Гибридная война

Гибридная война – это военный конфликт, в котором используются не только традиционные вооруженные силы, но и невоенные методы, такие как кибератаки, дезинформация, экономическое давление и поддержка повстанцев. Проще говоря, это сочетание различных видов угроз, направленных на ослабление противника без прямого широкомасштабного вторжения.
Вот несколько ключевых аспектов гибридной войны:
Сочетание различных средств:
Гибридная война не ограничивается только военными действиями, а включает в себя широкий спектр инструментов, включая кибервойну, пропаганду, экономическое давление и поддержку нерегулярных вооруженных формирований.
Неопределенность и размытость:
Отсутствие четкой линии фронта и использование нетрадиционных методов затрудняют определение того, кто является агрессором и как на это реагировать.
Направленность на различные сферы:
Гибридные войны нацелены на ослабление не только военной мощи, но и политической, экономической, социальной и информационной систем противника.
Кибератаки на базы данных различных министерств и ведомств.
Доставка и внедрение в серверное оборудование тех или иных фирм или  организаций вредоносных программ шпионажа.
Это – внесение в СМИ  различных материалов в составе которых завуалирована та или иная дезинформация.
Скрытность и дезинформация:
Гибридная война часто использует методы, направленные на дезинформацию, скрытность и уклонение от ответственности.
В целом, гибридная война представляет собой сложную и многогранную угрозу, требующую комплексного подхода для противодействия.


ГИБРИДНАЯ ВОЙНА: СУЩНОСТЬ И СПЕЦИФИКА

В данной статье впервые в русскоязычной научной литературе гибридная война рассматривается как исключительно геополитическое явление, в своем полном объеме не определяемое в иных исследовательских парадигмах. Проблема изучается в рамках методологии геополитического реализма. Автор полагает, что сущностью гибридной войны является совокупность действий, направленных на разрушение всех основных геополитических пространств общества-соперника, то есть на его абсолютное сокрушение, причем агрессия во всех основных типах геополитических пространств осуществляется одновременно. Вычленяются основные технологии гибридной войны и ее ключевые   факторы. Автор высказывает свою точку зрения на способы противодействия актам гибридной войны, ведущейся против России.
К л ю ч е в ы е с л о в а: война, гибридная война, факторы гибридной войны, технологии гибридной войны, способы противодействия актам гибридной войны. Сущность феномена «война» определяется в толковом словаре В. И. Даля (первое издание, 1863–1866) следующим образом: «ВОЙНА ж., раздор и ратный бой между государствами, международная брань» .
С. И. Ожегов в своем толковом словаре (первое издание — 1949 г.) уже толкует данное понятие несколько иначе, более расширительно: «ВОЙНА ж., вооруженная борьба между государствами или народами, между классами внутри государства» .
В политологическом словаре-справочнике, изданном в 2008 г., находим: «ВОЙНА — вооруженное столкновение в ходе разрешения конфликтов, форма разрешения политического конфликта путем применения насилия».
Как видим, в нашем веке, в отличие от столетий XIX и XX, войной принято называть вооруженное разрешение политических конфликтов любой природы.
Необходимо отметить при этом, что существительное «война» в течение последней четверти века постоянно обрастает прилагательными, меняющимися с довольно высокой скоростью: асимметричная, преэмптивная, сетевая, сетецентрическая, нелинейная, бесконтактная, непрямая, неконвенциональная, информационная, психологическая, прокси-война,  цветные революции, различного рода санкции,  хаос-война и, наконец, гибридная.

Большая изменчивость прилагательных при неизменности существительного «война» говорит о высокой степени конфликтности общества как на глобальном, так и на региональном и локальном уровнях функционирования. В чем причина возросшего уровня социальной и межгосударственной конфликтности?
По моему мнению, таких причин несколько:
1) вследствие исчезновения мировой системы социализма возникла проблема передела постсоциалистического и постсоветского пространства между державами-победительницами в холодной войне (1946–1991), что определило высокий уровень конфликтности в целом ряде «больших регионов» (Восточная Европа, Центрально-Азиатский регион, Большой Ближний Восток, Юго-Восточная Азия, Северная и Центральная Африка);
2) США, стремясь сохранить свое монопольное глобальное лидерство, прилагают усилия для подавления развития региональных сверхдержав, в том числе и путем поощрения сепаратизма и терроризма на их территории, вовлечения данных государств в «конфликты малой интенсивности», организации «цветных революций» и «гуманитарных интервенций»
3) «социальное государство» стран Запада, сформировавшееся в период борьбы двух систем, в том числе их соревнования в сфере социальной защиты, постепенно теряет свои позиции , что вызывает недовольство некоторых слоев населения (мигранты, «новые бедные») и попытки организовать массовые беспорядки с требованием возврата к полномасштабным формам социальной защиты. В последнее десятилетие к этим причинам добавилась еще одна, которая и является одним из базовых факторов возникновения феномена гибридных войн:  переход современной России в статус               великой державы и предпринимаемые ею в связи с этим попытки возврата в свои прежние лимитрофы (контролируемые пространства), в настоящее время уже имеющие других «хозяев.
