Роман Заре на встречу. Глава пятнадцатая

 ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА.


       В каждом прожитом дне была своя история. И если бы можно было описать все события каждого дня, то история  вылилась бы в целую жизнь. Но зачем все подробности, когда у нас есть память и мы, как в кино, просматриваем свою пройденную жизнь.
«Славлю Тебя, потому что я дивно устроен. Дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это».  (Псалом 138:14)

     Навсегда в сердце осталась  наша родимая деревня и наше босоногое детство.  У нас не было телевизоров, гаджетов, но мы были счастливее всех тех поколений, которые  пошли после нас. Мы общались с природой,  и она нас ласково согревала своей теплотой. Мы редко болели. Летом загорали с утра  до вечера,   купаясь  в прудах и речках.   Зимой закалялись,  и не мог удержать нас никакой мороз, чтобы не покататься с горы на санках или на коньках по зеркальному льду.  Мы забывали про обед,   и домой  возвращались  краснощёкие с  хорошим аппетитом.  Чаще всего и вкуснее для нас был  ломтик хлеба, испечённого мамой в русской печи, посыпанный сахаром  или корочка хлеба, натёртая чесноком, и особенно вкусным он был на улице.
 Запечатлелось в памяти тяжёлое для деревни  время, когда сильнейший ураган накрыл всю деревню. Это было в конце лета, и вся  наша родственная детвора была во дворе,  женщины занимались  домашними делами, как выбежала Татьяна и стала загонять всех в дом, при этом  и  дети уже видели опасность. По всему фронту полей,  казалось до небес, шла на деревню чёрная стена. Только успели забежать в дом, как мрак покрыл всё. Гул тяжёлый обрушился с такой силой, что  задрожал весь дом и стало на несколько минут темно, как ночью. А во дворе всё было покрыто чернозёмом. На всех домах соломенных крыш, как и небывало.  Это какую надо было иметь мощь, чтобы поднять на такую высоту землю полей. Чтобы перенести её и обрушить на деревню.   А следом пошёл сильный дождь с грозой и громом....                Долго оправлялась  деревня после урагана. Завозили солому во дворы.  Но все дружно навалились на работу, чтобы успеть управиться до осенних дождей и холодов.  Чтобы покрыть соломой крышу нужен мастер высшего класса. Таким был Степан Егорович. Делал это  быстро и ладно. Несколько человек подавали    вилами солому, а он ловко орудовал граблями.  Сколько же домов за свою жизнь перекрыл  этот не сломленный ни пленом, ни жизненными обстоятельствами  Человек. Детворе только было весело  кувыркаться в соломе, делать шалаши, прыгать с дома в солому.               
                ---------===============---------

