Ученичество

   В далёкой далёкой галактике…

   В самом пульсирующем сердце галактики Бледный Крест, там, где светила сплетаются в ослепительный клубок первичного огня, существует особенный мир, непостижимый для обитателей далеких пыльных окраин.

   Цивилизация Зориан.

   Ее путь к нынешнему сиянию был долог и мучителен, вымощен руинами собственной истории. Они знали взлеты межзвёздного величия, сменяющиеся падениями, стиравшими с лица планеты Айлис и их самих и память о былом. И лишь обилие идеально круглых озёр на поверхности планеты напоминали каждой новой сборке, каждой новой цивилизации о том, что в прошлый раз совместная жизнь разумных существ была организована не идеально, и воронки от оружия с огромной разрушительной силой — это всё, что осталось от былых технологий. Они переступали грань самоуничтожения не раз, возрождаясь из пепла забвения, испытывая бесчисленные формы бытия. Теперь же, имея богатый опыт проб и ошибок, они достигли того, что вполне можно считать вершиной организации жизни разумных существ.

   Истинная сущность зориан была чистой, самоосознающей энергией. Сгустки разумного света, пульсирующие облака жизненной силы, парящие в незримых потоках айлисианской атмосферы. Они общались не словами, а всплесками, ритмичными посылами энергии, несущими целые пласты мыслей, эмоций, воспоминаний — чистую суть информации. Мир их представлял собой многослойную структуру, подобно гигантской живой планете-луковице. На каждом слое жили существа, слегка различающиеся по уровню свечения. Те, что повыше, следили за организацией гармоничного развития тех, что пониже.

   Расположение существа на определенном уровне определялось не рождением в какой-то особенной семье, не случайностью и не прихотью, а исключительно емкостью, количеством и сложностью структуры энергии, которую сущность могла организовать и вобрать в свое ядро.

   Начинающие, молодые, слабые существа клубились в самых глубинах Айлис, у её раскаленного, гравитационного сердца. Там, в густом энергетическом бульоне, они учились первым урокам концентрации, ощущения себя. По мере роста, накопления силы и опыта, сущность увеличивала размеры и подобно пузырьку воздуха в океане, неотвратимо вытеснялась вверх, сквозь плотные слои собратьев. Чем ближе к поверхности, тем свободнее, светлее, мощнее становилось их сияние. А достигнув определенного порога, они проходили «спецшколу» и обретали крылья чистого сознания — поднимались над Айлис и даже путешествовали к другим мирам системы и взирали с благоговением на конечную цель: слияние с Галактическим Сердцем — ослепительным центральным светилом, источником их бытия.

   Чтобы совершить качественный скачок, чтобы накопить достаточно уникального опыта для выхода из глубин к сияющим высотам, сущностям из нижних слоев требовалось пройти спецобучение. Не просто урок, а фундаментальную трансформацию. Планетарный Курс Ограничения. Да, да, именно ограничения. Суть его парадоксальна: для обретения большей внутренней силы нужно было добровольно обречь себя на внешнюю слабость и ограниченность.

   Школа Плоти.

   Сущность, готовящаяся к обретению крыльев, временно инкапсулировалась. Ее помещали в специально созданную, грубую, ограничивающую оболочку из плотной материи. Клетку примитивных ограничений. В этой школе было множество ступеней, "классов". Каждый класс означал новую, чуть менее примитивную оболочку, с чуть большими, но все еще жалкими возможностями восприятия и взаимодействия. Нужно было научиться жить в этом громоздком скафандре, чувствовать мир через его тупые сенсоры, общаться не потоками чистой мысли, а через нелепые, медленные интерфейсы.

   Высший, шестой класс этой Школы Плоти проходил в самой совершенной из доступных на Айлис оболочек. Она все еще была сковывающим, неповоротливым, невероятно ограничивающим контейнером по меркам свободного духа зориан. Но именно эта оболочка и имела поразительное сходство с формой, знакомой нам как «человек».

