Мегастар Заянов Назым и Нота Бесконечности. 2

               Мегастар Заянов Назым и Нота Бесконечности. 2

                Вторая часть.
 
                1.

В студии стояла почти тишина. Только приборы мерцали красными и зелёными огоньками, а в углу старенькая колонка едва слышно шипела, будто вспоминала недопетую мелодию. Мегастар сидел в кожаном кресле, вглядываясь в пустоту. Он не двигался — только перстень на пальце мягко светился изнутри, словно подсказывая, что нота всё ещё рядом. Но это был обман. Ту первую часть — вырвали. Автотюн забрал её прямо из его сердца, и теперь этот гнусавый предатель где-то копит силу.

Тимур и Лейла только что ушли. Молодые, растерянные, но вдохновлённые. Мегастар чувствовал — они ещё вернутся, когда придёт их время. А сейчас… сейчас он один. Но это не одиночество. Это — настрой. Концентрация перед бурей.

Он встал. Чёрный плащ лёг на плечи, как будто сам понял: начинается путь. В воздухе — дрожь. Он чувствует её. Вторая часть Ноты. Она где-то рядом. И она зовёт.

Мегастар направился к микрофону — не чтобы петь, а чтобы говорить с самой Вселенной.

— Где ты? — прошептал он, глядя в потолок. — Я иду за тобой. Не потому что хочу силы. А потому что ты — часть меня.

И в этот момент... что-то щёлкнуло. Старая аппаратура включилась сама собой. На экране возник странный, искажённый образ — будто кто-то пытается выйти на связь.

На экране появился силуэт. Половина лица была в тени, другая — словно из стекла, переливалась зелёным и фиолетовым. Лицо то собиралось, то рассыпалось пикселями. И вдруг — голос. Хриплый, но не злобный. Почти усталый.

— Ты... слышишь меня, Мегастар?

Мегастар не удивился. Он просто наклонился чуть ближе, как будто мог почувствовать, откуда идёт сигнал.

— Слышу. Кто ты?

— Я... один из Тех, Кто Знает. Мы следим за нотами. Я был Хранителем Второй части. Но меня... вытеснили. Кто-то другой теперь охраняет её. Или думает, что охраняет. Но она дрожит. Она зовёт тебя.

Мегастар нахмурился.

— Где она?

— Там, где время перестало идти вперёд. В месте, где всё застряло. Город без дня и ночи. Музыка там — это память, а память — это боль. И если ты найдёшь того, кто поёт без звука... ты будешь близко.

Связь начала глохнуть. Лицо на экране дрогнуло, искажённый силуэт прошептал напоследок:

— Береги свой голос. Там, куда ты идёшь, он будет... оружием.

И всё пропало. Экран погас.

Мегастар глубоко вдохнул. Голос, значит. Песня без звука. Город, где застряло время...

— Понял, — произнёс он. — Значит, в путь.

Он включил колонку. Старая добрая мелодия Шатунова пронеслась по комнате — как щит, как напоминание о себе.

Он взял в руки свой зелёный перстень, сосредоточился, и прошептал:

— Покажи мне место, где звучит вторая часть.

Перстень вспыхнул ярко-зелёным светом, и в следующую секунду всё исчезло — стены, аппаратура, даже колонка на плече стала невесомой. Пространство сложилось, как бумажный кораблик, и выкинуло его посреди улицы с неоновой вывеской: «Добро пожаловать в Тиктокрад».
                2.

Город назывался Тиктокрад. По крайней мере, так он сам себя называл — на вывеске у въезда, мигающей одной-единственной лампочкой, чётко светилось: «Добро пожаловать в Тиктокрад — здесь не обновляется время с две тысячи двадцатого года ». Ниже кто-то добавил маркером: «Зато вайбы вечные».

Мегастар шагал по пустым улицам, как по декорациям музыкального клипа. Всё вокруг выглядело как будто застряло на моменте, когда человечество решило, что теперь будет жить в фильтрах: вывески с блёстками, граффити в стиле «а-ля глитч», люди, застывшие в странных позах — будто кто-то поставил паузу прямо посреди танца.

Некоторые моргали. Другие еле слышно шептали:
— Лайкни меня...
— Подпишись...

