Счастье, которое не ждёшь. 3

Весь следующий день меня не покидало ощущение какого-то грядущего неприятного поворота событий. И как, спрашивается, быть? С одной стороны друзья-музыканты, предстоящая поездка на «Доброфест», а вслед за тем раскрутка, популярность, большее количество выступлений... Ну и гонорар, естественно. С другого боку... Довольно неплохая девушка, добрая, открытая, интересная. Да, мало знакомы, и что теперь? Мои родители мне рассказывали, что съехались чуть ли не на третий день знакомства, и ничего, живут себе. Даже балбеса одного на ноги поставили (это шутка).

И вот теперь Марина захотела познакомить меня со своей семьёй. А вдруг у неё родня традиционных устоев? Покажут на меня пальцем, скажут дочери, мол, нам такой «зятёк» не нужен, и всё, аллес.

Прицепиться можно вообще к чему угодно. Например, к причёске. В моём случае это самая очевидная причина для отказа: третий год я ходил, как Оливер Сайкс в начале творческого пути рок-группы Bring Me The Horizon. Да, три года мама и папа безуспешно пытались отправить меня в парикмахерскую, но их «осаду» я выдержал.

Второй аргумент для вероятного поворота кругом — татуировка. Причём на самом видном месте в тёплое время года, на предплечье. Да, ничего радикального в моём тату нет, обычная надпись на английском «Enjoy every moment». Не «ACAB» же какой-нибудь и не череп с костями. Простая фраза, красивый шрифт.

Видели бы моего отца, которому даже пятидесяти нет, вообще бы одурели: живёт себе человек с пятью татуировками на теле... И нет, папа не сидел, просто захотел себе татуировку, потом втянулся. Недостающие экспонаты флорентийской галереи Уффици, чтоб его. Фраза «Наслаждайся каждым моментом» на английском языке там, кстати, тоже есть. Только вот членам большой армянской семьи, на знакомство с которой меня и ангажировали, вряд ли захочется это слушать.

Третий повод отвадить меня от их дочери — наверное, самый очевидный. Выступления «А4», коллектива, позиционирующего себя как панк-рок-группа, камерной атмосферой и благовоспитанной аудиторией, понятное дело, не отличались. Если подсчитать, то каждый второй наш концерт запоминался какой-нибудь безумной выходкой: то Артурчик, бросая барабанные палочки в зал после выступления, попадёт одной нашей слушательнице (довольно симпатичной, к слову) прямо в глаз, то наш солист, будучи в подпитии весь концерт, с кем-то из фанатов словесно зацепится (хорошо, если публично в «пешее эротическое» не пошлёт), то слэм пришедших на наш концерт плавно перерастёт в побоище... Пару раз «подвиги» с концерта «А4» светились на YouTube, и не факт, что Маринина родня про это не знает. Оставалось лишь удивляться, как при таком послужном списке нас не трогала полиция (на этом спасибо).

А что уж говорить про репертуар...

В общем, причин побаиваться предстоящих смотрин было хоть отбавляй. Оставалась надежда, что семья Марины окажется доброй и понимающей, и меня примут в роли потенциального бойфренда без проблем.

Да, не пугайтесь, пока именно «потенциального». Тот неловкий момент, когда отношения с девушкой уже переросли уровень приятельских или даже дружеских, но ещё не дошли до категории интимных. И кстати, в этом я не видел совершенно ничего плохого. Думаю, Маришка тоже.

Но больше всего я переживал за репетицию с группой, на которую я должен был отправиться сразу после знакомства с семейством. Если ещё точнее, то за предстоящий разговор с Алексеем. Солист придёт на прогон пьяным, как с добрым утром. В таком состоянии с ним лучше вообще не разговаривать, правда, сам Лёша так не считал. Пристанет, как пьяный до радиоприёмника, как в том анекдоте, мол, «давай споём, давай споём»... С него станется.

И ведь понимание есть, что, раз я прав, я смогу успеть и на репетиции с выступлениями, и провести досуг в компании милой девчонки, опасаться нечего. Понимание есть, а всё равно предчувствие сигналит о каком-то подвохе.