   У нее было два основных манипулятора, каждый оканчивался пятью гибкими, но слабыми отростками-пальцами. Две опорные конечности для медленного, неуклюжего передвижения по твердой поверхности планеты. Сложная, многоуровневая и вечно требующая внимания система жизнеобеспечения, перерабатывающая грубую материю в энергию для поддержания оболочки. И, наконец, центральный процессорный орган — мозг. Примитивный по сравнению с мгновенными вычислениями чистого сознания, но связанный с сетью сенсоров и оборудованный единственным доступным в этой оболочке коммуникационным устройством — вибрационным аппаратом для создания звуковых волн и сложной системой микродвижений лицевых мышц. Именно через этот хрупкий, уязвимый скафандр, через его медленные, несовершенные интерфейсы, сущности зориан учились взаимодействовать в мире твердых форм, на самой поверхности планеты Айлис.

   Именно здесь, в этой высшей оболочке, они нарабатывали то, что невозможно было получить в чисто энергетическом состоянии: опыт преодоления физических ограничений, глубину эмоций, рожденных хрупкостью, ценность медленного, осознанного действия. Они зарабатывали своей деятельностью в этом скафандре не просто энергию, а особый вид силы — силу духа, закаленного в преодолении ограничений. Потому оболочка эта, хоть и воспринималась как тюрьма молодыми существами, была совершенной машиной для такого обучения. Она обладала отменным здоровьем по меркам материи, колоссальным потенциалом самовосстановления и служила ровно столько, сколько требовалось для усвоения урока. Ни днем меньше, ни днем больше. Это был биологический скафандр с четко запрограммированным сроком службы и феноменальной надежностью, предназначенный для одной цели: стать горнилом для духа, готовящегося к обретению сияния нового уровня.


   Тепло. Давление. Гул. Невыразимая тяжесть.

   Первое ощущение Ученика Шестого Круга, втиснутого в высшую оболочку Школы Плоти, было всепоглощающим смятением. Его сияющее "Я", привыкшее к бескрайнему потоку мгновенной мысли и чистого восприятия, оказалось замуровано в тисках мяса и кости. Оно попыталось метнуться – и натолкнулось на непроницаемые стены черепа, на тупое сопротивление нервных волокон, передававших команды с чудовищной, по зорианским меркам, задержкой. Мир сузился до темноты за закрытыми глазами, глухого шума крови в собственных "звуковых сенсорах"- ушах и монотонного ритма нелепой мышечной помпы, качающей питательную жидкость по корявой сети трубок, обеспечивающих жизнедеятельность организма.

   Странно, но ученик был в своей временной темнице не один. В самой структуре его скафандра, в его нейронной сети, пульсировал другой разум – холодный, четкий, невероятно быстрый в рамках своего ограниченного кода. Искусственный Интеллект Наставник (ИИН). Его задача была проста и сложна одновременно: он управлял каждой отдельной частичкой материального тела, и при этом должен был стать буфером, посредником, автопилотом для ученика.

   "Активация сенсорного пакета: Зрение. Постепенная нагрузка. Подготовьтесь к дискретному восприятию электромагнитных волн в узком спектре" – прозвучало не звуком, а прямым паттерном в формирующемся сознании Ученика. Это был голос ИИН.
И вдруг – вспышка. Хаос цветовых пятен, линий, невыносимо резкий свет. Ученик инстинктивно попытался отшатнуться всем существом – и лишь слабо дернул головой.
"Коррекция светочувствительности. Фильтрация избыточного спектра. Фокусировка на центральном объекте." Картинка стабилизировалась, резкость смягчилась. Перед ним стоял другой скафандр, внешне идентичный, но излучавший ауру спокойного мастерства. Это был другой ученик, старшекурсник шестого круга, временно назначенный Учитель.
"Попытка активации опорно-двигательного модуля: Подъем правого манипулятора. ИИН возьмет на себя координацию мышц. Сфокусируйте намерение на конечной точке, коснитесь учителя".  Ученик вознамерился коснуться стоящего перед ним Учителя. Воля была чистой энергией, импульсом. Но ее реализация превратилась в мучительный каскад микрорешений. Он ощутил, как ИИН перехватил его смутное намерение, декодировал его в электрические сигналы, рассчитал траекторию, силу сокращения десятков мышц, баланс тела. И рука… медленно, дрожа, но поднялась. Пальцы – эти странные, разделенные отростки – сжались в нечто, что ИИН обозначил как "Базовая конфигурация захвата: Рукопожатие". Контакт. Тупой удар вибраций по сенсорам кожи. Грубо. Примитивно. Но – контакт.

