Нанкити Ниими - Уточки-мандаринки

Нанкити Ниими  (30 июля 1913 — 22 марта 1943) - японский детский писатель и поэт, активно работавший в периоды Тайсё и Сёва. Рано потерял родную мать и в детстве столкнулся со сложными семейными обстоятельствами. Начал свою литературную деятельность с сочинения стихов, детских песен, танка и хайку, но постепенно перешел к прозе, за исключением детских песен и стихов. Умер 22 марта 1943 года от туберкулеза гортани.

***

Уточки-мандаринки
(перевод с японского Николаева С.С.)

У кромки лесного пруда, как и вчера, в задумчивости присел юноша. Вид его обветшал, в сапогах зияли дыры, на подбородке пробивалась редкая поросль, а под скулами залегли тени, словно вырубленные стамеской. В прохладных, вперившихся вдаль глазах плескалась глубокая печаль. Этим взглядом он неотрывно созерцал пару уточек-мандаринок. Красивые, словно расписанные всеми цветами радуги, неразлучные утки, казалось, нисколько не замечали зачарованного наблюдателя и безмятежно, но нежно резвились. Они ни на миг не расставались, скользя мимо кувшинок и ныряя под брызги водопада. В этих брызгах, подобно призрачному видению, возникала радуга. Хотя по одному лишь облику трудно было различить, где самец, а где самка, юноша был уверен, что самец всегда плывет впереди, а самка торопливо следует за ним. Солнце было в зените, стояла безветренная погода. Юноша, подперев щеку левой рукой, глубоко вздохнул. За спиной послышалось легкое движение. Обернувшись, он увидел незнакомого старика, молча стоявшего и глядевшего на него. Худой, как цапля, и столь же исполненный достоинства, старик держал в руке флейту. Вся его внешность внушала юноше неведомый прежде трепет, и он невольно поклонился. Старик, бесшумно ступая, сделал шаг вперед и спросил: "Не тяготит ли тебя какая забота, что ты каждый день приходишь сюда?" Юноша видел этого старика впервые и был удивлен, что тот знает о его ежедневных посещениях. "Прошу прощения, но кто вы?" – спросил он в ответ. "Я – дух воды, обитающий в глубине этого пруда", – ответил старик. Юноша в изумлении выпрямился. Старик продолжал: "Я прячусь в самой глубине вод, и каждый день играю на флейте. Но звуки моей флейты недоступны вашему слуху, смертным. Их слышат лишь обитатели вод. Все рыбы, от крошечной уклейки до огромного карпа, все птицы, любящие воду, – цапли, лебеди, уточки-мандаринки, журавли, и даже каждый цветок плавучей травы – все они внимают моей музыке. Зачем же я дарю им звуки флейты, спросишь ты? Чтобы очистить их сердца от скверны. Когда я начинаю играть, вода в источнике становится чистой, как воздух на горных вершинах. И сердца рыб, птиц и цветов становятся такими же чистыми, как вода. Вся скверна исчезает из их сердец, оставляя лишь один цвет: если это печаль, то чистую печаль, если это радость, то безграничную радость". "Постойте", – перебил юноша, и его глаза загорелись. "Неужели эта пара уточек-мандаринок любит друг друга лишь кристальной любовью? Неужели в их любви нет ни грусти, ни ненависти, ни сомнений?" "Ничего подобного там нет. Только чистая любовь. И если один из них погибнет, оставшийся в одиночестве поглотится безграничной печалью и, в конце концов, сам себя погубит". "Так я и знал", – пробормотал юноша, переводя взгляд со старика на приближающуюся пару уточек-мандаринок. И теперь он заговорил, словно в забытьи: "Так я и знал. Я так и думал. Поэтому я завидую им, и каждый день прихожу сюда, чтобы молча смотреть на них. Вы угадали. Я влюблен. Но это странная любовь. Позвольте мне рассказать вам. Мы с девушкой знаем друг друга с тех пор, как носили детские прически с рожками. Наша любовь зародилась в невинной игре в свадьбу, в которую мы любили играть в шести-семилетнем возрасте. Но настоящее чувство любви мы начали испытывать, когда