Самая длинная история на свете. Глава 605

— Есть один очень простой способ, как победить, но чуть-чуть радикальный, создаёшь двойников всех штабных, но не совсем идентичных, а нынешних начинаешь расстреливать, одного за другим, шпион непременно как-то себя выдаст, или умрет и окажется заменён другим, честным человеком, — начала юная воительница, — правда если имеем дело с духом, тут не сработает, но надо просто раздать всем артефакту, защищающие от таковых, а также от гипноза.


— Ты права, чересчур уж радикально, — подтвердил Мастер Фантазии, — никто подобного не поймёт и не примет, а вот защитный артефакту дам, не помешают. Даже если они не сработают, доказать это будет сложно или невозможно. И ещё не скажем, что они мои, типа ты сама где-то раздобыла или изобрела и предлагаешь. Древней легенде ошибаться не зазорно совсем.


Данные артефакты были изготовлены в виде украшения на цепочке, которое ведалось на шее и не боялось даже воды, а потерять оказалось бы физически невозможно. Штаб был достаточно велик, больше ста одних только офицеров, не считая обслуживающий персонал. Конечно, появление проверяющей никого не обрадовало в принципе. Однако, никто не посмел отказаться от защитного амулета, поскольку сие точно вызвало бы подозрение. Ни один дух никак себя не проявил, в принципе. Вполне возможно, что не сидел в жертве постоянно, коли вообще существовал. Начала путешественница именно с компьютеров, стараясь выявить вирус, особенно интересовало, как распознают дезинформацию? Уже достаточно разбиралась, чтобы выявить что угодно, вправду отыскала несколько вирусов, но мелких, ни один не смог бы осуществлять глобальной разведывательной деятельности. Даже предположила, что враг мог разделяться на отдельные фрагменты, сами по себе не опасные и незаметные, но, соединяясь в нужный момент, превращались в грозную силу.


Однако, ничего похожего не нашла. Когда усилия целых двух дней не привели ни к чему, пока отмела эту версию и взялась за биографии офицеров, их родственников и знакомых, не пропадал ли кто, не был ли замечен в каких-то порочащих связях, не разбогател ли вдруг? До неё тоже подобное делали, чай не глупцы изыскания проводили, но всегда можно что-то пропустить. Не упустила из виду и обслуживающий персонал. В конце концов, какая-нибудь уборщица или официантка способны навредить не меньше, чем какой-то адъютант или заместитель. Даже нашла пятерых подозреваемых, особенно обратила внимание на одного офицера чересчур уж безупречного. Из хорошей семьи потомственных военных, отличник всего что только можно, лучший выпускник академии и курса, золотой медалист в школе, проходил все курсы повышения квалификации, какие только возможно, отличался въедливостью и дотошностью, все дела свои содержал в порядке, лучший стрелок и рукопашник, ещё и чистюля, безупречно одет, словно лишь час назад получил форму от портного или химчистки. В общем, из тех, кому все завидуют и ненавидят одновременно, но и восхищаются.  Трудный вопрос, с одной стороны, шпиону нельзя быть настолько заметным, с другой, могли не заподозрить именно из-за подобного, под личиной трудяги и карьериста прячется предатель. С него и решила начать, допросить как следует. Конечно, подозрения глубоко оскорбили и обидели самого офицера. Сразу начал кричать, что как можно, его предки служили армии света ещё с самого начала войны, ни одного замечания по службе не получал и вдруг такое. Готов перевестись в действующую армию и приливая кровь доказать, что чист, как стёклышко.


— Кричать я тоже умею, между прочим, — прервала Электра поток его славословия, — и вообще не имеет никакого значение, сколько там ваших предков и кем служило, а также заслуги. Тут вопрос прост, шпион или нет, и сие собираюсь выяснить. Под подозрением пока что все от первого до последнего человека. И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы сделать свою работу как надо, даже перед пытками, все одно, живая вода вылечит, лишь бы не помер объект. Если вселяющемуся духу наплевать, то вот спящий агент непременно проявится, когда поймёт, что его тело под угрозой. Помимо этого, у таких «правильных» ребят с синдромом отличника, из-за постоянного напряжения, могут возникать разные психические заболевания, включая и раздвоение личности, а вот эта другая сущность может и поддаться на уговоры врага или даже нарочно вредить, разрушая себя. Я просто сама такова и знаю, о чем говорю. Камер тут нет, запись не ведётся, стену звуконепроницаемые, по ому, все сказанное не покинет помещения. Сознаешься, избежишь крупных неприятностей. Нет, начнём немножко резать на кусочки, а потом собирать обратно. А умрешь, скажу, что покончил с собой из-за угрызений совести. Вижу, уже бледнеть начал, не такой храбрый и гордый, как вначале? Ожидаемо вполне. Замечательно, не люблю тех, кто упорствует напрасно и все усложняет.


