Кедр

    Небольшой черный камень вроде ничем особо не выделялся среди себе подобных. Таких же небрежно раскиданых по равнине.  Когда-то тут было древнее русло реки, стекающей с гор. И вдавленным в эту пустошь осталось. Но гор уже нет. Их высушил и стер ветер. И пылью разнес по окрестностям. Разнес и успокоился. Это было давно, а сейчас это равнина оставшегося от них серого песка, однообразие которой то тут, то там украшает красный цвет рвущейся из глубины глины. Но и она высохла, хотя своим появлением и дала жизнь самой упорной растительности, не сразу проглатывая воду, в отличие от песка. Периметр этих пятен делал эту пустошь еще причудливее, так как представлял собой всевозможные оттенки изумрудного цвета.
    Но он сразу увидел его. Он уже видел такой. Его матовая поверхность не отражала солнца, и он весь был такой правильный. Он бросил его в то единственное, во что был одет, — в набедренную плетеную повязку, — и камень свисал теперь там на боку со своими товарищами. Их было немного, но вместе они были достаточно увесисты. С другой стороны повязки тоже свисали камни, но они были все одинаково круглые, об их предназначении можно было догадаться по кожаной чашке с намотанными на нее жилами, находящейся все в той же плетеной повязке.
    Камень и был его целью, хотя может стал таковой после находки. Довольно закрякав, он побрел в сторону далекого зеленого пятна, заходящего местами на горизонт, закатное солнце освещало ему дорогу, время от времени поблескивая искрами на сером песке.
    Уже ничего вокруг не было видно, когда он подошел к этому пятну. Луна хоть и была полной, но висела прикрытая пеленой облаков. И он двигался уже наощупь, находя проход вглубь этой рощицы, и зашел в некое подобие шалаша. Помешкав немного, он присел на карточки и прислушался к звукам вокруг. Но почти сразу пошарил рукой, раскидывая поуютнее сухую траву, и лег.
    Солнце только стало подниматься, освещая верхушки облаков и разгоняя темноту, и будто этого облака и ждали, и побежали прочь, оставляя небо в звездах, но и те тоже очень быстро исчезали, меняя черный занавес голубым.
    Роща жила благодаря источнику там, где пятно заходило на горизонт, небольшой возвышенности, откуда брала свое начало речка и причудливой струной пересекала все это пятно вдоль. И к поляне недалеко от шалаша она приходила уже полноводной, широкой, но неспешной. На другом ее берегу стоял стеной лес. Ее вода хорошо утоляла жажду и приятно щипала на языке. Напившись, он приподнялся над водой, как бы рассматривая себя.
    Рябь прошла по отражению его загорелого лица, темно-рыжие волосы торчали вокруг него, чуть светлее была его борода, он хмыкнул, его карие глаза мелькнули зеленым огоньком, будто он что-то увидел за своим изображением. Он быстро встал, освободился от повязки и залез в воду. Походивши вдоль берега, он нашел, что искал: встав на колени, он оказался по шею в воде, засунул руку под кочку, и, немного повозившись, вытащил довольно большую рыбу, которая уже успела заглотнуть его руку по локоть. Он бросил ее от берега подальше и, пока она старательно работая плавниками и изгибаясь пыталась погрузиться в песок, несколько раз сел и встал в воде. Быстро завершив свои дела, он выбрался на сушу.
    Солнце еще немного приподнялось над горизонтом, и пока еще оставались места, куда оно не проникало. Деревья с другой стороны реки отбрасывали свои длинные тени. Они стояли вплотную к воде, местами они даже делили вместе территорию. Величавые хвойные гиганты и широкие лиственные деревья стояли в им только ведомом порядке. Но, где-то нарушая строй, лежали упавшие по разным причинам их мощные стволы. Они обычно практически сразу погружались на дно, но как бы на прощанье торчали их надломленные обрубки. Сидевшая на одном из них птица казалась частью этой декорации. Черная в тени, ее спинка переливалась синим от случайных солнечных бликов воды. Она оттолкнулась от сучка и, распахнув свои крылья, показала серо-зеленую крапчатую грудку и крылья понесли ее ввысь, в ее изящном клюве, словно большие усы, висела добыча.
    Ее тень в один момент накрыла нашего путника, который уже разжег костер и прям в него бросил облепленную глиной рыбу, и сейчас возился в песке.
    Он уже очистил присыпанную песком конструкцию из связанных бревен, на ней могли уместиться двое, и теперь присел на ней, держа в одной руке прочный шест, который только что достал рядом. Он посмотрел на солнце, закрыв глаза, он поймал его тепло, но, уже не спеша, встал и пошел к затухавшему костру. Шестом выкатил глину и разбил ее. Он ел быстро, запах привлекает.
    Тщательно засыпав все песком и разровняв это место, он вытащил к воде свой плот. Древесина деревьев под толстой плотной корой была легкая внутри, она легко продавливалась пальцами, но несмотря на это плохо впитывала в себя воду, и когда он запрыгнул на него, тот так и остался лежать на воде. Подняв шест и отталкиваясь им от дна, он поплыл вдоль берега против течения. Река в этом месте делала поворот, выходя из глубины леса, и делать пока это было несложно.

