Зона П часть 16

-  Фото и видео съемка запрещены, -  монотонной скороговоркой сообщил дежурный, ведя ее к турникету, - нужно согласовать с начальством. Все несанкционированные материалы будут изъяты. Запрещено что-либо передавать заключенным. Аудио запись запрещена. Только по согласованию с начальством.

Завершив обязательные формальности, Звонарева, наконец, ступила на территорию Зоны и огляделась. Возле проходной сидела серая полосатая кошка и вылизывала лапу. Кошка внимательно посмотрела на нее, потом неспешно потянулась и направилась прочь.

Подошли двое сотрудников в форме, вооруженные автоматами. Площадка перед проходной, похожая на военный плац, была просторной и покрыта сносным асфальтом. Чуть поодаль начинались ряды невысоких зданий с маленькими окнами, забранными такими мелкими решетками, что Анна заранее почувствовала, как ей не хватает воздуха.

- Здравствуйте, Анна Звонарева, - мужчина появился неожиданно, - Олег Козырь, начальник колонии, - представился он.

Анна с интересом посмотрела на него. Надо признать, Козырь оказался привлекательным мужчиной зрелого возраста. Спортивная фигура говорила о том, что он дисциплинированно заботится о своем здоровье. Седина на висках смотрелась благородно. Он был гладко выбрит и до нее донесся ненавязчивый аромат мужского парфюма.

- Извините за некоторые недоразумения, - он тепло улыбнулся, - сами понимаете, куда попали. У нас повышенные меры безопасности, что вполне обосновано. Не хочу, чтобы какие-нибудь неуравновешенные личности, - он красноречиво указал взглядом на проходную, явно имея в виду журналиста, - на пустом месте создавали проблемы.
 
Улыбка у него тоже была выдающаяся. Анна почувствовала, как половина возведенных внутри укреплений оказались сметены в эту секунду, и постаралась собраться. Интуиция подавала сигнал об опасности, а она не игнорировала такие сигналы.

- Не беспокойтесь, - заверила Звонарева, - цель моего визита, как раз уладить возникшие проблемы, а не создавать новые.

- Не сомневаюсь, - он посмотрел на часы, - я в курсе вашей деятельности. Вы производите впечатление более чем адекватного человека.

Козырь кивнул двум вооруженным сотрудникам, которые стояли рядом с безучастными лицами.

- Думаю, лучше начать с больницы, - он неопределенно махнул куда-то вглубь территории, - вы предупреждены о ведении съемки и записи на территории колонии?




  ***


       
Больницей оказалось приземистое двухэтажное здание. Снаружи грязно-серое, как и все постройки.

- Я вас покину на время, - сказал Козырь, - много дел.

Он скользнул взглядом по ее ногам, обтянутым голубыми джинсами с модными потертостями, и направился к КПП, за которым виднелась мощеная дорожка, ведущая к Башне. От его взгляда Анна смутилась и подумала, что обтягивающие джинсы не лучший выбор для посещения мужской колонии. Она, коря себя за оплошность, вошла следом за конвойными, неловко пригибаясь, чтобы не ударится о низкую дверную перекладину.

С холода воздух внутри показался особенно душным и спертым. Навстречу вышла женщина-врач. Коренастая и приземистая, несмотря на выраженную маскулинность, она, однако не была лишена привлекательности. На нагрудном бейдже было написано - Евгения Писарец. Они миновали медицинский пост и попали в длинный коридор по обе стороны которого располагались массивные металлические двери с номерами, написанные белой краской.

Конвой вместе с врачом остановились перед дверью с цифрой один. Конвойный поднял задвижку, прикрывающую глазок, приник к нему, потом загромыхал связкой ключей. Дверной проем оказался перегорожен решеткой. Анна заглянула внутрь.

- Открывать?  - спросил конвойный, -  входить будете?

Анна кивнула. Вновь загромыхала связка ключей. Она вошла в палату и огляделась. Помещение оказалось тесным и еще более душным. В палате располагались три кровати. На одной из них сидел старик. Он, задрав подол серой рубахи, почесывал бок, обнажив сморщенное тело, покрытое расплывшимися татуировками. Впалый беззубый рот, потухший взгляд, ноги, босые, с черной въевшейся грязью и длинными загнутыми ногтями. Звонарева неуверенно шагнула к нему.

- Здравствуйте. Я - правозащитник. Меня зовут Анна Звонарева. Есть ли у вас жалобы на условия содержания?

Старик прекратил почесываться и уставился на нее, без конца двигая ртом, словно пережевывая жвачку.

- Он плохо слышит, - невозмутимо пояснила врач.

- Жалобы на условия содержания? – повысив голос, еще раз спросила Анна.

На соседней кровати, которая стояла почти впритык, лежал мужчина лет сорока. Он спал, но теперь открыл глаза и не отводил от Звонаревой взгляда.
До сих пор бывать вот так на зонах ей не доводилось. Обычно она бралась за частные случаи, ограничиваясь общением с конкретным заключенным. Да и колонии, которые Анна посещала, чаще относились к общему режиму.

