Жизнь... и не только моя, ,,

                А. Староторжский


                ЖИЗНЬ... И НЕ ТОЛЬКО МОЯ...

     Как быстро проходит жизнь! Стремительно! Страшно! Странно! Оглянуться не успеешь!
Голос. Ты печалишься от того, что Булгаков был писателем несчастным. Но вы все - ещё несчастней... Он, по сравнению с вами - счастливец! Его знали, его читали, он был знаменит! А вы живёте в ужасное время, когда интерес к вашей литературе упал совершенно! Стреляйтесь, отравляйтесь! Хватит страдать! Шутка!
... Я не знал, что ответить. Я промолчал. Я стал писать. Мир страшен! Кровь потоком! Но это не навсегда...Так произойдёт, что Управляющая Машина нами обожрётся, и бойня прекратится...И наступит мир... Будет хорошо...Лет через сто...Но потом Машина проголодается, и мясорубка снова начнётся!  И так без конца! Или нет? Я не знаю...Есть сведения, что до нас было шесть цивилизаций...
...Лето! Солнце сияет, тепло, хорошо! В голубом небе медленно, величаво плывут огромные, белые облака, словно небесные страны, небесные континенты!
...В моей жизни самое интересное событие, это когда  моя мама, врач, не дала мне сделать необходимую операцию. У меня на копчике образовался свищик. Операция могла продлиться 15 минут. Но мама замазала поражённое место мазью -антибиотиком, свищ зажил и гной пошёл в тело. (Страшная вещь материнская любовь. Иногда.) Начались боли. По всему телу. Мамины друзья, профессора, врачи не могли понять, что со мной происходит. Я думал, я умираю. Набитый гноем, потрясённый прозой Бунина, почти сошедший с ума, начинающий писатель, я два года бегал по Москве, уверенный, что неминуемо и скоро исчезну. С трудом я добился, чтобы  шишку на копчике мне взрезали и после этого выяснилось, что открывшуюся рану нужно взрезать ещё шесть раз...Гной и какая -то вода вытекали из меня два месяца...(Мама умерла)...Меня выписали из больницы и я стал приходить в себя. Я стал надеяться на возможность счастливой жизни, встретил Ларису, она вдруг оказалась талантливым драматургом, написала хорошую сказку, её купили в Министерстве культуры  СССР, за три тысячи рублей. На эти деньги можно было внести первый взнос за кооперативную квартиру и обставить ее. Сейчас драматургам не платят. Писательство не считается профессией. Наши с Ларисой пьесы шли по всей России, в Москве, в Питере, в десяти странах, на других континентах...Мы выпустили одиннадцать  книг прозы и драматургии, но мы не трудовой народ, нас не существует, мы пережиток коммунизма...А в прочем,  плевать на все! Облака! В небе огромные облака! Прекрасные, удивительные, медленно плывущие над земной кровью и грязью. И хочется к ним!