Убийцы в доках III

Уложив Монику спать, изрядно погрустневшая Мэдди снова отправилась в подвал к Элеоноре. Про люк она, разумеется, помнила, но сейчас в ледяную воду лезть не хотелось – Джульетта прекрасно чувствовала боль и температуру, это нужно делать в родном теле Мэдди. Но починят его ещё нескоро, там столько всего менять... Проще пока заняться друзьями.
— Ну что, как делишки? — Мэддисон оперативно натянула улыбочку, хотя на душе было черным-черно. — Ни одна спящая красавица не проснулась?
— Всё впереди, — сумрачно ответствовала Элеонора, даже не обернувшись. Она явно переживала за своего командира, но даже не надеялась его уболтать. На столе перед ней лежало тело Мэдди, наполовину разобранное, и оттого смотревшееся каким-то беспомощным. Ассистировал Олег, сонный, но старательный, как медбрат на операции. Андроиды по-прежнему лежали у стеночки, безучастные и неподвижные, и их было жалко.
Некоторое время они работали молча, потом Мэдди вдруг застыла прямо с плоскогубцами в руках и уставилась слепым взглядом в стену – ей пришло сообщение.
— Владимир! — шепнула она, не веря своим глазам. — Миса говорит, что она внутри и может отвлечь Николаса, пока я, ну, вернее, мы заложницу не освободим. Принимаешь её помощь или мне давать ей отбой?
Владимир подумал немного.
— Если ты ей веришь, тогда верю и я. Я на месте встречи. Куда мне дальше?
— Если он до сих пор не вышел, значит всё пошло по плану... Я не могу связать вас напрямую, заметит, — рассуждала вслух Мэдди, лихорадочно соображая, а затем плюнула на это и помчалась к Монике. — Погоди минутку!
Сон у Моники вышел тревожный и беспокойный. Ей снился Владимир, весь в крови, лежащий у неё на руках. Умирая, он звал свою Ласточку. «Дурак!» — кричала ему в свою очередь Моника, роняя слёзы.
Она подскочила вся в слезах, и сон внезапно оборвался. Беспокойный взгляд ещё долго скакал по размытым контурам окружающих предметов, пока Мона не осознала, что всё увиденное ею – дурной сон, а после этого обессиленно упала на подушку. Теперь могла сама садиться на кровати, с тех пор, как стала хоть немножко чувствовать ноги. Получается, уже не в такой степени балласт вроде как…
Окно было плотно закрыто жалюзи, но и так было ясно, что на дворе стоит мрачная ноябрьская ночь. Ничего позитивного это осознание в жизнь Моны не привнесло, а оттого она, как всегда, когда хотела убить время, взяла телефон, не найдя рядом с собой очки.
Ввалившаяся практически с ноги в палату Мэддисон заставила Мону в очередной раз чуть не испустить дух от страха, но всё пока что обошлось, ведь вопрос был не в ней, а в её компьютере.
— Могу одолжить твоего железного друга ненадолго? — неизвестно, зачем Моргана вообще это спросила, если уже включила его и собиралась выйти через него в Сеть.
— Да, — насторожённо разрешила Мона, пододвигаясь поближе. — А что такое?
— Планы немного изменились... — Мэдди наскоро нашла ресурс со спутниковыми фотографиями и панорамами Города, затем отыскала на нём старую пристань и принялась усердно её рассматривать. — У тебя слева должно быть старое здание диспетчерской. Они там. В подвале. Туда есть отдельный вход со стороны пристани, в стене канала. Его, думаю, Николас использует, как основной. Как бы дико это ни звучало, но тебе лучше выводить Эллисон через неё. Не вступай в бой, Миса сделает всё сама. Уходите через канал, я вас встречу, как подадите сигнал. Готов? Ни пуха, ни пера!
Не дождавшись необходимого «к чёрту» с той стороны эфира, Мэдди вылетела из палаты с той же скоростью, с какой в ней появилась. Мона могла лишь проводить её встревоженным взглядом.
— Понял.
