Молитва Сары

     Пока Абраша пребывал в глубокой еврейской сиесте — по негласной традиции, длившейся до самой пятничной сеуды, — Сара, не теряя времени, готовилась к духовному действу.
Натянув на голову розовую шапочку для душа с оборочками, оставшуюся с тех времён, когда  ещё вера в домашние маски и семейную гармонию теплилась, она придала себе вид харедимной мадам из самого сердца Меа Шеарим.  Торжественно выставив две субботние свечи: одну — за себя, вторую — за того... парня, зажгла их спичкой. Посмотрела в пламя так, будто туда ушли все её лучшие годы. Сложив руки и  вздохнув — из самой глубины диафрагмы, Сара начала молиться. Вслух. Так, что стены могли заплакать, а холодильник притих в углу от напряжения.
— Господи милосердный! Слышишь меня? Абраше моему на следующей неделе — восемьдесят шесть, а в заднице, как назло, горят пионерские костры. Бегает, как бешеный, по четыре круга вокруг дома делает...
 Угомони его, Господь.
 И ещё — прошу, чтобы его не имело собственное здоровье. Два дня кашляет так, что Бетти под стол прячется — думает, что снова сирена.
 Слушай меня сюда, Господь... Пусть уже сосед, этот поц, хуже мешумета, перестанет гудеть под окнами с шести утра.
— Образумь, Господи, сестру Абраши. Она любой жопе затычка.
Господи... сделай так, чтобы у меня уменьшился тухес. Ты ведь всё можешь... да? Без искать что покушать, ладно?
В спальне жутко храпел Абраша.
— Смотри на него... Спит, как младенец. А я тут — за него свечи, молитвы, нервные тики... Слышишь, Господи, есть в этой жизни хоть капля справедливости? Я ж не прошу золото, бриллианты...
— Господи… ну что тебе сказать?
Сорок лет в пустыне — это, конечно, тяжело, но тридцать пять лет с Абрамом — это вообще отдельная песня в Танахе.
 Ой, чуть не забыла! Пусть не съедает халу до кидуша! Кроме него здесь ещё одна душа осталась. Это ж не мужик — это гастрономический феномен, чтоб он у меня был здоров!
— Господи, и чтоб не смел раньше меня уходить. Слышишь? Если он оттуда будет на меня смотреть и вопить: "Снова передержала рыбу" — я туда не пойду. Я из принципа останусь здесь. Оставишь?
— И ещё... Господи! Сделай так, чтобы кроме меня никто не портил настроение моему Абрамчику... Моё счастье, сто десять килограммов — а может, чуть больше... что там жадничать?
Ну, вот и проснулся... Амин!