нам исполнилось пятнадцать-шестнадцать лет. И даже тогда это была ранняя любовь. В те годы я искренне любил девушку чистой любовью. Когда мы сидели вдвоем под сенью деревьев, я говорил ей и думал про себя, что умру в этот самый момент, и мне не о чем будет сожалеть. А девушка? Конечно, девушка тоже искренне говорила то же самое от всего сердца. Но потом я уехал в столицу, чтобы усердно учиться и сдать экзамен. И все это время я ни на миг не забывал о девушке. Но со временем я заметил, что мое сердце начало разделяться на две части. Одна часть – это сердце, которое изначально любило девушку, а другая – сердце, которое холодно наблюдало за ней со стороны. И эта вторая часть становилась все больше с годами и говорила мне следующее: "Оставь эту девушку. Если ты сделаешь карьеру и достигнешь высокого положения, она тебе не ровня. Хоть она и прекрасна душой, но ее ум не блещет. И внешне она не красавица. К тому же, она не из знатного рода и не богата, она не подходит тебе в жены". Я думал, что это искушение, и нельзя поддаваться ему. Но это, так сказать, нечистое чувство росло, но никогда не уменьшалось. В этом году я сдал экзамен и вернулся к девушке, которая с нетерпением ждала меня. Когда она увидела меня, вернувшегося целым и невредимым, она пришла в восторг. Но мое сердце не слишком ликовало. Когда мы бродили вдвоем под сенью деревьев, я вспомнил, как раньше, когда мы сидели здесь, я думал, что умру в этот самый момент, и мне не о чем будет сожалеть, и спросил себя, думаю ли я так сейчас. Но в моей груди раздался голос, который яростно протестовал против этого. Девушка по-прежнему любила меня всем сердцем, а я носил в груди это раздвоение и лишь притворялся любящим, и я думал, что это грех. Поэтому я решил бросить девушку, и однажды, возвращаясь из ее дома, я принял это решение. На следующее утро, собрав вещи, я уехал в столицу, не сказав ей ни слова. Но как только я принял это решение, меня стали терзать бесконечные сожаления, которые сильно тянули меня назад. Я закрыл глаза и старался ни о чем не думать, но это было бесполезно. Когда я вспомнил о девушке, которая ждала меня, веря в мое обещание, я больше не мог сдерживаться и попросил лодочника вернуть меня на берег, с которого я отплыл, и снова вернулся к ней. С тех пор и до сегодняшнего дня я влачу жалкое существование вместе с ней. Я не могу любить ее всем сердцем, но и не могу решиться бросить ее. Эти две силы всегда грызутся в моей груди, поэтому я так измучился. Да. Я думал, что если буду смотреть на этих любящих уточек-мандаринок, то мое нечистое сердце хоть немного очистится, поэтому я каждый день прихожу сюда и смотрю на них". "Итак, ты хочешь избавиться от этой скверны?" – спросил старик, выслушав юношу. И, увидев, что тот кивнул, он продолжил: "Если ты действительно этого хочешь, я смогу тебе помочь". На лице юноши засияла надежда. Старик продолжал: "Но для этого ты должен вместе со своей возлюбленной превратиться в уточек-мандаринок". "Что, в уточек-мандаринок?" – воскликнул юноша в изумлении. "Да", – сказал старик тихим, но властным голосом. "Иначе я не смогу тебе помочь". "Если я стану уточкой-мандаринкой, я смогу слышать звуки твоей флейты?" "Конечно". Юноша на некоторое время опустил голову в глубоком раздумье, но затем поднял лицо и твердо сказал: "Я согласен. Я стану уточкой-мандаринкой". "Тогда сегодня вечером, когда взойдет луна, приходи сюда со своей возлюбленной", – сказал старик. Юноша дал обещание. Старик начал постепенно исчезать на глазах у юноши, превращаясь в клочок тумана, и вскоре стал невидим. Юноша, восхищенный этим чудом, некоторое время стоял ошеломленный, но затем поспешно пошел домой. Ночью, когда взошла луна и поверхность пруда замерцала серебром, юноша вместе со своей возлюбленной