Диспетчерская темнела неподалёку, такая же заброшенная, как и всё остальное здесь. Стриж юркнул в щель меж досками на окне, ну а Дэннер, перебравшись через ограждение, спрыгнул на обнажившееся с приходом зимы речное дно. Пройдя по нему несколько метров, он и обнаружил дырку. Здесь гранитные плиты набережной просели, образуя щель, в которую вполне мог пролезть взрослый человек. Владимир подозвал стрижа, и дрон завис над левым плечом, транслируя ему изображение на линзы. Сырая темнота пахла плесенью; тянуло затхлым сквозняком. Под сапогами хрустели мёртвые ракушки.
Пройдя немного вперёд, Владимир остановился, прислушиваясь: откуда-то донёсся плач. Звуки в покинутых помещениях причудливо искажались, эхом отражаясь от стен. Впереди темнел ещё один пролом. А за ним...
Эллисон сидела в углу, крепко связанная по рукам и ногам, и горько плакала. Владимир замер: выдать своё присутствие – ещё и закричит, привлечёт убийцу, с неё станется. Пока он размышлял, как быть дальше, Эллисон вдруг подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза, в полной темноте.
— Ты пришёл за мной? — на удивление спокойно осведомилась она.
— Да. Что я, по-твоему, ещё мог забыть в заброшенном подвале...
— Не стоило за мной приходить.
— Ну, это мы потом обсудим. Пошли отсюда, пока он тебя не прихлопнул...
Эллисон грустно покачала головой.
— Он меня не убьёт. Не сможет.
— Ты чего?.. Пойдём...
— Не стоило рисковать из-за меня.
— Что ж, — Владимир начал злиться. Он вздёрнул пленницу за связанные руки и, достав нож, перерезал верёвки. — Я уже здесь. И либо мы уйдём отсюда вместе, либо вместе сдохнем. Выбирай.
Эллисон кивнула и сжала его руку в темноте.

— Ты хочешь всё испортить? — Николас поднялся и навис над Мисой, сверля её суровым взглядом. — Тогда я вынужден тебя убить. Чувства чувствами, — он заботливо погладил лезвие клинка и поднёс его на опасно близкое расстояние от шеи Мисы, — но я хочу подняться из мусора. Мэдди может говорить мне всё, что угодно, но если люди жестоки к нам, то я буду таким же. Золотое правило жизни.
В этот момент Миса получила сообщение о том, что Владимир выдвинулся в их сторону. Нужно действовать. Заложница в подвале, поэтому здесь можно шуметь и всё разносить, лишь бы только Николас забыл о несчастной девушке.
Миса рванулась и отбила клинок бронепластиной предплечья. Николас только вопросительно вскинул бровь и всё-таки принял этот бой, отчасти неравный. Броня тут же обволокла его тело, как вторая кожа, превращая в едва заметный фантом, он растворился в полумраке, и Миса как будто бы осталась одна.
Осталось ориентироваться на показания ЭМ-сканера, позволяющего находить цели в маскировке, фиксировать их и не отпускать – иначе как вести стрельбу на большой дистанции и не по органике. Для этого второй глаз и вправду был не нужен, хватит и одного.
Первый же прыжок Николаса Миса предупредила выстрелом – скорость реакции её не подвела, а ещё манёвр этот позволил ей зафиксироваться на Николасе и видеть его, но не как плавно движущийся объект, а как ленту из отрывистых кадров.
Каждая попытка ударить Мису оканчивалась провалом. Николас быстро начал злиться и в итоге, плюнув на изящество и аккуратность, повалил её на пол, придавив своим весом. Пистолетная пуля отскочила от пластин брони – никаких шансов повредить её у Мисы не было. Сколько они катались по полу, сказать было сложно, но в конце концов несчастная Миса оказалась зажатой между бетонным полом и виброклинком, угрожающе приблизившимся к её шее.
— Было приятно поиграть с тобой, — хищно улыбнулся Николас, собираясь одним точным движением прикончить любовь всей своей жизни.
— Даже не покажешь лицо мне на прощание? — жалостливо спросила Миса, отчаянно надеясь обхитрить его.