      До школы  Людмила часто  жила месяцами  за 10  километров  от  родителей в Барском доме у Агеевых,  тёти Тоси и дяди Толи.  С Аннушкой они были одногодки и так привыкли быть вместе,  как говорят:  «водой не разольёшь».   Иногда и Аннушка оставалась погостить у  бабушки с дедушкой,  и всей ватагой летом  гуськом шли на пруд.
      Пруд был приличный.  Вокруг была высокая  плотина и такой ширины, что по ней ездили грузовые машины, а  вокруг росли высоченные деревья, как аллея. За прудом на возвышенном месте находился ток.   И надо было пройти всего четыре  дома, и оказаться на  песчаном берегу пруда. Это был наш пруд, нашей улицы. А через балку был такой же,  на одном уровне с нашим. Но наш был красивее, обрамлён по кругу высокими  деревьями, а тот почти весь открытый и только с одной стороны от балки была  плотина с деревьями.
      Часто приходилось  Людмиле  брать на пруд  железное  корыто, чтобы постирать пелёнки малышам и сами, как на лодке переплывали пруд.   Тех, кто ещё лет четырёх  был,  тоже сажали посередине, а с двух сторон  Люда  с Шурой  руками гребли осторожно, чтобы не потерять равновесие.  Заплывали далеко от берега или переплывали на другую сторону. Заводилой  была  Люда. Не знали об этом родители. «И сейчас, вспоминая эти события, мурашки по  коже, ведь было и так, когда сама одна, не дотянув до берега, погружалась вместе с корытом. Как же берёг нас Бог».
      Чаще, конечно, Люда была у Ани,  убегая от обязанностей старшей сестры.
      «Дом бывшей барыни был двухэтажный.  Во всю  длину дома были коридоры и много комнат, где  жили те,  кто работал на подсобном хозяйстве.  За домом  сразу был большущий,  колхозный яблоневый сад.  И мы следили,  когда сторож уйдёт подальше быстро набирали яблоки  и убегали. За садом  шла ограда вокруг леса, где разводили свиней.  Зазвонит колокольчик и все свинушки бежали к корытам  поесть.  В основном  работали здесь молодые девчата.  Они то  и научили нас плавать, нырять в воду с деревьев. Было и ещё дома три. В  одном  жил  председатель  подсобного  хозяйства товарищ Завалищев с супругой, и к ним на всё лето приезжали внуки Серёжа и Таня с Хопёрского. Таня была потом моей одноклассницей в пятом классе в Хопёрской школе. Серёжа был старше года на два. Они были нашими друзьями, и  нам не было скучно. Однажды я несла детскую ведёрку с ягодами  и как взрослая, держала другой рукой конец платья, как это делали взрослые женщины, когда несли полное ведро воды, чтобы не замочить подол,  и Серёжа спросил: «Тебе тяжело? Давай я понесу».