Звонок Артуру с известием, что сначала я еду к девушке знакомиться с её родными, и просьбой прикрыть меня перед солистом лишь добавил мне беспокойства. Ударник «А4», конечно, постарался приободрить меня, как только мог, но до конца моя тревога так и не развеялась. Сдаётся мне, что скандалу быть...

Освободившись после работы раньше, чем планировал, я заехал по пути к Марине в цветочный магазин, где купил букетик орхидей. Затем посетил знакомую нам пекарню, где взял набор эклеров. Даже если смотрины пойдут не по плану, и наша посиделка продлится всего десять-пятнадцать минут, цветы с пирожными к столу не повредят.

Для «скромняшки» моё появление вовремя у её дома, да ещё и с пышным букетом, стало приятной неожиданностью.

— Ты точно телепат! — Марина удостоила меня поцелуя в щёку. — Я как раз про орхидеи думала! У меня их и мама любит!

— Хочешь сказать, что у меня уже есть козырь перед твоей мамой? — отшутился я в ответ.
Девушка рассмеялась.

— Ну козырь не козырь, а плюсик в карму ты уже, считай, заработал...

«Если действительно так, то начало хорошее... Посмотрим, как дальше пойдёт».

Марина, похоже, тоже увлекалась чтением мыслей на досуге, потому как с лёгкостью угадала мой настрой на мероприятие в тот момент, когда мы уже поднялись на нужный нам пятый этаж и стояли перед дверью квартиры.

— Волнуешься?

Я, пару секунд подумав, молча кивнул.

— Не бойся, — «дама сердца» стиснула мою ладонь как можно крепче, — я им уже про тебя немножко рассказала, так что шокового состояния точно ни у кого не предвидится... Больше того, они сами немножко переживают... Встретитесь, сядете за стол — поверь мне, всё напряжение само пройдёт...

«С моими терзаниями юного Вертера не психотерапия нужна, а сеанс по борьбе с энурезом...».

— А у тебя как, родители строгие? — Почему-то другого вопроса в голову мне не пришло.

— Нет, не очень, — ответила Марина. — Всё-таки единственную дочь у нас стараются холить, лелеять и оберегать... Так что не волнуйся, ты с ними поладишь.

Для полной психологической разрядки журналистка, которую угораздило познакомиться со мной на квартирнике панк-рок-группы «А4», ещё раз чмокнула меня в щёку.

— Артур Варданович и Карина Андреевна, — на всякий случай напомнила девушка имена своих мамы и папы, хотя я их успел, как казалось, выучить наизусть, и открыла дверь своей обители.

Мама, как по заказу, уже ждала нас в прихожей. Довольно приятная с виду, моложавая брюнетка одного с Мариной роста. Не удивлюсь, если, несмотря на габариты, Карина Андреевна берёт именно характером.

— Пришли? Ну наконец-то! Проходите, ребята, разувайтесь... Артур, Паша, встречайте, что ж вы...

На зов из гостиной тут же появились двое мужчин. Отца можно было определить сразу: степенный, рослый мужчина, на вид лет пятидесяти пяти, если не больше, с аккуратными усами, как у казака-запорожца, весь в белом. Если бы я не знал, что Маринин папа — армянин, то принял бы за итальянца. Двойник Адриано Челентано, ни дать ни взять.

Второй был, естественно, помоложе. Парень лет тридцати, тоже статный, плечистый, больше похожий на маму. Как выяснилось впоследствии, старший брат Маришки.

— Ну что ж, будем знакомы, — с улыбкой протянул руку для приветствия Артур Варданович. — Саша, значит... Марина много про Вас, молодой человек, рассказывала, да и Карине Андреевне интересно поглядеть на того, из-за кого домашний телефон занят... Ладно бы ещё только мобильный, да, мы ещё и с домашнего звоним, — папа доверительно подмигнул Маришке.

— Не смущай парня своей напускной строгостью, — шутливо погрозила пальцем мама, принимая у Марины подаренные ей букет и упаковку с эклерами. — Вы, дети, лучше в комнату проходите, всё уже готово...

— Паша, очень приятно, — в свою очередь отрекомендовался брат, также подав мне руку.