— Вообще-то, меня учили терпеть боль, потому как предполагалось, что могу оказаться в плену, — возразил собеседник, трясясь от ужаса, — на соответствующих курсах продержался три часа и не издал ни звука, потому, не стоит угрожать, мой патриотизм безграничен, а сила воли прочнее стали.


— О, это ты просто ещё со мной дело не имел, — мучительница хохотнула, — я не просто мастер, но ещё и опытный, много веков тружусь, очень давно уже не случалось такого, чтобы жертвы да не начинали петь. Мне поручили выявить шпиона и сделаю это непременно. А ты должен даже гордиться, все же в разведчики кого попало не берут, получается подозреваю, что умнее и ловчее, чем кажешься. Положи руку вот сюда, начнём с классики, иголки под ногти, можешь кричать, плакать, умолять о пощаде, не стесняясь, разрешаю.


Наша героиня нарочно начала раскладывать на столе приспособления самые разные, среди которых находилась и чернильница, заранее крышечку открутила. Потянулась к иглам, а схватила её и плеснула на мундир допрашиваемого, тот вскрикнул, словно в него нож всадили и вскочил, в ужасе. Ещё бы, аккуратистам подобное страшнее, чем если бы посадили на электрический стул.


— Что вы вытворяете? — взвыл он. — Я только вчера эту форму стирал, сегодня час щеткой чистил перед выходом, и теперь она серьезно испорчена. Не настолько мне много платят, чтобы мог себе позволить несколько комплектов, да и поставки не регулярные совсем. Теперь придётся нести в химчистку, треть жалования испарилась. Лучше бы вправду иглами пытали, честное слово.


— И до этого тоже дойдёт, — кивнула наша умница, — как минимум, реакция естественная, если бы играли роль, а не были чистюлей, не смогли так сразу переключиться. Ни один артист, даже идеальный, не может быть кем-то двадцать четыре часа в сутки. Да садись, испорченная форма, меньшая из проблем, которые могут ожидать. Мы ведь даже не начали ещё. Добрый совет, если есть в чем сознаваться, начинай прямо сейчас, сердцем чую, некое двойное дно есть. И как, пройдёмся по биографии, наверняка, родители с рождения уже знали, кем станешь, наметили военную карьеру, тем паче, большая часть населения, так или иначе, связана с армией. Даже гражданские профессии, медики, механики, уборщики, грузчики, или напрямую на военных работают, или на заводах, выпускающих соответствующую продукцию. И, конечно, требовали с рождения быть лучшим во всем, если не первый, то худший, разлюбят, не станут ничего дарить, и никто не спрашивал, чего лично сам хочешь. Правда ведь? И даже мог думать, что сам желаешь того же, однако... Неужели не возникало запретных мечтаний, вариантов, не знаю, сочинять стихи, писать книги, открывать новые страны, летать в космос или что-то подобное? Никогда не поверю. Скажу так, что даже я имею определённые желания, которые кажутся странными и нелепыми, на первый взгляд, например, выйти в отставку и заняться чисто научной деятельностью. А чтобы добиться этого, надо совершить сто подвигов. И очередной как раз поиск шпионов, потому, на этом пути, не остановлюсь ни перед чем. Между прочим, когда перечисляла все мечты, ты вздрогнул, значит, опять попала в цель. Враги не могли бы предложить стать кем-то, а вот если имеет место быть нечто постыдное, и узнали, то способны шантажировать и, дабы избежать позора, начал сотрудничать. Итак, я на чёрном пути, осталось лишь дожать. Кстати, ещё и упоминал о скудности зарплаты, может, купили? Ага ноздри гневно раздуваешь, не то, купить трудно, возвращаемся чуть назад, кем бы мог стать? Коли приглядеться, есть в лице что-то такое смазливо женское, пусть и тщательно скрытое нарочито брутальной причёской, щеголеватыми усиками и бородкой. Косметикой не пользуешься, случайно? О, помимо гнева ещё немного стыда. Значит, хотел бы пользоваться, если бы имел на такое право. Часом не гомосексуалист? В армии света прямого запрета нет, но не приветствуется. О, мы уже слегка побледнели. Насколько я помню из личного дела, жены нет и в любовных связях не состоял. Если бы я вербовала шпионов, то, непременно, подобной слабостью воспользовалась, сознавайся уже.


