4. Берегиня. Главы 5-7

ГЛАВА 5. ОНА И ОН. В БАРЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ


– Вам плохо? Кликаю эмергенцев?

Сознание потихоньку возвращалось. Она продолжает сидеть на стуле («Хоть на пол не свалилась, не так позорно!»). Мужчина осторожно поддерживает её, приобнимая, тревожно заглядывает в лицо.

– Не надо парамедиков. Со мной всё в порядке. Просто воды. И… Можете купить мне какой-нибудь бутерброд? Только не знаю, когда смогу вам деньги вернуть...

– Не нужно ничего возвращать. Я вполне могу себе позволить угостить симпатичную даму, тем более, если она попала в беду. Тут и горячее есть, бульон с равиоли. Помечено как фирменное блюдо, значит, точно не отрава. Будете?

– Мне всё равно. То, что побыстрее.

Через пару минут сервис-робот доставил к их столику поднос с минералкой, двумя чашками супа и полудюжиной трёхуровневых сэндвичей, каждый – со своей начинкой.

– Чтоб не терять время на выяснение ваших вкусов, заказал полный ассортимент. Увы, здесь всё равно ничего натурального, кроме напитков, не подают – не тот класс заведения. Угощайтесь.

К тому времени, как он закончил фразу, женщина осушила почти всю бутылку воды и впилась зубами в ближайший к ней сэндвич. Проглотила, даже не поняв, с чем он. Второй оказался с фальшморепродуктами. Съела суп. Допила воду. Боль в висках начала заметно слабеть.

– Берите ещё!

– Спасибо. Попозже. А сигарета у вас найдётся?

– Увы, не курю. Сейчас закажем. – Он заглянул в меню. – Яблоко, абрикос, вишня, мята, альпийские травы, пломбир. Какие будете?

– Абрикос.

– Может, что-нибудь алкогольное? Коктейль, винА?

Она прислушалась к внутренним ощущениям.

– Немного абрикосового ликёра, если тут есть.

– Надо же! И я обожаю их вкус, мой любимый фрукт! Увы, нету. Вообще из фруктово-ягодного – только пунш. Но я знаю, где есть. Приглашаю! Или сначала сходим в полицию?

– Никакой полиции. Пожалуйста!

– Почему?

– Ну… я же ничего не помню! Кто напал, где, что украли… Даже как меня зовут и кто я! Пока память не вернётся, нет никакого смысла туда идти. По биотекам сразу искать поленятся, рабочий день уже кончился, отложат на утро. Что мне, всю ночь в участке сидеть?

– Гм… Пожалуй, вы правы. Тогда в больницу? Чтоб травму осмотрели и память помогли восстановить?

– Вы же сами сказали, нет там никаких видимых повреждений.
 
– А вдруг сотрясение? Память просто так не пропадает! И обморок этот ещё…

– Голова не кружится и уже почти не болит, в глазах не двоится, указательными пальцами в нос попадАю. Нет у меня никакого сотрясения! А обморок – от голода. Похоже, я просто очень давно не ела.

– Вы врач?

– Я не знаю… Не помню.

– Ну, и что тогда делать будем?
 
– Вы – понятия не имею, а я – ждать, пока наладится с памятью. Надеюсь, это произойдёт скоро.

– И где именно вы собираетесь ждать? Вспомнили, в каком отеле остановились? Или направитесь в Консульство? Имейте в виду, здесь его нет. Оно в столице. Мы конечно, недалеко, в «спутнике», но там уже наверняка всё закрыто.

Она отрицательно покачала головой.

– Тогда что: здесь, одна? Уверяю вас, через пару часов тут соберётся не самая приятная публика. У меня имеется идея получше. Готов лично составить вам компанию на этот вечер. – Он приложил руки к груди и поклонился. Жест старомодный, но при этом – ни малейшей картинности в его исполнении. Просто вежливый вопрос-предложение, с лёгкой ноткой тревоги: а вдруг откажут? – Вместе с абрикосовым ликёром и в гораздо более симпатичном и безопасном месте. Идём? Или боитесь? Честное джентельменское: я совершенно безопасен и тих. Знаете, какое у меня прозвище? «Ангелочек»! – Широко распахнутые наивные глазки, умильное личико, лапки, сложенные перед грудью кулачками вместе, как у мультяшного Кролика на Роликах…

Эта мгновенное перевоплощение альфа-самца в «зайку» было так внезапно и так забавно, что она невольно рассмеялась.

– Ну вы артист!

– На том стоИм! Пошли?

– Ладно.

– Минутку, куплю баг: прихватим с собой оставшиеся сэндвичи.



ГЛАВА 6. ОНА И ОН. «КУДА МЫ ИДЁМ?»


На улице уже совершенно стемнело. Не считая пятен света от редких, не слишком ярких, фонарей. Прохожие тоже встречались нечасто.

– Скоро комендантский час, – пояснил спутник. – Волнения перед выборами. Но мы успеем. Не устала? Вот-вот будем на месте.