Ну что ж, начало знакомства действительно выдалось многообещающим. Без взглядов недоверия, с улыбками, шутками. «Земля, я борт такой-то, полёт нормальный...».

В самой комнате нас ждали ещё два члена Маришкиной семьи, бабушка с дедушкой. Как я узнал от девушки, по отцовской линии. Представители старшего поколения тоже, как оказалось, рады были меня видеть.

Мне отвели место по соседству с Мариной, которая уселась с левого боку, и Пашей с правого фланга.

— Саша, ты как, проголодался? — сразу же включила режим заботливой хозяйки Карина Андреевна. — Марина, что ты сидишь, передай гостю салатик или пюре...

Обычно я привык к тому, что на семейных праздниках, коих было немало, ухаживать за домочадцами приходилось мне. В любой семье такое в порядке вещей, тем более мама, сестра и бабушка, составлявшие женскую половину моего семейного клана, ценили заботу. Поскольку на подобном мероприятии, но всё же в чужом семействе, я оказался впервые, мне стало несколько не по себе. Непривычно, когда ухаживают за тобой. Приятно, но и непривычно.

— Не волнуйтесь, я сам возьму, спасибо большое... — пытался я присмотреть сам за собой.

— Саня, ты не тушуйся, расслабься, — подбодрил меня Артур Варданович. — Сейчас посидишь с нами, покушаешь, выпьешь, расскажешь нам о себе, чем занимаешься.... Кстати, выпьешь же?

Не дожидаясь моего ответа, глава семейства достал бутылку вина.

— Это наше домашнее вино, берегли для особого случая, и, похоже, сегодня пришло время, — При этих словах отец снова весело подмигнул Марине. — Дочка нам, конечно, сказала, что ты стараешься не пить, но, полагаю, обидеть нас отказом не в твоих правилах?

Все, включая даже бабушку с дедушкой, рассмеялись.

— Один бокал, думаю, можно... Не хочу, чтобы меня сразу выгнали из-за стола, — поддержал я доброжелательный настрой хозяев.

— Вот это правильно, — обрадовался Артур Варданович, — повод у нас прекрасный, так что не будем его омрачать...  Давайте тогда выпьем за встречу, за нашего дорогого гостя, чтобы сегодняшний день прошёл на высокой ноте!

— Без возражений! — улыбнулся я, за что был одарён ответной улыбкой от Маришки.

Красное полусухое вино оказалось довольно приятным на вкус. Конечно, я ожидал, что мне, как принято у армян, сразу выставят коньяк, но тут старались учитывать возможные пожелания гостей. Тем более перед глазами при разговорах о коньяке тут же рисовался образ нашего Лёши, который мог пить коньяк или, опять же, что покрепче, чуть ли не на завтрак, обед и ужин. От такой картины не то что коньяка не захочется — аппетит пропадёт начисто.

— Саша, я знаю, что ты в музыкальной группе играешь, так? — включилась в разговор Карина Андреевна.

Я коротко кивнул.

— Паша, помнится, даже на концерте у вас был не так давно...

— Пару месяцев назад, — подтвердил мой сосед справа. — «А4» же, правильно? Впервые у вас был, неплохо так играете...

— Спасибо, хотя мы себя гениями не считаем, — с улыбкой откликнулся я на комплимент.

— Когда вы на «Доброфесте» выступаете? Марина, хитрюшка такая, рассказала, что вы туда собираетесь....

— Через неделю уже едем. До этого в «Рок-баре» нашем выступаем. Если будет желание и возможность, приходите, буду рад видеть. Даже приглашения достану без проблем. Только, Марина, ты с Пашей тогда проведи разъяснительную работу для ... эммм, старой гвардии, чтобы до культурного шока не дошло, — обратился я к девушке.

Родители захохотали.

— Саня, ты зря думаешь, что для нас рок-музыка — это какой-то дремучий лес. В конце концов, я по работе и про музыкантов, и про группы материалы пишу, так что кое-какое представление о вашей ... так сказать, культуре имеется, — проговорила мама.

— Видишь, даже Пашку на ваш концерт отпустили, — пошутил Артур Варданович.