      Было здесь и сельпо, где можно было купить хлеб и всё самое необходимое.  Всё это хозяйство отделял от хутора Лукъяново Кардаил,  крутые берега которого были обильно населены цветущими кустарниками,  дикими деревьями,  шиповником,  черёмухой,  липой, смородиной, тёрном, дикими ягодами»
       Но пришло  время, идти в первый класс  и Людмилу забрали  домой. Недолго проходила она в школу и так добивалась рёвом, чтобы её отвезли обратно.  И добилась же, и в школу не пошла,  а сидела и ждала, когда Аня  приедет со школы   или зимой придёт напрямую по льду.
       Дядю Толю вскоре перевели бухгалтером на  шестое отделение совхоза Хопёрского,  хутор Андреевский, а дальше  также вдоль реки был расположен  хутор Лопатино, откуда дедушка Степан был родом.
       Теперь уже Людмила ходила в школу дома, но также  тосковала  по Ане и Тёте Тосе. Но от путешествий не отказалась и летом,  когда  все дети утром высыпали  на улицу, она решила  увести их тайком  всех в гости.  Она знала, что балка  впадала в Кардаил, а речка должна их привести прямо к дому Агеевых.  Вот и повела она весь взвод из семи человек, самым малым было  пять и  четыре года. С  утра шли,   играясь, ловили бабочек,  попадались пышечки и козюльки съедобные, молодой камыш. Очень интересно было всё,  много полевых цветов, кустарников, так играясь, дошли до Лукьяново, которое было по другую сторону речки, у моста свернули на дорогу в хутор Андреевский и двинулись дальше.  Река петляла, так  километров пятнадцать прошли за день. Дошли до дома,  когда уже стемнело.
«Тётя Тося так и обомлела, заохала… . Сразу поняла,  в чём дело. А сообщить  можно было только через центральную усадьбу совхоза Хопёрский, а потом  на первое отделение.  Но сторожей тогда на телефонах не было.  Только надо было дождаться до утра. А тётя Тося не могла уснуть до утра  вся в думках, как же теперь там  родители,  как сестра Шура. Утром  сообщили, а к вечеру приехал дед Степан на быках, запряжённых в арбу.  Следом на велосипеде приехала  моя мамочка и сразу надрала мне уши. Так на всё лето меня оставили  у Тёти»
                               --------------==============-------------
       Не смотря на все трудности семейной и деревенской жизни, люди продолжали  любить, радоваться, растить детей и ненавидеть зло. А трудностей было много, особенно в многодетных семьях. Поэтому много трудились на своих палисадниках, выращивали овощи, сажали деревья.  Ограждали плетнями участки  на крутых склонах  берегов  Кардаила,  поближе к воде.  На выделенных участках вдали от деревни сажали картошку, арбузы.  Пётр работал на тракторе «Беларусь».  А Шура управлялась по дому.
       Люда уже училась в пятом классе  в совхозе Хопёрском,  в осенние и весенние дни, когда непролазная грязь, возили в школу детей на дизельном тракторе с площадкой. Дорога была  неровная, разрезанная балками и косогорами. Однажды  осенью площадка на пологой дороге  косогора перевернулась,   и дети все посыпались под косогор.
       Зимой жили на квартирах.  Детей было много, поэтому классы были и  5А,  5Б, 5В. А в каждом классе до 40 учеников.   Людмила училась легко, и когда были контрольные, особенно областные,  она,  быстро решив задание, с задней парты до передней ползком раздавала шпаргалки по своему варианту. До сих пор, вспоминая эти свои проделки, думала, а видела ли учительница, сидевшая за столом у первой парты. Скорее всего,  видела. 
Случился  и такой с ней казус: девчонки уже отрезали чёлки и даже две пары дружили  из класса, девочка с мальчиком. Решила и она отрезать чёлку,  только завершила  это дело, как мысль сверкнула в голове, что хорошо влетит от мамы и отрезала до корней. О, какой же был ужас! Чуть не до половины головы образовалась лысина. Пришлось долго ходить в косынке, пока не отросла чёлка. Хохотали всем классом и она со всеми, так как  никогда долго не горевала. Проучилась в этом классе всего год, но в памяти запечатлела все лица своих одноклассников.               
       Любознательная, она  много  читала.   Примером был Отец. Часто лежа в постели перед сном, он читал всему семейству книги. Помнится первая книга. Это был объёмный роман «Последняя сабля».
       Часто Людмила, опускала одеяло до пола и под кроватью с фонариком читала книги.  Или днём уходила в посадку за домом и читала Роман «Гулящая».  А потом пересказывала подружкам.  Её любимыми книгами были «Как закалялась сталь», «Сестрёнка батальона», «Четвёртая высота» и другие. Особенно любила читать книги о подвигах  героев войны. Она часто представляла, себя на их месте и училась на их примерах, как любить Родину и ненавидеть врагов.
       Володя учился в четвёртом классе, а Ниночка в третьем. В школу она пошла с шести лет.  Тогда с шести лет не принимали, но она так плакала и бежала до самой школы за старшими, что попросили учителей, чтобы она ходила с ними просто так.  Училась  на одни пятёрки и пришлось ходатайствовать учителям перед Райно, чтобы её зачислили.