— Смотри. И запомни меня таким, торжествующим, — Николас попался на крючок и раскрыл шлем. Эта мерзкая злорадная улыбка всегда раздражала Мису, но сегодня – особенно. Именно поэтому, изобразив сперва печаль и тоску, она, жертвуя целостностью своего тела, оттолкнула от себя клинок, угодивший злодею прямо в его злорадную рожу. Ослеплённый и униженный Николас зарычал, роняя меч и хватаясь за обезображенное лицо руками, а броня решила и вовсе подставить своего владельца, отключившись. По какой причине, разберётся Элеонора. Миса перехватила падающую рукоять уцелевшей рукой и, не медля ни секунды, изящным движением отсекла Николасу голову, а затем ещё разрубила её напополам, чтобы безвозвратно повредить мозг.
— Прости.

Совсем рядом раздались громкие шаги Мэдди по высохшему руслу канала. В руках у неё была внушительных размеров плазменная винтовка.
— О, вы целы! Это замечательно... А где Миса? Она не выходила? — Мэдди тревожно оглянулась на диспетчерскую, а затем уставилась на Владимира.
— Похоже, ей нужна помощь, — сказал Владимир. — Ты как, в порядке?
Донёсся грохот и металлический звон.
— Мэдди, беги, я догоню. — Дэннер перехватил Эллисон за плечи, вручил ей фонарь и развернул в направлении выхода. — Слушай. Выйдешь из тоннеля, беги от шлюза по руслу реки. На выходе из доков увидишь машину, вот ключи, садись в неё и гони в Парадайз. А мы немного задержимся. Всё поняла? Не испугаешься?
— Я уже и так испортила платье, — грустно вздохнула Эллисон.
Когда Мэдди с Владимиром ворвались в здание диспетчерской, всё уже было конечно. Труп Николаса, рассечённый на несколько частей, валялся в углу в луже синей крови, Миса лежала у стены в такой же луже, но ещё живая. Она вся была исполосована виброклинком, правая рука висела на чудом уцелевших проводах, да и слишком бодрой она не выглядела, потеря крови влияет и на андроидов тоже.
Мэдди метнулась к подруге и подняла её, закинув уцелевшую руку себе на плечи.
— Владимир, есть чем привязать? — спросила она. Миса была ещё в сознании, но уже слишком слаба, да и вообще предпочла своим спасителям не мешать. — А то если руку потерям, то придётся у кого-нибудь отрезать.
— У меня не надо, — пошутил Дэннер. Он с треском оторвал полосу от рубахи и наскоро примотал оторванную конечность. Миса криво улыбнулась на шутку, но затем помрачнела. — Пошли отсюда. А этот... спасать будем, или он перевоспитанию не подлежит?
И в этот момент в подвал влетела, спотыкаясь, насмерть перепуганная Эллисон.
— Спасайтесь! Оно... там...
Снаружи донёсся вопль, преисполненный какой-то злой тоски, настолько, что немедленно захотелось спрятаться. Но прятаться было некуда – вход был только один. Компания оказалась в ловушке.
— Все назад, — негромко велел Дэннер, за шиворот оттаскивая скулящую и всхлипывающую Эллисон.
Человек медленно перешагнул порог, по-звериному пригнувшись. Вид у него был такой, словно бы он умер и пару дней пролежал в воде. Отчего умер – гадать не приходилось, судя по рваной ране на шее, на которой запеклась кровь. Сквозь растресканную корку при каждом движении сочились свежие алые струйки и лопались мутные пузыри гнили. Обыкновенно от таких ран умирают, но человек вполне себе двигался, да ещё как быстро и ловко. Он оглядел присутствующих мутными воспалёнными глазами и остановился на Мисе. Ноздри чутко дрогнули, а голова резко обернулась на Владимира.
— Мэдди, — негромко сказал Дэннер, — такое на тебя напало в метро? Если да, то я, к моему ужасу, не ошибся. 
— Оставь меня тут, — попросила Миса. — Побуду неподвижной огневой точкой, вторая рука у меня всё ещё есть. Патроны тоже.
— Да, — упавшим голосом отозвалась та сразу обоим, спуская с себя Мису, всё ещё оставляющую синие следы. Она хотела осмотреть Николаса, но существо, возникшее теперь в дверном проёме, перетянуло всё внимание на себя. Мэдди молчала недолго, только для того, чтобы повнимательнее приглядеться. — Оно! Во всяком случае, выглядит так же и смесь газов идентична. Ух, и воняет, видимо, тоже так же...