    Хронос. Это и имя, и род деятельности, и почетное звание. Кто-то бы сказал — колдун, кто-то — шаман… Возможно. Как шаман он отлично предсказывал будущее, как колдун мог наслать болезнь. Но скорее вылечить. Ну вот, пожалуй, и все его магические способности. Но Хронос — это пытливый ум. Он знал и умел все. Он был в этом уверен.
    Стоял день. Тени уже все спрятались и площадка скалистого плато, перед тем как она обрывалась в воду, становилась светлее. От края площадки вниз скала уходила отвесной стеной в воду, и до горизонта уже все было занято голубым. Изредка снизу вверх до стены долетали брызги волн. Они редко были большими и, бросив свои капли, успокаивались, а те, на мгновение, пока не высохнут, чернили скалу. До самого же края брызги долетали только при сильной волне. Огромное пространство площадки с одной стороны заканчивалось ровной поверхностью, уходящей вверх. Она достигала своей высшей точки у моря. Ровная и гладкая. Будто вселенский архитектор разрубил и вырезал гигантским ковшом середину горы до основания, потом, подумав, убрал еще одну из двух оставшихся частей. И обрезав, оставил только четверть, как трамплин в небо. Как вселенский гномон.
    Снизу с площадки этот срез было видно полностью, где из задранной вверх стены местами сочилась вода. Если встать к ней спиной и смотреть вдоль моря, то можно увидеть, как впереди, там, вдалеке, плато заканчивается лесом, от которого по утрам отталкивалось солнце. Сзади стена, впереди лес, а по разным бокам — с одного вода, с другого снова лес.
    До верха скалы было далеко, но Хронос был там. Не раз. Первый раз день он шел от берега вдоль этой скалистой стены и два дня поднимался, идя обратно. Вдоль края идти было опасно, а дальше резко начинался густой лес. Но идти было больше интересно, чем тяжело. Стоя тогда на краю этого трамплина и смотря вниз, он сначала удивился, что не слышит моря — так оно было далеко внизу. Он сощурил глаза. Небо и вода стали одного цвета и не заканчивались нигде впереди. Он и сейчас так сделал. Стоял и смотрел вдаль. Хотя как-то раз он видел берег на противоположной стороне, но тогда он видел, словно море и небо поменялись местами и казалось, будто это небесная суша.
    Днем с моря всегда дул приятный бриз. Влажный. Если очень долго стоять, то соль начинала приятно ощущаться на губах. Он облизал ее языком. Он будто стоял на краю неба, так море сливалось с ним.

— Я ждал тебя, — сказал он, обернувшись к подошедшему путнику. Хронос говорил это всем путникам.
    Тот молча полез в свою набедренную повязку и достал вместе с черным камнем, сначала складывая в свободную руку, все, что там были. И уже двумя руками протянул их ему.
— Что это?
— Ты велел мне принести..
— Я? Что-то не припоминаю тебя… Ты давно в Раю?
— Где? — путник переспросил без удивления, будто не расслышал.
— Ну в Раю, здесь…
— Я здесь никогда не был. Я проснулся однажды и помнил только твое лицо и как ты говоришь. Я не скажу уже точно, что ты говорил, но помню, ты указал мне путь… Ты говорил, что и где мне брать по дороге, но сейчас я уже точно не вспомню, что и зачем. Посмотри, я ничего не упустил? — он подвинул руки ближе.
    Хронос взял их так же обеими руками и, переставив ноги и раздвинув колени, сел прям на каменный пол. Поняв его кивок, путник так же сел напротив него.
— Так это место называется Рай? — спросил он, рассматривая горизонт за спиной Хроноса, посмотрев наверх, задрав и повернув голову, добавил, — и там наверху на горе, там тоже Рай?
— Нет, — ответил Хронос, он разложил на каменном полу принесенное и рассматривал их, беря по очередности: немного сплюснутая черная тяжелая матовая сфера, кусок горного хрусталя, красный булыжник с зелененными вмятинами, два похожих между собой легких черно-серых кристалла, частично облепленных, словно они пытаются вырваться оттуда, и тяжелый желтый камень, — Там наверху лес. Рай только здесь, внизу.
— Там, где мы? — уточнил путник.
— Там где я, — ответил ему Хронос.
— Понял, — кивнул путник, — Рай там, где ты. Ну и что? Что дальше? — Он посмотрел, вопрошающе раскрыв глаза, — Это все, что нужно?
— Не уверен, — сказал Хронос, — Обычно путники ничего не приносили. Ты первый. Я не знаю, что тебе нужно, и даже ты не знаешь, — их взгляды встретились.
    Путник ничего не ответил и склонил свою голову.
— Ну, довольно, ты, я вижу, облизываешь губы. Пойдем, напьешься. Может, и поешь. Но у меня только хлеб и вино…
— А что это — хлеб и вино? — заинтересовался он.
Вставая, Хронос оперся о колени.
— Все скоро увидишь…

