Концепция Эдвардса об изначальной конечной цели

КОНЦЕПЦИЯ ДЖОНАТАНА ЭДВАРДСА ОБ ИЗНАЧАЛЬНОЙ КОНЕЧНОЙ ЦЕЛИ
Вальтер Шульц

I. Вступительные замечания

Наряду с его диссертацией "О цели, ради которой Бог сотворил мир",1 у нас
есть окончательная версия кропотливых трудов Джонатана Эдвардса по точному изложению Божьей цели и мотивов сотворения мира.2. Во введении Эдвардс
пишет: «Можно заметить, что, когда я говорю о конечной цели Бога в сотворении
мира, в следующем рассуждении я обычно имею в виду эту высшую цель, а именно изначальную конечную цель». 3. Концепция изначальной конечной цели Эдвардс
имеет решающее значение для его аргументации, и, несмотря на его настойчивое утверждение, что он имеет в виду изначальную конечную цель, она остаётся наименее раскрытой особенностью его взгляда на конечную цель Бога в сотворении.
В этих вступительных замечаниях я описываю предпосылки, необходимые для надлежащего понимания центральной роли этой концепции в аргументации Эдвардса в книге "Цель творения". Заботой Эдвардса на всю жизнь было испытать, а затем объяснить, продвигать, направлять и защищать взгляд на христианское благочестие как на “дело” Божье, посредством которого искупленные люди на самом деле испытывают Божье тринитарное самопознание, любовь и радость. Он стремился убедить пасторов, богословов и философов в Великобритании и колониальной Америке, что только таким образом сотворенные люди могут по-настоящему познать Бога и поклоняться Ему, наслаждаться Его присутствием и любить друг друга в подлинном общении. Таким образом, главной целью Эдварда при написании двух диссертаций было показать, исходя из общих предположений, что такая «истинная добродетель» является конечной целью Бога в творении. Это содержание обетования Аврааму, кульминация искупления, реализация Царства Божьего.
Многие идеи о цели Божьего творения, которые выдвигались до и во время жизни Эдвардса, можно было бы отнести к высшим целям в смысле Аристотеля
Однако, по мнению Эдвардса, учитывая их содержание, они на самом деле были направлены на новый религиозный опыт, противоречащий Евангелию. С начала XVIII века Новая Англия и Великобритания морализировали христианский опыт, делая больший упор на природную доброту и способности  вопреки Библии. Считалось, что человек может выяснить, как жить разумом без откровения, и что он может достичь такой жизни путем самостоятельного выбора и усилий, поддерживаемых им самим. Таким образом, второстепенной целью Эдвардса было опровергнуть этот противоположный ему
взгляд на религиозный опыт. В письме 1757 года своему другу Томасу Фокскрофту Эдвардс писал: «Я также написал две другие речи: одну о цели Бога при сотворении
мира, а другую о природе истинной добродетели. Как мне показалось, современные взгляды на эти две вещи во многом являются основой модной концепции богословия, которая, по-видимому, стала почти универсальной».4
Осознание и беспокойство по поводу таких «модных концепций» были широко распространены среди реформатских пасторов в Новой Англии в середине XVIII века. Всего двумя годами ранее, в 1755 году, на собрании Генеральной ассоциации колонии Коннектикут, Томас Клэп, президент Йельского университета, выступил с речью, в которой защищал кальвинистские доктрины и описывал зарождающуюся противоположную точку зрения. Согласно схеме, на которую ссылается Клэп,
«единственной целью и замыслом Творения является счастье созданий». Этот принцип «естественно приводит к большинству, если не ко всем остальным выводам», а именно к тому, что «единственным критерием долга перед Богом является личный интерес… Грех заключается лишь в том, что человек нечто совершает или воздержание от действий, противоречащих его собственным интересам и долгу перед Богом, - это не что иное, как стремление к собственному счастью”.5. Джозеф Беллами присутствовал на этом собрании и является тем самым человеком, о котором Сэмюэл Хопкинс упоминает в своем дневнике от 12 февраля 1756 года: “В прошлый вторник ко мне в дом пришел мистер Беллами, с которым я поехал в Стокбридж и пробыл там две ночи и один день, чтобы послушать, как мистер Эдвардс читает трактат ”Цель Бога при сотворении мира“. Обсуждали ли Беллами и Эдвардс аплодисменты?”.
Вполне вероятно, что озабоченность Клэпа была широко разделяема еще до обращения и что опровержение подобных "модных схем" является частью намерений Эдвардса. Если возникающие «модные теории о Божественности» логически предполагают некий взгляд на цель Бога в творении, как утверждают Томас Клэп и Эдвардс, то, опровергая их концептуальную основу, Эдвардс может опровергнуть и, возможно, ослабить такие теории. Если в своей публикации 1754 года «Свобода воли» Эдвардс критиковал «ветви» таких схем, нападая на их представление о воле, то в «Цели творения» он обращается к «корню», критикуя их представление о цели Божьего творения, логической «основе» таких схем.6.
Скорее всего, дополнительной целью Эдвардса было то, что его библейски достоверное описание цели, ради которой Бог сотворил мир, также разрешило бы давний,
многогранный парадокс, связанный с тем, что Бог бесконечен и совершенен, но при этом мотивирован преследовать цель, создавая и поддерживая мир. В своей «Этике»
(1677) Бенедикт Спиноза утверждал, что сама концепция действия ради достижения цели
 означает, что субъект ценит последнее достигнутое состояние больше, чем изначальное. Таким образом, если Бог создал мир для достижения цели, то достигнутое состояние должно быть более ценным, чем начальное состояние без творения. Оно должно дать Богу нечто реальное и ценное, чего у Него иначе не было бы. Из этого следует, что Бог не был удовлетворён Своим начальным состоянием без творения. Если это так, то Бог не самодостаточен и, следовательно, не совершенен. Кроме того, Бог, должно быть, действовал по необходимости, чтобы восполнить недостаток. Если это так, то Он не свободен.
Таким образом, дополнительная цель Эдвардса - убедиться, что его объяснение превосходит объяснение Спинозы. Для этого он должен опровергнуть условие Спинозы. То есть он должен дать некоторое описание цели Бога в творении, а затем объяснить, почему достигнутое не более ценно, чем изначальное состояние Бога без творения. Кроме того, он должен объяснить, что побудило Бога к сотворению. Это означает, что есть вторая причина, по которой некоторые предложенные идеи о цели сотворения Богом должны быть отвергнуты. Они не только противоречат Писанию, но и идут вразрез с тем, что диктует разум, и вступают в противоречие в загадке, поднятой Спинозой. 7. Концепция изначальной конечной цели логически необходима для достижения обеих целей Эдвардса и, следовательно, важна для решения загадки Спинозы.