Тиктокрад — город-иллюзия, где прошлое длилось по три секунды, а будущее не существовало вовсе. Он раскинулся в ширину, но не в глубину. Все здания казались плоскими, как театральные декорации, за которыми пряталась пустота. Неоновые вывески менялись быстрее, чем можно было моргнуть, рекламируя то, чего уже не существовало.

Люди здесь не жили — они снимали. Всё: как едят, как думают, как падают. Камеры были встроены в воротники, в ногти, даже в зрачки. Каждый был в прямом эфире. Никто не знал, где находится, но все знали, сколько у них подписчиков.

— М-да, — сказал себе Мегастар, — типичная постсоциальная аномалия. Когда время остановилось, алгоритмы начали жить своей жизнью.

Он знал о таких местах. Во Вселенной Мегастара их называли Эхо-кластерами. Это точки, где музыка и память переплетаются так сильно, что образуют собственную реальность. Иногда добрую. Чаще — очень странную.

Мегастар шёл по улице, где звук шагов не записывался, если не был отредактирован. Он прошёл мимо кафе, где продавали «эмоции в стакане» — и вместо еды там выдавали реакцию. «Хочешь, чтобы тебя жалели? Пожалуйста. Слёзы с привкусом лайма».

Один из роботов, похожий на гигантский наушник с ногами, пробежал мимо и крикнул:
— О, живой звук! Кто пустил живой звук?! Алгоритм недоволен!

— Я иду к нему, — спокойно ответил Мегастар.

Он остановился на перекрёстке. Там, прямо на асфальте, были надписи: «Сюда идут только те, кто осмелится быть собой». В другом направлении — «Стабильный охват. Без рисков».

Мегастар шагнул туда, где «осмелятся».

— Где же ты, певец без звука?.. — пробормотал он, проходя мимо неонового памятника человеку с телефоном вместо головы.

Вдруг в тишине послышалось пение. Но оно было... не пением. Это был намёк на мелодию. Как если бы кто-то пел внутри себя, и ты это вдруг услышал. Голос будто шёл от стен, от луж, от самих рекламных баннеров. Он был везде — но нигде конкретно.

Мегастар замер.

— Вот ты где, — тихо сказал он. — Вторая часть близко...

                3.

Он стоял посреди улицы, пыльной от цифровых огней. Тиктокрад дышал клипами — короткими, яркими, бессмысленными, как вспышки фейерверков, которые никогда не взлетают. На каждом углу были экраны, транслирующие танцующих людей в наушниках, будто они сами не знали, что делают.

И тут он увидел его — певца. Тот стоял прямо посреди улицы, на постаменте из старых лайков, в красивом блестящем костюме, но... молчал. Открывал рот, двигался, делал па — но звука не было. Из динамиков вокруг доносился только шёпот: «Беззвучный топ», «Тренд тишины»...

Мегастар подошёл ближе. Его лицо напряглось:
— Это... искусственная звёздность, — произнёс он вслух. — Глухой хайп. Они поют в тишину, чтобы не мешать алгоритму.

Певец повернулся, словно почувствовал силу. Он не мог говорить — но глаза его загорелись. Он кивнул, указал на вывеску за спиной: «Собеседование у Алгоритма».

— Алгоритм? — Мегастар сжал перстень. — Это уже близко к Ноте...

Певец молча вытянул руку и показал на дверь, где стоял охранник с глазами в форме QR-кодов. Тот сразу начал сканировать Мегастара с ног до головы.

— Пропуск есть? — проговорил охранник голосом, который звучал как звук обновления приложения.

— У меня есть песня, — ответил Мегастар. — Она всегда работает.

И тут на его плече заиграла мелодия. Не громко, но живо — и сразу заглохли все экраны вокруг. Танцы прекратились. Тренды затихли. Охранник завис. А певец без звука... впервые издал вздох.

Охранник шевельнулся и заговорил:

— Определена аномалия. Выдаёт живую волну. Не совпадает с шаблоном. Требуется вмешательство Алгоритма.

Через пару секунд небо затрещало, будто кто-то запускал апдейт прямо в облаках. И из них, как будто по сценарию, спустился он.

Алгоритм.

Он был похож на огромную фигуру, собранную из графиков, полос загрузки и рекламных баннеров. Лицо — обложка журнала. Голос — собранный из сотен рекламных голосов: одновременно дружелюбный и пугающий.