    Они пошли вдоль моря, оставляя стену за собой. Через какое-то время они пересекли странное место. Огромные плоские круглые камни соседствовали с каменными кубами. Кое-где кубы стояли друг на друге и верхние были немного меньше. Но что удивило путника, так это то, что видно это было вблизи, издалека же они сливались и невозможно их было рассмотреть.
— Что это? — спросил он Хроноса.
Но тот не ответил, ибо он ходил здесь тысячу раз, но никогда не задумывался.
— Как тебя зовут? У тебя есть имя? — вместо ответа спросил его Хронос.
— Имя?
— Да. Как тебя зовут, или, может, ты сам себя называешь…
— Сам себя я никак не называю, и не помню, чтоб кто-то меня звал.
— Хорошо. Я буду звать тебя Адамом. Так звали первого человека. Так звали и моего сына…
— Адам, Адам, Адам, — несколько раз произнес путник, — А твое имя? Как зовут тебя?
— Хронос.
— А чье это было имя до тебя? — спросил Адам, сделав пару шагов быстрее и на ходу посмотрев на него.
— Оно всегда было только моим, — он ответил обрывисто, не желая продолжать, и Адам это понял, он замедлился и они снова пошли плечом к плечу.

    И они все дальше уходили от каменной стены. Где-то там наверху был источник, и вода, постепенно набирая силу и объем, стекала сначала ручьем, а потом расширялась, окруженная лесом, и текла вниз в сторону долины. Но часть ее просачивалась из камня и стекала на площадку. Ее было не так много, неглубокая канава в скалистом грунте легко отводила её от стены и имела явно рукотворное происхождение.
    Они шли вдоль нее и Адам несколько раз наступил по щиколотку туда. Когда он добирался до Хроноса, то в одном месте, когда уже было темно, наступил на торчащий корень и достаточно неприятно ранил ногу. Он подзабыл уже, но, наступив в канаву первый раз, почувствовал, как рана защипала, и он уже хотел надавить на рану, но, дотронувшись, понял, что она зажила. Они прошли уже половину расстояния от стены до леса и сейчас перед ними появился круглый бассейн, куда стекала эта вода. Она искрилась и манила его. Он понял, что хочет пить. Он было нагнулся, чтобы зачерпнуть ладонями воду, но Хронос остановил его: «Не надо. Это вода для омовения». «Но я очень хочу пить…» — было начал он, но Хронос перебил его: «Уже скоро».

    Они прошли еще немного и, уже только подойдя близко, Адам увидел несколько каменных конструкций высотой выше колена, как незаконченные кольца, в каждой из них стояли по две деревянные треноги и только в одной между ними висел кожаный бурдюк размером больше, чем сам Адам или Хронос. Адам уже привык, что все появляется будто из ниоткуда, и спокойно взял указанный Хроносом лежащий на импровизированной круглой каменной скамье хлеб, обжегся и с удивлением взглянул на Хроноса. Солнце уже стало близко к закату и не могло его так нагреть.
— Горячо, только из огня…
— В Раю нет огня, — спокойно молвил Хронос.

