Пончик с ореховой глазурью

Эту Девочку Мальчик увидел во время своей Задумчивой Прогулки. И, прежде чем он, щурясь от пыльного ветра – обычное дело в здешних палестинах – и напевая себе под нос «В моём поле зрения появляется новый объект» – обычное дело для задумчиво-гуляющих Мальчиков – только-только готовится свернуть с Главной Дороги на Дворовой Проезд, Автор предлагает Читателю приглядеться к Герою и Героине этой истории попристальнее, дабы потом не осталось на потом никаких вопросов. От вопросов у Автора трещит голова.

Итак, Мальчик. Росту чуть выше среднего, весу чуть меньше нужного, возрасту… сильно больше желаемого. Строго говоря биологическим языком, он был уже давным-давно не мальчик, но видел и старался ощущать себя именно им, полушутя величал себя Молодым Старейшиной и даже, когда с ним на Улице здоровались совершенно незнакомые горлопаны, сардонично, но на всякий случай шёпотом самоиронизировал: «Неужели я так плохо выгляжу?» Не торопись записывать Мальчика в идиоты или инфантилы, Читатель: дело в том, что иных средств противостоять Судьбе у Мальчика было раз-два и обчёлся, посему каждое из них ценилось на вес золота или чего подороже. Волею Неестественного Течения Событий и Неслучайного Стечения Обстоятельств (далее по тексту, для краткости, – просто Жизни) Мальчика занесло из родного Железного Города в Соломенный Выселок без малейших перспектив возвращения, что тот, по понятным причинам, счёл более чем полной аналогией понятно чего, в связи с чем при малейшем удобном случае в той или иной мере воевал с полонившей его Окружающей Реальностью: плевал вслед оглушительным подростковым мотоциклетам, изощрялся в выдумывании тысячи и одного способа уничтожения всего семейства Быдлососеда, с удовольствием почти ни с кем не здоровался и всё такое прочее. Окружающая Реальность столь разрушительных действий замечала едва ли и, тупо глядя в накатанное тракторами будущее, продолжала изводить тонкую душевную организацию Мальчика рёвами мото- и автодвижков, децибелами полуночной попсо-долбёжки и заунывно-пронзительными розвизгами газонокосилок. Жизнь шла своим чередом.

Понять Мальчика несложно, хотя и нелегко. Автор ни разу не социолог и ещё меньше психоаналитик, но, наверное, многих бы устроило сугубо эгоцентрического устройство Вселенной, и когда приходит эмпирическое понимание принципиально иного миропорядка, тут-то и нахлобучивает, что называется, когнитивный диссонанс в самой тяжёлой его форме с многочисленными неизлечимыми осложнениями: одни с головой бросаются в спасительный омут религии, другие с неменьшим рвением принимаются спиваться, третьи берутся за мемуары, четвёртые замыкаются в себе, пятые – самые радикальные – горделиво поглядывают на Быдлососедей и сводят окончательные счёты с Жизнью. Мальчик взял отовсюду по крупице, и теперь уже было не разобрать, что его гнело больше: то ли сей настоявшийся ядерный коктейль, то ли приснопамятная Реальность. К слову, последняя стала уже понемногу приедаться и припиваться, отчего на сердце становилось только гаже.

Настоящей душевной отдушиной Мальчику служила проза, куда он с переменной регулярностью выблёвывал накопившуюся и накипевшую ненависть, не особо заботясь о прочтении оной другими Авторами и Читателями. Помимо всего прочего, в далёком Железном Городе у него осталась разведённая Она и любимый Маленький Ди, с коим Мальчик систематически переписывался. Контакт был дай бог каждому, однако Реальность не зря называлась Окружающей, ибо не нашлось бы во всей Вселенной места, куда бы она не дотянула свои липкие щупальца: порой даже меж нашим Героем и Маленьким Ди прошмыгивала чёрная кошка самого отвратительного вида и нрава, после чего, как правило, плохо было всем – и долго.

Автор мог бы ещё много чего подобного понаписать тебе, Читатель, и многажды большего выслушать от тебя в ответ: советы как поступить, осуждение и понимание, ободрение и предание анафеме за бесхарактерность – всего было бы в достатке. Но пора и честь знать, тем паче, что вышеупомянутая Героиня уже-таки дошла до Поворота и вот-вот собирается исчезнуть из Мальчикова поля зрения.

Итак, Девочка. Тут уже безо всяческих условностей – именно что она и есть: росту ниже среднего, весу сильно меньше ожидаемого, возрасту… с тылу особо не разберёшь, но судя по двум по прыгающим над ушами прорезиненным косичкам-обсоскам, где-то на подходе к рубикону «я уже совершенно-совершенно летняя». Мешковатые по последней молодёжной моде «бананы», опоясывающие перекрещёнными подтяжками весёленькое хипстерское худи и неохотно помаргивающие ослепительно полосатыми носочками. Наверное, внутрь этих безразмерных штанов была завёрнута костистая худосочная селёдочка с ручками-тростиночками и ржаными веснушками на икрах – это Автор предоставляет дофантазировать Читателю. Он же подходит к Самому Главному: правой лапкой Девочка цеплялась за лапищу другого, неинтересного и потому оставшимся неопознанным объекта, а вот в левой… в левой она мотаючи несла плоскую запаянную упаковочку с одним-единственным глазированным пончиком-обсыпушкой.