       Вот так жили одним колхозом в двух домах,  рядышком 15 лет.  Иван отделился, построил себе дом неподалёку. У них уже было двое детей: Лёша и Саша. Жили все весело,  с надеждой на лучшую жизнь. Галинка уже ходила на вечерние молодёжные танцы, после захода солнца, когда уже все дела переделаны, а Шура с Людой ползком следили за ней,  шурша сзади травой и пугая её в темноте. Да и сами уже издалека наблюдали,  как веселилась  молодёжь, кто за кем ухаживал. Галинку провожал Валентин Лагутин, сосед через дом. Вот таким же летним вечером,  двоюродные сестрёнки опять  решили прогуляться  до молодёжных  дворовых танцев, и Людмила надела мамины туфли на каблуках.  Переходя по плетнёвому мостику через балку, угодила каблуком мимо  точки опоры и вывернула стопу. В то время не было скорой помощи. Жил на улице в последнем земляном домике с молодой женой, дочкой  и внучкой казах дед  Бакас. Вот иногда он и был  скорой помощью. Не хочется описывать весь процесс этой адской операции, после которой  стопа  часто стала подвихиваться.
       Молодёжи было много в деревне.  Из детских домов, молодёжь,  прошедшая курсы трактористов и других рабочих профессий направлялись по деревням. Часто всем селом играли им  свадьбы.
       Дважды из Вильнюса летом приезжал Василий с женой Верой и уже взрослой дочкой Людочкой. Тогда съезжались  родственники с деревень двоюродные и троюродные, и деревенские друзья.  Столы расставляли  у  дома, ставили деревенскую еду – это был величайший праздник всей нашей огромной семьи.
        Однажды к Петру с Шурочкой (Так он всегда называл её, а иногда шутя турчанкой) приехал Владимир Попов, двоюродный брат Петра, историк. И привёз родословную, которую потом продолжали писать  дальше потомки. А как он играл на гармошке!  Виртуозно, иногда забрасывал её за спину,  и она звучала также озорно и привлекательно.  Однажды вечером собравшись во дворе  с соседями (улица из восьми домов, остальное село всё было вдалеке через балку, приток Кардаила). Он растянул мехи гармошки, и призывно зазвучала музыка. Она летела через балку  и в небо. Это было такое очарование! Молодёжь вся перебежала на эту сторону.  Гармонь будила тех, кто уже спал,  и народу прибывало всё больше и больше. Наверное, только  очень немощные не могли прийти. Это был праздник души  прекрасной летней ночи.  Это было такое единение, родственное чувство всей  послевоенной жизни села. Кружились в вальсе, выбивали чечётку, пели народные песни.
        А иногда за селом, раскинув свои шатры, при свете костров веселились ночью цыгане.  Это  всё равно, что побывать на концерте. Какие были они нарядные и весёлые, пели  песни,  танцевали.  Но днём приходилось от них закрываться. Шура выходила из дома, накидывала на двери крючок  и встречала их уже переодетых в плохонькие юбки и отбивалась, как могла.
                ------------------================------------------
       1963г  Но вот пришло время, когда весь наш «табор» начал покидать свои насиженные места. Потянулись туда, -  откуда пришли, - в Лукъяново.  Здесь  были только  начальные классы, а там было восьмилетнее образование.   И первыми двинулись Пётр с Шурочкой со своим  многодетным семейством.  Как раз  продавал свой дом дед Гаврил, в первой улице, на берегу Кардаила, а через речку Самохина гора. Домик был однокомнатный с большим коридором, больше комнаты в два раза,с земляным полом. Позём был большой, с садом и огородом. Пётр взял ссуду и начал строить новый дом.
Следом переехали Женя с Татьяной. Купили домик ещё ближе к речке. А потом и Степан Егорович с Василисой перенесли свой дом рядом с Женей. Иван продал свой дом и тоже купил домик рядом с ними. И только многодетная семья  Виктора и Веры Прилепских жили рядом. Жили все, как одна семья. Это был такой закуток ограждённый по кругу садами  и только дорога была связующим звеном  с улицей.  Отсюда и начинался хутор.   Хутор был большой, на несколько километров растянулся по берегу Кардаила. В центре находились  правление колхоза, называемое конторой, магазин и школа,  построенная из разрушенной церкви, во дворе которой стоит памятник красногвардейцам. Хутор утопал в садах, брошенных на самореализацию. И в центр села и в школу ходили через сады, чтобы  срезать путь до балки,  потом через мост  по грейдеру и опять в сады. Особенно это было удобно весной и осенью, чтобы не месить грязь, в  которой можно было оставить сапоги. Андреевские  дети тоже после начальной школы учились здесь.  А в половодье, когда из берегов выходил Кардаил и зимой,  жили при школьном интернате. Теперь с Аннушкой виделись  каждый день в школе .  Жила она на другом конце хутора у своей бабушки Луши.
               
             Начало романа  http://stihi.ru/2020/05/09/7883

             Продолжение следует