Я на тебя обиделась! Черновик примирения

(прочитать этот рассказ с иллюстрациями можно на моём Дзен канале здесь - https://dzen.ru/a/aFwDpWGgrgwpHUxO)


- Светка, я к тебе, – сказала Тайка. – Огнетушителя хочу, чтоб затушить огонь кипящий! Дай утешения в объятиях своих! Мы опять раздрызгались с Матвеем!

Тайка Радугина моя подруга, а Матвей её очередной воздыхатель. Их отношения я бы назвала возвышенно-нестабильными или стабильно-психопатскими. Не берусь прогнозировать, насколько у них серьёзно, поскольку Тайка создание противоречивое.

- Поругались? – спрашиваю я, впуская Тайку. – Сильно?

- Да не то чтобы очень сильно… - вяло говорит Радугина. – Просто навсегда и насмерть, до гробовой доски! То есть как обычно.

- За что ты его?

- Кто его знает, не помню уже! – говорит Тайка. – А если не помню – значит, за что-то серьёзное! Значит, Матвей оскорбил меня до глубины души. Возможно, растоптал мою женскую гордость, унизил и уничтожил. Иначе я бы помнила точно.

Впрочем, тут же Радугина уверяет, что ничего в ответ Матвею не сказала. Крепилась изо всех сил и сдержала обиду в себе. Только символически отдубасила его трёхлитровым чайником, спустила с лесенки, обозвала паховой грыжей дохлой макаки и пожелала, чтоб на него питон с ёлки нагадил.

- Чайник, лесенка и грыжа – ещё полбеды, – говорю я. – Но про питона – перебор. Давно вы не разговариваете?

- Второй день, – признаётся Радугина. – И хотя виноватой я себя не считаю, осадочек всё равно шевелится. Так-то Матвей, грубо говоря, парень хороший. Грубо говоря, он даже добрый. А совсем грубо говоря, он иногда даже нежный. И как выпутываться из этого узла – ума не приложу… грубо говоря.

Тайка готова помириться с Матвеем, однако из врождённой вредности стыдится делать первый шаг. Она хочет, чтобы я ей помогла. На то подруги и существуют, чтобы выручать друг дружку!

- Сядь и напиши ему СМС, – предлагаю я. – Трогательное, искреннее сообщение, дышащее женской теплотой. Вложи в него частичку себя, чтоб Матвей понял: мосты не сожжены, всё ещё не поздно вернуть!

Радугина расцветает и чмокает меня в щёчку.

- Правильно, Светик! Я накидала кое-что… всю ночь маялась, искала подходящие слова для этого завшивленного бармалея. Вроде что-то забрезжило, но будет лучше, если ты подкорректируешь. Ты у нас личность творческая.

Тайка показывает в телефоне набросок покаянного сообщения. Депеша начинается так:

«Глубокоуважаемый хомячий помёт, именуемый Матвеем! Надеюсь, карма не подкачала и питон всё-таки нагадил на вас с самой высокой ёлки…»

Очень мило, чёрт побери! Будь я Матвеем, я бы дальше читать не стала!

- Что это? – говорю я, протирая очки. – Тайка, ты ничего не путаешь?

- Как что? – удивляется Радугина. – Это черновой эскиз трогательного нежного послания для любимого мужчины. Я вложила в него частичку себя и согрела женской теплотой. Или мой слог недостаточно изящен?

- Н-да… - говорю я. – Со слогом явные проблемы. Ты уверена, что это письмо его растрогает? Собралась мириться с парнем – а сама с первых строк обзываешь его хомячьим помётом!

Тайка немного смущена критикой.

- Ну… про помёт я ввернула, чтоб не слишком задавался! – оправдывается она. – Он поймёт, что я не со зла, если не дурак!

- А дальше? Зачем ты упомянула питона на ёлке? И почему обратилась к Матвею на «вы»?

- В знак уважения…

- Матвей будет сказочно рад! – язвлю я. – Твой опус пронзит его до самых коленных чашечек. Нельзя банально написать: «Прости меня, Матвеюшка…»?