Изложение Эдвардса включает в себя обширный, многогранный, дедуктивный аргумент. Он исходит из предположений, которые разделяют большинство, если не все, кто выдвигал теорию о цели Бога в творении.9 Эдвардс также исходит из концепций относительно целей агента, которых он четко придерживался. Попутно Эдвардс разъясняет различия между типами целей, пока не приходит к единственному типу, который мог бы быть целью Бога при сотворении мира. Он называет это “изначальной конечной целью”. Затем - исходя из тех же самых общих предположений и концепции изначальной конечной цели - Эдвардс в шесть этапов прослеживает, что “диктует разум” относительно данного вопроса. Его аргумент включает в себя четыре критерия, которым должно соответствовать любое возможное представление о Божьей цели в творении. Затем он приводит доводы в пользу философского выражения содержания изначальной конечной цели Бога, которое отвечало бы этим критериям. Во второй главе он истолковывает библейское представление о цели Божьего творения и утверждает, что эти два понятия идентичны. Его аргументация также основана на широко распространённых эмпирических постулатах о том, что люди действуют из побуждений, преследуя цели, и на неявном использовании «общих понятий», которые являются логическими истинами.
Эдвардс следует схеме демонстрации, которую он усвоил из своего изучения
геометрии под руководством Тимоти Катлера в 1719-20 годах, наблюдал у Воллебиz и усвоил в своем изучении нескольких различных текстов по логике.10 Сам Эдвардс говорит в первом предложении, что он стремится “избежать всякой путаницы” в отношении своего рассуждения на эту тему, сначала заметив решающее различие.11 Здесь мы видим влияние Арно и логики  Пор-Рояля: "Лучший способ избежать путаницы в словах, встречающейся в обычном языке, - это создать новый язык и новые слова, которые связаны только с теми идеями, которые мы хотим, чтобы они представляли .... Тогда мы можем придать им то значение, которое мы хотим, чтобы они имели, обозначив идею, которую мы хотим, чтобы они выражали, другими простыми словами, которые
вовсе не двусмысленны.12
Эдвардс проводит ряд различий относительно целей, ради которых действует агент. Цель, ради которой Бог создал мир, - это не просто конечная цель, это изначальная конечная цель. В «Никомаховой этике» Аристотель ввёл понятие конечной цели, противопоставив её цели изначальной. Джон Оуэн (1648) уточняет это понятие, добавляя, что (конечной) целью может быть либо “то, что [агент] осуществляет, либо то, ради чего он это осуществляет”.13 Это различие, которое Франко Бургерсдик (1697) повторяет как “цель чего” и “цель для чего”.14 Уильям Брэттл (как записано в транскрипции Уильяма Партриджа 1687 года), следуя Воллебию (1626), различал “первичную” и “вторичную цель”, что представляет собой различие между целью, которая должна быть достигнута, и тем, что побуждает агента к таким действиям.15
Даже в этом очень кратком обзоре предпосылок, на которых основывается Эдвардс, мы видим четыре важных различия, касающихся концепции конечной цели. Эдвардс примет эти концепции, но представит их на «новом языке», как советует Арно.
Никто до Эдвардса не использовал термин «изначальный» или его составную часть в
описании замысла Бога при сотворении мира. Стоит повторить, что Эдвардс не просто утверждает, что Божья цель в творении является изначальной конечной целью, он демонстрирует это дедуктивно, исходя из общих предположений и концепций.16 При
этом он выделяет три логически различных типа конечных целей: первоначальные,
логически вытекающие и смешанные.17 Следовательно, при теоретизировании о Божьей цели в творении, необходимо соблюдать различие, которое Эдвардс проводит между ними.
Далее я буду утверждать, что, согласно Эдвардсу, каждая конечная цель имеет три аспекта: аспект удовольствия, практический и оценочный аспект.18. Оценочный аспект имеет четыре измерения: когнитивное и эмоциональное, оба из которых являются диспозиционными и могут становиться актуальными. Эдвардс подробно и конкретно описывает эти три аспекта, тем самым указывая, что цель Бога в творении должна пониматься с точки зрения этих аспектов и их измерений. Даже если Эдвардс явно не проводит различия между тем, что цель является диспозиционно приемлемой, и тем, что она является приемлемой в случае возникновения, как мы увидим, его определения и примеры иллюстрируют такое различие и не могут иметь смысла без них.
Следует сказать несколько слов о стиле экзегезы в этой работе. Убедительная
пояснительная работа должна содержать обоснование интерпретации. Однако
известно, что в «Введении» к «Цели творения» трудно определить точное значение терминов, использованных Эдвардсом. Даже Сэмюэл Хопкинс в предисловии к “Цели творения" пишет, что "автор разработал эти диссертации для всеобщего обозрения; и
изложил их в том виде, в каком они появились сейчас: хотя, вероятно, если бы его жизнь была сохранена, он бы пересмотрел их и сделал в некоторых отношениях более
полными. Кое-где, вероятно, можно было бы добавить какие-то новые чувства;
а некоторые отрывки украсить дополнительными иллюстрациями”19.
Можно только пожелать, чтобы окончательный вариант был немного более наглядным. Некоторые тогда воспользовались 15 логикой Кеннеди, Аристотеля и картезианцев 16 Одна концептуальная неясность «Введения» Эдвардса указывает на то, что Эдвардс был немного растерян. Например, как утверждает Майкл МакКлаймонд, внутренняя структура «Цели творения» свидетельствует о попытках Эдвардса систематизировать свои аргументы. Тем не менее заметное разбросанность идей от главы к главе и от раздела к разделу указывает на то, что его попытки систематизации не были полностью успешными, возможно, потому, что выбранная им тема не поддавалась систематизации.
Подготовительные записи в «Сборнике», которые Эдвардс вёл на протяжении всей своей взрослой жизни, показывают постепенное развитие его взглядов на «цель творения» Бога. Они указывают на то, что чем дольше он размышлял о цели сотворения мира Богом, тем больше разветвлялись и разнообразились его мысли на эту тему. «Цель творения» в своей опубликованной форме представляет собой не столько единый ход рассуждений, сколько набор путей к общей цели.20
Этот вердикт преждевременен и нарушает принцип милосердия в толковании,
который требует воспринимать автора в самом широком и правдоподобном смысле. Эдвардс помогает толкователю, приводя множество примеров, и, хотя он не всегда
последователен, можно прояснить его смысл, сверяя свою интерпретацию с его примерами. Весь процесс включает в себя выдвижение гипотезы о значении, а затем проверку этой гипотезы, причем имеет место единообразная замена в каждом конкретном случае. Гипотетическая интерпретация будет уточнена соответствующим образом. Тщательное обоснование могло бы зафиксировать весь этот процесс. Выполнение
этого в данной статье отвлекло бы от ее замысла. Тем не менее, я считаю, что я
подкрепил свои утверждения достаточными и уместными цитатами, хотя можно было бы добавить дополнительные. Кроме того, можно также попытаться определить, какие утверждения здесь являются предположениями, общими понятиями, постулатами и пропозициями (теоремы), а затем проследить свои выводы (явные и неявные), используя формальную логику. Пробел в этой статье не позволяет включить этот аспект полного обоснования.21 Дело просто в том, что философская аргументация Эдвардса во
Введении и в главе 1 является дедуктивно обоснованной.

