Трансформации

Я стоял, развернувшись к солнцу, стараясь особо не передвигаться- песок жег подошвы. Больше всего на свете люблю углубиться в "Новый мир" и загорать стоя, двигаясь одновременно со светилом. 
Она никогда не могла понять эту страсть: "Что это за манера, -говорила она, -эта жадность до солнца, все тебе мало, мало, сколько уже можно?!"
А моя мать была такой же, как я, мы могли часами сидеть на пляже- каждый занят своим чтением, а потом, уставшие, мы брели домой, в домик без удобств, наскоро стряпали какой-нибудь простенький салат, жарили картошку, чтобы точно также посвятить пляжу и чтению следующий день. 

Сегодня утром мы с Тигренком поспорили: она это, или нет- смотрели сквозь стекло веранды на приближающийся силуэт -платье в  диагональную светлую полоску, отложной воротничок, модная сумка под мышкой.
Я говорил: "Это не ее походка", -и оказался не прав. Она как будто вынырнула и-за колышущихся на ветру рядов иван-чая, перебежала дорогу и вот уже поднималась на крыльцо. Мы обменялись приветствиями и поцелуями, коротко перекинулись новостями. Я собирал вещи для пляжа и звал ее ехать с нами, положил книжки, цветные карандаши и альбом для Тигренка, приготовил абрикосы и воду. 

А теперь, отвлекшись от чтения, стоял и перебирал в памяти события сегодняшнего утра... 
Пляж она не любила, говорила, что от солнца у нее разыгрывается мигрень, что иголки впиваются в тело- наше любимое место было под соснами в дюнах-если приезжала, то она почти всегда дремала там в тени или болтала с пляжными соседями. Как-то раз я повез туда раскладушку, правой рукой рулил, а в левой держал- дурацкая затея- она все равно осталась недовольна. А ведь раньше все было по-другому: молодыми мы ездили на Кавказ, нагими загорали на диком пляже, где не было ни единой живой души, кроме нас, ели арбузы, смеялись и резались в дурака.

В общем, сегодня утром она как-то с легкостью сказала: "Поезжайте, я останусь дома, мне надо что-то ..," -я не уловил, что именно, а может, мне уже было все равно, потому что и я, и Тигренок мысленно были там, где, если приложить ухо к песку, то услышишь глухое бум-бум-бум- это кто-то за километры от нас играет в волейбол или дюны так дышат?

Дома я сразу почувствовал неладное- она не глядела в мою сторону, не разговаривала с Тигренком. Поначалу отмалчивалась на мои вопросы, а потом, ее как прорвало: "Жестокий, черствый человек, тебе пляж дороже меня, я вас тут обслуживаю", - она как раз наливала свежесваренный борщ мне в тарелку. "И ты тоже,- Тигренку,- весь в своего отца, такой же неблагодарный, как и он, я к вам приехала, а вы на пляж отправились - не нужна вам мать!"

Как все поменялось... Где она- та, настоящая,- в которую я влюбился,- ласковая и веселая? Или это я превратил ее в озлобленную фурию, не дал ей опоры и защиты, в которых она нуждалась? А может, я пустил на самотек наши отношения, не предпринимая ничего, когда она прилюдно высмеивала мои вкусы и увлечения и даже нежность к ней самой? Все кончено уже давным давно, и исправить ничего невозможно.