ИвОвье

Когда-то гуляя и разговаривая ни о чём и обо всём как обычно, коснулись вопроса, кем бы мы стали в следующих жизнях, если конечно в них верить. На тот момент мы верили. Оба и в шутливый серьёз. Я рассказывала о том, что хотела бы стать чем-то величественно-недвижимым, что бы в полной мере насладиться скоростью мира. Погрузиться в наблюдение, стать им. Моим выбором после долгих раздумий стала плакучая ива. Её утончённые кистья с нежностью опускающиеся в подставленную ладонь. Посеребрённые пушком узкие словно пальцы листья, кудрявившиеся до земли. Ствол. Могучий, упрямо-высокий. Тот, который поддерживает и питает собой ту изысканную нежность, за которой прячется сам. Сейчас я тоже склоняюсь именно к этому варианту.
Просыпаться чуть раньше рассвета и шелестеть навстречу утренней прохладе. Искриться росинками, в первых лучах солнца. Звенеть птичьими трелями днём и стрекотать сверчками вечером. А ещё, самое тайное и волнительное – прятать под своей сенью влюблённых, любящих и тех, кто только готовится принять и окунуться в это манящий водоворот чувств.
Я была там, под ивой. Малышкой, готовящей в посудке яичницу из клевера. Я сидела на санях под твоей сенью, рассказывая страшилки друзьям. Я ползала по тебе, прижимаясь щекой к шершавости коры и обнимая, что есть сил. Я пряталась в твоей тени от жары, неистово мечтая о том, как при походе в магазин обязательно куплю себе пони с конфетками внутри – спойлер: я так её и не купила. Я защищала тебя, когда мой друг срезал с тебя веселья ради кору – плакала, когда ему это удалось и жалела тебя, зажимая ладошкой раненое место. Я любила природу всю, без остатка, ивушка, я любила тебя. Может, в том числе и поэтому я хочу стать ей – воплощением тихой гармонии, миром, готовым принять и укрыть под свою сень любого. Миром, надеющимся на взаимность и безограничность любви.
Сейчас я – человек. Верю ли в перерождение? Нет, чортов Спиноза в своих размышлениях погубил во мне фантазийность, скинув с розово-сахарных облаков. Пока я лечу, головушка чистится – свежий ветер, все дела…Но внутри, я серебрюсь, пушусь и тяну в упрямстве своём не вверх а вниз изыскано-тонкие кистья….