Миса вскинула было руку с пистолетом, но Мэдди остановила её и оглянулась на Владимира в полном непонимании. С биологическими угрозами она ещё не имела несчастье сталкиваться.
— Я его отвлеку, а вы уходите. Эллисон, ты ключи от машины не потеряла?
Эллисон помотала головой. Она вжалась в угол, испуганно всхлипывая и глядя на несчастного широко распахнутыми глазами. Но того, казалось, кроме Владимира никто не интересовал.
— А как же ты? — задала Эллисон логичный вопрос. Дэннер криво усмехнулся.
— А у меня иммунитет. Давайте, по моей команде.
Он плавно метнулся вниз и вбок, ныряя за разбитый ящик, и вовремя: над головой пролетел обломок кирпича и врезался в стену, брызнув осколками, глухо стукнул в пыль. Владимир же, запустив руку за пазуху, вцепился пальцами в грудь, раздирая поджившую рану. Он побледнел, но тут же вскочил. Заражённый потянул носом, заметно оживившись.
— Стрелять в них небезопасно и почти бесполезно, — пояснил Мэдди Владимир. — Забирай их и уходи. Встретимся в Парадайзе.
Он стрелой прометнулся к выходу – только его и видели – перемахнул порог. Заражённый кинулся следом, то на двух конечностях, то на четырёх. И оба скрылись в темноте.
— Чисто! — раздался в эфире голос Владимира, прерванный воплем и рычанием. Затем донёсся удар и глухой хруст костей. 
— Владимир! — раздался в полной эфирной тишине громкий крик Сэд.
— Ты откуда на этом канале? — с осведомилась Мэдди, подтаскивая к выходу едва живую Мису заодно с парализованной страхом Эллисон. — Ты шпионила тут за нами что ли?
— Да, — виновато призналась Мона. — Я всё слышала.
— Я тебе потом скажу, что я о тебе думаю, — недовольно буркнула Мэдди, но быстро поняла, что бугурт этот совершенно излишний, и она сама спровоцировала несчастную на такой шаг и даже усовестилась. — Ладно, скажи Элеоноре, чтоб ковровую дорожку раскатала, к ней тут целая делегация выдвигается.
— Угу...
Коридор окончился досадно скоро. Причём, окончился глухим завалом. Владимир быстро огляделся и пришёл к выводу, что пора принимать бой. Некогда груда обломков была лестницей, и вела наверх. Ну а теперь единственное, что оставалось Владимиру, это произвести разворот в ограниченном пространстве и обезвредить противника.
Заражённый припал к земле, потянул носом и быстро слизнул капельку крови. В инфракрасном спектре она слабо светилась, но уже почти погасла, остывая. Владимир подкрутил оптику.
— Эй, да я же тебя знаю. Ты был у Хейгеля в одной из палат.
Заражённый снова заорал. Ему было больно. И было бы ещё больнее, совсем невыносимо, до болевого шока, кабы не мощнейший выброс адреналина. Владимир это знал... помнил. И ещё он знал, что скоро сердце не выдержит, разорвётся, и несчастный, наконец, отмучается. Вот, правда, скольких он успеет до того обречь на мучительную гибель – неизвестно. А, впрочем, известно, сколько. Очень много.
Заражённый прыгнул, и Владимир прянул вбок, уходя от удара, сгруппировался, перекатился и вскочил на ноги. Адреналин молотом стучал в висках, пробегал дрожью по рукам. Надо подпустить его близко, совсем близко. Опередить его атаку. Пробить ножом позвоночник, повредить спинной мозг, обездвижить. Если успеет. Хотя...
Ещё один прыжок, и Владимир, на сей раз не уклонившись, полетел на пол.
Удар выбил воздух из лёгких, Дэннер едва успел перехватить противника за шею, чтобы он не впился зубами в его собственную.
Дрались с переменным успехом. Заражённый снова заорал, в самое ухо, взмахнул рукой, целя в глаза растопыренными пальцами, рассчитывая дезориентировать. Владимир увернулся. Затем быстро перехватил его за шею.
Раздался глухой хруст позвонков, несчастный обмяк и повалился на Дэннера тяжёлой мягкой куклой. Дэннер, задыхаясь, сбросил его и с трудом повернулся на бок. Раны давали о себе знать. Хотел сообщить, что он в порядке, но следом рука нащупала безнадёжно разбитый передатчик. Тогда Владимир поднялся и занялся дезинфекцией. Зажигалка у него в кармане – с горючим были проблемы. 