- У вас? – обратилась она к нему, стараясь держаться уверенно.

Он отрицательно покачал головой, впиваясь взглядом в ее ноги и бедра.

На третьей кровати лежал мужчина, очевидно, находящийся в тяжелой терминальной стадии. Глаза его были закрыты, рот, напротив, раскрыт. Дыхание свистящее. Возраст определить было трудно, главным образом из-за сильного его истощения. Возле кровати - капельница, присоединенная к тонкой руке, которая надежно примотана к перекладине окровавленными бинтами.
Конвойные с непроницаемыми лицами стояли в дверном проеме. Врач терпеливо перемещалась следом за ней, хотя на этом пространстве можно было сделать от силы пару шагов.
Задав еще несколько дежурных вопросов, Звонарева вышла, все еще ощущая на себе заряженный взгляд мужчины со второй кровати.

- Другие пойдете смотреть? – спросила Писарец.

Анна решительно кивнула.

Палата номер два мало чем отличалась от предыдущей. Тот же яркий желтый свет, затхлый запах, ограниченное пространство. Контингент тут был помоложе. Худой мужчина притулился на единственной табуретке возле узкого окошка и решал кроссворд. Еще один, закинув руки за голову, лежал на кровати и молча смотрел в потолок. Он никак не отреагировал, когда они вошли. Но тот, что с кроссвордом, с интересом и готовностью развернулся всем телом и теперь смотрел, затравленно бегая глазами.
Анна представилась и задала свой вопрос, обращаясь сразу ко всем:

- Жалобы есть по условиям содержания?

- Сссссигггареток бббы, - ответил омужчина на табуретке, сильно заикаясь и косясь на автоматчиков, - кккурить очень хххх – он долго не мог выговорить слово и в довершении нервно дернул шеей, - хххочется.

- Жалобы есть какие-нибудь? – Анна вздохнула.

- Сссигареток ббббы, - опять затянул он.

На третьей кровати, сразу возле двери, лежал еще один. Голова словно присыпана снегом. Густые белые брови и ресницы. Анна долго не могла отвести взгляда, настолько внешность мужчины была необычна. Альбинос - она слышала о таких людях. Одна его рука была пристегнута наручником к перекладине кровати. Голова обессиленно свисала с плоской подушки, но глаза открыты. И смотрел он вполне осмысленно.

- Ссссссигареток бббы, - со слезами в голосе продолжал просить мужчина, теребя газету с кроссвордом.

Анна взглянула на Писарец:

- Могу я ему сигарет дать?

Та пожала плечами:

- Как хотите.

Анна порылась в сумочке и извлекла начатую пачку. Мужчина, который смотрел в потолок, наконец, проявил внимание.

- Сначала мне, - врач требовательно протянула руку.
 
Она открыла пачку, вытряхнула сигареты и заглянула внутрь. Потом вернула сигареты Анне. Та ссыпала их на единственную тумбочку. Двое мужчин взяли по одной и сразу закурили.
Звонарева направилась к мужчине с белыми волосами и склонилась над ним.

- У вас есть жалобы? – спросила она, - что с вами случилось?

Мужчина молча смотрел на нее, и ей показалось, пытался улыбнуться.

- Жалобы есть? – переспросила она, - по условиям содержания?

Его взгляд скользил по ее фигуре, но в нем не было той неприятной похоти, которую она почувствовала в первой палате. Он рассматривал ее с каким-то радостным интересом, потом закрыл глаза. Но тут же открыл снова и заговорил:

- Под землю спуститесь… обязательно…

Анна недоуменно взглянула на врача.

- Псих, - сказала Писарец и постучала пальцем по лбу.

Мужчина с белыми волосами опять закрыл глаза и продолжал говорить, но теперь уже совсем невнятно.

- У него психическое расстройство, - пояснила Писарец и, устало вздохнув, добавила, - после всего, что он совершил, не удивительно.

Врач выглянула за дверь и сделала распоряжение. Уже спустя минуту появился медбрат со шприцем. Он ловко перетянул руку альбиноса жгутом и ввел лекарство. На обоих локтевых сгибах красовались большие желто-черные кровоподтеки, но Анна знала, что такое бывает от частых инъекций.
Звонарева медленно втянула спертый воздух и отвернулась. Мужчина вызывал у нее тяжелую смесь отвращения и сочувствия.

- Возмездие, рано или поздно, настигает всех, - долетело до нее из-за спины.

Сердце ее забилось быстрее. Под пристальным взглядом Писарец она вернулась к кровати и постаралась изобразить сочувствие сентиментальной дамочки.

- Жалко его все-таки, - сказала Анна, - я могу ему передачу сделать? Лекарства какие надо?

Писарец равнодушно пожала плечами:

- Можно, если так хотите. Правилами не запрещено.

Звонарева достала блокнот и аккуратно записала данные с таблички, прикрепленной к изголовью кровати.

 СЕНЕЖСКИЙ Александр Сергеевич, 86 г.р. БАРАК 7


Продолжение http://proza.ru/2025/06/26/1446