— Да, а я-то боялся, что меня из-за моего пристрастия к панку и татуировок даже на пушечный выстрел сюда не пустят....

Все снова рассмеялись.

Похоже, что психологический барьер я смог преодолеть. Во всяком случае, тревога, которая мучила меня почти весь день, наконец-то улетучилась. Не знаю, насколько Марина смогла меня отрекомендовать своим близким заранее, но, судя по всему, я сумел им понравиться. Мой краткий рассказ о себе, о своей семье, занятиями музыкой, работе на радио домочадцы «скромняшки» выслушали довольно благодушно, с интересом. Да и опасения по поводу короткой продолжительности нашей встречи понемногу развеивались. Из-за ломившегося от еды и питья стола меня выпускать уж точно никто не спешил.

Часа через полтора Марина с мамой попросили меня сыграть что-нибудь на гитаре.

— А у вас есть гитара? Свою я не брал, думал, что не пригодится — попросят на выход раньше.... — схохмил я.

Пашка вместо ответа принёс уже пожившую, но вполне себе пригодную для использования «семиструнку». Оказалось, что парнишка сам играл на досуге.

— Что хотите послушать? — спросил я. — Поскольку я в гостях, то лучше, как понимаю, что-то спокойное и душевное...

— Как хочешь, — улыбнулась Карина Андреевна.

— Тогда, если можно, я исполню одну песню, которую раньше играл всего один раз... Только предупреждаю, песня на украинском языке, так что, если будет что-то непонятно, спрашивайте. Но песня хорошая.

Все сидящие за столом молча кивнули, приготовившись слушать.

«Вечірнє сонце, дякую за день!
Вечірнє сонце, дякую за втому.
За тих лісів просвітлений Едем
I за волошку в житі золотому.

За твій світанок і за твій зеніт,
і за мої обпечені зеніти.
За те, що завтра хоче зеленіть,
За те, що вчора встигло оддзвеніти...*»

Даже тут, несмотря на мои опасения возникновения языкового барьера, никакого непонимания не случилось. Песню, исполненную когда-то белорусско-украинской группой BRUTTO, Марина и её семья выслушали внимательно и с удовольствием. Когда я закончили играть, мне поаплодировали.

— Действительно, песня хорошая, — сказал Паша. — Потом, как-нибудь, расскажешь, про что именно ты пел... — договаривал парень, едва сдерживая улыбку.

— Не вопрос, — подмигнул я.

И в этот момент мой смартфон, который я решил оставить в прихожей, требовательно запиликал. Неужели меня уже на репетиции потеряли?

— Саш, тебе? — спросила Маришка. — Хочешь, я телефон принесу?

— Не стоит, Мариш, я сам возьму, — попытался я успокоить девчонку. — Думаю, ничего особо важного....

В последней фразе я ошибался: звонил Артур.

— Саня, ты где там потерялся? Лёша уже рвёт и мечет, тебя требует. Злой, как чёрт.

Предсказуемая реакция.

— Подожди, Артур, ты разве ему не сказал, где я и во сколько буду на репетиции? Я же просил....

На той стороне провода виновато ответили:

— Передал, всё, как ты сказал. Только Лёха, как услышал, что ты с той журналисткой опять, такой хай поднял... Вы что там вчера с ним не поделили?

Всё понятно, уже рассказать успел. Даже интересно, как выглядела эта версия. Не то чтобы я люблю слушать что-то из разряда «сказок Венского леса», просто хочется понять, есть ли вариант бить нашему фронтмену физиономию, или пока обождать.

— Арчи, это мы уже с ним будем обсуждать, без лишних глаз и ушей, если возможно... Попробуй его успокоить как-нибудь, пожалуйста. Он как там, выпивал?

Пауза. Похоже, что Артур раздумывал, говорить мне или нет. Наконец решился.

— Выпивал, Саня, он утром, а сейчас он чуть ли не ужратый по самое никуда. Но для репетиции и разговора ещё пригоден. Тут Надя с ним сидит ещё...

— Буду через час, на крайняк через полтора. Придержите его как-нибудь, — передал я барабанщику последние «особо ценные указания» и отключился.

