде Сталин!
     Молодой человек оглядывается в недоумении. Ничего не понимает.
     Горбачёв: - Я вот тут разговаривал с товарищем из глубинки… И выяснил, что там у них нет газет. А как у вас, товарищ, насчёт мыла, стирального порошка? Что, до сих пор нет? Скоро привезут. Мы поменяли 20 тысяч танков и новейшее вооружение на мыло.
     Женщина: - При Сталине мыло было. И мясо было. И при Брежневе, и при Хрущёве… А конверсии не было. Что же из этого следует?
Молодой человек: - А что такое конверсия?
     Горбачёв: - Дурак! (бьёт молодого человека по затылку). Ты меня не узнаёшь, что ли?
     Молодой человек бьёт Горбачёва в глаз.
     Молодой человек: - Да кто ты такой? Думаешь тебе всё позволено? (бьёт ещё раз. Горбачёв падает. Но тут же встаёт.) Товарищи! Может быть я попал в дурдом, а не в институт международных отношений? Где приёмная комиссия и общежитие?
     Кашпировский: - Вы попали в театр одного актёра.
     Чумак: - Здесь цирк, просто советский цирк! (машет руками)
     Рабочий сцены: - Витька, а дом с мезонином выкинуть или оставить?
     2-й рабочий: - На кой он? Выкидывай. Всё сказали выкидывать - и старое, и новое. Надо будет - по новой нарисуют.
     1-й рабочий: - Так вроде теперь старину реставрируют. Даже строят. А ты говоришь выкидывай. Это же старина!
     Начальник "Памяти": - Всех жидов надо расстреливать за саботаж. Сразу мыло появится, увидите! При Сталине саботажа не было. Чуть что - сразу к стенке. Стрелять гадов надо! Довели страну! Хлеба нет, курить нечего… (достаёт сигарету и прикуривает). Всех - к стенке!
     Раздаётся одиночный выстрел. Свет гаснет.

                Конец I картины


                Картина II.