вернулся к источнику, ступая по росе на траве. Дневные уточки-мандаринки, вероятно, уже спали, прижавшись, друг к другу под сенью скал, и ничто не нарушало гладь воды, лишь водопад, не умолкавший даже ночью, поднимался, рассыпался и превращался в капли росы, которые тихо падали, создавая рябь, похожую на шёлк, и то лишь в центре пруда. На берегу две-три лягушки издавали приятные звуки, похожие на перестук деревянных четок. Юноша огляделся, но старика нигде не было видно. Тогда он решил подождать его под сенью дерева, росшего у кромки пруда, чтобы укрыться от ночной росы. Девушка сорвала цветок османтуса, обошла юношу сзади, воткнула его в одежду и украсила им свои волосы. Когда они прижались друг к другу плечами и присели там, их головы словно заискрились. "Если старец превратит меня в уточку-мандаринку, и я буду плавать на этом пруду, что ты будешь делать?" – спросил юноша, не отрывая глаз от поверхности пруда. "Я тоже попрошу его превратить меня в уточку-мандаринку", – ответила возлюбленная, накладывая свою теплую руку на его руку. "Это искреннее желание?" – настаивал юноша. "Зачем мне обманывать тебя?" – ответила девушка, нежно сжимая его руку. "Если меня не превратят в уточку-мандаринку, то пусть превратят хоть в утку или гагару, чтобы я могла быть рядом с тобой". В этот момент рядом с водопадом поднялся столб брызг, похожий на еще один, и, словно полог из легкой ткани, растекся, а когда достиг берега пруда, из него вышел дневной старик. Возлюбленная юноши, ничего не подозревавшая, хотела вскрикнуть от ужаса, но юноша крепко сжал ее руку и остановил ее. "Мы пришли", – сказал юноша, вставая и подходя к старику. "Превратите нас в уточек-мандаринок как можно скорее". Старик кивнул и сначала повел юношу на красивый луг, залитый лунным светом. За спиной юноши его черная тень, зловеще очерченная на траве, казалась демоном. Старик обошел юношу сзади и крепко прижал край его тени обеими ногами. "А теперь иди к пруду", – сказал он. Юноша попытался пойти, как ему было сказано. Но он почувствовал, что какая-то необычная сила тянет его назад. "Иди", – приказал старик. Как птица, пытающаяся вырваться из силков, юноша барахтался руками и ногами. И, напрягшись изо всех сил, он, наконец, сделал шаг и вырвался из плена своей тени. Освобожденный от неведомой силы, юноша оставил свою черную тень у ног старика и направился к пруду, где остановился у кромки воды. "Войди в воду", – властно прозвучал голос старика. Юноша закрыл глаза и прыгнул с камня в воду. В следующее мгновение он услышал крик возлюбленной: "Ах!", и тут же почувствовал, что его тело легко, как пух, парит на воде. Открыв глаза, он увидел, что превратился в уточку-мандаринку. Испуганная и пораженная, возлюбленная, придя в себя, испугалась, что старик оставит ее одну и исчезнет в воде, поэтому она подбежала к нему и упала на колени. "Умоляю вас, не оставляйте меня! Превратите меня тоже в птицу! Если нельзя в уточку-мандаринку, то пусть хоть в утку или гагару!". "Хорошо", – ответил старик. "Прыгай туда, куда прыгнул тот юноша". Девушка не колебалась. С сердцем, бьющимся в груди, словно пойманная птица в ладонях, она спустилась к камню. На камне лежали сапоги и одежда юноши, украшенная цветами османтуса. Девушка поставила свои маленькие вышитые туфельки рядом с сапогами юноши и, запахнув подол своего голубого платья, прыгнула в воду. И вскоре рядом с уточкой-мандаринкой плавала чуть меньшая по размеру уточка-мандаринка, которая клювом приглаживала свои перья. Казалось, что эти две прекрасные птицы испытывают безграничную радость любви, и их маленькие хвостовые перья трепетали в унисон. Затем уточки-мандаринки спрятали клювы в груди и закрыли свои темно-синие круглые глаза. И со дна пруда послышались чарующие звуки флейты духа воды.