Казалось бы, покинувшая меня тревожность вновь возвращалась. Ненавижу такие моменты, когда что-то налаживается в одном направлении, но тут же портится другое. Что дальше-то будет, а?

На несгибающихся ногах я вернулся обратно в комнату, где, казалось бы, и не слышали моего разговора по телефону.

— Всё в порядке, молодой человек? — хитро, с шутливой интонацией поинтересовался Артур Варданович.

— Да-да, конечно, — ответил я, — просто я совсем забыл о репетиции, на которой должен быть после вас... Вот, уже звонили, спрашивали.

— Не волнуйся, успеешь, — подмигнул мне Маринин отец. — Тем более у Маришки же есть приятная новость, для нас всех...

Так-с, а вот это уже интересно. Неужели хочет всей семье про наши отношения объявить? Или ... что-то другое?

Только тут я обратил внимание, что «скромняшка» очень сильно изменилась в лице. Марина-то, как выяснилось, слышала наш разговор с Арчи. Ну или могла догадаться про суть.

— Да, это правда, — уже не улыбаясь, проговорила девушка. — Дело в том, что моя статья про Сашину рок-группу номинирована на премию «Редколлегия». Церемония состоится в начале августа в Москве. Более того, мне ... — тут Марина замялась.

— Говори уже, доча, не томи, — поддержала Карина Андреевна.

— В общем, мне предложили работу в издательском доме. В Москве...

И вот тут я опешил. Даже дар речи пропал. Ничего себе новость. И когда, спрашивается, успела?

— Как? — от удивления я смог из себя выдавить только этот короткий вопрос.

— Ну вот так, — несколько виновато произнесла Маришка, — видимо, мой материал им сильно понравился, что мне предлагают занять место. Вакансия хорошая, да и зарплата на порядок выше. Правда, придётся переезжать в столицу.

Будь я нормальным и адекватным человеком (собственно, к этой категории я себя и причислял), я бы порадовался за свою подругу. Ещё бы, она добилась такого успеха: возможность не только получить престижную премию, но и хорошее, прибыльное место в каком-нибудь достойном издании. Моей радости мешали два момента: подозрение, что в «красивую жизнь» меня с собой брать не планируют, и непонятное доселе предчувствие какого-то подвоха.

Глава Марининого семейства заметил мою настороженность и постарался меня успокоить.

— Да, Мариша переберётся в столицу, но, если ты и твоя группа выступят на этом фестивале .... как его?

— «Доброфест», — подсказал я.

— Точно, спасибо... После «Доброфеста», как я понимаю, у вас будут концерты и в Москве... Так что сначала выступление, а после и сам в Белокаменную переедешь...

«Пожелание, папа, очень хорошее, но уж чересчур оптимистичное. Тут бы самому из группы не загреметь...».
 
— Решено и подписано, — выдавил я из себя улыбку.

— Ну вот и отлично, — закончил свой краткий утешительный спич Артур Варданович, приглашая всех выпить за успех дочери.

Что и было проделано.

Спустя пятнадцать минут посиделок я, учтиво извинившись, стал собираться. Всё-таки я обещался приехать на репетицию «А4» и пообщаться с солистом. Если там, конечно, будет вообще какой-то смысл общаться.

Родители Марины, конечно, предложили остаться чуть подольше и даже вызвать такси на адрес студии, однако я вежливо отказался. Несмотря на довольно приятное впечатление, которое у меня оставила семья девушки, внутри у меня росло упорное желание как можно скорее уйти. Пожав руку Артуру Вардановичу и Павлу, попрощавшись с Кариной Андреевной и «стариками» (простите), я уже собирался на выход, как вдруг Марина предложила проводить меня на улицу.

— Саш, я с тобой пройдусь, подышать воздухом чуть-чуть хочется... Мама, папа, вы не против?

Получив разрешение (отец просто развёл руками, мол, конечно), подруга вышла со мной из квартиры. По пути от двери до самого выхода мы шли молча. Самый гадостный момент: вроде бы никакой ссоры, даже самой пустячной, а ощущение такое, будто с врагом рядом находишься.

— И когда бы я узнал от тебя, что ты уезжаешь? — нарушил я тишину, когда мы оба оказались во дворе дома.