Она уже и вправду еле передвигала ноги. «Куда мы идём? Я даже имени его не знаю. Но у меня действительно нет альтернативы, не на улице же ночевать. Тем более, при усиленном режиме безопасности. Тут же загребут, а для военных выяснить по ОГБ кто она – раз плюнуть. Беглецы-преступники заносятся во все анналы мгновенно. Надеюсь, мужик – не маньяк. Хотя неизвестно, что хуже, – попасть в лапы психа или в застенки к “господам”. И всё же: зачем я бежала? От кого? Как? Оппозиционность совсем не в моём характере, я в этом уверена».

– Подожди тут, пожалуйста. Я быстро.

Здесь фонари не горели вообще. В мерцающем свете далёких звёзд  едва угадывался двор-колодец, огороженный тыльными сторонами С-образного старинного двухэтажного дома, с лепным порталом чёрного входа. Слева была небольшая ниша. Мужчина втолкнул её туда и исчез. Как показалось, на целую вечность. Где-то совсем рядом послышались голоса и цокот сапог по булыжной мостовой. «Тут-то меня патруль и сцапает!» – Она вжалась в проём поглубже, практически распласталась по стене. Внезапно в портале открылась узкая дверь, чьи-то руки втащили её внутрь.

– Не бойся, это я. Давай сюда, только быстро и тихо!

В коридоре царила совсем уж непроглядная чернота, под ногами хрустели осколки стеклопластика. Она обо что-то споткнулась и чуть не упала.

– Осторожнее, порезаться можешь. Я весь свет разбил, чтобы нас не заметили, – шёпотом предупредил мужчина. – Теперь это точно чёрный ход, не поспоришь! Давай за меня держись. – Он положил её руку на свою талию и крепко обнял за плечи. – А здесь ступеньки. Одиннадцать штук. Перил нет. Поднимаемся аккуратненько. Всё, на месте. – Он отпустил женщину, прошёл чуть вперёд. Раздался тихий зуммер электронного идентификатора, открылся вход в ещё более тёмный проём. – Заходи!

Дверь за ними захлопнулась, но свет автоматически не включился. Её спутник прошёл внутрь помещения, оказавшегося прихожей, подозвал и активировал послушно зависший рядом, на пороге в комнату, небольшой шар-ночник. Бледные лучи световодов сделали возможным хоть как-то разглядеть окружающую обстановку.

Двуспальная кровать с клетчатым покрывалом из искусственного хлопка, шкаф, небольшой овальный стол, пара кресел, комод. В качестве немудрящего украшения – несколько настенных голографических картинок с пейзажами. Чёрная экранштора на единственном окне. Дверь в душевую.

Стандартный гостиничный номер экономкласса.

Стол был сервирован на двоих. В центре – пара высоких витых бутылок абрикосового ликёра, ларь-охладитель с шампанским и шариками мятного чая; рядом – салфетница, блюдо с фруктами и вазочка с шоколадом.

Пока она разглядывала меблировку, мужчина извлёк из бага свёрток с сэндвичами, разложил по тарелкам.

– Это ведь отель?

– Да.

– А к чему тогда такая секретность?

– Ну и как бы я тебя сюда официально провёл? Без твоего ЭПК? Забыла про усиленный режим безопасности? Повезло ещё, что автоматика количество входящих в номер не регистрирует! Думаешь, легко отыскать такое заведение – по нынешним-то временам? Правда, уровень комфорта, конечно, минимальный… Вот это, – он обвёл руками комнату, – не поверишь, гиперлюкс! Душ хочешь принять или сразу за стол? Не бойся, никто на твою честь покушаться не собирается. Просто мне показалось, что ты немножко замёрзла в своих «трениках», по ночам на улице зябко.

От архаичного слова «треники» повеяло таким теплом и домашним уютом, что она действительно почувствовала себя в безопасности и расслабилась.
 
– Хочу. Спасибо.

Халаты, тапочки и полотенца в наличии имелись: гиперлюкс, как-никак. Она с наслаждением встала под горячие струи: пусть поскорее смоют с неё усталость, остатки боли и страх. И возвратят память.



ГЛАВА 7. ОНА И ОН. РАЗМЫШЛЕНИЯ


Трапеза проходила в молчании. Мужчина прорабатывал в уме стратегию, как добиться желаемого, не вызвав смеха или, того хуже, обиды; женщина пыталась напиться, чтобы вообще ни о чём не думать. Под фрукты и шоколад ликёр пошёл на ура. Он пожалел, что заказал только пару бутылок, – гостья, похоже, даже не захмелела, что несколько усложняло воплощение его плана. Открыл и разлил по фужерам шампанское.

– Как вас зовут? – внезапно спросила она.

– Давай просто «ты». Мы же твоего имени не знаем, значит, и о моём умолчим. На равных, согласна? Тем более, уже вместе выпили. Считай, что на брудершафт. Переходим?

– По-моему, вы… ты ещё до этого перешёл. Да, хорошо, постараюсь. Я так понимаю, что, по той же причине, любые вопросы о вас… о тебе останутся без ответа?

– Логично мыслишь, – он рассмеялся.

– Тогда, получается, нам и поговорить не о чем, я же вообще ничего не помню.