Моника заламывала пальцы и беспомощно считала секунды, лёжа в постели в полной тишине. Мэдди принудительно отключила её от канала, а возвращаться она и не стала – мало ли, чем это в итоге могло обернуться. Только вот её всю колотило от страха за Владимира, который ломанулся – в его-то состоянии – отвлекать заражённое какой-то жуткой болезнью существо. А если он никогда больше не вернётся? Да нет, бред! Это же Владимир, он обязательно вернётся назад, ещё и с победой! Только опять упадёт без сил, как только переступит порог Парадайза, потому что очень много на себя взял. И опять Мона будет вся в слезах сидеть у его постели, сжимая холодную руку... Любовь зла, что уж там.
Нет! она не могла просто валяться тут без дела! Нужно хоть как-то повлиять на события, помочь, ну хоть немножечко... Только вот чем?
Идея пришла тогда, когда попытка вызвать Владимира напрямую не увенчалась успехом. Означать это могло две вещи: либо Владимир уже мёртв, что вряд ли, либо он опять разбил передатчик, но тогда, если ему нужна помощь, он о ней попросить не мог. И это уже проблема, очень серьёзная. Именно поэтому Мона решилась действовать.
Экзоскелет стоял на своём законном месте – в дальнем углу палаты. Возникшее подобие чувствительности ног позволяло Сэд быть не настолько беспомощной, поэтому забраться внутрь она смогла и сама, пусть и с огромным трудом, цепляясь за дверной косяк и тумбочку. Запеленговать последний сигнал передатчика Владимира оказалось довольно легко, и обрывался он где-то в районе заброшенной станции метро, неподалёку от пристани. Мона примерно прикинула – двадцать минут, если бегом, а потому решила не медлить. Каждая секунда может быть дорога.
Сэд возникла из серой пелены сгущающегося тумана, когда Владимир кружил по докам в поисках горючего.
— Только не ори на меня, — сразу же сказала она, подходя ближе. — Я испугалась. Я всё слышала. Пришлось позаимствовать мотоцикл Элеоноры, надеюсь, она не убьёт меня, когда мы вернёмся.
— Да не, — Дэннер вытащил изо рта конец шланга и сплюнул солярку. Она слабой пахучей струёй полилась в канистру из бака старого грузовика – странно, что её до этого никто не додумался слить. — Элеонора не успеет. Потому что сейчас ты заразишься Мореной и тебя убью я. Чтоб не мучилась. И не подходи ко мне! А то и костюм твой придётся сжечь.
Он был уже в другой одежде, а от мокрых волос исходил непередаваемый букет ароматов тины, ржавчины, канализации и промышленных отходов. Значит, успел принять душ из речной водицы. Какой-то толк в этом был, но окончательно уничтожить следы заразы поможет только дезинфектор. А значит, приближаться к нему, и в самом деле, опасно. Поэтому Моника молча проглотила замечание и отошла. К счастью, под ногами у неё не было луж заражённой жижи, поэтому пока что убитой она быть не должна. Главное, что Владимир жив-здоров. Относительно, во всяком случае.
Хотела бы она вывалить ему всё то, что плотным комком сейчас скопилось в голове, наорать, выругаться изысканно, но... Зачем? Он всё равно не поймёт, всё равно будет стоять на своём, а потом, лёжа без памяти в реанимации, будет сжимать её руку и звать Ласточку. Проходили уже.
— Где Николас? — спросила Мона. — Он сбежал или мёртв? Элеонора очень хотела разобрать его на металлолом и расстроится, если он филигранно свинтил.
— Отдыхает в подвале. — Владимир отставил канистру и поднёс следующую. — Но туда соваться нельзя, заражённый его весь облазил, пока за мной гонялся. Тебе лучше вернуться в Парадайз и помочь ей починить Мису. Наши, наверное, уже там.
— Ладно, — сдалась Моника. Спорить с Владимиром, тем более, со злым – а он очевидно сейчас был зол – совершенно бесполезно. — Просто хотела убедиться, что ты в порядке.