— Я не шпион, — несчастный застонал, — и не извращенец, почти, да, только не говорите никому, всегда мечтал играть в театре, женские роли, но совершенно не тянет к мужчинам, даже в малой степени, нормальный, понимаете? Но кто бы позволил подобное в принципе? Мой отец был настоящим диктатором, авторитарным, даже на завтрак не смог бы выбрать конкретного блюда, чем кормят, тем и будь доволен, за любую провинность сразу пороли розгами. Конечно, предпочёл забыть о мечтах, и теперь знаю, что нахожусь на своём месте, однако, мечты, они словно гвоздь, торчат в душе и не отпускают. Иногда, дома, в отдельной комнате, без окон, переодеваюсь и кручусь у зеркала. Понятное дело, в подобном не сознаются, но это все, понимаете? Клянусь своей бессмертной душой. Сколько бы не пытали, больше не скажу ничего.


— Увы, теперь вижу, что говоришь правду, — наша юная воительница вздохнула, — возьми тряпку, чернила мои специальные и легко смываются водой. Штаны только не замочи, а то подумают дурное. И пригласи следующего, пожалуйста.
Черт бы побрал авторитарных родителей, которые слишком многого требуют от своих детей, не осознавая, чем подобное может закончиться для них. Ещё и уверены, что делают, как лучше, печальное и страшное заблуждение. Может, сейчас ещё и не шпион, но вполне способен предать, лишь бы никто правды не узнал. И сколько ещё грязного белья придётся переворошить, пока истину узнаю. Новый офицер, как будто, ничем особенно не отличался от простых смертных, имелась лишь одна причина, по которой попал в список подозреваемых. И сразу понял, о чем речь пойдет, нахмурил брови, губы поджал, готов к бою.


— Наверняка, начнёте спрашивать меня по поводу сестры? — спросил он. — Да, никто не знает, почему её младший ребёнок так странно выглядит, возможно, изменила мужу, или изнасиловали, или подменили, но как это может сделать меня шпионом и предателем, спрашивается? Я вообще с сестрой не виделся с год, наверное, если не больше, потому как работы чрезвычайно много.


— Врешь, — возразила путешественница, — и это никакая не фигура речи, от души не советую так делать, играете против себя. Я ведь все одно правду узнаю. Вопрос, насколько пострадаете из-за этого. Кстати, ни о чем лишнем никому рассказывать не стану, умею хранить секреты, но выявлять их так же. Можем все выяснить по-хорошему или по-плохому. Вот револьвер, заряжаю в него один патрон, кручу барабан. Отвечайте сразу, итак, вы у нас шпион, да или нет?


— Нет! — воскликнул допрашиваемый, тут же пистолет щелкнул.
Несчастный отпрянул и чуть вместе со стулом не свалился, а странница подула на дуло своего оружия и очень недобро усмехнулась, покрутила на пальце.


— Осталось четыре шанса сказать правду, какой бы суровой она не была, — пояснила Электра, — в конце концов, ничего не помешает застрелить, обвинить и никто сроду не докажет, что не соврала. А поймаю настоящего преступника, скажу, что их было два. Телефон, кстати, зря включили на громкую связь, в этой комнате все глушится, на помощь не придут, но есть способ спасти свою шкуру, простой. В конце концов, если предстанете перед судом, могут и не расстрелять, а обменять на кого-нибудь. Пока же, попробуем снова, «итак, вы у нас шпион, да или нет»? Отвечаем быстро и односложно, не увиливаем и не лжём.


— Нет, проклятье, нет! — выкрикнул офицер и пистолет опять щелкнул.



— Кричать бесполезно, прекрати терзать мои бедные уши, они такого не заслуживают, — напомнила наша героиня, — только заставите мою руку дрогнуть, прострелю ступню или колено и получится ни то, ни се. Правду.