Понятие гибридной  войны используется с 2001 г., когда в англоязычной научной литературе появляется первое упоминание об этом типе войны .
С середины первого десятилетия текущего века термин «гибридная война» постоянно употребляется в работах таких англоязычных авторов, как Фрэнк Хоффман, Дэвид Килкаллен, Билл Немет, Джон Маккуэн, Натан Фрейер, Прашант Парамесваран. Гибридная война понимается данными авторами как сочетание регулярных и иррегулярных форм ведения боевых действий .  Под иррегулярными боевыми действиями в данном случае понимаются операции, осуществляемые террористическими организациями. Таким образом, акторами гибридной войны признаются как государственные, так и негосударственные структуры . В русскоязычной научной литературе толкование гибридной войны гораздо более расширительное.
Сферой гибридного противоборства полагаются все основные сферы жизнедеятельности общества .
Понятие «гибрид» пришло из биологии, где означало животное или растение, полученное в результате скрещивания генетически различающихся особей .  В прочих науках означает объект, полученный сочетанием разнородных частей.

В  этом исследователи данной проблемы, предлагая свои определения понятия «гибридная война», дают исключительно дескриптивные дефиниции, подробно перечисляя признаки гибридной войны в различных сегментах общественной жизни. По сути - это проистекает из имплицитно присутствующей в каждом исследовании гибридной войны опорной максимы К. Клаузевица о войне как о продолжении политики другими средствами. Однако представляется, что позиционирование гибридной войны как феномена, принадлежащего исключительно сфере политики, неправомерно и потому продуцирует многочисленные дефиниции экзистенциального толка (перечисление параметров существования), никак не завершаясь формулированием дефиниции ессенциальной (указание на сущность феномена). По нашему  Российскому - мнению, гибридная война представляет собой исключительно геополитическое явление, в своем полном объеме не определяемое в иных исследовательских парадигмах.
Гибридная война — это совокупность действий, направленных на разрушение всех основных геополитических пространств общества - соперника, то есть на его абсолютное сокрушение. При этом агрессия во всех основных типах геополитических пространств осуществляется одновременно. Основными геополитическими пространствами автор данной статьи полагает следующие: географическое, экономическое, информационно-идеологическое и информационно-кибернетическое. В каждом типе геополитического пространства способы ведения гибридной войны различаются в соответствии с природой данного типа пространства. Основные способы ведения гибридной войны в географическом пространстве:
1) локальные «традиционные» войны в ресурсных регионах страны – объекта агрессии, вовлечение данной страны в серию «конфликтов малой интенсивности» по периметру ее границ;
2) «цветные революции», то есть государственные перевороты в стране–объекте агрессии и в государствах, являющихся ее геополитическими союзниками;
 3) поощрение сепаратизма в стране  – объекте агрессии.
Все перечисленные технологии применяются к современной России. В конце 90-х — начале 2000-х гг. страны Запада и их союзники, страны Ближнего Востока (Саудовская Аравия, Иордания, ОАЭ), спонсировали террористическую войну  на российском Северном Кавказе в финансовом отношении, поставляли в регион наемников, военных советников, современное вооружение. Террористическая война была составной частью сепаратизма так называемой Республики Ичкерия, образованной на большей части Чеченской Республики в составе России, а также определенных сил в Республиках Ингушетия, Кабардино-Балкария, Дагестан (проект «Лакской республики»). Попытки осуществить «ромашковую революцию» в Российской Федерации наблюдались в 2003–2008 гг., а также в 2012 г. («белоленточное движение»). «Цветные революции» прошли по Сербии, Украине (дважды), Грузии, Киргизии.

Основные способы ведения гибридной войны в экономическом пространстве:
 1) санкции против отдельных отраслей экономики страны – объекта агрессии, в том числе закрытие для нее международных рынков (или отдельных их сегментов) и блокирование доступа к определенным технологиям;
2) санкции против всех отраслей экономики страны–объекта агрессии в совокупности (экономическая блокада);
3) санкции против ключевых персоналий, определяющих содержание и ход экономических процессов в стране – объекте агрессии.