     Пять лет спустя. Там же. Рабочие заканчивают монтаж сцены. На заднем плане справа - Храм Христа Спасителя в лесах. Слева - Храм Василия Блаженного без лесов. Слева на сцене, вдали, стоит мавзолей Ленина, но вместо "Ленин" на нём написано - "Райкин". Справа - магазин "Лейпциг". Около него жужжит толпа народа. Это выходцы из Грузии, Азербайджана, Осетии. Много цыган. К мавзолею тоже тянется нескончаемая безмолвная очередь. На сцену входит священнослужитель в рясе, клобуке и с паникадилом. В другой руке - огромный серебряный крест. Из-под рясы видны красные генеральские лампасы. Навстречу ему выходит молодой человек, немного постаревший. Одет в джинсово-варёный костюм.
     Молодой человек: - Здравия желаю, Владыко. Во сколько венчание на царство? Я не опоздал?
     Питирим: - Опаздывают поезда. (неопределённо крестится не то на Храм, не то на мавзолей).
     Молодой человек: - Владыко, оставьте свои армейские шутки. С тех пор, как Вы стали капелланом 40-й армии, я Вас просто не узнаю. Вы же видите, справедливости ради, что я явился вовремя.
     Питирим (тем же тоном): - Являются привидения. Доложите по форме.
     На сцену выходит Коротич.
     Коротич: - Так, господа. Сейчас здесь состоится открытие братского кладбища народов.
     Питирим: - Позвольте, уважаемый, но у нас в Синоде … Мы этого не знали. Сегодня венчается на царство господин Станкевич.
     Молодой человек: - Как так, Владыко? Почему он? Он же не совсем … русский… (косится в сторону Коротича).
     Коротич (громко): - Господа! Прошу вас! (хлопает умильно в ладоши).
     На сцену выходят высокие нескладные девушки с длинными волосами. Жеманясь строят глазки, оправляют платья. При более внимательном рассмотрении оказывается, что это юноши. Возможно, гомосексуалисты. Они несут в руках корзинки с цветами. На каждой корзинке нарисована фашистская свастика.
     Коротич (с гордостью): - Это прах немецких фашистов, геройски погибших под Царицыном, который именовался тогда Сталинградом. Мы захороним его на месте бывшей могилы воинов-интернационалистов.
     Вбегают репортёры, начинают щелкать вспышками. Коротич поясняет им.
     Коротич: - Господа, поймите, это такая неприятная история… Здесь покоится прах наших собственных, отечественных, советских захватчиков… Гм-м… Очень неприятная история… гнусная, я бы сказал. Сейчас придут живые жертвы сталинских репрессий и произведут перезахоронение.
     Входит Солженицын с лопатой.
     Солженицын: - Я не от себя пришёл. А от всего народа российского… Низкий поклон вам, безвинно убиенные…
     Коротич: (растроганно): - Будет, будет Вам, Александр Исаич. Пожалуйста, начинайте копать прах. (опять к репортёрам): Это наша общая боль, наш общий позор… Они захватили Афганистан, Баку, Фергану, Тбилиси омыли невинной кровью… Прибалтика, Казахстан, Киргизия и Чехословакия, а также Венгрия и Германия - всё было захвачено и уничтожено ими… Александр Исаич, да копайте же, что встали? Их надо выкопать, а на их место мы захороним прах немецких оккупантов, простите, немцев. Простых баварийцев, эльзасцев, лотарингцев случайно попавших под жернов истории. И отдавших жизнь в кровопролитных боях с коммунистами. Да, господа! Вы видите, это их прах! Жертв сталинизма-гитлеризма! Ура!
     Солженицын: - Вы с ума сошли! Каких ещё баварцев? Я ничего не понимаю.
     Коротич: - Друг мой, это же просто. Ведь они, как и Вы, были мобилизованы своим правительством и поневоле были вынуждены участвовать в бойне народов.
     Солженицын: - Я отказываюсь принимать в этом участие.
     Коротич: - Ну, душечка, у нас же всё очень относительно. Плюрализм мнений, гласность, демократия, в конце концов!
     Журналист подходит к юноше в юбке.
     Журналист: - Ваше мнение о Советской армии?
     Юноша: - А моя мама сказала, что её уже давно распустили. И чтобы я не волновался, я хожу в дамском. На всякий случай.
     Питирим: - Аще во славу оружия российскаго Господу Богу помолимся…
     Молодой человек: - Владыко, опять Вы не к месту со своим оружием! Мы давно разоружились …
     Солженицын: - Пропустите, я в вашем балагане не участвую!
     Пытается уйти. Его крепко берут за руки двое грузинов из очереди.
     1-й грузин: - Это Вы сэрьёзно или пашутыли?
     Солженицын: - В общем-то, отчасти. Как вы сами понимаете, я так или иначе вынужден участвовать… И участвую…
     2-й грузин: - Нэ понял. Так или иначе?
     Солженицын: - В общем-то, так, а не иначе. Я был введён в заблуждение…
     1-й грузин: - Кэм? Имя, фамилия, отчество?
     Солженицын: - Нет, не человеком, а всем происходящим в этой стране…
     2-й грузин: - Дато, а он кручёный! С ним па-другому надо!
     Солженицын: - По-другому не надо. Я всё понял. В конце концов, каждый народ достоин своего правителя. Где копать? Тут?
Начинает копать. Репортёры снимают. Очередь у Лейпцига гудит - что-то выбросили. К Коротичу подбегает цыганка.
     Цыганка: - Дорогой, золотой, яхонтовый! По глазам вижу - извела она тебя, погубила… Купи одеяло!
     Коротич: - Пошла вон, дура! До чего же беспамятный народ! Гитлер уничтожал их в крематориях! Хоть бы памятник жертвам поставили! Куда им столько золота! Вечно в грязи, хуже скотины. Ну, да ладно… Итак, господа! Как сказал поэт: "И милость к падшим призывал!" или что-то в этом роде…
     Молодой человек: - Я думаю, уместней о погибших сказать "павшие", а не падшие!
     Коротич: - Это Вы к Пушкину, к первоисточнику обращайтесь! При чём тут я! Прошу вас, господа!
     Молодые люди в платьях, жеманясь, ставят корзинки с прахом на место, обозначенное лопатой Солженицына. Кидают цветы.
     Питирим: - Да пребудет во веки веков! Аминь!
     Все крестятся и хлопают.
     Питирим: - Никогда, во всю историю русскую, не знали мы ненависти к поверженному врагу, ибо милосерд народ наш!
     Молодой человек трогательно опускается на одно колено, проникновенно плачет.
     Коротич: - Хорошо, очень хорошо, Денисов! Ставлю Вам пятёрку по международным отношениям. Приступайте к практике!
     Появляется инвалид без ноги, на костылях. Подходит к процессии.
     Коротич: - Вы кто, простите? Жертва репрессий?
     Инвалид: - Я инвалид Великой Отечественной войны. А что вы тут встали на проходе? Мешаете.
     Коротич: - Господа, его приглашал кто-нибудь?
     Все пожимают плечами. Инвалид видит корзинки со свастикой. Плюёт.
     Инвалид: - Тьфу ты, нечисть!! (бьёт по лицу женоподобного юношу. Ударяет костылём по корзинке. Оттуда высыпается прах). У, суки!
     Коротич (вежливо поясняет журналистам): - Плюрализм-с! Свобода-с! Мы никому ничего не навязываем, правда, Александр Исаич? У каждого может быть своё мнение. Мы уважаем чужое мнение…
     Солженицын: - Вот как! (плюёт в лицо Коротичу, бросает лопату, убегает, естественно). Я не играю! Я так не играю!

                Конец II-й картины.

                Картина III.

     Паперть у Храма Христа Спасителя. На паперти в рубищах сидят все, принимавшие участие в действии, кроме Кашпировского и цыганки. Рядом с
ними остановились иностранные граждане. Кидают нищим монетки. Фотографируют. Смеются. Разглядывают. Бывший рабочий сцены ловит монетку, считает деньги.
     Бывший рабочий: - Витька, беги за хлебом, пока не закрыли!
     Витька убегает. По сцене проезжает пролётка. Возница - Горбачёв.
Звонят колокола на часовне.
     Горбачёв: - Товарищи, господа! Наконец мы все в сборе! Позвольте ещё раз открыть заседание съезда народных депутатов Русского национального района Соединённых Штатов Германского Союза. После полной и окончательной победы Перестройки, мы восстановили наше народное достояние - этот Храм, символизирующий русскую культуру вообще.
     (Редкие аплодисменты).
     Я рад, товарищи, что мой прах, хранившийся долгие годы в мавзолее Райкина, наконец оживлён и обменян на прах господина Наджибуллы. Наши отношения с метрополией продолжают на данном этапе борьбы оставаться напряжёнными, т.к. число сторонников реформы растёт. Мы можем оказаться выброшенными за борт, если не моё руководящее начало…
     На сцену выходит Кашпировский в голубом халате.
     Кашпировский: Господа, музей-заповедник свою работу закончил. Завтра комплекс русской старины начинает работать в 10 часов, по Нью-Йорку. До свидания.

                Москва, 1990 г.