Специальное приглашение ей не требовалось, к тому же злить его ещё больше себе дороже, он ведь не постесняется и тумака дать, если посчитает нужным, а внутренние разборки – последнее, что сейчас им всем было нужно. Тем более в сложившихся условиях. Сэд обернулась последний раз на Владимира, тяжело вздохнула и пошла прочь. Она и вправду была здесь совершенно не нужна, да только и в подвале она тоже не помощник – с головой у Мисы ведь всё в порядке.
Именно поэтому в Парадайз Мона не вернулась. Точнее, мотоцикл на парковку она вернула, но сама предпочла внутрь не заходить. В тумане, залившем Город, как в сценическом дыму неоновые вывески и фонари смотрелись слишком красиво для этого прогнившего насквозь жуткого места. Фильтр восприятия помог Монике принять вид обычного прохожего, ничем из толпы не выделяющегося, и спокойно идти по улице, не привлекая к себе лишнего внимания. Сменялись дома, улицы, вывески, люди... уж и здание Парадайза, такое ненавистное, скрылось за стеклянными высотками, а Мона всё шла и шла, куда глаза глядят. Окружающие её игнорировали, но в этом и была вся прелесть такой прогулки. Будто её вообще не существует. И передатчик выключен –  остальные не заметят её отсутствия, у них и так полно проблем, а ели и заметят, то не придадут значения.
Мона решила забраться на какой-нибудь небоскрёб, но не чтоб спрыгнуть с него, а просто насладиться прекрасным урбанистическим пейзажем в полном одиночестве. Усевшись на краю крыши, она подумала, что слишком уж верит тем, кто её окружает, слишком сильно отдаётся и многого ждёт. Люди в конце концов всего лишь люди. Никто любить её не обязан, никто вообще ей ничего не должен ни за какие поступки. И она никому ничего не должна соответственно. Но влюбилась же ведь! И как здравый смысл ни брыкался, сердце всё равно твердит своё: люблю и всё тут, хоть в лепёшку расшибись. А он её не любит. Упорно не любит, молчит об этом и будто игнорирует. Козёл. Ну пусть себе и любит другую. Только должен сказать об этом, мол «не жди меня, я не вернусь», чтобы себя ложными надеждами не терзать. А он молчит! Моника в ярости стукнула кулаком по крыше. Ну не должно так быть! Несправедливо, глупо, бессмысленно! Она всегда искренне хотела любить, это было её последнее желание, но кто бы мог подумать, что его исполнение получится таким... болезненным. Тем более что и любовь эта особо никому не нужна, так что боль от разбитого сердца иногда пересиливает физическую. Нужно ли оно?
Ладно, пока повсюду гремят выстрелы, рано расходиться по домам, но когда всё закончится – а оно обязательно закончится – Моника всё-таки думала уйти прочь, отказавшись от помощи Дэннера. Она не хотела быть его должницей, хотя бы из-за того, чтобы не мозолить ему глаза.
Послышался шорох, цокот когтей по гудрону и чьё-то дыхание. Обернувшись, Моника увидела... Локи. Похоже, пёс шёл за ней от самого Парадайза. Он остановился, ткнулся влажным носом ей в ладонь, и, как ни в чём не бывало, улёгся у ног, покрутившись на месте и чутко вскинув одно ухо.
— А ты тут откуда, бродяга? — беззлобно спросила Мона, хоть и знала, что разложить ей всё по полочкам пёс вряд ли сможет. Но тем лучше, что он молчун, не помешает думать о своём. Хотя кто сказал, что Мона вообще собирается думать? Снова всё упёрлось в известную константу: я его люблю, а я ему нахер не сдалась, и от этого было очень больно.
Очень скоро она почувствовала, как её начинает трясти, а каждую мышцу в теле будто бы завязывает узлом. Болезнь вернулась, как всегда вовремя, и нужно было срочно возвращаться в Парадайз, да только вот беда, топать-то туда прилично. Тяжело вздохнув, Моника поднялась и медленно пошла обратной дорогой, чуть пошатываясь.
В одном из переулков она всё-таки не устояла на ногах и осела на землю, прислонившись к стене дома. До клиники было уже рукой подать, её стены виднелись в конце переулка, но сил идти дальше просто не было.