II. Общая концепция изначальной конечной цели

Давайте начнём рассматривать представление Эдвардса об изначальной конечной цели с того, что, по его мнению, объединяет все конечные цели. Как пишет Эдвардс,
«конечная цель - это то, к чему стремится агент в том, что он делает ради самого дела».22. Первое, на что следует обратить внимание, - это то, что конечная цель - это состояние дел, к которому стремится агент, через последовательность действий. Назовём это практическим аспектом конечных целей в целом. Здесь существует два подтипа. Такое положение дел может быть достигнуто и завершено без дальнейших действий. Примером может служить получение денежной суммы. В качестве альтернативы, для достижения некоторых целей требуются постоянные действия. Поддержание своего здоровья и уважение со стороны конкретного человека - ещё два действия, которые Эдвардс приводит как примеры. Как мы увидим, представление Эдвардса о цели, ради которой Бог создал мир , относится ко второму подтипу: она вечна. Этот практический аспект получает львиную долю внимания со стороны учёных и пастырей. Тем не менее, это
гораздо больше касается концепции в целом, и одной этой особенности недостаточно, чтобы охарактеризовать изначальную конечную цель.
Конечная цель всегда включает удовольствие, которое человек получает при достижении такого положения дел. Назовем это "аспектом удовольствия”. Эдвардс упоминает этот аспект в почти каждом примере, который приводит во Введении. То есть и удовольствие, и положение дел составляют цель. Он продолжает: "(Конечная цель - это то, что) … то, что он уважает, любит, ценит и получает удовольствие от чего-то самого по себе, а не только как от средства для достижения какой-то другой цели: например, когда человек любит вкус какого-то определённого фрукта и прилагает усилия и тратит деньги, чтобы его получить, ради удовольствия от этого вкуса, который он ценит сам по себе, как он любит своё  удовольствие.23. Таким образом, конечная цель - это не само по себе достигнутое положение дел и не только удовольствие. Она включает в себя и то, и другое.
Третий аспект конечных целей - оценочный - является более сложным. Эдвардс
часто использует термины «любовь», «ценность», «уважение», «желание» и так далее,
чтобы обозначить различные оценочные отношения субъекта к преследуемой цели. Как пишет Эдвардс: Таким образом, когда человек отправляется в путешествие, чтобы найти лекарство, которое вылечит его от какой-либо болезни и восстановит его здоровье, получение этого лекарства является его второстепенной целью, потому что это не та цель, которую он ищет сам по себе или ценит сам по себе как таковую, а лишь как средство для достижения более высокой цели, а именно его здоровья. Если отделить лекарство от этой более высокой цели, то оно не будет считаться полезным, и его не будут желать.24
Эдвардс не даёт чёткого определения этим различным оценочным установкам, и его использование терминов не совсем последовательно. Тем не менее, в его использовании этих терминов можно различить два отдельных смысла, которые следует признать тем, что хотел передать Эдвардс. Во-первых, изначальная конечная цель оценивается или определяется с точки зрения её реальной внутренней ценности. То есть
её ценность рассматривается как факт и оценивается соответствующим образом. В этом первом смысле можно сказать, что субъект «когнитивно» оценивает эту цель. В другом смысле можно сказать, что агент "аффективно" или “пассивно” ценит эту цель. Давайте обозначим их как когнитивное и пассивное измерения ценностного аспекта. Пассивное измерение предполагает когнитивное измерение. Человек ценит и желает что-то,
потому что считает это что-то ценным на самом деле.
Что оправдывает приписывание этого различия Эдвардсу? Во-первых, с учётом этих различий его аргументация во «Введении» является дедуктивно обоснованной. Возможно, что ещё более важно, обоснованность его аргументации в отношении третьего критерия в первой главе требует этого различия. Таким образом, отрицать, что Эдвардс имел в виду это различие, значит сделать его аргумент несостоятельным в двух местах. Наконец, это различие является законным. "Учитывая его взгляд на понимание и волю действующего лица. понимание информирует и направляет волю, которая включает в себя чувства".25 Человек не ценит что-либо эмоционально, не осознав сначала его ценность.
В терминах XVIII века утверждение о том, что агент что-то ценит, иногда включает в себя
оба этих смысла и может быть выражено словами о том, что эта цель «угодна» агенту. Термин «угодна» используется Эдвардсом во «Введении» 26 раз. Это понятие играет всё более заметную роль и служит ключевым вопросом в том, как он постепенно уточнял понятие конечной цели.26
Таким образом, крайне важно как можно яснее понять, как это делал Эдвардс. Повторюсь, сказать, что что-то нравится агенту, - значит сказать, что этот агент видит, что эта вещь ценна, и соответственно ценит или желает её. Но такая оценка не всегда
должна быть актуальной; она не всегда должна составлять содержание текущего состояния сознания. Она может быть лишь диспозиционной. Примеры Эдвардса указывают на то и другое: Так, например, человек может изначально любить чье-то общество. Склонность к сообществу может быть заложена в самой его природе, и сообщество может быть ему приятно независимо от всех предполагаемых случаев и обстоятельств, и это может заставить его искать семью.27. Здесь у человека есть предрасположенность, и его можно охарактеризовать, сказав, что он «любит сообщество». Однако человек не всегда искал семью; только позже эта склонность побуждает его к действию.
Диспозиции играют решающую роль в уточнении Эдвардсом концепции
конечной цели и в аргументации о цели творения, а также во многих других трактатах и проповедях. Позвольте мне высказать два общих замечания, которые, хотя и являются очевидными  примерами, которые приводит Эдвардс, в современной терминологии для
большей ясности. Во-первых, некоторые диспозиции связаны с тем, что необходимо человеку для существования, функционирования или самореализации. Они указывают на онтологическую, базовую функциональну и психологическую (эмоциональную или общее благополучие) зависимость, соответственно. Примерами диспозиций, связанных с потребностями, являются потребность в воде или  в общении.  Однако многие, если не большинство, диспозиций не похожи на эти. Примерами необязательных склонностей являются любовь к меду и любовь к справедливости.
Во-вторых, склонности по существу включают условия, которые инициируют их проявление. Начальные условия расположения потребностей определить довольно легко. Например, как только количество воды в клетках человеческого организма падает ниже определенного уровня, человек испытывает жажду и ищет воду. Исходные условия, приводящие к ни в чем не нуждающимся диспозициям, идентифицировать труднее, и они часто непознаваемы. Таким образом, хотя очевидно, что видеть кого-то в бедственном положении - это, по крайней мере частично, то, что вызывает сострадание и требует проявить его, труднее установить, что именно вызывает сострадание. Некие условия также инициируют склонность к любви к меду (которая проявляется в желании и приобретении меда).
