Логово Греха под Золотыми Сводами

Был я в Париже. В сердце его сияющего мифа, в Cafe de la Paix. Шарль Гарнье, архитектор Оперы напротив, одел и здесь интерьер в бархат и позолоту – словно это декорации для вечного спектакля о человеческом величии. И я, грешный пилигрим от экономики переходного периода, сидел там, ощущая себя в эпицентре цивилизации. "Центр мироздания. И вот – я здесь. Ура". Шикарненько, хотя и с буржуазным перебором, как в знакомом московском «Турандот». Но суть не в позолоте.

Суть пришла с официантом и счетом.

Арифметика была проста, как первородный грех: три блюда по «меню», но посчитаны они были как три отдельных позиции плюс само «меню». Отступал этот служитель храма кулинарии, «организованно»: сначала одно блюдо исключил, потом другое, потом, с видом великодушного благодетеля, – десерт. Спас я десяток евро. Герой? Нет, господа. Не о спасении бюджета речь, и даже не о воровстве как таковом – это лишь симптом, кожный зуд падшей натуры.

Речь о системе обналичивания греха.

Подумайте: чтобы украсть у меня эти евро через безналичный расчет, карточку и налоговый чек, требуется не один официант-одиночка с липкими пальцами. Требуется механизм. Сообщник на кухне, который спишет лишнее? Бухгалтер, который проведет фиктивную проводку? Управляющий, который закроет глаза? Деньги, словно нечистый дух, должны пройти сложный обряд экзорцизма из цифровой чисти в наличную плоть. И этот обряд требует сообщничества.

И вот тут, под сводами Гарнье, гротескно обнажилась старая как мир истина: греховность человека – не индивидуальный изъян, а коллективное предприятие. Она прекрасно интегрирована в самые что ни на есть "цивилизованные" системы. Она дышит в пазах безупречного сервиса, процветает под софитами "либеральной экономики" и "истинной демократии".

Вспомните гостиничные счета – эту увлекательную игру "А это за что?". Минибар, который вы не опустошали? Парковка для несуществующей машины? Услуги мифического турагентства? Каждый раз – маленький театр абсурда, где деньги пытаются незаметно перекочевать из вашего кармана в чью-то наличность. И каждый раз – тот же вопрос: Кто еще в доле? Кто ставит галочку, кто подписывает, кто молчаливо одобряет этот микрорэкет?

Я много ездил. Видел эту игру в лицах и валютах. И потому, когда слышу сладкоголосых риторов, вещающих с высоких трибун о том, что свободный рынок и демократические институты неминуемо возвышают человека, делают его честнее, чище, моральнее – мне хочется вежливо, но твердо посоветовать: "Сделайте лица попроще".

Парижское кафе, московский ресторан, берлинская гостиница, нью-йоркский такс-фри – везде одно и то же кабаре. Грех неистребим не потому, что мы слабы (хотя и слабы), а потому, что он адаптивен. Он находит лазейки в самых совершенных системах контроля. Он обрастает сетевыми связями, цепочками соучастия, молчаливыми договоренностями. Он превращается в теневой институт, паразитирующий на теле формальных правил.

В этом и есть его ужасающая банальность. Не в грандиозных злодеяниях, а в этих микроскопических мошенничествах, в этом ежедневном, рутинном, "организованном" отступлении от праведного пути ради жалких десятков евро. Это и есть грех в его самой устойчивой, самой живучей форме – не как вспышка ярости, а как холодный, расчетливый, системный распил человеческого доверия.

Проблема, скорее всего, решения не имеет. Не потому, что нельзя создать идеальные законы или тотальный контроль (хотя и нельзя). А потому, что искра греха тлеет в самой человеческой природе, в этой вечной готовности согнуть правило, обойти систему, урвать свое – особенно если можно спрятаться за спину другого, раствориться в "коллективном предприятии". Cafe de la Paix с его золотым шиком и маленьким надувательством – не исключение. Это зеркало. Зеркало, в котором отражаемся все мы, участники этого вечного, глобального кабаре под названием "Человеческая природа". И занавес над этим спектаклем не опустится никогда.
Пока на этой планете будет жив человек.