— Я могу его добыть, — обрадовано сказал Адам. Хронос, сощурив глаза, сделал еле заметный наклон головы, будто показывая недоверие.
Не обращая на него внимания, Адам вышел из круга, сходил в другой и принес одну из треног. Хронос жестом показал: действуй. Приложив немного усилий, Адам сделал из треноги гору поленьев. Затем он достал из повязки сухого мха и два камня. Прошло немного времени и уже горел костер. Сидя на корточках, Адам повернулся к Хроносу, лицо Адама украшала улыбка, на глазах же Хроноса появились слезы, но Адам подумал, что это от дыма.
    Хронос снял с бурдюка два черепка, разлил в них вино и один подал Адаму, разломив хлеб, Адам половину отдал Хроносу. Обменявшись, Адам спросил его: «Ты вопрошал, давно ли я в Раю, а сам ты давно здесь?» «Очень», — ответил Хронос.
— А как ты попал сюда? — продолжил Адам.
— Я бы мог тебе поведать, но я не знаю поймешь ли ты…
— А ты начни, — перебил его слегка захмелевший Адам.
— Хорошо, — Хронос поднял с гранитной скамьи до этого невидимый посох и три раза ударил им оземь. Дым от костра окутал их, и когда рассеялся, вокруг не было ничего, они и звезды вокруг, а над ними висел Млечный Путь.

— Нас было десять. Как пальцев на руках. Сначала из темноты вместе со звездной пылью родился Панний, старший из нас, когда пыль стала звездами, из них появились и мы, словно его дети. У каждого из нас была тысяча имен, мы были везде одновременно, и наши тела нигде не начинались и нигде не заканчивались. Усиа Белая Искра была самой задорной из нас, и я любил смотреть, как она разбрасывает звезды яркими спиралями и надувает газовые пузыри. Как она наполняет пространство сущностью. Это продолжалось вечно и никогда бы не закончилось. Если б… Я влюбился в нее и от нашей любви у нее родился сын. Мы спрятали его в глубине космоса, чтобы Панний не мог никогда его найти. Но. Панний вездесущ и всесилен. Он узнал. Он превратил Искру в бесконечную гроздь и раскидал ее сильным броском по Вселенной. А я стал тем, кого ты видишь, и теперь каждую ночь я вижу ее, боль раздирает меня, но ничего не могу сделать и мое сердце становится камнем от этой боли. Каждое утро я прощаюсь с ней, — он немного помолчал и продолжил, — Но Усиа смогла передать свою частичку нашему сыну, чтобы ему было не так холодно и одиноко. И если бы я стал ближе к ней, я бы смог… — Все, что говорил Хронос, облагалось образами, и они кружились и исчезали растворившись в звездах. Рот Адама был раскрыт от того, что происходило вокруг них.
— Множество путников приходило в Рай, разных, непохожих друг на друга, непохожих на меня, и всех их я просто отводил на вершину, и они уносились прочь, как мираж, и только ты схож со мной, и только ты принес мне дары и умеешь добывать огонь. И сейчас мне очень хотелось бы верить, что огонь и есть тот путь, который приведет меня к ней. Ведь эта боль раздвинула границы — счастлив я или не счастлив, моя любовь к ней не поменялась и помогла мне понять все по-другому…
— А остальные? — Адам посмотрел на свои руки, большие пальцы обоих рук были прижаты, но все остальные были растопырены.
— Они часто навещают меня, мои братья и сестры…
— Они тоже путники? — удивился Адам.
— Нет, — и они снова сидели на гранитной скале, и Хронос показал на море, огромная радуга висела там, — это они, — и он описал полукруг своей рукой по ее следу, — всегда вместе.