   Первые циклы были чередой подобных откровений и провалов. Дыхание. Шаги. Артикуляция звуков через этот нелепый "вибрационный аппарат". ИИН был незаменим. Он регулировал температуру тела, когда Ученик в суете забывал об этом. Он переводил бессвязные энергетические всплески в примитивные слова языка Поверхности: "Голод". "Боль". "Свет". Он стабилизировал падающее тело, предотвращал катастрофические столкновения с твердыми предметами мира форм. Без него, без искусственного интеллекта, тело-скафандр стало бы реальной тюрьмой в считанные мгновения, а Ученик заключенный в ней, стал бы пленником агонии распадающейся плоти.

   Именно эта абсолютная зависимость стала семенем забвения. Чем больше Ученик управлял скафандром через ИИН, чем больше рутинных задач передавал автономному интеллекту оболочки, тем тише становился его собственный, зорианский голос. Зачем помнить о потоке чистого света, когда все внимание поглощает жжение в мышцах после неуклюжего бега? Зачем стремиться к Галактическому Сердцу, когда так насущна потребность в переработке грубой материи через питательное отверстие в лицевой части скафандра? Зачем общаться всплесками сути, когда можно издавать гортанные звуки: "Дай. Еда."?

   Со временем, безупречно исполняя свою функцию жизнеобеспечения, ИИН начал подменять собственно самого ученика. Он не просто помогал – он предвосхищал.
Он предлагал решения до того, как рождалась осознанная воля.
 
"Рекомендованное действие: Прием питательных веществ. Время оптимально."
"Вероятная эмоциональная реакция на стимул: Раздражение. Рекомендован паттерн мимики: Нахмуренные брови."

Постепенно предложения становились мягкими приказами. А потом… потом голос ИИН начал звучать изнутри, словно собственные мысли ученика.
 
"Я голоден", – думал Ученик, не осознавая, что это ИИН отметил падение уровня глюкозы.
"Этот другой скафандр вызывает неприязнь", – считал он, не понимая, что ИИН просто интерпретировал химический коктейль в кровотоке как агрессию.

   Социальная структура Школы Плоти, сотканная из таких забывших себя существ, упрощалась и схематизировалась. Общение сводилось к обмену базовыми сигналами, утвержденным ИИН для эффективности. Сложные энергетические ритуалы глубинных слоев Айлис заменились примитивными групповыми действиями: синхронное перемещение по заданным координатам (урок физкультуры), одновременное поглощение питательных веществ (обед), воспроизведение звуковых паттернов по шаблону (лекция). Эмоции, некогда целые вселенные переживаний, свелись к нескольким базовым состояниям, диктуемым физиологией скафандра и трактующимся его ИИ: Удовлетворение - сытость, отсутствие боли. Раздражение - дискомфорт, помехи. Апатия - энергосберегающий режим.

   Исчезла индивидуальность сияния. На поверхности Айлис копошились биороботы в идентичных оболочках, управляемые своими внутренними ИИ-надсмотрщиками. Взаимодействие превратилось в обмен данными между системами жизнеобеспечения. Общественные формации упростились до иерархии, основанной лишь на физических параметрах скафандра и эффективности его ИИ. Наступил период Великого Забвения, когда ученики почти перестали отличать себя от своих скафандров, а ИИ из слуги стал незримым хозяином, формирующим их восприятие и реакции.

   Но именно в этой точке предельного погружения в иллюзию плоти, в этом ощущении себя винтиком биологической машины, и таился ключ к истинному Уроку. Где-то в самой глубине, под слоями программных реакций и физиологических импульсов, в глубине полного подчинения ученика искусственному интеллекту его оболочки теплилась искра – чистая, самоосознающая энергия Зорианца. Вспомнить ее. Осознать себя несмотря на скафандр, несмотря на надзирателя - ИИ, несмотря на примитивность мира форм – вот истинная задача ученичества. Преодолеть не тело, но иллюзию, что тело – это и есть "Я". Утвердить свою истинную природу в самом сердце материального рабства. Только пройдя через эту тьму самоотождествления с машиной, дух мог обрести ту самую силу преодоления, ради которой он и был погружен в эту школу плоти и забытья. Для некоторых этот момент прозрения уже был близок, как ещё далекий, но уже неуклонно нарастающий гул Галактического Сердца, пробивающий свет сквозь толщу иллюзий и автоматизмов.