Марина подошла и обняла меня за плечи.

— Саша, послушай меня, пожалуйста... Я знаю, что для тебя сейчас важно. Для тебя музыкальная сцена — самая большая мечта. Я же мечтала о премии журналиста, о работе в Москве. Я очень хочу, чтобы и ты добился успеха с ребятами из группы, стал известным, катался с концертами по стране, в общем, исполнил свою мечту. Но ... я тебе сейчас могу помешать...

— Каким образом ты мне помешаешь? — удивился я. — Не понимаю...

«Скромняшка» поникла ещё больше. Глядя в её глаза, я поймал себя на мысли, что Мариша в какой-то момент попросту заплачет. И не ошибся: за линзами её очков показалась пара слезинок.

— Я не хочу рушить твою мечту, твои репетиции. По твоему Лёше я вижу, что я тебе сильно мешаю. Да и он сказал, что...

Тут Марина осеклась, поняв, что сказала лишнее. Подружка прикусила было язык, но уже поздно: я всё услышал чётко. И нехило оторопел от услышанного.

— Что он сказал? Когда?

Я даже не заметил, как начал трясти девушку за плечи. Вроде бы несильно, но так мне только казалось. Девушка-репортёр затряслась, как тряпичная кукла.

— Сегодня. Он узнал мой номер телефона в редакции, наплёл, что, мол, хочет поблагодарить меня за хорошую статью, я же про вас материал готовила...

— Хорошо, дальше, — произнёс я, хотя ничего хорошего в услышанном, понятное дело, не было.

— Алексей позвонил мне, накричал, даже потребовал от меня, чтобы я оставила тебя в покое... Ругаясь, объяснил мне, что тебе должно быть не до меня. Даже угрожал, — и тут Марина расплакалась уже в полную силу.

Впервые видел девушку, за которой ухаживал, которая мне нравилась, в таком состоянии. Вообще, я никогда не мог видеть женских слёз. Поэтому в данной ситуации я поступил так, как и должен был: крепко обнял подругу, давая возможность выплакаться как следует.

— Он сказал мне, что ... не остановится ни перед чем, чтобы выступить на фестивале, — продолжила Мариша, не переставая всхлипывать. — А тут ещё и подвернулся такой случай с премией и работой.... Я это не придумывала, действительно, мне предложили. Вот я и подумала...

Теперь мне всё стало ясно. Солист нашей рок-группы, человек, которого, казалось бы, я знал, как хорошего приятеля и довольно талантливого певца, оказался конченым ушлёпком, который ради своих амбиций набрался наглости угрожать ни в чём не повинной девушке, которую угораздило в меня влюбиться. Алексею было начхать с Останкинской башни на то, что у меня, Артура, Сашки могла быть какая-то там личная жизнь. Он попросту решил поиграться в главного.

Но, докатившись до угроз в адрес девчонки, он не просто поставил себя на уровень обиженной бабы. Он пересёк черту, которую нельзя было переходить.

— Марина, теперь ты послушай меня, — я почувствовал, как изначальная обида на девушку уступает место растущей ярости, — сейчас ты попытаешься успокоиться, немного погуляешь, чтобы родители не видели, что ты плакала, и ничего дурного не подумали. Я же поеду на репетицию и ... поговорю с Алексеем.

Последнюю фразу я произнёс, пряча сжимающиеся кулаки за спиной. Я уже рассчитывал, что никакого разговора не будет. Как только я увижу солиста, тут же, без промедления, двину ему в табло так, что глаза через затылок выйдут. Будет знать, раз словами не доходит.

— Хорошо, только пообещай мне: поговори с ним. Поговори, а не бей. Пожалуйста.

Чего-чего, а этого обещать я ей не мог. Первая мысль, которая меня посещала в тот момент: сломать Лёше нос. Это как минимум. Не убить, так хоть покалечить.

— Пообещай мне, пожалуйста, — с небывалой твёрдостью в голосе попросила меня Марина.

Поразмыслив несколько секунд, я коротко кивнул, крепко обнял, поцеловал журналистку на прощание и быстрым шагом направился в сторону студии. Один раз я даже повернулся, чтобы убедиться, что Маришка ещё не ушла. Она так же стояла у подъезда, глядя мне вслед.