Хотя Эдвардс, по-видимому, имел в виду этот простой и общий анализ. предрасположенностей (о чём свидетельствуют приведённые им примеры), он не упоминает эти общие  аспекты предрасположенностей в «Цели творения». . Однако, поскольку оценочный аспект конечных целей так важен для его тезиса, мы должны рассмотреть его примеры,  чтобы обеспечить точное их понимание.
. Эдвардс рассматривает Божью любящую справедливость и любящую верность как предрасположенности.28 В общем, если человек любит справедливость, то свершенная справедливость ему приятна. Если человек  любит верность, то он также любит и выполнение обещаний. Человека можно охарактеризовать как верного, если он утверждает, что оценивает оба состояния как по-своему ценные, а также ценит и желает их соответственно. Однако достижение этих состояний (т. е. свершение правосудия
и выполнение обещаний) не всегда находится в центре внимания субъекта. Они возникают и преследуются только тогда, когда обстоятельства инициируют соответствующие склонности, которые проявляются в возникающем когнитивном и эмоциональном оценивании, а затем в действии и, наконец, в получении удовольствия от их достижения. Эдвардс также приводит в пример любовь к мёду. Сказать «Салли
любит мёд» - значит заявить, что у Салли есть определённая склонность. Это то же самое, что сказать: «Салли нравится вкус мёда» или «Салли получает удовольствие от мёда». Но
тогда это, в свою очередь, означает просто сказать: “Мед приятен для Салли”. Обратите внимание, что Салли не обязательно постоянно жаждать меда, стремиться купить его или даже думать об этом, чтобы сказать, что Салли нравится мед. Собственно говоря,
на самом деле, большую часть времени она думает не о меде. Тем не менее, в те моменты
когда Салли даже не думает о меде, все равно верно, что она любит мед. В этом примере слово “любит” имеет чисто диспозиционный смысл. Использование этого предложения указывает только на то, что Салли склонна искать мед. Однако выражение "любит мед"
также имеет случайный смысл. Обычное значение этого термина применимо, например, к Салли, когда она действительно думает о меде - когда в данный момент она его ценит и
желает. Таким образом, можно сказать, что Салли время от времени ценит мёд. Опять же, чтобы кто-то не подумал, что это толкование незаконно навязывается
Эдвардсу, необходимо подчеркнуть, что примеры Эдвардса намеренно отражают
эти два способа оценки, даже если он не использует эти термины.
Подводя итог тому, что мы имеем на данный момент, можно сказать, что вопрос заключается в цели, для которой Бог создал мир. Эдвардс стремится в первую очередь прояснить соответствующее общее понятие цели. Процесс концептуального уточнения Эдвардом неявно предполагает наличие общего понятия «цель» и переходит от различения между конечными целями как таковыми и главными конечными целями, объясняя второстепенные и низшие цели, и, наконец, к различению между сопутствующими и изначальными конечными целями. Концепции, которые “выполняют работу” в процессе совершенствования, - это, во-первых, стремление агента к этой цели либо ради нее самой, либо ради чего-то другого (это практический аспект конечных целей, отраженный в различии между конечными и второстепенными целями), и, во-вторых, оценка агентом этой цели (то есть как когнитивно, так и пассивно, что представлено в различии между главными и подчиненными целями), что является диспозициональным и может стать случайным. Таким образом, существует четыре измерения ценностного аспекта конечных целей: оценивание является одновременно когнитивным и пассивным; оба измерения являются диспозициональными и могут,
при определенных условиях, произойти.

1. Разница между первоначальным и последующим.

В обзоре Эдвардса каждая конечная цель имеет три аспекта: аспект удовольствия, практический и ценностный аспект. Ценностный аспект имеет четыре измерения: когнитивное, пассивное, и они являются диспозиционными или случайными. Что же тогда отличает «первоначальный» конечный результат? Эдвардс пишет: "Но только здесь необходимо соблюдать различие между вещами, о которых можно сказать, что они
приятны для агента, и которые сами по себе рассматриваются в двух смыслах. (1) то, что само по себе важно агенту, ценится им и любимо само по себе, просто и абсолютно
рассматривается и является настолько универсальным и изначальным, предшествующим и независимым от всех условий или каких-либо предположений о конкретных случаях и обстоятельствах. И (2) то, что может быть названо само по себе приятным для агента, гипотетически и, следовательно, в силу этого: или при условии таких-то и таких-то обстоятельств, или при наступлении такого-то конкретного случая.29
Как мы видели, каждая конечная цель «приятна сама по себе». Однако здесь Эдвардс проводит ещё одно различие: конечные цели могут различаться в зависимости от
типов условий, при которых они являются приятными. Первоначальная конечная цель в данный момент оценивается (когнитивно и пассивно) до и независимо от любого (даже
гипотетически рассматриваемого) аспекта всей серии действий и достижений, которые предпринимаются для ее достижения. Прежде чем будет предпринят (или даже намечен) какой-либо шаг, что-то инициирует соответствующую оценочную диспозицию, так что чисто диспозиционная оценка становится актуальной, что приводит к планированию и действию со стороны агента. (Как мы увидим, когда это применяется к Богу, это означает, что Он актуально ценит Свою цель до сотворения. Он также в высшей степени ценит её. Единственное, что существует как в высшей степени ценное,  это Он Сам. Как уточняет Эдвардс: "Бог вечно актуально ценит Свои атрибуты, способности и свою внутритроичную «жизнь». Следовательно, в некотором смысле целью Бога в
творении будут Его способности-атрибуты, используемые для того, чтобы делиться знаниями, любовью и радостью, которые Он имеет в Себе как Троица).
С другой стороны, происходящая оценка агента и стремление к вытекающей из этого конечной цели зависят от стремления или рассмотрения некоторого положения
дел, которое подчинено какой-либо другой конечной цели, и возникают в результате этого. Стремление агента к достижению этого типа цели «следует» из того, что этот агент уже, по крайней мере, обдумывал, какие шаги предпринять для достижения какой-то другой конечной цели. Достижение какого-то положения дел, подчиненного какой-то цели, необходимо и иногда достаточно для того, чтобы инициировать действие,
ведущее к достижению конечной цели. То есть какое-то положение дел, которого агент либо достиг, либо рассматривает как средство для достижения своей первоначальной
конечной цели, инициирует оценочное отношение к нему (т. е. к последующей
конечной цели), так что агент решает его достичь. Что-то инициирует отношение
после того, как был сделан какой-то шаг. Таким образом, ключевое различие между изначальной, окончательной и вытекающими из них конечными целями, в общем, заключаются только в том, что они в данный момент приемлемы сами по себе и к ним стремятся.

2. Использование Эдвардсом терминов “работа” и “произведения”.