— Слушайте, так же нельзя, а если я - свой, — бедолага схватился за голову, — мы же не злодеи какие-нибудь, чтобы такие методы допроса применять.



— Достаточно являться просто известным и опытным антигероем, — возразила наша умница, — нет, мой господин Деструктор сам может прийти, но у него метод простой весьма, создаст двойников послушных, а вас превратит в каких-нибудь пушистых тараканов, которые, в идеальных условиях, и то дольше месяца не живут, вроде не убил, а срок жизни быстро истечёт. Желаете такого, прекрасно. Итак, вы у нас шпион, да или нет? Имейте в виду, мое терпение и ваше время на исходе, ещё кучу народу надо допросить, так что, как на духу, словно священнику, или.
Пистолет снова щелкнул, мужчина рванул вперед, намереваясь схватить мучительницу, но получил ногой в пах, а потом рукояткой пистолета в висок и оказался на полу, согнулся в три погибели. Застонал от отчаяния и боли.



— Неудивительно, что воины света победить не могут столько веков, — наша хитрица всплеснула руками, — настоящие слабаки и мямли, думаю, если пристрелить, никто от этого не потеряет ничего, глядишь, кого толкового найдут, случайно. Вставай с пола садись на стул и отвечай всю правду-матку, или...



— Ладно-ладно, — собеседник всхлипнул, — тот ребёнок, не сестры, а мой. Имел глупость связаться с одной мутанткой из пленников взятых, из врагов, но мы с ней лишь спали, никакого слива информации, только она не сказала, что её вид откладывает яйцо в самца, с которым спаривается, благо, оно, изначально, чуть меньше яблочного семечка, а потом вырастает с грецкий орех. А откуда вылезает не скажу. А поскольку все это убило бы мою карьеру и репутацию, вот и сплавил. Но я ходил к телепату, проверялся на рентгене и даже провидцу заплатил, чистый. И никто после не связывался ни по какому вопросу, тем паче, шпионить. Это все мерзко, но та самка, она не просто похожа на человека, один в один, но и адски красива, к тому же, умеет соблазнять, как никто другой.



— Все одно придётся доложить, к сожалению, потому как проверки, это хорошо, но могут оказаться недостаточными, к тому же, твоя надежность явно не на уровне, потому как надо уметь держать в узде все свои хотелки, — наша юная воительница поджала губы, — и ребёнка чтобы усыновил или удочерил, смотря что там такое, и воспитывал, как положено, а иначе, может быть ой.



Пистолет выстрелил, и пуля вошла в пол в дюйме от паха офицера, тот ещё горше расплакался. А наша путешественница велела привести нового допрашиваемого и вытереть пол за предшественником. Третий «кандидат» уже заранее трясся, заикался и жутко картавил, если даже не имел грязных секретинов, и не являлся шпионом, то точно не вызывал доверия, даже в малой степени. Настоящий офицер же должен уметь себя держать в руках в любой ситуации, даже такой. Хотя вид измочаленных морально коллег кого угодно бы довёл до ручки и заставил дрожать, как в лихорадке. Нашей страннице сразу захотелось прибить это ничтожество, но нельзя, работа есть работа, сначала, правда, потом уже удовольствие. Если, конечно, получит, тут скорее, как насекомое раздавить.



— Можем испробовать два пути, для начала, — Электра вытащила две бутылки и поставила перед жертвой, — вот здесь крепкий самогон, выпиваешь стаканчик и рассказываешь обо всем, с кем связался, кому сливал информацию, чем платили вообще и прочее. Не разоткровенничаешься, вот тут у меня сыворотка правды, одна ложечка и поведаешь мне о всех реинкарнациях с каменного века, в мельчайших подробностях. Правда, штука не полезная, страшные боли в животе, помутнение сознания, тошнота, и небольшой рак желудка в худшем случае, выбирай, считаю до трёх, и это будет один. Только в драку не лезь, убью.



— Алкоголь мне никак нельзя принимать, увы, — ужаснулся офицер, схватил вторую бутылка, попытался раскупорить, но лишь горлышко отломал, плесканул прямо в рот, не опасаясь осколков стекла, замер, застонал и выплюнул жидкость обратно, но, видимо, не всю, потому как кожа затрещала, лопаясь и наружу полезло нечто, похожее на червяка, размером как раз с человеческое туловище, щёлкало зубами. Ещё и стошнило его некоей слизью. Наша героиня выхватила пистолет, но монстр отпрянул и заговорил, человеческим голосом, ещё больше картавя и заикаясь, к тому же, ещё и пьяным голосом, видимо, имел очень-очень-очень слабую голову.