— Эй, детка, ты в порядке? — поинтересовалась вышедшая покурить через служебный вход официантка бара. Она вместо человека в броне видела девицу такого же плана, только чуть более откровенно одетую.
— Не беспокойся, я в норме, — ответила ей Сэд дрожащим голосом. — Весёлая ночка выдалась.
— Тебе помочь?
— Нет, спасибо. Я уже недалеко от дома.
С этими словами пришлось демонстративно подняться, чтобы доказать правдивость своих слов, и пойти дальше. Когда забор и ворота остались позади, Сэд отключила фильтр восприятия, чтобы не пугать дежурную регистратуры и охрану, а затем поползла в сторону своей палаты, но это уже оказалось невыполнимой миссией. Моника выпала из экзоскелета сразу же за дверью палаты и оказалась в компании холодного кафеля без малейшей крупицы сознания.

Маленькая диспетчерская занялась довольно быстро. Владимир вдруг подумал, что там, в подвале, осталась его куртка, та самая куртка, что до последнего хранила уютный тёплый аромат Ласточки. Осталась, и уже сгорела. Вместе с телами Николаса и того несчастного, имени которого Владимир так и не узнал. Он в последний раз поглядел на столб чёрного дыма, упёршийся в светлеющее предрассветное небо. И ушёл, не оглядываясь.
Машина дожидалась на углу, и на ней таял сверкающими капельками мокрый снег.
Владимир молча запрыгнул в кузов и стукнул в окно. Убедившись, что он закрыл дверцу, Мэдди плавно отпустила сцепление, и побитый УАЗик покатился по мокрой снежной каше, шелестя шинами. Владимир обернулся.
— А где Моника... ой, в смысле, Сэд? 
— Она здесь?! — Мэдди с испуга бросила сцепление, и машина заглохла. — И ты её упустил?
— Осторожнее, — подавленно отозвалась Миса.
— Ах да, простите, — Моргана виновато вздохнула и продолжила вести с большим сосредоточением. — Не знаю, я её не видела.
— Это хакер который тебе помогает? — уточнила Миса.
— Да. Да что ты мне сигналишь, ублюдень? Объедешь, не трамвай, а я девочка, мне можно.
— И куда она могла деться?
— Не знаю... Попробую вызвать.
Несколько минут прошли в тревожной тишине, но когда пришлось ненадолго встать на светофоре, Мэдди сообщила:
— Не отзывается. Вообще из сети выпала. В Парадайзе её нет.
— Ладно, — махнул рукой Владимир. — Значит, гуляет где-то, она была немного подавлена, когда мы встретились. Прости, что отвлекаю... По башке себе бибикни, мы тебе помеха справа!.. Нет, в самом деле, одно хамло на дорогах. Как будто никуда и не уезжал.
— Ты так спокойно говоришь об этом? — уточнила Мэдди, развернувшись – она заехала в тупик, пришлось сдавать назад.
— А я должен прыгать и размахивать руками? — уточнил Дэннер. — Не, тесновато в кузове. — Он посерьёзнел и прибавил, совсем как Ласточка: — Ну, что ж у неё, своих дел быть не может? Она же не будет постоянно сидеть на одном месте, дожидаясь нашего разрешения куда-нибудь пойти, она не маленькая.
И только сказав это, он задумался, что, коль скоро по городу бегают разносчики Морены, охрана Монике не помешает. И набрал запрос на своём браслете.
— Как скажешь, — Мэдди наконец выехала на прямую улицу. Она теперь хотела только доехать наконец до Парадайза, чтобы привести Мису в порядок. Терять ещё одного друга она категорически не хотела, но и Сэд это касалось в том числе. Где она? И не влипнет ли в очередную историю? Да и бывают такие ситуации, что человек требует одиночества, а оно ему категорически противопоказано на самом деле. И кто знает, что она может натворить...
— Чёрт, понаставили тут заграждений, хрен разберёшь, куда ехать... Миса, ты как?
— Несколько часов без подзарядки протяну, — тихо и подавленно ответила та. — Меня коротит, как не в себя, несколько систем выведены из стоя.
— Держись. Всё уже позади.
— Это точно. Николас больше нас не побеспокоит со своим виброклинком, и это главное.