– Значит, остаётся одно – лечь баиньки. Отдохнёшь, выспишься хорошенько, глядишь, и память вернётся. Ложись, засыпай спокойно, а я, чтобы не мешать, всё тут пока тихонечко приберу и приму ванну. Под подушкой должна быть сорочка, можешь переодеться. Я отвернусь, чтоб тебя не смущать. Или, если хочешь, выйду в прихожую.

– Достаточно отвернуться, да, пожалуйста. – Она быстро переоделась; аккуратно сложив, пристроила на кресло покрывало и халат и юркнула под одеяло.

– Всё. Легла. А вы… Ты сам спать собираешься?

– Конечно. Вторую подряд бессонную ночь я точно уже не осилю.

– Вторую..?

Внезапно он решился. Если это действительно его Берегиня, а он всей душой верил, что это именно так, то игры ни к чему: она и поймёт, и поддержит.

– Когда ты заснёшь, я лягу и тебя обниму. И тогда тоже усну. Не могу спать один – фобия. У меня есть… постоянная подруга, но вчера утром она уехала в гости к друзьям. Обещала вернуться в тот же день – не вышло. Будет только завтра к вечеру. Прошлой ночью обошлось без приступов, я провёл её в казино. Увы, вторые сутки подряд без сна мне уже не выдюжить, возраст! ТАК может сердечко прихватить… До больничной койки. А мне сейчас туда ну никак нельзя, предстоит очень ответственная работа.

– Так ты поэтому меня склеил? Чтобы выспаться?

– Ну, не только. Не мог же я бросить на произвол судьбы ограбленного и потерявшего память человека. Я бы в любом случае так поступил. И слово «склеил» в данном контексте мне совершенно не нравится. И в мыслях нет тебя домогаться, только обнять и заснуть. Не требую, прошу. Добро за добро, сочувствие за сочувствие. Без интима, по-братски. Из милосердия.

Она пристально на него посмотрела и задумалась. Оба они взрослые люди. Он, конечно, прилично моложе, но не юн, вполне зрелый мужчина. И (не только потому, что есть постоянная подруга!) явно гетеросексуал. Было бы неудивительно, если бы он намекнул на секс. В качестве, так сказать, ответной благодарности за кров и пищу и спасение от патрулей. По дороге она мысленно готовила себя именно к такому варианту развития событий. Но как преодолеть внутренний протест и решиться переспать с совершенно незнакомым человеком? Не то чтобы мужчина был ей неприятен, скорее, наоборот, чем-то притягивал. Когда он обнимал её в баре, ей сделалось… уютно, спокойно, тепло, – как бывает только с очень близким и родным человеком, которого знаешь сто лет. И пахло от него притягательно, какой-то до боли знакомой туалетной водой… И голос приятный: негромкий, спокойный, вкрадчиво-гипнотизирующий баритон…
 
Протест, прежде всего, вызывала мысль о том, что это – ПЛАТА. Плата телом за потраченные на неё самцом деньги и время. Женщина не помнила, кто она, но точно знала, что не шлюха и не содержанка. Продавать себя – вещь, совершенно для неё невозможная. Да и промискуитет – абсолютно не в её привычках. Уверена.

В общем, с ней всё понятно. А вот его поведение и слова вызывали массу вопросов. С одной стороны, он то и дело повторяет, что секса между ними не будет. С другой – осторожно, но настойчиво сводит дело к тому, чтобы оказаться в одной постели в объятиях друг друга. При этом она кожей чувствовала его неприкрытый мужской к себе интерес, но тогда какой смысл юлить? Другой на его месте как минимум попытался бы её соблазнить. А то и прямо своего бы потребовал, всё равно ей деваться некуда… Слишком хитёр? Непохоже. Слишком робок и неуверен в себе? Ха! Парень, скорее, из разряда мачо. Хотя… Нотки некой тревожно-вопросительной «трепетности», пожалуй, иногда проскальзывают. Но, скорее всего, это просто шаблонная форма вежливости: эдакий парень в рабочей робе, воспитанный в семье потомственных патрициев... Может, правда, боится спать один? Необычная, надо сказать, фобия. Редкая. Она, вроде, никогда о такой не слышала. Впрочем, это ничего не значит, всякое бывает, люди вообще народ странный и мозгами болезный. Причём первую тяжелейшую психотравму бОльшая часть человечества получает уже при самОм процессе рождения на свет естественным путём («инкубаторных», да и «кесарят», пока в мире не слишком много). Твоё же «Я» – по крайней мере, то, что на протяжении девяти месяцев ты считал собой – вдруг сжимает тебя раскалёнными тисками, скручивает, словно древесину поперёк волокон, и начинает тебя из тебя же с кровью выдирать и куда-то выталкивать… Невыносимые ощущения – и от боли, и от предательства.

«Ну, так что, поверим ему?»

– Хорошо. Но только после того, как засну.

– Конечно, я же сразу так и сказал.

Читать дальше >> http://proza.ru/2025/06/27/1070

Назад <<  http://proza.ru/2025/06/27/1073

Алфавитный указатель терминов:  http://proza.ru/2025/06/27/1125