- Но это же и так понятно, что «прости»! – виляет Радугина. – Это читается между строк…

- Ни шиша подобного! – авторитетно заявляю я. – Между строк у тебя одни гольные наезды и похабщина! Вот что это: «…наверно, ты воображаешь, клоп узорчатый, будто мне стыдно?...»

- Это тонкий дипломатический ход! – защищается Тайка. – Ты не почувствовала завуалированного скрытого смысла! Данный оборот означает «Матвей, я скучаю по твоей харе, чтоб её разорвало поперёк»!

- Скучаешь, стало быть? Ты уверена, что он воспримет это именно так?

- Конечно, не уверена! – вздыхает Тайка. – Во время ссор все мужики тупы, как овечьи ножницы моей бабушки. И ранимой женской душе достучаться до них невозможно.

Радугина с раненой душой выставляет бутылку мускатного – в качестве взятки за редакторские услуги. Я с удовольствием сообщаю, что она подлиза и приспособленец, и достаю бокалы. 

Попивая винцо, мы разбираем Тайкин черновик по косточкам и бурно шкаримся. Я в шоке. Не знаю, как Тайка собиралась отправлять Матвею эту ругательную белиберду. Сама же жалуется, мол, мучается и страдает… но вместо предложения о перемирии Радугина накатала разгромный манифест. Он изобилует чудовищными оскорблениями и обсценной лексикой.

- На что ты рассчитывала, кума? – я безжалостно вычёркиваю в Тайкином телефоне целые абзацы. – На месте Матвея я бы после такого письмеца бросила тебе за шиворот бочку с напалмом и позвонила в пожарку, чтоб они не приезжали!

- Я пыталась быть в письме милой, но решительной… - бухтит Радугина. – Гордой, но способной на компромисс… Куда ты всё подряд режешь, церберша канцелярская? Я всю ночь сочиняла, глаз не сомкнула! Оставь хоть капельку авторского текста!

- Что тут оставить? – говорю я. – Может, вот это: «…и запомни, мой цветочек аленький на ночном горшке, что все козлы, обидевшие меня, умирают в страшных муках от поноса…»?

- Насчёт поноса я погорячилась, – нехотя соглашается Радугина. – Ладно, вычёркивай. Но в целом я даю понять Матвейке, что между нами, грубо говоря, не всё потеряно.

- А отбросить намёки и написать: «Вернись, любимый мой!» - это сложно?

Тайка протестующе давится вином и кашляет.

– Писать открытым текстом – моветон и пошлость! – упорствует она. – Я же порядочная женщина, грубо говоря… Пардон, мне надо в туалет. Только жди! Не черкай без меня ничего!

Едва Тайка уходит, звонит её возлюбленный Матвей.

- Светланка, привет, – говорит он. – Вчера мы с Радугиной чуток повздорили.

- В курсе, – говорю я. – Тебе нужна моя помощь?

- Да! – вздыхает Матвей. – Всю ночь не спал, сочинял для неё извинительное СМС. У тебя есть минутка послушать? Я прочитаю, а ты скажешь: вдруг что не так…

Нежное письмо Матвея к Тайке начинается со слов: «Ты истеричка крикливая, в задницу к бегемоту идущая…»

- Где-то я уже это слышала, – вздрагиваю я. – Ох и черти вы оба! Короче, Матвей, бросай эпистолярную лирику и дуй сюда. Тайка сидит в туалете и льёт по тебе восьмое ведро слёз. Всех соседей внизу затопила! Приходи и миритесь живьём, пока в памяти!

Матвей прилетает ко мне. Из туалета вываливается Тайка. Они сцепляются в коридоре с пол-оборота. Звуки оплеух, крики, брань… Затем слышится треск раздираемой Тайкиной юбки и её злобные вопли переходят в сладострастный стон.

Забрав бутылку, я выхожу проветриться во двор, оставив их одних. Умею я мирить рассерженных влюблённых!