Чтобы лучше понять это, мы должны быть осведомлены об использовании Эдвардсом терминов “работа” и “произведения” в "Цели творения". В каком-то смысле “работа” - это достигнутое положение дел. В другом смысле, “работа” - это индивидуальный акт. В третьем смысле это последовательность действий, направленных
на достижение одной конечной цели. В четвертом смысле, “работа” также может быть сложной последовательностью действий, подобно “дереву”, имеющему “вершину” (которая была бы первоначальной конечной целью), при этом каждая “ветвь” заканчивается последующей конечной целью.30 Таким образом, в то время как в
течение жизни люди могут выполнять ряд работ, каждая из которых определяется
изначальной конечной целью и, возможно, имеет несколько последовательных конечных целей, у Бога есть только одна работа, направляемая одной изначальной конечной целью, хотя то, чего Бог достигает в процессе эьлшл, может быть несколькими последовательными и смешанными конечными целями.
Цель, ради которой Бог сотворил мир, является конечной целью всей серии
Божьих деяний и свершений, начиная с первого акта творения. Учитывая, что у Бога есть только одна такая работа и что сотворение - это вторичная цель, следует, что цель, ради которой Бог сотворил мир, является изначальной и конечной целью.

3. Три аспекта, требующие уточнения

Если принять во внимание это представление о работе, то становятся очевидными три логических следствия, которые заслуживают уточнения. Во-первых, хотя какая-то созданная вещь и участвует в инициировании предрасположенности, связанной с
последующей конечной целью, ни одна созданная вещь или обстоятельство не могут быть «причиной» действий Бога изначально. То есть, когда концепция изначальной конечной цели применяется к Богу, ни одна созданная вещь не могла быть тем, что инициировало предрасположенность, связанную с с изначальной конечной целью, потому что, по определению, она ещё не существует. Творение - это подчинённая цель, но конечные цели ценятся субъектом и определяются до того, как будет достигнута или хотя бы рассмотрена какая-либо подчинённая цель. Каждая подчинённая цель определяется после того, как конечная цель становится приемлемой для субъекта.
Во-вторых, (как мы увидим) каждая созданная альтернатива вечна и известна Богу
просто как возможность. Ни один из них не может быть познан вечно и в то же время сам по себе вызвать расположение, ведущее к его реализации ad extra. Итак, что-то еще должно было быть ценно для Бога как по расположению, так и по факту возникновения до того, как состоялось сотворение мира или что-либо в нем существовало! Как выразился Эдвардс, “но мы должны предположить кое-что еще, что должно 30
Если мы не будем рассматривать «Введение» Эдвардса таким образом, у нас не останется термина для описания относительной ценности таких конечных целей. Кроме того, есть логическое обоснование в пользу такого понимания. Изучая логику «Введения» Эдвардса, обнаруживаешь, что она порождает противоречия, если не рассматривать конечную цель, которая завершает ветвь, как «главную цель». «Высшая цель» - это наиболее ценная цель во всей работе, которая в силу того, что имеет последовательные конечные цели, имеет и главные цели, которые, тем не менее, не являются высшей целью, что склоняет Бога к тому, чтобы создавать предметы или упорядочивать обстоятельства».31. Мы должны предположить это, учитывая обоснованность его дедуктивного аргумента. Следовательно, что бы это ни было, что побудило или  «заставило» Бога начать Свою работу ad extra, - что бы это ни было, что инициировало Его оценочное отношение к этому и побудило Его время от времени ценить это и стремиться к этому, - это не могло быть чем-то созданным или даже воображаемым как созданное.
Тем не менее, это первое логическое следствие не исключает того, что какая-то созданная вещь может быть воображаемой как аспект изначальной конечной цели Бога, поскольку альтернативные состояния творения являются аспектами вечного самосознания Бога. Как пишет Эдвардс, “существование сотворенной вселенной заключается в такой же степени в [Божьем знании], как и во всем остальном: да, это знание является одной из высших, наиболее реальных и существенных частей всего сотворенного существования, наиболее удаленной от ничтожества и порока”.32.
Несомненно, это утверждение застает большинство читателей врасплох. “Творение состоит в знании Бога”? “Знание Бога - это самое далекое от небытия”? Вот что, я полагаю, Эдвардс имеет в виду под этим. Поскольку Бог вечен, всемогущ и вечно осознаёт Своё всемогущество, каждое возможное достижение ad extra (каждое возможное
состояние мира и последовательность таких состояний) вечно является аспектом самосознания Бога (т. е. также Божьего знания). Фактическое творение и его последовательных изменениях во времени, которые Бог желает создать в каждый момент, - это лишь одна из многих (возможно, бесконечно многих) альтернативных историй, о которых Бог вечно осведомлён. Другими словами, первое следствие не исключает того, что какое-то творение может быть задумано как аспект изначальной конечной цели Бога, поскольку Он вечно осведомлён обо всех альтернативах.
Кроме того, поскольку Бог вечно и неизменно ценит Свою способность творить (т. е. Своё всемогущество), каждая альтернативная возможность творения вечно ценится - просто как возможное выражение способности Бога ad extra. Другими словами, Бог вечно осознаёт и ценит каждую созданную альтернативу (по крайней мере, в той мере, в какой она является аспектом осознания Богом Своей способности ad extra). Как утверждает Эдвардс, «кажется само собой разумеющимся, правильным и желательным, чтобы славные атрибуты Бога, заключающиеся в достаточности для определённых действий и результатов, проявлялись в создании таких результатов, которые могли бы свидетельствовать о бесконечной силе, мудрости, праведности, благости и т. д.,
присущих Богу».33
Как говорит здесь Эдвардс, атрибуты Бога «славны».Затем он предполагает,
что проявление Божьих качеств для достижения результатов, которые демонстрируют эти качества, по крайней мере, кажется ценным. Обратите внимание, что здесь есть три компонента: Божьи качества, проявление Божьих качеств и результаты проявления Его качеств. Эдвардс имеет в виду не все Божьи качества, а только те, которые «состоят в достаточности для определённых действий и результатов». Их можно назвать качествами-способностями. Способности Бога включают в себя Его способность творить, вершить правосудие, исполнять обетования и так далее - любые действия, которые по определению являются дополнительными.
Таким образом, Эдвардс утверждает, что ценность любого реального достижения
проистекает из ценности атрибута. Ценность, например, реального существования
«небес» заключается исключительно в том, что они являются выражением красоты
и способностей Бога. В целом, ценность каждого альтернативного состояния творения заключается в том, что оно является выражением (потенциальным и реальным) способностей Бога. Однако ни одна из них (достигнутая или воображаемая как достигнутая) не может инициировать оценочную предрасположенность к изначальной конечной цели, побуждающей Бога к творению.