— Тебе здесь не рады, — сказал он. — Ты не вписываешься. У тебя нет подписной воронки. У тебя есть… душа.

Мегастар склонил голову.

— И что, тебе не любопытно, как она звучит?

В следующее мгновение зелёный перстень мигнул, и из динамика на плече хлынула мелодия — теплая, настоящая, с дрожью, с ошибками, но живая.

Глаза Алгоритма задёргались. Один слайдер пошёл вверх, другой вниз. Появились глюки. Картинка зависла.

— Сбой… сбой. Не распознано... что это за эмоция? Это что — ностальгия?

— Это искусство, дружище, — сказал Мегастар и щёлкнул пальцами.

Музыка усилилась. Люди вокруг начали снимать, но в этот раз — не себя. Они снимали его. Снимали по-настоящему. С открытым ртом.

— Невозможно… Ты нарушаешь... правила… — Алгоритм начал распадаться, словно старое видео с битрейтом ноль.

— Так я их и не подписывал, — Мегастар подмигнул и сделал шаг вперёд.

В тот момент, когда Алгоритм окончательно рассыпался на вспышки и пиксели, город будто выдохнул. Оживлённые стены начали замедляться, рекламные баннеры — исчезать, и впервые за долгое время в Тиктокраде стало… тихо. Только где-то вдали щёлкала старая виниловая пластинка, будто сам город вспомнил, как это — быть настоящим.

Мегастар обернулся. На стене за ним кто-то уже начал рисовать граффити — его силуэт с колонкой на плече. Кто-то прокричал:

— Это был он! Тот, кто не повторяется!

Мегастар поправил шляпу.

— Ну, спасибо, Тиктокрад… Но мне нужно идти. Музыка ждёт.

                4.

Он пошёл дальше по улице, но вдруг всё вокруг опять мигнуло. Пространство будто снова моргнуло, как в момент телепорта. Перстень заискрил. В ухе раздался знакомый голос — тот самый шёпот, что когда-то звал его к первой ноте:

— Вторая часть близко. Слушай землю. Слушай свет. Она хранится в центре Архива, под Хранилищем Технократа.

Мегастар прищурился. Он уже чувствовал: это будет не просто битва. Это будет квест, полный загадок, ловушек и цифровых иллюзий.

Он шагнул за угол… и оказался перед огромным зданием из прозрачного стекла и стали. Оно выглядело как серверная башня и в то же время как храм. Над входом горела неоновая надпись:

«АРХИВ ВСЕГО»

Он усмехнулся.

— Ну что ж… Заглянем в прошлое, чтобы спасти будущее.

Внутри «Архива Всего» было ощущение, будто ты вошёл в разум компьютера, которому снился сон. Коридоры сами подстраивались под направление шагов, пол отражал не ноги, а воспоминания. Где-то мелькнула сцена с  Мегастаром на улице — он впервые включал колонку. В другом углу на стене проплывало видео, где он пел под дождём «Белые розы», и прохожий  качал головой в такт.

Мегастар кивнул:
— Значит, ты не просто архив… Ты ещё и зеркало.

Из глубины помещения послышался гул, как будто кто-то... вздыхал? Мегастар медленно пошёл на звук. Он миновал зал с названиями песен, пролистал коридор забытых жанров, прошёл через отдел воспоминаний фанатов... пока не оказался у двери, на которой было написано:

«Хранилище Ноты. Доступ только по истинной мелодии».

Он остановился.
— Ну, теперь понятно, зачем я взял микрофон, — пробормотал он и включил колонку.

В помещении повисла пауза. Он не стал петь громко. Просто прошептал куплет старой песни, той самой, что однажды спасла его душу:
— «Разговор со счастьем»…

И дверь… растворилась.

За ней — зал, похожий на органный храм, но весь из света. В самом центре, в капсуле, крутилась в воздухе вторая часть Ноты Бесконечности. Она мерцала синим и фиолетовым, и звучала… сама. Мелодия внутри была живой. Она как будто узнала Мегастара — и потянулась к нему.

                5.

Он подошёл, протянул руку — и в этот момент за его спиной раздался металлический голос:
— Ах, как трогательно. Но тебе, увы, придётся побороться.