— Не надо, не стреляйте, я не шпион, и не предатель, а мутант, так бывает, — пояснил он, — умоляю о милосердии, ни в чем не повинен, лишь пытаюсь пристроиться как-то в сем жестоком мире, не причиняя никому вреда.


— Даже тому человеку, в теле которого прятался? — спросила наша умница.



— Я вообще никого не убивал, это непорядочно, просто труп нашел на поле боя, — пояснил собеседник, — понимаете ли, быть мутантом непросто, в е относятся плохо, испытывают отвращение, злодеи пытаются убить, изувечим или даже сожрать, добряки просто гонят куда подальше от себя, а тут смог карьеру сделать. Но алкоголь мне жуть как вреден, разъедает нежную слизистую желудка. И как вообще смогли раскрыть, распознали, до того, никто не догадывался в принципе?



— Насчёт алкоголя просто пальцем в небо попала, — призналась наша хитрица, — остальное, тот ещё секрет, не знаю, отчего ни до кого не дошло, от тебя же мертвечиной несёт за милю, да, скорей всего, чем-то пропитываешь плоть, дабы не портилась, но все одно пахнет, кроме того, выглядишь как-то странно. Сразу поняла, что передо мной не человек, мягко говоря, но проверяла, насколько все плохо. Опять же, придётся правду раскрыть, там специальные службы разберутся. Не шпионишь, случайно? Все одно уже пойман, с поличным, довольно-таки глупо скрывать что-то. Облегчишь всем жизнь в разы.



— Нет, не шпионю, — возразил монстр, — это слишком опасно, и так по краю ходил, рисковал сгинуть, куда ещё с врагами связываться? Они бы добра не сделали. Все преступление в том, что притворялся человеком, даже имя использовал свое собственное, но работал, как положено, честно и даже имел благодарности, так что, скорей всего, надолго не посадят. Уводите, прошу.


— Такое впечатление, что вас всех тут никто и никогда не проверял, по-настоящему, или брали взятки и писали, мол, все в порядке, — наша юная воительница покачала головой, — не удивлюсь, если у всей сотни что-то очень не так, и лишь начала разоблачать с самых очевидных вариантов. Продолжаем в том же духе. Даже чуть-чуть интересно стало из кого штаб этой армии состоит.


Меж тем, привели следующего, тот выглядел каким-то задумчивым, полностью ушёл в себя, пощелкала у него пальцами перед носом, возвращая в реальный мир. Очнулся с классическим: — «А»? Типа лишь сейчас и опомнился.


— Сознавайся, господин шпион, — приказала путешественница усмехнулась, — в мельчайших подробностях, кому сливал, что и когда, какой валютой заплатили?


— О, нет-нет-нет, — офицер покачал головой, — это не про меня, таким не занимаюсь, живу на своём месте, делаю своё маленькое дело, зачем проблемы? К тому же, я просто картограф, нет доступа к серьёзным документам, можете проверить, а что касаемо моего странного вида, признаюсь сразу, являюсь писателем и постоянно что-то придумываю, вот и сейчас обдумывал новое приключение героев. Пишу не о войне, она в реальности всем надоела, могу открыть свой ник в интернете, довольно известен, в определённых кругах. Пытки ничем не помогут, потому как не перенесу, не слишком силён духовно и телесно, и могу себя оговорить, а настоящий преступник выйдет сухим из воды и продолжит свою незаконную деятельность. Главное, руки не ломайте, пожалуйста, а то чем буду печатать на компьютере и рисовать чертежи?


— Проверим и твои творения, — кивнула наша странница, — необязательно писать именно о войне, чтобы выдавать сведения, можно и зашифровать, а даже если нет, захочешь реальных коллег выставить, в качестве персонажей, слишком ярко их охарактеризуешь, и враги сообразят, на кого стоит выйти, дабы сделать своим резидентом, они ведь все проверяют и анализируют, тоже не глупцы, а то давно уже проиграли. Радуйся, сказав правду, избежал многих неприятностей.