Увиденное оказалось до того трогательным, что Мальчик невольно сморгнул и разулыбался. Вопреки стараниям Реальности и собственным практикам, он до сих пор большей своей частью оставался тем сентиментальным мечтателем, что некогда подолгу любовался Небесным Городом и каждый раз втайне влюблялся в приснившуюся героиню Того Самого Советского Фильма. Вот и сейчас он с нескрываемым восторгом уставился на этот несчастный сплюснутый бублик, рисуя внутри своего богатого воображения, как Девочка с неопознанным объектом заходят в супермаркет, как она, серьёзно закусив губку и помавая косичками, вышагивает вдоль продуктового развала, как тычет обкусанным пальчиком в желаемое и как потом, помахивая покупочкой, небрежно роняет спасибо. Пуще прочего умиляло именно то, что лакомство, простое как рыбий жир и вряд ли вообще имеющее право именоваться Продуктом Питания, наличествовало в сиротливом одиночестве (рюкзачки и тому подобная ручная кладь в поле зрения отсутствовали как класс). Целую Жизнь назад Мальчик, ещё будучи действительно мальчиком, вынужденно присутствовал на некоем застолье, по окончании которого младшая сестрёнка его тогдашней пассии ни с того ни с сего обильно и безутешно разревелась, с горем пополам объяснив, что ей, мол, неожиданно стало очень-преочень жалко оставшегося на столе последнего кусочка рыбного пирога: он, дескать, такой маленький, такой кривенький и такой последний, что вот его такой никто и не захотел. Автор надеется, корявая аллегория дошла до тебя в целости и сохранности, Читатель.

Засим, слово за слово, Картина Первая подходит к концу и плавно переходит в Картину Вторую.

Смакуя сочные впечатления, Мальчик незаметно упустил Девочку и, незапланированно проплутав по Соломенному Выселку сверхурочные пару часов, выбрел, наконец, обратно к Дому. Тут-то его и ждал неприятный сюрприз в виде напрочь перегороженного Дворового Проезда, бело-синего воронка с пульсирующей мигалкой, гудящей наэлектризованной толпы и прочих атрибутов ДТП, события достаточно заурядного, но, тем не менее, всегда и везде такого волнующего и увлекательного. Мальчик кое-как протиснулся ближе к вяло натянутой жёлто-чёрной ленте.

Если это и было ДТП, то одного из его участников уже уволокли – либо он уехал собственноколёсно. На месте преступления осталась лишь ничего не скрывающая скомканная испятнанная клеёнка да выкатившаяся из-под неё знакомая плоская магазинная запаянка с дурацким розовым пончиком в радужной обсыпке. Тонюсенький девичий мизинец с обкусанным – и впрямь! как знал! – но прилежно залакированным ноготком слегка касался так и не раскрытой упаковочки, будто пытаясь добраться до содержимого, – как раз в том месте, где равнодушная нога Блюстителя оставила на ореховой глазури отчётливую и грубую вмятину. Пахло мокрым железом, невидимой Железной Дорогой и дождевыми червями.

Мальчик развернулся, привычно сплюнул в сторону толпы – во рту прел приторно-горклый вкус гнилой соломы – зашёл в дом и открыл заначенное. На исходе четвёртой ночи, более-менее протрезвев, ему вдруг нестерпимо захотелось выпить некрепкого Кофейного Напитка – под такое писалось гораздо лучше, а написать не просто хотелось – жизненно необходимилось, потому как, судя по богатому прошлому опыту, вынуть из головы подобного рода занозу можно было только так.

Стыдливо пожелав Маленькому Ди доброго утра, Мальчик сделал Напиток и, не особо стараясь не расплескать, пошёл к себе. Проходя мимо Зеркала, он задержался, понуро кивнул отражению, точно отвечая на невысказанный вслух вопрос, и двинулся в Комнату – налево и прямо.

Автор, закончив зеркальный кивок, отправился тоже, только перед прямо направо – ведь, как известно, по сравнению с Зеркалом, в вашей, Читатель, Окружающей Реальности всё наоборот.

=========

В произведении звучит строчка песни группы «Аквариум» «Иду на ты», реплика протагониста повести-сказки Евгения Велтистова «Гум-Гам», а также сентенция подруги протагониста романа Сергея Лукьяненко «Месяц за Рубиконом».

В коллаже для обложки использована фотография уважаемого kitsanaphong burarat, взятая из открытого источника https://www.vecteezy.com/members/buraratn.