В настоящее время Россия находится под экономическими санкциями со стороны США, ЕС, Австралии, Канады, Японии и некоторых других стран, введенных в 2014 г. после присоединения Крыма к России.
Под санкциями оказались практически все системообразующие  банки страны, нефтедобывающие компании, основные предприятия оборонно-промышленного комплекса. Санкции направлены, прежде всего, на ключевой сектор российской экономики — нефтедобывающей.
Блокируется доступ к технологиям для освоения арктических, сланцевых и трудноизвлекаемых месторождений нефти.  Санкции, установленные в отношении российского банковского сектора, затрагивают довольно значительную его часть — более 50 % суммарных активов.
Произошло резкое сужение географической и продуктовой диверсификации российского агропродовольственного импорта, ослабление сырьевой и производственной базы пищевых отраслей.
Потери от санкций составили в 2015 г. 3,7 % ВВП . Санкции против России пали на «плодородную почву»: страна находилась в чрезмерной зависимости от импорта не только указанных продуктов промышленного производства, но и лекарств, изделий электроники, продовольствия, товаров широкого потребления. Так, в тяжелом машиностроении доля импорта в 2014 г. составила 60–80 %, в станкостроении — свыше 90 %, в радиоэлектронике — 80–90 %, в медицинской промышленности и фармацевтике — 70–80 %, в легкой промышленности — 70–90 %.
За период 2000–2014 гг. объем ввозимой продукции увеличился в 8,4 раза .
Действуют также персональные санкции против ведущих политиков, банкиров, промышленников страны. Основные способы ведения гибридной войны в информационно - идеологическом пространстве:
1) замещение традиционных ценностей и/или доминирующих идеологических конструктов данного общества ценностями и/или доминирующими идеологическими конструктами другого общества;
2) фальсифицирование истории страны – объекта агрессии;
3) десакрализация  пророков, основных персоналий и основных постулатов базовых религий страны–объекта агрессии;
4) имплантация и/или поощрение децивилизующих социальных практик: промискуитета, насилия в отношении слабых и беспомощных, наркомании, инцеста, бытовой и экономической преступности.
Информационно-идеологическое пространство России на рубеже XX–XXI вв. сжалось почти до минимального объема. «Ценности теряют ценность…
Верования отвергаются, вера подрывается, доверие исчезает, харизма терпит крах, идолы рушатся» .
Следствием сформированности  фактора «общей несчастливой судьбы» — или, в иной терминологии, ощущения перенесенной глубокой  социальной травмы — стала «своеобразная идеализация Запада, стремление  сблизиться с ним вплоть до обретения единой идентичности».
Имплантация западных идеологических конструктов и западных ментальных ценностей внутрь информационно-идеологического пространства постсоветской  России была эффективной, поскольку в том числе строилась на компенсационной технологии преодоления социальной травмы (социальной травмой являлись распад СССР и «шоковая социальная терапия») — так называемой инновационной стратегии, состоящей в быстром восприятии новых навязанных ценностей .
 «Главная тенденция, отмеченная в последние годы, — рост числа людей с индивидуалистическими ориентациями.   Если в 2008 г. в целом по стране преобладали представители социальных ориентаций, то к 2012 г. ситуация сменилась на противоположную.
 По словам исследователей, сдвиг происходит во многом за счет более молодых поколений, ценности которых сформировались под влиянием мощных политических, экономических и культурных изменений рубежа 1980–90-х» .
В настоящее время «тенденция сохраняется, индивидуалистов в России с каждым годом все больше» . Основные способы ведения гибридной войны в кибернетическом пространстве:
1) вытеснение программного продукта и кибернетических технологий страны — объекта агрессии с мировых и/или региональных рынков;
2) хакерские атаки против экономических и политических институтов страны — объекта агрессии.   В отношении России применяются и эти способы ведения гибридной войны, однако ради справедливости надо отметить, что российский рынок ИКТ (информационно-коммуникационных технологий) большим объемом и не обладал. «Доля России на мировом рынке электронной техники и компонентов составляет не более 0,1–0,3 %, на мировом рынке информационных услуг доля России составляет приблизительно 0,2 %. Вклад ИКТ в экономический рост России заметно ниже (приблизительно в три раза!) соответствующих показателей развитых стран» . При этом «основная часть оборудования, его материальной базы и программных продуктов производятся за рубежом и там закупаются» . В последнем случае экономические санкции, затрудняющие или пресекающие приобретение российскими структурами элементов западной материальной базы ИКТ и западных программных продуктов, особенно действенны в кибернетическом пространстве гибридной войны. Несмотря на ограниченность сектора международного рынка ИКТ, занимаемого российскими компаниями, их тем не менее вытесняют из этого сектора — в основном под предлогом связи данных компаний с «русской разведкой» или «с Кремлем», что сегодня считается опасным преступлением против национальной безопасности стран Запада.
