После дождя

 
Завеса дождя с самого утра укрыла их дом, поэтому к шторам Рита даже не прикасалась.
Обычно в эти часы она поднималась в мастерскую.
Когда солнце, заглянув поочередно во все имеющиеся в доме окна, добиралось наконец до мансардного.
У них с Джи Ну сложилась уже традиция – постоять немного в обнимку под солнечными лучами. Пока те рисуя пыльные узоры в воздухе, оседали бы на их плечах.
Наблюдая за этой импровизированной волшебной пыльцой, оба чувствовали себя не от мира сего. Но внутри это не вызывало никакого протеста, хотя они иногда и подшучивали над собственной сентиментальностью. Однако каждый из них ощущал какое- то чистое детское счастье, и ничего менять в своём восприятии действительности не собирался. Супруги давно позволили себе свободу в проявлении чувств, таких вот небольших подростковых прихотей.

Мир и так был обусловлен тысячей правил и ожиданий. Регламентирован от первого до последнего пункта: кем ты должен казаться, что должен любить, кого почитать. И всё что выбивалось из-за накрахмаленного белого воротничка, требовалось запихивать обратно. Незаметно для окружающих.
Супруги, в принципе, не носили тесной и неудобной одежды, потому Samsung, LG, Hyundai и прочее оставались за скобками. Оба, конечно, воспринимали действительность и на этом слое тоже. Но не были вовлечены настолько, чтобы забыть о том, зачем они здесь.
Однако они были далеки и от рассуждений о миссии, разных эгрегорах и тому подобной псевдодуховности, воспринимая жизнь довольно просто . Если Джи Ну с Ритой и признавали какую религию, то ту, чей свод правил писала сама природа. Всё, что исходило от неё, даже ограничения, гармонично ложилось на их мироощущение.
И по сути, жизнь обоих протекала в строительстве небольшого собственного мира, куда допускались только природа и близкие по мировоззрению души. Что тоже искали свободу выйти за рамки обусловленности.
Материя очень важна, но следует всё же за духом, а иначе та становится разрушительным механизмом для психики.

И Рита, и Джи Ну на протяжении всех лет, что были им дарованы за экватором века, учились. Учились соединять в себе духовное и материальное. Часто это обучение происходило друг через друга- как не обесценивать собственные драмы и не идеализировать чужое счастье.
Ведь личностные фигуры обоих не являлись чем-то плоским или идеальным
Их внутренние дети тоже болели. Бывали неуверенными, напугаными и неустойчивыми, перенося свои детские инфекции на ногах
Что-то вроде кори-меланхолии или скарлатины, когда их горловые чакры  закрывались, и они не могли проявляться в мир спонтанно и искренно.
Но их дети всё равно личностно вызревали. Потому страхи точно также, как детские болезни, становились атавизмом, теряя над обоими со временем власть.
Они больше не сражались друг с другом. Они больше не сражались с миром. Оба, каждый по-своему, его изучали, сотрудничали и восхищались.

Рита любила проводить такие дождливые вечера рядом с Джи Ну. Супруги по обычаю окружали себя приятными мелочами, выполняя какую-нибудь простую работу по дому. Чтобы потом восстанавливая баланс, незамысловато отдыхать или заниматься совместным творчеством.
Муссоные дожди в этот сезон были не редкостью, и Рита прогуливаясь по периметру дома, рисовала на запотевших стёклах. Ей пришло в голову создать серию скетчей.
Вдохновлённая своими образами, женщина подошла к Джи Ну и обняла его со спины. Сомкнув на животе возлюбленного руки, она счастливо зажмурилась.

“Какая же удивительная несмотря на все перепитии этого мятежного века у них соткалась жизнь!”

Сейчас ей было так тепло и уютно. Однако иногда мысли женщины возвращались в уже несуществующее прошлое, отчего внутри словно бы что-то леденело.
 Но со временем Рита научилась отстраняться от бессознательного, ведь многого она даже не помнила или практиковала забывать.

Их дом был взят в плен дождём, и мир спрятался за его пеленой. А возможно по воле их душ это они остались наедине, и именно они были сейчас спрятаны от мира.
Рядом был близкий друг, с которым Рита шла из жизни в жизнь. Держась за руки или параллельно.
И была она сама. Что сейчас вспоминала себя, освобождая внутри всё больше пространства для радости.
Женщина напоследок прижалась к стоявшему рядом Джи Ну, вмещая в это объятие всю свою любовь и уважение, и отошла к противоположному окну.
Ей не терпелось дать жизнь своей задумке.

***
Шут, по- вечернему отвязный, а может со своим неизменным утренним лукавством проявлялся на поверхности. Он словно бы выскакивал из-за туманного угла, и проникая в щель сознания, открывал его створки нараспашку.
Внутри становилось солнечно и легко. Эта трикстерская энергия не терпела уныния. Не жаловала она особо и серьёзности, а также всего, что шло той в придачу.
Авторитетности, например. Которая всегда выстраивается из коробочек стереотипов и служит некой защитой. От риска прослыть дураком, сумасбродом или неумехой.
Шут этого не боялся. Он вообще ничего не боялся, в этом то и было его слабое место. Так как никакая крайность не принесёт гармонии, пока не отправится навстречу другой.
 И только когда те сойдутся где-то по центру, вся конструкция, будь то личностная или общественная, обретёт равновесие.
 Антагонистом Шута в её случае выступала Королева мечей. У той сердце было лишь слегка приоткрыто, в лёгкой заморозке, так сказать. Никакого особого расчёта в этом, естественно, не усматривалось. Только осторожность, помноженная на сумму опыта и проницательности.
И если Шут не имел ничего против риска, живя своими чувствами, то Воительница четко очерчивала свои границы. Ей не нужны были ни суфлёры, ни дублёры, да и выполнять какие-то опасные трюки или читать текст со сцены, она не намеревалась. Экспромт- да, но только в пределах её интуитивно-разумного знания. Без подвигов.
 И вот когда эти двое сходились на мосту, расположенным где-то между сердцем и сознанием, происходила магия. Где от обоих в зелье личности добавлялось как всё условно хорошее, так и не менее условно плохое.
Каждый пройденный вместе пролёт, неважно к какому берегу, добавлял внутрь новый штрих. Так что к моменту возвращения в земной мир, оба приобретали объёмность и динамику.
Рита, проследившая мысленным взором героев до самого спуска к берегу, резко поддалась вперёд. Она едва не ударилась о стекло, словно бы споткнувшись о сломанную ступеньку.

“Шут и Королева мечей…”

Удалось увидеть только этих двоих, сейчас доминирующих. Но скоро дождь закончится, и придётся отпустить черно-белую магию.
Зато можно будет приступить к рисованию в цвете.
И тогда то она рассмотрит получше всех остальных. Даст полную волю своему воображению, памяти и чувствам.

Женщина слегка коснулась стекла, словно бы раздумывая, ставить ей свою подпись или знак препинания.
Но так ничего и не придумав, задернула бесполезные шторы.