Мегастар обернулся — и замер.

Перед ним стоял новый враг.

Тонкий, высокий, в костюме из стекла и хрома, с руками, которые превращались в MIDI-клавиатуры. Его глаза светились зелёным.

— Я — Технократ. Главный страж этой капсулы. И я не признаю музыку, что звучит от сердца. Только по правилам. Только по сетке. Только цифра.

Мегастар шагнул вперёд.
— А я — Мегастар. И моя музыка живёт.

Свет в зале потемнел.

Началась битва.

— Ну что ж, — сказал Мегастар, — если ты у нас из школы “всё по нотам”, придётся немного раскачать твою технократию.

Он хлопнул по колонке, и та ответила бешеным ритмом. Бас пробежал по стенам, своды задрожали, и даже сама капсула с Нотой Бесконечности завибрировала в такт. В этот момент Технократ вытянул вперёд руки-клавиши и начал запускать в Мегастара звуковые импульсы. Один — синкопированная атака, другой — резкий автотюн-лазер. Всё строго по темпу, всё по сетке. Ни на шаг в сторону.

— Да у тебя музыка, как в бухгалтерии! — крикнул Мегастар, отпрыгивая и ставя защитный ритм, вибрацией перекрывая волны. — У тебя песня как отчётность, а у меня как мечта!

Он сделал шаг вперёд — и не просто спел, а шепнул ноту, которая изменила атмосферу. Это была та нота, что ещё в детстве он случайно поймал на старом радио. Она не имела имени, но каждый, кто слышал её, почему-то на секунду становился добрее.

Технократ дернулся.
— Этого… нет в каталоге…

— Потому что это не из каталога. Это из сердца.

Мегастар поднял микрофон, и голос его зазвучал. Он не просто пел — он танцевал словами, шутил куплетами, кидался припевами, как снежками. Его музыка была весёлой, как детство, безумной, как первый концерт, и свободной, как Ташкентский ветер.

Технократ начал отступать. Сначала метр, потом два. Из него сыпались лишние биты, ломались алгоритмы. Он попытался включить защитный трек — марш для ударных в стиле “все в строю”, но колонка Мегастара ответила кавер-версией этого марша с гармошкой, ложками и хором бабушек. Толпа фантомных бабушек даже промелькнула в воздухе.

— Что это? — застонал Технократ.

— Это — веселье, дружище, — ответил Мегастар. — Ты когда-нибудь вообще улыбался?

В этот момент последняя его фраза расколола Технократа. Тот вздрогнул, замер… и рассыпался на звуковые кубики, которые сами превратились в мыльные пузыри и растворились в воздухе. Тишина повисла. И в центре зала, в тот же миг, вторая часть Ноты Бесконечности мягко опустилась ему в ладони.

Она зазвучала внутри него.

— Добро пожаловать домой, — сказал он, и в этот момент зал распахнулся, открывая новый путь вперёд.

                6.

Он снова оказался в «Белиссимо». Всё было по-прежнему: уютные диванчики, лёгкая музыка где-то в углу, аромат кофе и пряной выпечки. Но внутри него кипело. Он сидел у окна, положив зелёную шляпу рядом на стол, и смотрел сквозь стекло, будто в другой мир. Снаружи всё шло своим чередом — прохожие, машины, дети с мороженым, — а у него внутри шла настоящая буря.

Мегастар чувствовал: первая часть Ноты — всё ещё у Автотюна. И с каждым часом тот становился всё сильнее. Но и другие части где-то зовут его, пульсируют вдалеке, словно ждут. Он не знал, какой шаг правильный — броситься за похищенной частью или собрать остальные и обрести абсолютную силу. Ответа не было. Только странная тревога, будто кто-то, где-то, уже начал играть свою зловещую мелодию.

Мимо прошёл администратор, взглянул на него, узнал, и с улыбкой покачал головой:

— О, снова вы! Ну что, как обычно? Музыка громкая, народ в пляс, и никто не уходит без видео в интернете?

Мегастар чуть улыбнулся:

— Сегодня без плясок… хотя кто знает, как пойдёт.

И снова посмотрел в окно. Там, в отражении, мир ждал его — с тайнами, опасностями и следующей частью Ноты.


                конец второй части.