Так, в июне 2017 г. в сенате Конгресса США прозвучало требование запретить Пентагону использовать программы российской «Лаборатории Касперского»  именно по той причине, что «Лаборатория» связана «с российским правительством».
Российские банки , правительственные структуры подвергаются хакерским атакам в еженедельном или даже ежедневном режиме. «В Кремле заявили, что хакерские атаки фиксируются каждый день, в том числе на сайт президента» . При этом около 28 % кибератак на российские серверы совершались с территории США.
С Трампом или без Трампа Европа хочет воевать против России, и причины этого вполне очевидны. ЕС катится к экономическому краху. Огромное количество денег бессмысленно потрачено на вооружение Украины и попытки слезть с иглы русских углеводородов. Страны деиндустриализируются. Стареющее население и толпы мигрантов проедают социалку. Предприятия банкротятся или релоцируются в Азию и США.
Даже если окончательно украсть русские "замороженные" миллиарды, они Европу не спасут. Отбить все потраченное можно, только захватив русские ресурсы и богатства.
Поэтому и вбрасывается в инфополе тезис о "неизбежном нападении России" на Европу. Это не просто ложь, это легализация нового "Дранг нах Остен", очередной атаки европейских стран на нас.
Конечно, генсек НАТО не может ответить на вопрос журналистов, откуда у него сведения об "агрессии России". Москва в страшном сне не видит, зачем ей нападать на блок стран с населением в полмиллиарда, обладающий ядерным оружием. Кстати, уже сейчас страны Европы (без США) тратят на военные расходы столько же, сколько Россия. А на подходе еще около триллиона евро, которые вольют в их ВПК.
"Три-пять-семь лет" — так обозначил Марк Рютте временной промежуток нашего столкновения с альянсом. В переводе с натовского это их горизонт планирования — в это время европейские страны собираются атаковать Россию.
Для этого проводятся бесконечные учения у наших границ, опробуются варианты мобилизации и набора в армию, готовятся больницы и бомбоубежища, строится сеть железных дорог, накачивается пропагандой население.
К прокси-прокладке Украины добавляются новые страны — Прибалтика, Польша, Финляндия, Румыния. Растут армии: поляки увеличили численность своих военных в два раза, немцы и французы голосуют за возвращение обязательной военной службы, в Дании ввели обязательный призыв для женщин. Меняется логистика, чтобы с легкостью перебрасывать технику, оружие и контингенты на восток, к нашей границе.
Справятся ли они без американцев? Но ведь кроме открытой поддержки существует множество непрямых способов помощи. Десять дней назад Марк Рютте посетил заседание знаменитого Бильдербергского клуба, где руководители крупнейших американских корпораций пообещали всемерную помощь европейским партнерам разведданными, оружием и новыми военными технологиями.
Соответствующий опыт имеется: никто не забыл, как в начале Второй мировой войны американские банки и корпорации помогали Гитлеру. Разрешения у Рузвельта они, кстати, не спрашивали.
Поэтому праздновать победу нам рано: если глобалистские элиты хотят войны с Россией, то Трампа они, скорее всего, сумеют обойти и подкинуть деньжат и оружия европейским партнерам по своим каналам. И даже если президент США выведет часть американских контингентов из Европы, там найдут, чем их заменить.
Американо-европейскую стратегию войны с Россией предложила на днях RAND Corporation, главный аналитический центр Пентагона. Стратегия учитывает опыт конфликтов последних лет, прежде всего на Украине.
По этому сценарию, гипотетическая война НАТО — Россия станет полноценной войной, а не специальной операцией, и будет проходить сразу на всех театрах — в космосе, воздухе, на земле, в киберпространстве и инфополе. То есть это будет сплав терактов, диверсий, кибератак, санкций, дипломатического давления, военных действий, разжигания внутренних конфликтов — такую же войну нового поколения пытаются вести сегодня Украина и Израиль.
Победа в такой гибридной войне может вообще не выглядеть как победа. Проблемы в российской экономике могут привести к межнациональным или иным внутренним конфликтам. Внутренняя нестабильность — к смене власти. Ну а тут уж европейцы попытаются подсуетиться и протащить в Кремль свою марионетку. Эта куколка и отдаст им наши ресурсы — бинго! И никаких официальных капитуляций не надо.
Что ж, предупрежден — значит вооружен: Россия знает, к чему готовиться, ей есть чем ответить. "Дранг нах Остен 2.0" закончится так же позорно, как провалившиеся в прокате предыдущие версии.