Второе логическое следствие здесь заключается в том, что ни одна цель, подчинённая изначальной конечной цели, не может быть средством для достижения последующей конечной цели. Напомним, что последующая конечная цель становится приемлемой для агента только после того, как будет воображена или создана какая-либо ситуация. Вот почему она называется последующей конечной целью. Другими словами, конечная цель, возникающая в результате, (в данный момент) приемлема для субъекта после и в зависимости от некоторой ситуации (воображаемой или существующей), которая инициирует лежащую в основе оценочную предрасположенность, проявляющуюся в текущей оценке и стремлении. Ситуация, инициирующая конечную цель, возникающую в результате, является характеристикой некоторой подчиненной цели, преследуемой как средство для достижения изначальной конечной цели. Следовательно, инициирующая ситуация не может быть средством для достижения конечной цели, возникающей в результате, хотя она предшествует ей и является необходимым условием в некотором смысле. Это не может быть средством для достижения конечной цели, потому что это была критическая ситуация, из которой возникла идея в первую очередь стремиться к логически вытекающей конечной цели, и средства не предшествуют целям в порядке обсуждения.34
Эти два момента влекут за собой третий момент уточнения: каждая чистая конечная цель является либо исходной, либо логически вытекающей, но не и тем, и другим одновременно. Этот подтекст напрямую служит основной полемической цели Эдвардса при написании статьи. Он хотел исключить те идеи, которые казались ему “основами модной схемы богословия”, против которой он выступал. Альтернативные теории о цели Божьего творения редко учитывают все аспекты, которые Эдвардс рассматривает в «Цели творения». Таким образом, любая попытка классифицировать
эти теории как оригинальные или последовательные в большинстве случаев будет заключаться в описании какой-либо важной особенности. Тем не менее, поскольку эти категории являются взаимоисключающими, если можно показать, что теория о цели Божьего творения удовлетворяет определяющим характеристикам любого из этих типов, то из этого следует, что она не относится к другому типу. И наоборот, если можно показать, что теории явно не хватает определяющей характеристики одного типа,
то из этого следует, что она относится к другому типу.

III. Содержание родового понятия в применении к Богу

Общая концепция изначальной конечной цели, которую разъясняет Эдвардс, по-видимому, была общепринятым представлением о цели действий агента, хотя, вероятно, не все её аспекты были осознаны или даже известны, когда использовались термины «цель» или «назначение». После того, как он достаточно уточняет понятие конечной цели, приходя к “изначальной конечной цели” и делая из этого вывод, что Божья цель в творении - это изначальная конечная цель, Эдвардс продолжает свою дедуктивную
аргументацию в применении этой концепции к Богу. В первой главе его аргумент
включает четыре критерия, которым должно удовлетворять любое возможное представление о Божьей цели в творении.
Во-первых, учитывая сущность Бога и то, что творение существует ex nihilo, изначальная  конечная цель Бога в творении не может повлечь за собой недостаток или изменчивость в Боге. Во-вторых, учитывая концепцию изначальной конечной цели, она должна быть неотъемлемой и в высшей степени ценной целью до сотворения и может быть достигнута посредством сотворения. В-третьих, она должна свидетельствовать о высочайшем отношении Бога к Самому Себе. В-четвёртых, она должно быть
практическим следствием сотворения Богом мира.
Когда Эдвардс применяет концепцию изначальной конечной цели к действиям Бога, преследующим цели, он подчёркивает два фактора, имеющих решающее значение.
Эти факторы - различия между действиями человека, преследующими цели, и действиями Бога, преследующими цели. Во-первых, в то время как у людей есть потребности, у Бога их нет; Он самодостаточен. Только оценочная предрасположенность, не связанная с потребностями, может быть задействована в действиях Бога, направленных на достижение целей.
Второй фактор заключается в том, что творение является второстепенной целью и возникает из ничего. Поскольку Эдвардс утверждает, что цель, ради которой Бог создал мир, является изначальной и конечной целью, из этого следует, во-первых, что Бог должен был ценить удовольствие от чего-то ещё до того, как было создано что-либо, и независимо от существования чего-либо созданного или даже от того, что Бог
задумывал об этом. В противном случае, по определению, цель Бога не была бы изначальной и конечной целью. Что же тогда мог ценить Бог? Эдвардс считает, что Бог вечно испытывает удовольствие от внутритроичной жизни. Нет никаких внешних источников для Него, что могло бы усилить удовольствие от того, что Он  Бог. У Бога нет недостатков, которые можно было бы восполнить с помощью творения. Ценность Бога для Самого Себя вечна.
Таким образом, что бы ни побуждало Бога к творению, это не аппетит и не потребность. Это должно быть какое-то другое побуждение, связанное с Его вечным блаженством как Бога. Исходная ситуация должна быть “внутренней”, - утверждает Эдвардс во Введении. "Аналогичным образом мы должны предположить, что Бог, прежде чем сотворить мир, имел в виду какое-то благо, как следствие существования мира, которое изначально было приемлемо для Него само по себе, что побудило Его создать мир или  вселенную с различными разумными существами таким образом, каким Он ее создал.35. Есть только один кандидат, который соответствует этим критериям. Как резюмирует Эдвардс в первой главе, «склонность Бога, как изначальное свойство Его природы, к эманации Его собственной бесконечной полноты была тем, что побудило Его создать мир; и сама эманация была задумана им как конечная цель творения».36.
Здесь мы видим цель и мотив Бога в творении. Это общее утверждение. По-видимому, это самое большее, что может дать философское объяснение, учитывая допущения и исходные концепции. Эдвардс называет такую цель «эманацией», тем самым указывая на своего рода внешнюю реализацию того, чем Бог обладает как Бог.37. Эдвардса обвиняли в пропаганде пантеизма из-за того, как он это формулировал.38 Это обвинение ошибочно. Во-первых, окказионалистский идеализм Эдвардса - это реализм. Идеализм Эдвардса не отрицает внементальную реальность материального мира применительно к людям. Эдвардс не отрицает, а, скорее, утверждает, что материальные
объекты существуют независимо от человеческого мышления. Однако материальный мир - это просто Божье желание в каждом аспекте в каждый момент. 39 Таким образом, окказионалистский идеализм Эдвардс - это форма res-идеализма в отличие от mens-идеализма Беркли. 40
Во-вторых, ни один аспект интенционального объекта не идентичен агенту, для которого он является интенциональным. По аналогии, ни один аспект сценария не идентичен человеку, который представляет его. Таким образом, ни один аспект творения не может быть идентичен Богу. Следовательно, окказионалистский идеализм Эдвардса не может быть версией пантеизма.41 Это лучше интерпретировать как интенциональный объектный панентеизм: творение находится “внутри” Бога, как мысль находится “внутри”
сознания.