Как только дама сердца скрылась из виду, мой быстрый шаг перерос в бег. Путь от дома на Ишунина до студии, который мы с Мариной в день знакомства прошли примерно за полчаса (правда, в обратном направлении и не спеша), я бегом преодолел минут за десять-двенадцать. Поразительно, как я умудрился не упасть или не задеть кого-то из встречных.

Уже поднимаясь на лифте на тринадцатый этаж, я про себя решил постараться исполнить просьбу девушки и попробовать поговорить с Лёшей. Чесавшиеся кулаки, конечно, мешали этому замыслу, но хотелось всё же себя сдержать.

Как только я появился на пороге нашей репетиционной точки, на меня тут же набросился фронтмен «А4». Как и сообщил Артурчик, пьяный в муку, злой, в общем, «обычный-привычный».

Удивление пришло чуть позже, когда вместе с Алексеем я приметил ещё несколько человек, мне не знакомых. Он что, опять с фанатами забухал? Ещё скажите, что время коротал за пьянкой, пока меня ждал. Ага.

— Явился, наконец-то! — Солист сразу решил брать ситуацию в свои руки и не дать мне опомниться. — Ты почему не на репетиции?

Судя по окружающей обстановке, репетицией тут и не пахло. Пахло скорее водкой. Подтверждение своих слов я увидел на столе и под ним, где уже упокоились четыре пустые бутылки «Абсолюта» и также опустошённый двухлитровый пакет из-под апельсинового сока.

Тут же поблизости нарисовались наш басист и барабанщик. По лицам сокомандников я понял, что «банкет» проходит без их участия и согласия.

— Артур, Сашко, что за дела? — не обращая внимание на солиста, осведомился я. — Вроде меня на репетицию звали, а не на кутёж с пьянкой...

— Ты, ****, от ответа не увиливай! — попытался Лёша взять меня за грудки. — Где шатался, спрашиваю? Опять у той очкастой?

В этот момент я понял, что моему обещанию, которое пришлось дать Марине, сбыться было не суждено. Оскорблять и обижать дорогих мне людей не позволено никому. Состояние алкогольного опьянения — отягчающее вину обстоятельство.

Размахнувшись, я со всей дури залепил Лёше правой прямо в зубы. Голова пьяного фронтмена дёрнулась в сторону, а сам он еле устоял на ногах. Похоже, что я его только раззадорил: несмотря на довольно ощутимый удар и разбитые в кровь губы, Алексей лишь ухмылялся. Видимо, он только и ждал удара, чтобы можно было начать драку по-настоящему.

Тут же я ударил во второй раз, уже в глаз. Хук вышел даже лучше, чем я предполагал: здесь соперник, взревев от боли, грохнулся на пол. Увидев уже лежащего Алексея, я уже было готовился добить его ногами....

В себя я пришёл, когда увидел рядом с собой Артура, Саню, невесть откуда появившуюся Надю и ещё троих из числа поклонников «А4». Друзья-музыканты держали меня за руки, пытаясь утихомирить. Надежда вместе с остальными оттаскивала подальше плевавшегося кровью Лёшу. Кто-то из оставшихся доброхотов-собутыльников, как я успел заметить, с кем-то разговаривал по телефону.

Я расслабился, давая понять державшим меня Саше и Арчи, что второго раунда не будет. Меня отпустили. Возможно, даже что-то говорили, но я не слышал.

— Ещё раз полезешь к Марине — урою без разговоров, — выдал я и повернулся к выходу.

— Ты об этом очень сильно пожалеешь..., — единственное, что я услышал тогда.

* Песня «Вечірнє сонце» группы BRUTTO (музыка — С.В.Михалок, стихи — Л.В.Костенко). 2015 год.

«Вечернее солнце, спасибо за день,
Вечернее солнце, спасибо за усталость,
За тех лесов просветлённый Эдем
И за василёк в золотой ржи.
За твой рассвет и за твой зенит,
И за мои обожённые глаза.
За то, что «завтра» хочет зеленеть,
За то, что «вчера» успело отзвенеть...» (перевод с укр.)