4. Темис Мацукас последнее слово

Темис достаёт из ниоткуда очки, надевает на лоб. Говорит с привычной интонацией профессора, читающего лекцию в Пенсильванском университете, но перед ним — аудитория, набитая журналистами, охранниками и собаками в намордниках.
 
— Ваша честь. Уважаемый господин Прокурор. Уважаемые Присяжные. Представители прессы. Уважаемые зоозащитники, феминистки, собаководы, ветеринары, психиатры и — особенно — сотрудники службы парков.
Я, профессор Темис Мацукас, химик, исследователь, новатор, лауреат премий, гуру молекулярных связей и распутанных цепей ДНК, был в одних носках. Потому что такова моя суть. Я не скрываюсь за трусами лицемерия или плащом ханжества. Моя наука всегда была обнажённой правдой.
 — А теперь позвольте мне, как учёному, объяснить системно и по полочкам, что же именно произошло.
Да, я выбрал необычный путь разрядки. Да, это был парк. Да, это была собака. Моя. По взаимному согласию. Хотя... знаете, я, конечно, химик, но не зоолог — возможно, она думала иначе. Но я спросил глазами. Она ответила хвостом. Ветеринар подтвердит: махнула трижды — значит «да».
 
Вы называете это развратом. Я называю это квинтэссенцией свободы! Платон, будь он жив, записал бы это в «Пир». А Диоген… Диоген бы подавился от зависти! Я — Диоген XXI века, только с более высокой публикационной активностью и без бочки.

Собака — лучший друг человека? Так я стал лучшим другом для своей собаки. Возможно, даже чуть ближе. Вы говорите — «извращение». А что, скажите, нормального в том, чтобы есть курицу в панировке и смотреть шоу, где блогеры жрут кактусы ради подписчиков? Этот мир давно лишился критериев нормы, господа.
Во-первых, в любой системе, подверженной давлению, должно быть предусмотрено аварийное стравливание — клапан избыточного давления. Если давление копится — рвёт. А если ты профессор, то у тебя оно копится сразу на трёх уровнях:
а) научная бюрократия,
б) студенты,
в) гранты и отчёты.
К этому добавим пандемию, инфляцию, исчезновение нормальных завтраков в столовой — и вот вам химическая формула катастрофы.
 
Я искал выход. Люди пьют. Люди дерутся. Люди заводят Telegram-каналы, где спорят сами с собой под вымышленными именами. Я же выбрал прогулку в парке с существом, которое не спорит, не звонит в налоговую и не просит объяснить, что я имел в виду под словом «эксперимент».
 
Вы спрашиваете: почему собака?
А я спрошу вас: а почему нет?
 
Собака — существо без фальши. Она не судит. Она не голосует. Она не требует подписку о неразглашении. Её любовь — безусловна. Её преданность бескорыстна. Я дал собаке то, что ни одна из моих коллег за двадцать лет моей научной деятельности так и не удосужилась дать — тепло, близость и носок, принесённый в зубах. Причём мой же. В конце концов — просто дать!
 
Обвинение заявляет, что я «опозорил научное сообщество». Простите, но научное сообщество позорит себя само, когда в журнал Nature пролезают статьи про телепатию у водорослей и квантовый феминизм. Я хотя бы занимался настоящей биологией. Полевой.
Вы называете это нарушением закона, а я называю это экспериментальной границей морали. Раньше таких, как я, жгли на кострах. Потом — приглашали в ток-шоу. Кто знает, может, через двадцать лет мою работу по взаимодействию человека и собаки в условиях уличного парка будут преподавать в Йеле.
 
Возможно, я опередил своё время.
Возможно, я просто обнажил правду — не только свою, но и вашу.
Потому что каждый, кто сейчас смеётся, — тоже когда-то был гол, одинок и чесался.
Только у меня хватило смелости не скрывать этого за трусами и профилем на Facebook, где все улыбаются, и никто не признаётся, что советуется с голосовым помощником при выборе носков.
Да, я — химик. Я знаю, как устроена материя. Я — не зверь. Я — Homo sapiens, который решил попробовать быть просто Homo.

— Ваша честь. Уважаемый господин Прокурор. Уважаемые Присяжные.
— Я кончаю!

— Я не прошу прощения. Я прошу понимания.
Потому что в этом процессе судят не извращенца. Здесь судят одинокого человека, который пытался хоть как-то остаться живым. Да, может быть, странно. Да, может быть, нелепо. Но не злее и не опаснее, чем лайкать чужую жизнь, сидя в трусах перед экраном.
Такова моя защита.
И если позволите — пару минут выгулять пса перед приговором.
Я кончил.
 
Зал в молчании встаёт в знак солидарности. Судья долго молчит. Один из охранников аплодирует медленно, потом неловко останавливается. Ветеринар хлопает в ладоши искренне. Женщина в третьем ряду теряет сознание. Собака лижет себе лапу — спокойно, без осуждения. Как и должно быть.

Присяжные удаляются на совещание.