Как бы то ни было, философский отчет Эдвардса не является полной картиной. Во второй главе Эдвардс повторяет свою точку зрения: всё, о чём когда-либо говорилось в Священном Писании как о конечной цели Божьих дел, включено в эту одну фразу: «слава Божья» ... эманация и истинное внешнее выражение внутренней славы и полноты Божьей ... (526, 7) Всё  внутреннее благо или слава Божьи заключаются в этих трёх вещах, а именно: Его бесконечное знание; Его бесконечная добродетель или святость, а также Его бесконечная радость и счастье (528) ... Внешняя слава Бога заключается в сообщении этих (528) ... Бог сообщает Себя разуму творения, давая ему знание о Своей славе; и воле творения, давая ему святость, состоящую прежде всего в любви к Богу; и давая творению счастье, главным образом, заключающийся в радости в Боге. Это сумма той эманации Божественной полноты, называемой в Писании "славой Божьей”.... а именно. внутренняя слава Бога или полнота, существующая вовне, или существующая в своей эманации (529) .… Именно эта ценность для Него Самого побудила Его ценить ее и стремиться к тому, чтобы Его внутренняя слава проистекала из Него Самого (532).42
«Бесконечная полнота» или «внутренняя слава и полнота», которую описывает Эдвардс,- это внутритроичное самопознание, самолюбие и радость Бога. 43 Эманация есть, следовательно, только собственная внутренняя жизнь Бога, переживаемая созданиями и возрастающая в них, сотворена ex nihilo. Другими словами, изначальная конечная цель Бога в создании и поддержании мира - это удовольствие, которое Он получает от Своего самопознания, святости и счастья, вечно возрастающего в обществе существ, которые поддерживаются в существовании от момента к моменту ex nihilo. Прежде чем что-либо создать, Бог оценил эту цель как нечто по своей сути ценное и достойное и захотел, чтобы она таковой и была. Затем Он начал стремиться к ней и
продолжает действовать в этом направлении. Бог стремится к этой цели исключительно в силу Своего вечно существующего высшего уважения к Себе как к Троице и к Своим способностям.»

1 Jonathan Edwards, “Two Dissertations I. Concerning the End for Which God Created the
World,” in Paul Ramsey, ed., The Works of Jonathan Edwards 8, Ethical Writings (New Haven: Yale University Press, 1989). Hereafter I will refer to this work as End of Creation.
2 Тем не менее Сэмюэл Хопкинс написал в предисловии, опубликованном через семь лет после смерти Эдвардса: «Автор задумал эти рассуждения для публичного просмотра и написал их такими, какими они предстают сейчас, хотя вероятно, что, если бы его жизнь была спасена, он бы пересмотрел их и сделал в некоторых отношениях более полными. Вероятно, были бы добавлены некоторые новые мысли, а некоторые отрывки были бы дополнены новыми иллюстрациями». Об этом можно судить по некоторым кратким замечаниям или мыслям, записанным на отдельных листах бумаги, которые были найдены в рукописях» 
” (WJE 8:401).
3 WJE 8:413.
4 George S. Claghorn, ed., Works of Jonathan Edwards 16, Letters and Personal Writings (New Haven: Yale University Press, 1998) 694.
5 Thomas Clap, A brief History and Vindication of the Doctrines received and established in the Churches of New England, with a Specimen of the new Scheme of Religion beginning to prevail (Boston: Kneeland, 1757) 17, 22 (reprinted by Gale Eighteenth Century Collections Online).
6 Paul Ramsey, ed., Works of Jonathan Edwards 1, Freedom of the Will (New Haven: Yale University Press, 1957). Джон Оуэн (1648) пытался опровергнуть арминианские тенденции, отстаивая точку зрения о цели Бога в творении. Точка зрения Оуэна, по-видимому, представляет собой нечто среднее между точкой зрения Эдвардса. Кроме того, она, по-видимому, не опровергает Спинозу.
7 Хотя Эдвардс редко упоминает Спинозу, есть достаточно доказательств того, что он был четко осведомлен об этой головоломке. Например, в своих сборниках 1338 года он пишет: “Да, без Откровения люди были бы в большом замешательстве относительно Бога, что Он такое, какого рода существо, является ли должным образом разумным и желающим, существом, обладающим волей и замыслом, поддерживающим надлежащее, разумное, добровольное господство над
миром. Возобладали бы представления о Первом Существе, подобные тем, что были у Гоббса и Спинозы... Очень важно, чтобы Бог объявил человечеству, что Он за Существо. Хотя разума может быть достаточно, чтобы подтвердить такое заявление после того, как оно будет сделано, и увидеть его последовательность, гармонию и рациональность во многих аспектах их отношениях, но для того, чтобы открыть для себя эти вещи, одного разума может быть совершенно недостаточно» ed. Douglas A. Sweeney, orks of Jonathan Edwards 23, The Miscellanies (New Haven: Yale University Press, 2004) 347–48.. Для получения дополнительных доказательств смотрите статью автора “Цель творения Джонатана Эдвардса и головоломка Спинозы”.
8 Широко распространено мнение, что у Бога есть конечная цель в творении, и что творение существует ex nihilo, и что Бог одновременно бесконечен и совершенен, хотя они не пришли к единому мнению о значении и последствиях этого.
9 Иоганн Воллебиус, "Сборник христианских богословий" (1626); Джон Оуэн, "Смерть смерти" в
"Смерти Христа" (1648); Франко Бюргерсдик, "Institutionum Logicarum" (1651); "Логический мониторинг", или аннотация и перевод его "Логики" (1697); Адриан Хеерборд, "Философские проблемы" (1654); "Эрменсия логика" (1663); Барух Спиноза, "Мысли о метафизике" (1663); "Этика" ( 1677); Николас Мальбранш, "В поисках истины" (1674-75); "Диалоги о метафизике" (1696); Сэмюэл Кларк, "Демонстрация существа и атрибутов Бога" (1704); "Рассуждение о неизменных обязательствах естественной религии" (1705); О благости Бога. Бог (1738); Джон Балги, «Основание нравственной добродетели» (1728); Томас Бейес, «Божественная благосклонность» (1731); Александр Г. Баумгартен, «Метафизика» (1739); и Иммануил Кант, «Лекции по философскому учению о религии» (1817) — каждый из них довольно подробно рассматривал эти вопросы. Хотя Воллебиус (1626) не рассматривает этот вопрос подробно, он кратко описывает цель и мотив Бога в творении. Эдвардс изучал Воллебиуса в Йельском университете. По-видимому, нет никаких доказательств того, что Эдвардс был осведомлен о том, что писал Баумгартен и уж точно не Кант. Это не умаляет важности их работы для данного эссе, поскольку она показывает, сколько внимания уделялось этому вопросу с 1722 года, когда Эдвардс начал свою работу над ним, и с 1753 или 1754 года, когда он завершил ее.
10 Вероятно, первый непосредственный опыт работы Эдвардса с текстом по логике был у его отца Тимоти, у которого была транскрипция Уильямом Партриджем книги Чарльза Мортона "Система логики" и "Компендиум логики" Уильяма Брэттла A Logick System and of William Brattle’s Compendium of Logick. See Rick Kennedy, Aristotelian and Cartesian Logic at Harvard (Boston: The Colonial Society of Massachusetts, 1995) x, 7 and William Morris, The Young Jonathan Edwards: A Reconstruction (Eugene, OR: Wipf & Stock, 2005) 79, 80, 90, 290.