— Медь, бронза, железо, латунь, сталь, титан…
    Солнце, едва поднявшись над горизонтом, палящими лучами прогрело гранит и теплом наполнило утреннюю жизнь. Тело Адама не чувствовало похмелья, лишь негу, что отступала, наполняя его силой и уверенностью. Легкий бриз доносил до него аромат моря. Он не сразу открыл глаза, хотя бормотание Хроноса его выдернуло из пелены наслаждения, он немного потянул этот момент, будто заглянув в самого себя. Лишь когда что-то или кто-то его задел, он взглянул сначала одним глазом, а потом и другим. Черная птичка, наклонив желтую головку, рассматривала его напротив. На конце ее клювика свисал черно-серый клок. Поднявшись, Адам спугнул ее, и она быстро исчезла из поля его зрения. Звуки наполнили воздух, равномерный скрежет и глухой грохот, отдающий дрожью.
    Площадка поменялась с вечера. Большие животные с ослиными мордами в тяжелых свисающих шкурах медленно ходили по кругу. Адаму пришлось бы сначала залезть на плечо Хроноса, если бы он захотел сесть на спину одного из них. Каждым своим тяжелым шагом они приводили в движение плоские огромные камни, до этого лежащие неподвижно.
    В кубах, установленных друг над другом, горел огонь. Одновременно с вращениями камней огромные бурдюки сдувались и снова наполнились воздухом и разжигали огонь еще ярче, до пронзительного синего цвета. Камни, похожие на те, что принёс Адам, сотнями лежали на этих огромных жерновах.
    Из шкуры одного из заросших ослов выпорхнула такая же птичка, вся черная, с желтой головой. В клюве она держала клок его шерсти. Повисела чуть на боку, покрутила головой и улетела в сторону леса.
    Хронос стоял лицом к морю, раскинув руки, словно хотел его обнять.
— Всё рождено из огня и всё в нем успокоится, — разобрал Адам в его бормотании.
Лава из кубов стекала по каналам и остывала в квадратных формах, что заполонили вчера еще свободное место площадки. Огромные бревна с красной сердцевиной, очищенные от ветвей и разрубленные вдоль, блестели гранатовой смолой и отражали свет. Они лежали корой вниз, каждое размером по плечо Адама, и истончали терпкий, но очень приятный и слегка дурманящий аромат, мешаясь с запахом моря, он вызывал непонятное чувство радости и облегчения.
— Солнце прячет звезды, словно в своей красоте пытается не дать другим соперникам обойти его, — сказал Хронос и повернулся к Адаму. Его лицо будто стало моложе со вчерашнего дня, так сияло в нем благодушие и решительность, — Искра же ярче и краше всех Солнц. 
    Хронос повернул голову в сторону скалы, Адам невольно повторил его движение. Яркая радуга пересекала там небо.
Одним концом она упиралась в вершину и, словно панцирь черепахи, лежали на ней огромные ступени, будто подчиняясь ветру, надвигались они друг над другом, а голова её исчезала вдали.
— Это тот путь к Белой Искре? — догадался Адам. Хронос кивнул и, взяв его под руку, повел.
    Они шли молча и Адам чувствовал, что за этим последует что-то важное.
    У подножья они встали на одну из плит, уже остывшую и принявшую нужную форму, натянулись жилами алони от мощных шагов животных, а за ними — плетеные бичевою сети, что окутали эту плиту, и они понеслись ввысь, вдоль среза на самый верх, наблюдая, как птицы, держась за только им видимые выступы, пьют с него влагу.
    У основания же этой небесной дороги росло такое же небесное дерево, с толстыми кривыми ветвями, все в трещинах, немало бы ушло у Адама времени, чтобы обойти его. Земля вокруг него, где только падала его тень, как шубой была покрыта его хвоей и, ступив с твердой плиты, ноги их мягко пошли по этому ковру.
— Старый мудрый кедр, сильный и упорный как сама жизнь, его крона и корни не знают, кто из них больше, я помню его всегда таким… — начал было Хронос.
Уже была видна и сама дорога, уходящая так далеко, что становилась точкой на горизонте.
— Ты пойдешь к ней? — перебил его Адам.
— Не я. Ты, — ответил тихо Хронос, — я уже много познал, теперь твой черед и твое право. Из простого камня, пройдя через огонь, силой желания, ты, человек, проложишь путь к звездам. Шагай смело.

— "Кедр", "Кедр", я "Заря". "Кедр", я "Заря". Юра?! Все идет хорошо. Как слышите, как самочувствие? Я "Заря". Прием.
    Черный матовый камень стал наполняться искрами, теперь он окружен серым ободом.
— "Заря", я "Кедр". Слышу вас отлично. Самочувствие отличное. Полет продолжается хорошо. Во "Взор" наблюдаю Землю. Видимость хорошая. Различить, видеть можно все. Некоторое пространство покрыто кучевой облачностью. Полет продолжаем, все нормально. Прием.
— "Кедр", я "Заря", "Кедр", я "Заря". Вас понял. Молодец, связь отлично держите. Продолжайте в том же духе. Я "Заря". Прием.
— Понял вас. Все работает отлично, все отлично работает. Идем дальше.
    Хрип аппаратуры пытался заглушить этот голос среди звезд.
— Внимание, вижу горизонт Земли. Очень такой красивый ореол. Сначала радуга от самой поверхности Земли, и вниз такая радуга переходит. Очень красивое, уже ушло через правый иллюминатор. Видно звезды через "Взор", как проходят звезды. Очень красивое зрелище. Продолжается полет в тени Земли. В правый иллюминатор сейчас наблюдаю звездочку, она так проходит слева направо. Ушла звездочка, уходит, уходит... Внимание, внимание. 10 часов 9 минут 15 секунд. Вышел из тени Земли. Через правый иллюминатор и "Взор" видно: сейчас появилось Солнце. Объект вращается. Очевидно, работает солнечный системный иллюминатор. Вот сейчас в систему "Взор" наблюдаю Землю, наблюдаю Землю, пролетаю над морем. Направление движения над морем определить вполне можно. Сейчас я примерно движусь правым боком, некоторой облачностью закрыто. Направление над морем определить можно ...