11 WJE 8:405.
12 Antoine Arnauld and Pierre Nicole, Logic of the Art of Thinking [1683] (ed. Jill Vance Buroker;
Cambridge: Cambridge University Press, 1996) 60 (emphasis added).
13 John Owen, The Death of Death in the Death of Christ (1648; repr. Edinburgh, 2007) 50.
14 Burgersdyck (1697), Chapter XVIII of End. See Morris, Young Jonathan Edwards, on Edwards’s
study of Burgersdyck.
15 Kennedy, Aristotelian and Cartesian Logic 280.
16 Он соблюдает “Правила, касающиеся демонстраций”, приведенные в “Логике Пор-Рояля”:  "Истинная демонстрация требует двух вещей: во-первых, чтобы содержание включало только то, что является определенным; во-вторых, чтобы в форме аргумента не было никаких изъянов. Теперь мы, безусловно, удовлетворим оба этих требования, если будем соблюдать два установленных нами правила. Содержание будет включать в себя только то, что является истинным и достоверным, если все утверждения, выдвигаемые в качестве доказательств, таковы: либо это определения слов, которые были
разъяснены и, поскольку они произвольны, не могут быть оспорены; либо это аксиомы, которые уже были приняты...  и не должны приниматься, если они не ясны и не очевидны сами по себе, согласно 3-му правилу; либо это ранее продемонстрированные утверждения, которые, следовательно, стали ясными и очевидными благодаря демонстрации».
(Arnauld, Logic 251).
17. Эдвардс пишет: «Искомое может иметь характер как конечной, так и второстепенной
цели, поскольку оно может быть искомым отчасти ради него самого, а отчасти ради достижения более высокой цели» (WJE 8:407).
18. Различие между практическим и оценочным лежит в основе проводимого Эдвардсом
различия между «главной целью» и «конечной целью» в самом первом предложении диссертации.
19 WJE 8:401
20 Michael McClymond, Encounters with God: An Approach to the Theology of Jonathan Edwards (Oxford:
Oxford University Press, 1998) 54.
21 Я сделал это в неопубликованной статье «Введение Джонатана Эдвардса в „Конец творения“:
изложение и логический анализ». Доказательства утверждений Эдвардса приведены в «Логике первого порядка» . Они демонстрируют дедуктивную обоснованность всего аргумента Эдвардса, изложенного во «Введении».
 22 WJE 8:405.
23 Ibid.; emphasis added.
24 Ibid.; emphasis added.
25. Понимание - это «то, с помощью чего [душа] способна воспринимать и размышлять, или
то, с помощью чего она различает, рассматривает и судит о вещах»; воля - это то, с помощью чего душа воспринимает вещи как «приятные или неприятные, доставляющие удовольствие или неудовольствие, одобряемые или отвергаемые… [эти проявления] называются аффектами».
 John E. Smith, ed., Works of Jonathan Edwards 2, Religious Affections (New Haven: Yale University
Press, 1959) 96.
26 WJE 8:405–15.
27 WJE 8:411.
28 WJE 8:412.
29 WJE 8:411.
30 Из первого абзаца кажется, что Эдвардс хочет подчеркнуть различие между
“конечной целью”, ради которой Бог создал мир, и “главной целью”. Есть некоторые экзегетические свидетельства, указывающие на то, что мы должны понимать «главную цель» как «единственную цель конец», то есть наиболее ценную цель  во всей работе. Однако, по-видимому, есть и другие экзегетические свидетельства в пользу другого понимания. «Главная цель» в общем смысле - это «наиболее ценная цель в ряду целей». «Дерево» или «работа» могут иметь ветви. Каждая ветвь, за исключением верхушечной, заканчивается последовательной конечной целью, которая является наиболее ценной целью в этой ветви и, следовательно, по определению (хотя и относительному) является «главной» целью. Главная цель во всей работе (т. е. изначальная конечная цель) - это «высшая цель».
31 WJE 8:412.
32 WJE 8:432.
33 WJE 8:428.
34, Остается интересный вопрос о том, действительно ли, по мнению Эдвардса, существуют какие-либо чисто подчиненные цели, то есть существуют ли, по мнению Эдвардса, какие-либо цели, которых достигает Бог, но которые не имеют внутренней ценности.
35 WJE 8:412; emphasis added.
36 WJE 8:435; emphasis original.
37 Эдвардс использует тот же термин, но выражает концепцию, отличную от неоплатонической концепции эманации. По мнению Эдвардса, само творение не является частью эманации.
38 The locus classicus may be Charles Hodge (“Theology” [1] 578–80 and “Sin” [2] 217–20 in Systematic Theology (Grand Rapids: Eerdmans, 1982).
39  На уровне теории точка зрения Эдвардса структурно изоморфна современной теоретической физике и согласуется со структурным реализмом в философии науки. Проще говоря, Вселенная реальна, но в основе своей (чем бы она ни была) она не является материей в том виде, в каком мы её воспринимаем.
40 Darren Hibbs, “Who’s an ‘Idealist “?», Review of Metaphysics 58 (2005) 561–70.
41 В своём обсуждении обвинений в пантеизме взглядов Эдвардса Роберт Колдуэлл убедительно показывает, что что «Эдвардс совершенно явно не придерживался модели обожествления отношений между Духом и святым .” Robert Caldwell, Communion in the Spirit: The Holy Spirit as the Bond of Union in the Theology of Jonathan Edwards (Eugene, OR: Wipf & Stock, 2006) 115–16.
42 WJE 8:526–32. Обратите внимание, что это согласуется с точкой зрения Воллебиуса,
которую Эдвардс изучал в Йельском университете. «Никакая активная причина [causa impulsiva], кроме абсолютно свободной воли и замысла Бога, не может быть приписана божественным установлениям». Краткое изложение христианского богословия (The Abridgment of Christian Divinity 1650; перевод с латыни «Compendium Theologiae Christianae» [1626] и перевод «Пролегомены к христианскому богословию»  .” (Prolegomena to Christian Theology 1650; translation of the Latin, The Compendium Theologiae Christianae [1626  in Reformed Dogmatics: Seventeenth-Century Reformed Theology through the Writings of Wollebius, Voetius, and Turretin [Grand Rapids: Baker, 1965] 49).
43 . Андреас К;стенбергер и Скотт Суэйн, изучая Евангелие от Иоанна, пришли к такому же выводу: «Ибо конечная цель триединой миссии состоит в том, чтобы мессианское сообщество… могло участвовать во Внутритроичном братстве любви, славы и даров, существовавшем «до сотворения мира  (17:24).” Andreas J. Kцstenberger and Scott R. Swain, Father, Son and Spirit: The Trinity and John’s Gospel
(NSBT 24; Downers Grove: InterVarsity, 2008) 177.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn