Создатель миров. Осколки созидания

Евгений Баранов Создатель миров. Осколки созидания
   Он был всем. Безграничная сущность, Великий Зодчий, чья мысль создавала миры и бескрайние вселенные, зажигая звезды. Ему ведома была тишина перед Творением и симфония созидания. Но абсолютное могущество обернулось бременем всеведения и глубоким одиночеством. Пресытившись циклами, Он принял решение: отринуть божественность, сжать безмерность сознания до искры и войти в один из Своих миров. Не как Бог, а как смертный, уязвимый, лишенный памяти.
   Так, в чаще древнего леса мира Эйра, начинается история Элиона. Он пробуждается, не помня прошлого или цели падения. Его личность скрыта завесой забвения, оставляя лишь тревожные видения. Мир вокруг дышит первозданной магией, хранит тайны и страдает под натиском всепоглощающей Тьмы, грозящей поглотить свет. Элион отправляется в опасное путешествие. Ему предстоит раскрыть тайну происхождения, понять суть загадочных артефактов — Якорей, обрести друзей и вступить в борьбу, масштабы которой превосходят его понимание.
   Но что, если осколки могущества Создателя таятся внутри, и забытое прошлое — ключ к спасению мира, который Он когда-то сотворил? Отправляйтесь с Элионом в эпическое приключение "Создатель миров. Книга первая. Осколки созидания" – историю о падении божества и пути героя в мире, который Он сам вызвал к жизни.
Глава 1: Падение и Пробуждение
   Он закрыл глаза, и перед ним возникла пустота. Бесконечная, безмолвная, она податливо ждала его приказа, его замысла. Он улыбнулся — это было его любимое мгновение. Тишина перед творением. Мгновение до того, как всё начнётся. Он чувствовал, как необъятная сила, сама суть возможности, концентрируется в нем, готовая обрушиться вовне.
   — Пусть будет свет, — прошептал он, и слово это, тихое в безмерности, стало детонатором. Пустота взорвалась миллиардами звёзд, туманности закружились в медленном танце рождения материи, галактики вспыхнули и начали свой бег сквозь вечность. Он наблюдал за этим оркестром мироздания отстраненно и в то же время — как его неотъемлемая часть. Планеты лепились из пыли и газа, остывали, покрывались океанами или оставались безжизненными камнями. Это великолепие было знакомо, но уже не приносило прежней радости. Это было лишь начало. Он знал, что настоящая магия, настоящее испытание и, возможно, настоящее понимание начнутся, когда он ограничит себя. Когда откажется от всеведения и всемогущества. Когда он станет одним из них — смертным, слабым, уязвимым, но свободным в своем неведении и выборе.
   — На этот раз, — подумал он, и в этой мысли была тень усталости от циклов творения и разрушения, — я попробую что-то новое. Не просто создать и наблюдать. Я попробую… жить.
   И он шагнул в мир, который только что создал.
   Шагнул — и мир обрушился на него нестерпимой тяжестью бытия. Бесконечное сознание схлопнулось до крошечной, испуганной точки. Ощущение всемогущества испарилось, словно дым, оставив после себя лишь фантомную боль утраты, ноющую пустоту там, где раньше была вселенная. Сила растворилась в вязком потоке времени. Он забыл. Забыл себя, свое имя, свое прошлое, свой замысел. Теперь он был просто человеком. Слабым, смертным, но свободным. Свободным от знания, свободным от ответственности, брошенным на милость мира, который сам же и породил.
   Его первые воспоминания в этом мире были туманными, рваными, как обрывки сна наяву. Он открыл глаза и увидел над собой бездонное голубое небо, по которому лениво плыли пушистые белые облака. Незнакомое небо. Где-то вдалеке звенели птичьи трели, а теплый ветер ласково, почти ощутимо, касался его лица, ерошил волосы. Он лежал на траве, такой мягкой и прохладной, такой непривычно зелёной, что казалось, будто она шепчет ему что-то на забытом языке самой жизни. Он прислушался, но различал лишь шелест.
   — Кто я? — прошептал он пересохшими губами, но ответа не последовало, лишь эхо собственного голоса затерялось в тишине. Его память была девственно чиста, как первый снег. Пустой лист, на котором предстояло написать новую историю. Он знал только своё имя — Элион. Но даже это имя звучало странно, чуждо, будто принадлежало кому-то другому, кому-то безмерно далекому.
   Он с усилием сел, чувствуя непривычную тяжесть в теле, легкую дрожь в мышцах. Огляделся. Он находился на краю обширного леса. Деревья стояли высокие и древние, их могучие стволы покрыты мхом, а ветви тянулись к небу, словно руки в безмолвной молитве. Лес казался живым, дышащим, полным тайн. А вдалеке, за широким полем золотистой пшеницы, виднелись тонкие струйки дыма от костров — верный признак человеческого жилья. Жизни. Элион медленно встал на ноги, ощущая слабость и одновременно — удивительную легкость смертного тела. Оно было новым, незнакомым, но полным скрытой энергии.
   Он сделал первый неуверенный шаг по мягкой земле, потом второй. Почва приятно холодила босые ступни. И вскоре ноги сами понесли его вперёд — через поле, к дымам, к людям, к чему-то пока непонятному, но инстинктивно притягательному. Он шел, и с каждым шагом мир вокруг обретал краски, звуки, запахи. Где-то глубоко внутри, в самой потаенной глубине его души, едва теплилась крошечная искра. Искра чего-то большего, чем просто имя «Элион». Он не знал, что это, но чувствовал – это важно. Очень важно. И это нужно либо вспомнить, либо обрести заново.
   Элион шёл по полю, чувствуя, как колосья щекочут его ноги, а солнце приятно греет кожу. Он не знал, куда именно идёт, но внутренний компас, единственный оставшийся ориентир, настойчиво указывал на дымки костров. Они становились всё ближе, и вскоре он увидел деревню. Небольшая, уютная, притулившаяся у кромки леса, она казалась островком спокойствия и простой жизни. Дома были построены из грубо отесанного дерева и серого камня, их крыши покрыты толстым слоем соломы. На пыльных улочках шла своим чередом обыденная жизнь: женщины несли корзины с поля, чумазые дети гоняли по дороге пронзительно визжащего поросенка, старики в выцветших рубахах сидели на лавках у домов, греясь на солнце и обсуждая что-то свое.
   Элион остановился на краю деревни, чувствуя себя чужим, инородным элементом в этой простой картине. Он не знал, как подойти, что сказать, как объяснить свое появление из ниоткуда. Его одежда, если клочья ткани на нем можно было так назвать, была странной и не походила на одеяния местных. Он растерянно оглядывался, пытаясь собраться с мыслями.
   — Эй, ты! — раздался неожиданно бодрый голос за его спиной. Элион вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял молодой парень, немногим старше его самого на вид, с копной рыжих волос, торчащих во все стороны, и веснушчатым, открытым лицом. На плече у него висел объемистый холщовый мешок, а в руке он сжимал крепкий деревянный посох, скорее для ходьбы, чем для защиты. — Ты новенький, да? — спросил парень, без стеснения разглядывая Элиона с ног до головы. — Я таких сразу вижу. Выглядишь так, будто только что с неба свалился. Или из леса вышел, заблудился? Элион попытался улыбнуться, но губы его не слушались, улыбка получилась кривой и неуверенной. — Я... я не знаю, где я, — честно признался он, и голос его прозвучал хрипло. — И… кажется, я заблудился. И не помню, откуда пришел. Парень удивленно присвистнул, но тут же широко улыбнулся. — Ну, не помнить, откуда пришел – это уже что-то! Бывает. Меня зовут Тарк. А тебя как? — Элион. — Ну, Элион, добро пожаловать в деревню Солнечный Клин. Если ты не знаешь, куда идти и что делать, можешь начать с таверны «Веселый Кабан». — Тарк махнул посохом в сторону самого большого деревянного здания в центре деревни, над дверью которого красовалась грубо намалеванная вывеска с улыбающейся кабаньей мордой. — Там всегда найдётся миска горячей похлебки для странника. И работа, если захочешь остаться. — Спасибо, Тарк, — сказал Элион, чувствуя, как при упоминании еды в его пустом желудке предательски заурчало. Он направился к таверне, но с каждым шагом его охватывало странное, двойственное чувство. Он смотрел на людей, на их простые лица, на их повседневные заботы – кто-то чинил забор, кто-то ругался с соседом, кто-то смеялся – и что-то внутри него сжималось. Он чувствовал, что они... другие. Живые, настоящие в своей смертности. Они живут, любят, страдают, радуются мелочам, а он… он словно смотрел на них через невидимое стекло, будучи одновременно и здесь, и где-то невообразимо далеко.
   Когда он толкнул тяжелую дверь таверны, его окутал гул голосов, запах жареного мяса, кислого эля и дыма от большого очага в центре зала. Он нерешительно остановился на пороге, оглядывая шумное помещение. Найдя свободный стол в темном углу, он сел и закрыл глаза, пытаясь унять головокружение и понять, что с ним происходит. Это тело, эти звуки, эти запахи – все было таким реальным и таким чужим одновременно. И тут он услышал голос. Не снаружи, а внутри своей головы. Тихий, едва уловимый, но странно знакомый, как эхо забытой мелодии. — Ты не один из них, — прошептал голос. — Ты не должен забывать. Элион резко открыл глаза, озираясь по сторонам. Но вокруг никого не было, кто мог бы сказать это. Только шумная толпа в таверне, смех гуляк у стойки и перебранка игроков в кости за соседним столом. Голос затих, оставив после себя лишь легкую вибрацию в глубине сознания.

Глава 2: Знакомства и Откровения
   Элион сидел за грубо сколоченным столом в углу таверны, машинально сжимая в руках тяжелую глиняную кружку с тепловатым, безвкусным элем, который ему молча поставила хмурая служанка. Шум вокруг стоял невообразимый, но он пытался сосредоточиться на внутреннем голосе, на той едва уловимой вибрации, что осталась после его слов. — Ты не один из них, — снова прошептал голос, на этот раз чуть отчетливее, пробиваясь сквозь гвалт. — Ты должен помнить.— Помнить что? — беззвучно прошептал Элион в ответ, всматриваясь в пустоту перед собой. Но голос снова умолк, словно испугавшись быть услышанным.
   В этот момент тень упала на его стол. Элион поднял голову и увидел девушку. Она села напротив него без приглашения, с легкой, уверенной грацией. У нее были длинные, густые волосы цвета темного каштана, свободно падающие на плечи, и удивительно яркие зеленые глаза, которые смотрели на него с неожиданным пониманием и любопытством. На ней было простое крестьянское платье из грубого полотна, но весь её облик, прямой взгляд и спокойная поза выдавали в ней что-то большее, чем обычную деревенскую жительницу. — Ты выглядишь так, будто только что потерял всё, что у тебя было, — сказала она тихо, но её голос легко перекрыл шум таверны. — Или, может, нашел что-то, чего не искал? Элион вздрогнул от её проницательности. — Я... я не знаю, кто я, — снова признался он, чувствуя, что этой девушке почему-то можно довериться. Девушка улыбнулась, и в уголках её глаз собрались смешинки. — Это уже неплохое начало. Большинство людей думают, что знают себя, но ошибаются. Меня зовут Лира. А тебя? — Элион. — Ну, Элион, если ты ищешь ответы на вопросы, которые даже боишься задать, то тебе, возможно, повезло. В нашей деревне есть кое-кто, кто разбирается в странных вещах. Потеря памяти, голоса в голове – это по её части. — Кто это? — спросил Элион, чувствуя, как в его груди впервые за этот день загорается слабая искра надежды. — Старейшина Морвен. Она живет на окраине, у самого леса. Она знает больше, чем кажется на первый взгляд, и видит то, что скрыто от других. — Лира посерьезнела. — Но будь осторожен — её знания имеют цену. И она не всегда говорит то, что хочется услышать. Лира легко поднялась из-за стола. Прежде чем уйти, она оглянулась и добавила: — Если решишь пойти к ней, ищи дом с синей дверью. Он стоит немного особняком, ближе к старым дубам. И помни: магия, если ты ищешь её или она ищет тебя, всегда требует цены. Иногда это монеты, иногда – что-то более ценное.
   Элион проводил её взглядом, чувствуя, как в его душе разгорается любопытство, смешанное с тревогой. Магия? Он не знал точно, что это такое, но само слово отзывалось в нем чем-то глубоко знакомым, будто было частью его забытой сути. Старейшина. Синяя дверь. Ответы. Он допил эль одним глотком, решившись. Терять ему было нечего, кроме своей пустоты.
   Элион вышел из душной таверны на свежий воздух и, ориентируясь по описанию Лиры, направился к краю леса. Дом с синей дверью было легко найти — он действительно стоял чуть в стороне от других деревенских построек, почти утопая в тени высоких, раскидистых деревьев. Дом казался старше и мудрее своих соседей. Элион неуверенно подошел и постучал костяшками пальцев по выцветшей синей краске. Дверь тихо скрипнула и приоткрылась сама собой, приглашая войти. Внутри царил полумрак, но воздух был наполнен густыми ароматами сушеных трав, воска и чего-то древнего, почти забытого, как запах старых книг. — Входи, странник с потерянной памятью, — раздался спокойный, чуть скрипучий голос из глубины дома. Голос, который, казалось, уже знал о нем всё. Элион шагнул через порог, и дверь за ним тихо закрылась. Когда его глаза привыкли к полумраку, он увидел пожилую женщину. Она сидела в высоком кресле у теплого, потрескивающего камина. Её седые волосы были собраны в тугой узел, а лицо испещрено морщинами, но глаза смотрели остро и проницательно, будто видели его насквозь. В руках она держала толстую книгу в кожаном переплете, страницы которой слабо светились мягким голубоватым светом. — Ты пришёл за ответами, которых боишься, — сказала она, не задавая вопросов, а утверждая. Она подняла на него взгляд, и Элиону показалось, что она видит не только его растерянное лицо, но и ту искру, что теплилась глубоко внутри. — Да, — прошептал Элион, чувствуя себя мальчишкой перед её мудростью. — Тогда слушай внимательно, дитя забытых звезд. — Морвен отложила книгу. — Ты не тот, кем кажешься самому себе сейчас. Ты носишь в себе эхо великой силы, но оно спит, скованное твоим неведением. И мир, в котором ты очнулся, — это лишь одна из бесчисленных граней того, что ты сам когда-то мог создать или разрушить. Элион почувствовал, как в его груди что-то болезненно ёкнуло. Её слова были странными, но отзывались пугающей правдой. — Что это значит? — спросил он, его голос дрогнул. — Это значит, что твоя главная задача – вспомнить. Вспомнить, кто ты. Не бойся голоса внутри себя – это часть тебя, рвущаяся на свободу. И когда ты начнешь вспоминать, когда примешь свою истинную суть, мир вокруг тебя начнет меняться. Или ты начнешь менять его. Это опасный путь, Элион. Многие знания несут многие печали. В этот момент голос в его голове снова заговорил, на этот раз увереннее, словно слова Морвен придали ему сил: — Она права. Ты должен вспомнить. Это единственный путь.
   Элион стоял перед старейшиной Морвен, чувствуя, как её взгляд проникает в самую глубину его души. Казалось, она видит все его страхи, всю его растерянность и ту скрытую мощь, о которой он сам не подозревал. — Ты необычен, — наконец сказала она, закрывая светящуюся книгу. Мягкий голубой свет погас. — В тебе дремлет магия, сильная, необузданная. Как ветер в горах. Ты чувствуешь это? Эхо этой силы? Элион неуверенно кивнул. Да, он чувствовал что-то — легкое покалывание в кончиках пальцев, когда касался травы, странное ощущение движения воздуха в груди, когда он дышал, будто легкий ветерок кружился внутри него самого. — Магия ветра, — подтвердила Морвен, словно прочитав его ощущения. — Стихия свободы, движения, перемен. Она близка тебе по духу, или, вернее, она – часть твоей забытой природы. Но чтобы овладеть ею, чтобы она стала твоим инструментом, а не разрушительной силой, ты должен научиться слушать. Слушать не ушами, но сердцем. Слушать мир вокруг себя, его дыхание, его шепот. — Как? Как этому научиться? — спросил Элион, ощущая одновременно и страх, и нетерпение. — Начни с малого. Не пытайся сразу командовать бурей. Выйди в лес, туда, где ветер гуляет свободно между деревьями. Найди тихое место. Закрой глаза. Дыши глубоко. И просто почувствуй, как ветер касается твоей кожи, как играет с твоими волосами, как шелестит листьями над головой. Не думай. Просто чувствуй. Он – живой. И он расскажет тебе больше, чем я когда-либо смогу словами. Иди.
   Элион последовал её совету. Он вышел из дома Морвен, наполненный её странными, но обнадёживающими словами, и снова направился в лес, который теперь казался ему не просто скоплением деревьев, а местом силы и тайны. Он углубился под сень древних крон, где шум деревни стих, сменившись шелестом листвы и пением невидимых птиц. Ветер здесь был другим – свежим, пахнущим смолой и влажной землей. Он нашел небольшую поляну, залитую солнечным светом, сел на землю, скрестив ноги, и закрыл глаза, как велела Морвен. Он попытался очистить разум от мыслей, от страхов, от вопросов без ответов. Дышал глубоко, размеренно. Сначала ничего не происходило. Только шум леса и собственное сердцебиение. Но потом, постепенно, он начал чувствовать. Легкое, едва заметное дуновение воздуха на щеках. Холодок на руках. Ветер запутался в его волосах, и это касание было почти нежным. Он перестал анализировать – он просто ощущал. И ветер словно ответил. Он стал ощутимее, он закружился вокруг Элиона, словно любопытный зверек, обвивая его, изучая, пытаясь что-то сказать на своем безмолвном языке. Элион инстинктивно протянул руку ладонью вверх. И ветер ответил ему — легкий вихрь зародился прямо над его ладонью, закручивая опавшие листья и пылинки. Маленький, управляемый смерч. — Это... это я? — прошептал он, потрясенно открывая глаза и глядя на танцующий вихрь. Он исчез, как только Элион нарушил концентрацию, но ощущение силы, ощущение связи осталось. В этот момент голос в его голове заговорил снова, на этот раз с ноткой одобрения: — Да. Это ты. И это только начало.
   Элион провел в лесу несколько часов, тренируя свою новую, невероятную способность. Он учился концентрироваться, призывать ветер, направлять его. Сначала получались лишь слабые порывы, способные шевельнуть ветки или поднять пыль. Но постепенно ветер слушался его всё лучше. Он уже мог создавать небольшие, но ощутимые потоки воздуха, сбивать шишки с елок, заставлять листья танцевать по его воле. Он чувствовал, как магия становится частью него, как будто она всегда была там, просто спала, ждала своего часа. Это было пьянящее чувство – чувство обретенной силы, пусть пока и малой.
   Вдруг его тренировку прервал крик. Резкий, женский крик, полный ужаса и отчаяния. Он доносился откуда-то из глубины леса. Узнавание обожгло Элиона – это был голос Лиры. Не раздумывая, он бросился на звук, перепрыгивая через корни и валежник. Он выбежал на другую поляну и увидел Лиру. Она стояла, прижавшись спиной к дереву, а перед ней, полукругом, стояли трое мужчин. Судя по их грубой одежде, грязным лицам и блестящим в руках ножам, это были бандиты. Они скалились, приближаясь к девушке, а она крепко прижимала к груди небольшой кожаный мешочек. — Отдай нам кошель, девочка, по-хорошему, и мы тебя, может, не тронем, — прохрипел один из них, самый крупный, с уродливым шрамом через все лицо. Он сделал шаг вперед, поигрывая ножом. — Нет! — крикнула Лира. Её голос дрожал, но в её зеленых глазах читалась не только страх, но и неожиданная решимость. Элион почувствовал, как в его груди закипает ярость – холодная, непривычная, но сильная. Он хотел броситься на помощь, но что он мог сделать? Он был один против троих вооруженных мужчин. Он никогда в жизни не дрался, не держал оружия. А его магия… он только начал её осваивать, мог ли он применить её в бою? Сомнения сковали его на мгновение. В этот момент голос в его голове прозвучал твердо и настойчиво: — Не сомневайся! Ветер — твой союзник. Используй его. Защити её! Элион закрыл глаза всего на секунду, отгоняя страх. Он вспомнил ощущение ветра на поляне, его послушный танец. Он глубоко вдохнул и сосредоточился. Он почувствовал, как ветер вокруг него начинает откликаться, собираться, кружиться быстрее, становясь плотнее, сильнее. Он выбросил руку вперед, ладонью к бандитам, и мысленно приказал ветру ударить. — Отойдите от неё! — крикнул он, открывая глаза. Его голос прозвучал неожиданно громко и уверенно. Бандиты удивленно обернулись на нежданного защитника, но было уже поздно. Мощный, невидимый порыв ветра ударил им в грудь с силой тарана. Их буквально подняло в воздух и отшвырнуло назад, как кукол. Они рухнули на землю в нескольких шагах от Лиры, оглушённые и перепуганные. Неверяще глядя на Элиона, они кое-как поднялись на ноги и, не подбирая выпавшие ножи, бросились бежать прочь, скрывшись в лесной чаще.
   Лира смотрела на Элиона широко раскрытыми глазами, в которых все еще стоял ужас, но теперь к нему примешивалось изумление. — Ты... ты спас меня, — прошептала она, медленно отходя от дерева. Её руки все еще дрожали. Элион кивнул, тяжело дыша. Адреналин отступал, оставляя слабость в коленях. Внутри он чувствовал странное беспокойство и восторг одновременно. Он только что использовал магию для защиты, почти не задумываясь, и это сработало. Но он все еще не понимал до конца, как это сделал. — Это было... невероятно, — сказала Лира, подходя ближе. Она смотрела на него с восхищением. — Ты даже не представляешь, насколько это редко — увидеть кого-то, кто может вот так, спонтанно, проявить такую силу. И так быстро научиться её применять. Ты… ты маг? Элион посмотрел на свои руки, всё ещё чувствуя остаточное покалывание в кончиках пальцев, словно ветер все еще струился сквозь них. — Я… я не знаю, — честно признался он. — Морвен сказала, что во мне есть магия ветра. Я только начал… пробовать. — Это не важно, как ты это называешь, — сказала Лира, и её взгляд стал серьезным. — Главное, что ты смог. Но теперь ты должен научиться контролировать это. Такая сила может быть опасна, если её не понимать.
   Элион кивнул. Он понимал, что она права. Это было только начало долгого и, вероятно, опасного пути. После этого Элион и Лира вместе вернулись к старейшине Морвен, чтобы рассказать ей о произошедшем. Морвен выслушала их внимательно, её проницательные глаза изучали Элиона. Она одобрительно кивнула, услышав о его спонтанном применении магии для защиты. — Ветер откликнулся на твой зов в час нужды, — сказала она. — Это хороший знак. Но Лира права – силу нужно познать и обуздать. Деревня мала, я могу научить тебя основам, но для истинного развития тебе нужно отправиться туда, где магия – не просто легенда. В столицу. Там есть Академия, есть маги, которые смогут помочь тебе раскрыть твой дар. И, возможно, там ты найдешь ответы на свои вопросы о прошлом. И ты, Лира, — Морвен перевела взгляд на девушку, — тебе тоже стоит поехать с ним. Твоя собственная искра тоже ждет своего часа. Вместе вам будет безопаснее.

Глава 3: Путь в Столицу и Новые Угрозы
   Решение было принято. Путь в столицу лежал долгий и, как предупредила Морвен, небезопасный. Собрав скромные припасы, которые им дала старейшина, и получив её благословение, Элион и Лира на рассвете покинули деревню Солнечный Клин.
   Они шли несколько дней, пересекая леса и поля, ночуя под открытым небом у костра. Элион под руководством Лиры и советами Морвен, которые он запомнил, продолжал практиковаться с магией ветра, стараясь лучше понять и контролировать её. Лира оказалась на удивление знающей для простой деревенской девушки; она рассказывала Элиону о мире за пределами их деревни, о разных землях, о слухах про магов и опасности, что таятся на дорогах.
   К вечеру очередного дня пути они вышли к тракту – широкой, укатанной дороге, ведущей к столице. Усталость валила с ног. Впереди, на развилке дорог, виднелось приземистое каменное здание с тускло светящимися окнами и знакомой вывеской, изображающей весёлого кабана – постоялый двор. Изнутри доносились приглушенные звуки музыки, громкий смех и звон посуды. — Постоялый двор, — с облегчением выдохнула Лира, останавливаясь у начала тропинки, ведущей к зданию. — Нам нужно где-то переночевать и пополнить припасы. Но… — она замялась, — у нас почти нет денег. Морвен дала нам немного, но этого вряд ли хватит на комнату и еду. Элион посмотрел на неё, затем на манящие огни постоялого двора. Его желудок снова предательски заурчал. — Может, мы сможем договориться? — предложил он. — Выполнить какую-нибудь работу за ночлег? — Возможно, — неуверенно ответила Лира. — Хозяева таких мест бывают разными. Попробуем.
   Они вошли внутрь, толкнув тяжелую дубовую дверь. Общий зал постоялого двора был полон народу и дыма. За длинными столами сидели самые разные люди: усталые путники в дорожной пыли, шумные торговцы, обсуждающие цены, местные крестьяне, зашедшие пропустить кружку эля, пара угрюмых наемников в потертой коже. В углу седоусый музыкант негромко играл на лютне какую-то протяжную мелодию, но она тонула в общем гаме. Пахло жареным мясом, кислым пивом и конским потом.
   Элион и Лира робко подошли к стойке, за которой стоял хозяин — очень крупный мужчина с густой седой бородой, мощными руками и хмурым, недружелюбным взглядом. Он протирал деревянную кружку тряпкой, едва удостоив их взглядом. — У вас есть свободные комнаты? — спросила Лира как можно вежливее. — Есть, — буркнул хозяин, не отрываясь от своего занятия. — Два серебряных за ночь. За каждого. И без ужина. Элион и Лира переглянулись. Сумма была для них неподъемной. У них едва ли наскреблась бы пара медяков. — У нас… у нас нет столько денег, — признался Элион. — Но, может быть, мы можем как-то отработать? Помочь по хозяйству, на кухне? Хозяин наконец поднял на них тяжелый взгляд, окинул их с ног до головы и презрительно усмехнулся. — Отработать? — он фыркнул. — И что вы можете предложить? Дрова рубить? Полы мыть? Мне и без вас работников хватает. Проваливайте, пока я стражу не позвал.
   В этот самый момент тишину взорвал громкий крик и звук опрокинутого стола. Все в таверне обернулись. В дальнем углу двое здоровенных мужчин, явно перебравших эля, сцепились в яростной драке. Они рычали ругательства, неуклюже размахивали кулаками, посуда летела на пол, а посетители за соседними столами испуганно отпрянули. — Опять эти двое! — устало вздохнул хозяин, ударив кулаком по стойке. — Клянусь бородой гнома, они каждый вечер устраивают такие сцены! Никакой управы на них нет! Элион быстро посмотрел на Лиру, и она едва заметно кивнула, поняв его мысль. Это был их шанс. — Я могу их успокоить, — сказал Элион хозяину. Тот снова скептически оглядел худощавого, на вид безоружного парня. — Ты? — хозяин усмехнулся. — Ну, попробуй, герой. Если разнимешь их так, чтобы они мне тут все не разнесли, так и быть, комната ваша. И похлебка.
   Элион решительно направился к дерущимся. Они были крупными, сильными, и их пьяный гнев был очевиден. Один из них уже схватил тяжелый деревянный стул, готовясь опустить его на голову своему противнику. Посетители вокруг кричали, но никто не решался вмешаться. — Эй! Прекратите! — крикнул Элион, но в общем шуме его никто не услышал. Тогда он на мгновение закрыл глаза, призывая знакомое ощущение ветра. Он почувствовал, как воздух в таверне откликнулся, закрутился вокруг него невидимым потоком. Он направил его в сторону дерущихся. Мощный, плотный порыв воздуха ударил мужчин сбоку, как невидимая стена. Их обоих отбросило в разные стороны, раскидав по полу. Они шлепнулись на доски, оглушённые и совершенно сбитые с толку. На мгновение в таверне воцарилась изумленная тишина. — Хватит! — твердо сказал Элион, открывая глаза и глядя на поверженных драчунов. — Успокойтесь оба. Мужчины ошарашенно посмотрели на него, потом друг на друга, потом на свои пустые руки. Пьяный угар, кажется, немного выветрился от неожиданного «душа». — Ладно, ладно, парень, — пробормотал один из них, поднимаясь и потирая ушибленный бок. — Мы успокоились. Больше не будем.
   Хозяин постоялого двора медленно подошёл к Элиону, его хмурое лицо выражало крайнее удивление и даже некоторое уважение. Он внимательно посмотрел на Элиона, потом на перепуганных драчунов. — Ты... ты что, использовал магию? — прошептал он так, чтобы слышал только Элион. В его голосе не было страха, скорее, любопытство. Элион коротко кивнул, не зная, как это будет воспринято. — Ну что ж, — неожиданно крякнул хозяин, и его борода расплылась в подобии улыбки. — За такую услугу – комната на ночь ваша. И ужин за мой счет. Давно пора было этих буянов проучить. Пойдемте, покажу ваши покои.
   Элион и Лира с облегчением переглянулись и улыбнулись друг другу. — Спасибо, — искренне сказала Лира хозяину.
   Комната на втором этаже постоялого двора оказалась маленькой, но чистой и даже уютной. Две узкие деревянные кровати с тонкими тюфяками стояли у противоположных стен, между ними – грубый стол, на котором горела единственная сальная свеча, отбрасывая пляшущие тени на бревенчатые стены. Маленькое окошко выходило во двор. Элион сел на свою кровать, чувствуя, как накопившаяся за долгий день усталость наваливается на него. Лира закрыла за ними дверь на тяжелый засов и прислонилась к ней, наблюдая за ним с улыбкой. — Ты сегодня был впечатляющим, — сказала она тихо. — И в лесу, и здесь. Ты быстро учишься. — Спасибо, — ответил Элион, но в его голосе слышались сомнения. Он потер виски. — Я до сих пор не понимаю, как это получилось. Ветер просто… слушается. Но я не знаю правил, не знаю пределов. — Магия — это странная штука, — сказала Лира, подходя к своей кровати и садясь на неё. — Не всегда её можно объяснить логикой. Особенно для таких, как ты. — Для таких, как я? Что ты имеешь в виду? — спросил Элион, насторожившись её тоном. Лира помолчала, подбирая слова, потом посмотрела на него серьезно. — Ты же знаешь, что маги в этом мире… они не все одинаковые? Что есть разные… типы? Элион покачал головой. — Нет. Морвен только сказала, что магия ветра мне близка. Больше ничего. — Ну, тогда слушай. Это важно знать, особенно если ты направляешься в столицу. — Лира немного понизила голос. — Маги сами по себе – редкость. Говорят, лишь один из десяти, а то и реже, рождается со способностями. Но даже среди них есть глубокое разделение, почти вражда. Она сделала паузу, собираясь с мыслями. — Есть так называемые чистокровные маги. Они рождаются в древних семьях, где магия передаётся из поколения в поколение, как цвет глаз или волос. Их с пеленок воспитывают в традициях, учат контролировать свои силы по строгим канонам. Каждая такая семья обычно специализируется на определенном виде магии – огонь, вода, земля, иллюзии… Они очень гордятся своей кровью и происхождением, держатся особняком, создали свои Ордена и Академии. Они считают себя элитой, истинными носителями магии, и смотрят свысока на всех остальных. — А кто эти «остальные»? — спросил Элион, внимательно слушая. — Нас… то есть, их… называют «приобретёнными» магами, — ответила Лира, и в её голосе проскользнула едва заметная горечь. — Это те, кто родился от обычных людей, в чьих семьях магии отродясь не было, но по какой-то неведомой причине – может, из-за древней забытой крови, может, из-за случая или вмешательства каких-то сил – у них вдруг проявляются способности. Чистокровные считают нас выскочками, ошибкой природы, «грязнокровками». Они боятся нас, потому что не могут контролировать, и презирают. Но вот обычные люди… они часто относятся к приобретённым с уважением, а иногда и со страхом. Ведь магия — это сила, независимо от её происхождения. Элион задумался. Это объясняло настороженность Морвен и её совет ехать в столицу. — А ты? — спросил он прямо. — Ты чистокровная или приобретённая? Лира отвела взгляд, и её улыбка стала немного грустной. — Это долгая и не самая веселая история, Элион, — сказала она тихо. — Может быть, когда-нибудь я тебе расскажу. Но не сегодня. Элион кивнул, понимая, что не стоит настаивать. — А что насчёт меня? — спросил он. — Судя по тому, что ты рассказала, я… приобретённый? Раз я ничего не помню о семье… — Ты... особенный, — медленно проговорила Лира, снова посмотрев на него. — Ты не просто приобретённый. То, как ты овладел магией ветра… так быстро, инстинктивно… Это… это почти невозможно. Даже самые талантливые чистокровные маги тратят годы на то, чтобы достичь такого контроля над стихией, какой ты показал сегодня, едва осознав свой дар. Я никогда о таком не слышала и не видела. Элион почувствовал смешанное чувство – гордость и тревогу. — Что это значит? — Это значит, что тебе нужно быть очень осторожным, — серьезно ответила Лира. — Особенно в столице, в Академии. Чистокровные маги не любят тех, кто их превосходит, особенно если этот кто-то – «грязнокровка» без роду и племени. Твоя сила привлечет внимание. И не только хорошее. Если они узнают о тебе, о твоих способностях… — Она не закончила предложение, но её взгляд сказал все остальное. Опасность была реальной. — Спасибо, что рассказала, Лира. Теперь я понимаю… немного больше, — сказал он искренне. — Не за что, — ответила Лира, поднимаясь и подходя к своей кровати. Она потушила свечу, погрузив комнату в темноту, разбавленную лишь слабым светом луны из окна. — Спокойной ночи, Элион. Постарайся отдохнуть. Завтра снова в путь. — Спокойной ночи, Лира.
   Элион лег на жесткую кровать и закрыл глаза, но сон не шел. Слова Лиры, предупреждение Морвен, ощущение пробудившейся силы и голос в голове – все это смешалось в вихре мыслей и чувств. Он лежал, вслушиваясь в ночные звуки постоялого двора, и незаметно для себя погрузился в сон.
   Но это был не обычный сон, не отдых. Он снова оказался там – в бескрайней пустоте, залитой мерцающим светом мириад звезд. Они были повсюду – далекие и близкие, холодные и горячие, крошечные искорки и огромные пылающие шары. Он парил среди них, невесомый, бесплотный, чувствуя, как его смертное «я» растворяется в этом бесконечном пространстве, как капля воды в океане. Он снова был… дома? — Ты начинаешь вспоминать, — раздался знакомый голос. Он звучал теперь глубже, объемнее, как будто исходил не из одной точки, а отовсюду сразу. Это был голос звезд, голос пустоты, голос его истинного «я». Элион медленно «оглянулся» в этом странном ментальном пространстве, но никого не увидел. Только звезды и бесконечность. — Кто ты? — спросил он, хотя ответ уже зарождался в глубине его пробуждающегося сознания. — Я — это ты, — ответил голос. — Та часть тебя, которую ты оставил за порогом смертного мира. Ты забыл, кто ты есть, погрузившись в эту маленькую жизнь, но это временно. Память вернется. Сила вернется. Элион почувствовал, как в его груди снова что-то ёкнуло – смесь страха и предвкушения. — Что я должен вспомнить? Чего я боюсь? — Всему своё время, — голос стал мягче, почти отеческим. — Не торопи события. Сознание смертного хрупко, оно может не выдержать всей правды сразу. А пока… пока ты спишь здесь, я покажу тебе кое-что полезное для твоей нынешней жизни. Инструменты. Внезапно перед Элионом из звездной пыли соткались два символа, светящихся ярким, пульсирующим голубым светом. Они парили в воздухе, словно живые, дышащие письмена, начертанные невидимой рукой на полотне вселенной. — Это руны ветра, — объяснил голос. — Древние знаки силы, которые ты когда-то знал. Первое — «Порыв». Он позволит тебе собирать и направлять мощные потоки воздуха, бить ими, как кулаком. Второе — «Щит Ветра». Он создаст вокруг тебя вихревой барьер, способный отразить стрелы, камни и даже простую магию. Элион инстинктивно протянул руку – не физическую, а свою астральную проекцию. Символы медленно подплыли к нему и начали вращаться вокруг, становясь ближе, ярче. Он почувствовал, как знание об этих заклинаниях, сама их суть, впитывается в его сознание, становится частью его, такой же естественной, как дыхание. — Запомни их, — прозвучал голос, когда символы растворились в нем. — Ощути их. Они помогут тебе на твоём пути. Но помни – это лишь крупицы твоей былой силы. Пробуждайся медленно, Элион.
   Он хотел спросить ещё что-то, спросить о Лире, о Морвен, о мире, в котором он оказался, но вселенная вокруг него начала тускнеть, расплываться. Звёзды погасли одна за другой, и он почувствовал, как его неумолимо тянет обратно – в тесную оболочку смертного тела, в маленькую комнатку постоялого двора.
Глава 4: Зов Меча и Тени Прошлого
   Элион проснулся с чувством чего-то великого, но почти полностью забытого. Словно во сне он держал в руках целый мир, но, открыв глаза, уронил его, и остались лишь осколки ощущений. Он лежал на жесткой кровати в тусклом утреннем свете, проникавшем сквозь щели в ставнях, глядя в покрытый паутиной потолок, и тщетно пытался ухватить ускользающие образы сна. Заклинания, руны ветра, которые показал ему внутренний голос, всё ещё были свежи в его памяти, отпечатались в сознании, но всё остальное – бескрайняя звездная пустошь, ощущение полета, сам голос – казалось туманным, нереальным.
   — Элион, пора вставать, — раздался тихий голос Лиры. Он повернул голову и увидел, что она уже собралась – умылась, заплела свои густые волосы в косу и стояла у двери, перекинув через плечо их скромный узел с припасами. Ее лицо было серьезным, но в зеленых глазах светилась решимость. — Мы должны отправиться в путь как можно раньше, — сказала она. — Дорога до столицы долгая, и кто знает, что нас ждет. Элион молча кивнул и быстро начал собираться. Он натянул свою простую рубаху и штаны, стараясь не думать о странном сне. Когда он надевал свой грубый дорожный плащ, камень-талисман на его шее, подарок Морвен, вдруг ощутимо завибрировал. Это была не просто дрожь, а настойчивый, низкий гул, отдававшийся прямо в кости. Он замер и недоуменно посмотрел на него. Гладкий темный камень, обычно холодный, теперь был теплым и светился слабым, пульсирующим голубым светом, похожим на свет страниц в книге Морвен. Вибрация нарастала. — Что это? — спросила Лира, подойдя ближе и с любопытством разглядывая светящийся камень. — Не знаю, — ответил Элион, касаясь талисмана пальцами. Камень был почти горячим. — Но он... он будто зовет куда-то. Указывает направление Я помню, Морвен говорила что-то о древних силах, скрытых в этих краях… Может, это связано? Он инстинктивно повернулся, и камень вспыхнул ярче, когда его взгляд упал на окно, за которым виднелся темнеющий лес. Вибрация стала почти болезненной. — Кажется, он хочет, чтобы мы пошли туда, — сказал Элион, чувствуя странное волнение, смесь тревоги и предвкушения. — Не к дороге, а обратно в лес. Лира на мгновение задумалась, взвешивая риски, но потом решительно кивнула. — Старейшина не дала бы тебе его просто так. Если он зовет, значит, это важно. Тогда пойдём. Дорога подождет.
   Они вышли из постоялого двора, стараясь не привлекать внимания ранних пташек-постояльцев, и, повинуясь настойчивой вибрации талисмана, снова углубились в лес. Камень на шее Элиона светился всё ярче, его пульсирующий свет указывал им путь сквозь утренний туман, стелившийся между деревьями. Лес здесь был гуще и старше, чем тот, где Элион впервые очнулся. Могучие стволы, покрытые седыми лишайниками, стояли плотной стеной, а воздух был тяжелым, наполненным запахом прелой листвы, грибов и сырой земли. Солнечный свет едва пробивался сквозь плотный полог листвы. — Ты уверен, что это хорошая идея? — спросила Лира немного нервно, пробираясь через густые заросли папоротника и цепкие ветки кустарника. — Мы уходим все дальше от тракта. — Нет, не уверен, — честно ответил Элион, не останавливаясь. — Но я чувствую… какую-то связь с этим камнем. Чувствую, что это правильно. Это важно.
   Они шли довольно долго, пока лес внезапно не расступился, и они не вышли на небольшую, заросшую густым мхом поляну. Место это было странным – тихим, даже птицы здесь не пели. В самом центре поляны возвышался древний валун причудливой формы, весь покрытый мхом и какими-то резными символами, почти стертыми временем. Талисман на шее Элиона завибрировал так сильно, что он почувствовал это всем телом, а свет его стал почти ослепительным, указывая прямо на подножие камня. — Здесь, — выдохнул Элион, подходя к валуну. Земля у его основания была мягкой, словно её недавно копали, хотя следов не было видно. Не сговариваясь, они начали разгребать мох и землю руками, а потом и подвернувшимися крепкими палками. Вскоре их импровизированные инструменты наткнулись на что-то твёрдое. Осторожно расчистив землю, они увидели рукоять меча. Они откопали его полностью. Это был меч – древний, явно переживший не одно столетие. Его длинный, прямой клинок был покрыт пятнами ржавчины и темными разводами, но сама сталь под ними казалась целой и удивительно прочной. Ножны давно истлели. Но рукоять… она была сделана из неизвестного темного металла, гладкого и холодного, и украшена сложным узором из переплетающихся линий и древних символов, которые слабо светились тем же голубым светом, что и талисман. Меч выглядел мощным и опасным даже в своем заброшенном состоянии.
   Элион почувствовал неодолимое желание прикоснуться к нему. Он протянул руку, чтобы взять меч за рукоять, но в тот же момент, когда его пальцы коснулись холодного металла, клинок вспыхнул ярким, почти нестерпимым голубым светом. Элион вскрикнул и отшатнулся, чувствуя, как разряд чистой энергии пронзил его тело, заставив все мышцы судорожно сжаться. Было больно, но не только. Он почувствовал… отклик. Словно меч узнал его или ту силу, что дремала в нем. — Что это было?! — крикнул он, глядя на меч, который снова тускло светился. — Это испытание, — тихо сказала Лира, напряженно наблюдая за происходящим. Её глаза были широко раскрыты. — Меч… он живой. Он проверяет тебя. Достоин ли ты владеть им. Элион перевел дыхание, сжал зубы и снова шагнул к мечу. На этот раз он был готов. Он снова протянул руку к рукояти. Вспышка света повторилась, энергия хлынула в него, но теперь он не сопротивлялся. Он почувствовал, как его собственная магия ветра инстинктивно откликается, поднимается из глубины, встречается с силой меча. Ветер вокруг него закружился, поднимая листья и мох, голубое свечение клинка стало ровным и мощным, символы на рукояти разгорелись ярче. Он ощутил связь – древнюю, сильную, как будто часть его самого вернулась к нему. — Ты справишься, — прошептала Лира, словно в молитве. Элион крепко схватил меч за рукоять. И в тот же миг свет погас. Вихрь ветра стих. Он стоял посреди тихой поляны, держа в руках древнее оружие. Ржавчина на клинке исчезла, и сталь под утренним солнцем блеснула чистым, холодным светом. Меч казался тяжелым, но удивительно сбалансированным в его руке, словно был выкован специально для него. Он чувствовал, как его магия и сила меча сливаются, становятся одним целым.
   Но это было не все. Как только Элион взял меч в руки, мир вокруг него померк. Сознание внезапно перенеслось сквозь время и пространство. Он больше не стоял на поляне. Он оказался посреди огромного поля битвы, под низким, грозовым небом. Земля под ногами дрожала от грохота и взрывов. Вокруг него бушевала яростная битва – но сражались не обычные воины. Древние маги в развевающихся одеждах и странных масках стояли друг против друга, обрушивая на врагов потоки стихийной энергии. Небо было затянуто черными тучами, вспоротыми молниями колдовского огня. Воздух трещал от магии. Он увидел, как один из магов, стоявший недалеко, поднял руку, и с небес на землю обрушился столб ревущего огня, испепеляя все на своем пути. Другой маг, напротив, воздвиг перед собой стену из кипящей воды, пытаясь защититься, но огненная мощь была слишком велика – вода испарилась с оглушительным шипением, и защищавшийся маг упал, охваченный пламенем. Крики боли и ярости смешивались с грохотом заклинаний. Элион стоял посреди этого хаоса, невидимый и неосязаемый, но чувствуя каждую смерть, каждый всплеск силы. Меч в его руке завибрировал, и он понял – это не просто видение. Меч помнил. Он был здесь. Это была его память, или память его прежних владельцев. Это оружие было не просто куском металла – это был ключ к прошлому, к пониманию того, что произошло с этим миром. — Ты видишь это? — потрясенно спросил он у Лиры, забыв, что она не может быть здесь, в этом кошмаре из прошлого. Он обернулся – но рядом никого не было, лишь дым, огонь и смерть. Лира осталась там, на поляне, в его времени. Она не видела того, что видел он. Видение продолжалось. Элион смотрел, как могущественные маги падают один за другим, как их невероятные силы иссякают в бессмысленной бойне, как земля под их ногами превращается в выжженную пустыню, усеянную телами и обломками артефактов. Это была война на уничтожение, война, изменившая сам лик мира. — Это было… так давно, — прошептал он, когда видение начало медленно таять, и грохот битвы сменился тихим шелестом леса. — Что ты видел? Что произошло? — спросила Лира взволнованно, как только он полностью вернулся в реальность. Она подбежала к нему, её глаза были полны беспокойства. Она видела, как он замер с мечом в руках, его взгляд был пуст, а лицо отражало ужас и потрясение. — Битву, — глухо ответил Элион, все еще ощущая фантомный запах гари и крови. Он посмотрел на меч в своей руке – теперь он знал, что это не просто оружие. — Ужасную битву магов. Битву, которая, кажется, изменила всё.
   На обратном пути к тракту, все еще находясь под впечатлением от видения и обретенного меча, Элион и Лира неожиданно столкнулись с группой людей, вышедших им навстречу из-за поворота лесной тропы. Их было пятеро – грубые, небритые лица, потертая кожаная одежда, за поясами заткнуты топоры и ржавые мечи. Они явно не походили на мирных путников и сразу же преградили им дорогу. — Стоять! — рявкнул их предводитель, коренастый мужчина с кривым носом, вытаскивая из ножен короткий, широкий меч. — Кошельки на землю! И девчонку можешь оставить нам за беспокойство. Живо! Разбойники ухмылялись, окружая их. Элион крепко сжал рукоять древнего меча. Он чувствовал, как его собственная магия ветра откликается на присутствие оружия, как сила меча наполняет его уверенностью, прогоняя страх. Он вспомнил руны из своего сна. — Я попробую что-то новое, — тихо сказал он Лире, вставая перед ней. Он не стал закрывать глаза. Глядя прямо на предводителя разбойников, он сосредоточился на первой руне, на ощущении сжатого воздуха. — Порыв! — крикнул он, выбрасывая свободную руку вперед. Мощный поток невидимого воздуха ударил в центр группы разбойников, сбив двоих с ног и заставив остальных пошатнуться. Они изумленно уставились на него. — Маг! Он колдун! — закричал один из них. Но это их не остановило, лишь разозлило. — Убить колдуна! — взревел предводитель, и они снова ринулись в атаку. Элион почувствовал, как меч в его руке завибрировал сильнее, словно предлагая свою силу. Магия ветра, проходя сквозь древний артефакт, менялась, становилась острее, смертоноснее. Он не знал, откуда пришло это слово, эта команда, но она сорвалась с его губ сама собой: — Разрез ветра! Он взмахнул мечом, и с его клинка сорвалась тонкая, почти невидимая дуга сжатого воздуха. Она просвистела над землей, срезая траву и мелкие кусты на своем пути, и ударила разбойников по ногам. Они взвыли от боли и неожиданности, падая на землю. Предводитель, которому досталось больше всех, схватился за рассеченную штанину, из которой текла кровь. Ужас исказил их лица. Не говоря ни слова, они вскочили и, хромая и спотыкаясь, бросились наутек в лес, подальше от страшного колдуна с поющим мечом.
   Лира смотрела на Элиона со смесью восхищения и легкого страха. — Ты... ты стал намного сильнее, — прошептала она. — Этот меч… он усиливает твою магию? Элион опустил меч, тяжело дыша. Он посмотрел на клинок, на котором не было ни капли крови, но который только что показал свою смертоносную силу. Он чувствовал, как его магия и меч действительно становятся одним целым, как древнее оружие откликается на его волю, направляет и концентрирует его дар. — Да, кажется… усиливает. И… учит? — неуверенно ответил он. — Это только начало. Я чувствую, что этот меч… он ключ ко многому.
   В тот же вечер, когда они разбили лагерь у дороги, стоило Элиону задремать у костра, как видение вернулось. Но оно было другим. Он снова оказался на поле древней битвы, но теперь он видел не отдельные схватки, а всю картину целиком, с высоты птичьего полета. И масштаб разрушений был поистине невообразимым, апокалиптическим. Небо над полем битвы было затянуто кроваво-красными, рваными тучами, из которых били черные молнии. Сама земля под ногами дрожала, раскалывалась, из трещин вырывались языки пламени, как будто сама природа восставала против чудовищного колдовства, творившегося на её поверхности. Вдалеке, посреди этого ада, он увидел двух титанических магов, стоящих друг против друга. Один из них, окутанный аурой слепящего огня, поднял руку, и небо буквально разверзлось над ним. С оглушительным, раздирающим уши рёвом на землю обрушился поток огня. Но это было не обычное пламя – оно казалось живым, мыслящим, оно извивалось, пульсировало, как будто сама стихия обрела злобное сознание. Огненная волна росла, ширясь, превращаясь в гигантскую стену всепоглощающего пламени. В её ревущих языках угадывались кошмарные черты чего-то живого и невыразимо страшного — огромные пустые глаза, ненасытная пасть, полная раскалённых зубов, когти, которые рвали сам воздух на части. Земля под этой огненной сущностью плавилась, превращаясь в кипящее море лавы. Грохот был таким неистовым, что Элион почувствовал, как его кости вибрируют в унисон с этой катастрофой. И тогда навстречу огненному монстру выступил другой маг, окутанный вихрями воды и льда. Он взмахнул рукой, и с небес обрушился ответный удар – поток воды невероятной мощи. Это был не просто ливень – это был целый океан, низвергнутый на землю. Вода смешалась с раскаленной землёй, вздымая тучи пара и грязи, рождая тысячи бушующих ураганов. Водяные смерчи неслись вперёд, сталкиваясь со стеной живого огня. Две первозданные стихии сошлись в титанической схватке. Пар и дым поднялись до самых небес, закрывая всё вокруг плотной, непроглядной пеленой. Земля трескалась под ногами, небо рвалось на части от чудовищного напряжения сил, а маги, стоявшие в центре этого хаоса, казались теперь маленькими и беспомощными перед лицом стихий, которые они сами же и вызвали. Это была не битва, это было самоубийство мира. Элион смотрел на это светопреставление, и его сердце сжималось от ужаса и непонятного чувства вины. Он чувствовал ритм этого разрушения, он почти понимал его природу. Он хотел крикнуть, остановить их, но не мог – он был лишь бесплотным наблюдателем, призраком из будущего, запертым в кошмаре прошлого. — Зачем?.. — прошептал он в пустоту, но ответа не было. Перед тем, как видение окончательно рассеялось, и он провалился в тяжелый сон без сновидений, он услышал тот же голос, что говорил с ним раньше, но теперь он звучал как эхо из глубины веков, наполненный скорбью и предостережением: — Ты должен помнить. Ты должен понять. Ты должен быть сильнее, чтобы это не повторилось.
Глава 5: Караван и Тени Пустоты
   Элион проснулся рывком, в холодном поту. Сердце бешено колотилось в груди, а руки мелко дрожали. Кошмарное видение все еще стояло перед глазами – ревущее пламя, кипящая вода, расколотое небо. Он сел, жадно глотая прохладный ночной воздух, и огляделся, чтобы убедиться, что все это было лишь сном, эхом прошлого, вызванным мечом. Лира спала на соседней подстилке у догорающего костра, её дыхание было ровным и спокойным. Тьма вокруг была тихой, нарушаемой лишь стрекотом ночных насекомых и далеким уханьем совы. Он встал и подошёл к краю их маленького лагеря, посмотрел на усыпанное звездами небо. Они казались такими далекими, холодными, равнодушными к драмам смертных и бессмертных. И все же, глядя на них, он чувствовал смутное беспокойство, как будто они напоминали ему о чём-то важном, о какой-то ответственности, которую он забыл. — Ты должен помнить, — прошептал он, повторяя последние слова голоса из видения. Помнить что? Битву? Свою роль в ней? Или что-то еще?
   Утром, едва первые лучи солнца окрасили небо в нежные розовые и золотые тона, Элион и Лира снова были в пути. Воздух был свеж и прохладен. Они шли по тракту, который становился все шире и оживленнее – теперь им изредка попадались навстречу телеги крестьян или одинокие путники. Они обсуждали вчерашние события – находку меча и пугающие видения. — Ты всё ещё думаешь о том сне? Или видении? — спросила Лира, внимательно глядя на Элиона. Она видела, что он был бледен и задумчив с самого утра. — Да, — кивнул он. — Это было… слишком реально. Чудовищно реально. Как будто я был там, посреди этой битвы. Я чувствовал жар огня, холод воды… и отчаяние. — Сны иногда бывают очень яркими, особенно если ты устал или пережил что-то сильное, — осторожно сказала Лира. — А ты вчера пережил многое. Но если это тебя так беспокоит, может, когда доберемся до столицы, стоит поговорить с кем-то знающим? С магами из Академии, например?, учитывая то, что ты рассказал о них… возможно, это не лучшая идея. — Может быть, — уклончиво согласился Элион. В душе он чувствовал, что это было не просто игрой воображения. Меч показал ему правду. Ужасную правду о прошлом этого мира.
   Они шли несколько часов, пока на горизонте не показалось медленно движущееся облако пыли. Приблизившись, они увидели небольшой торговый караван. Несколько груженых повозок, запряженных волами, десяток вьючных мулов, и сопровождающая их группа людей – купцы в добротной одежде, погонщики, несколько женщин и детей, и пара хмурых вооруженных охранников. Путешествовать караваном было медленнее, но гораздо безопаснее, чем в одиночку, особенно на подступах к столице, где, по слухам, разбойничьи шайки становились все наглее. Караван двигался неторопливо, но уверенно. Элион и Лира переглянулись. — Давай присоединимся к ним, — предложил Элион. — Вместе будет безопаснее и, возможно, быстрее доберемся. — Согласна, — кивнула Лира. — Вдвоем мы слишком легкая добыча. Да и припасы у нас на исходе.
   Они ускорили шаг и догнали караван. Их появление заметил высокий, крепко сложенный мужчина с проседью в волосах и коротко подстриженной бороде. На нем была видавшая виды кожаная броня поверх стеганой куртки, а на поясе висел длинный меч в простых ножнах. Его лицо было суровым, а внимательные серые глаза оценивающе осмотрели подошедших Элиона и Лиру. — Кто вы такие? Куда путь держите? — спросил он без предисловий, его голос был низким и ровным. — Мы идем в столицу, — ответил Элион как можно спокойнее, стараясь не обращать внимания на меч у пояса мужчины. — Меня зовут Элион, а это Лира. Мы могли бы присоединиться к вашему каравану? За плату или за помощь в охране? Мужчина еще раз внимательно оглядел их – худощавого парня с древним мечом за спиной и девушку с решительным взглядом. Он кивнул. — Путь неблизкий, лишняя пара глаз не помешает. Если вы готовы следовать нашим правилам и не создавать проблем – присоединяйтесь. Меня зовут Гаррик. Я отвечаю за безопасность этой группы. — Спасибо, Гаррик, — сказал Элион. — Мы будем полезны. — Вот и посмотрим, — Гаррик слегка усмехнулся. — Держитесь середины каравана. И помните: если начнете мутить воду или привлечете неприятности – мы вас просто бросим. Таковы правила дороги. — Поняли, — ответил Элион, чувствуя на себе испытующий взгляд Гаррика.
   Караван оказался довольно пестрым собранием людей. Тут были два толстых купца, которые везли в столицу рулоны дорогой ткани и бочонки с вином, надеясь выгодно их продать. Была семья ремесленника с детьми, перебиравшаяся в город в поисках лучшей доли. Была шумная труппа странствующих артистов – лютнист, акробат и певица – которые развлекали путников песнями и байками в обмен на еду и защиту. Была даже пара молчаливых монахов в серых рясах, которые шли в столицу по своим таинственным делам. Элион и Лира довольно быстро нашли общий язык с некоторыми путниками, особенно с семьей ремесленника и артистами. Они делились скудной едой у вечернего костра, слушали истории и песни, помогали погонять мулов или чинить колесо у телеги. — А вы откуда будете, молодые люди? — спросил один из купцов, пожилой мужчина с неожиданно добрыми глазами, угощая их вяленым мясом. — Мы из маленькой деревни на севере, — уклончиво ответил Элион, не вдаваясь в подробности своей амнезии. — Решили попытать счастья в столице. — А вы давно путешествуете? — спросила Лира, ловко меняя тему. — О, мы почти всю жизнь в пути, — вздохнул купец. — Возим ткани из южных городов в столицу. Надеемся, в этот раз рынок будет удачным, а то налоги и пошлины совсем заели… Да и дорога стала опаснее в последнее время, — добавил он тише, оглядываясь. — Говорят, всякая нечисть в лесах завелась, какой раньше не видывали. Тени какие-то… Люди пропадают.
   Вечером, когда караван остановился на ночлег на большой поляне у реки, разбив лагерь и окружив его повозками для защиты, Элион и Лира сидели у одного из костров, слушая, как лютнист из труппы артистов настраивает свой инструмент. Вокруг собралось несколько человек, ожидая вечернего развлечения. — А вы слышали легенду о древних магах и Великой Битве? — спросил артист, перебирая струны и обводя слушателей хитрым взглядом. Элион мгновенно насторожился, вспомнив свои видения. — Нет, — ответил он как можно небрежнее. — Расскажите, если не трудно. Артист откашлялся и ударил по струнам. Он начал петь – или скорее, сказывать под музыку – старую балладу. Балладу о временах, когда магия была могущественной и дикой, когда великие маги могли двигать горы и осушать моря. Он пел о гордыне, что привела их к вражде, о страшной битве, которая расколола мир и чуть не уничтожила его. Он пел о магии, которая могла не только созидать, но и разрушать целые миры, и о магах, что пали жертвами своей же необузданной силы, выпустив на волю нечто темное и ужасное. Элион слушал, затаив дыхание. Слова баллады пугающе перекликались с тем, что он видел во сне. Он чувствовал, как его сердце бьётся всё быстрее. Неужели его видения были не просто кошмаром, а отражением реальных событий?
   Ночь опустилась на лагерь каравана, тихая и душная. Слишком тихая. Даже сверчки, которые обычно наполняли летний воздух своим неумолчным стрекотом, почему-то замолчали. Не слышно было и ночных птиц. Только потрескивал костер да негромко переговаривались люди, готовясь ко сну. Элион сидел у огня, глядя на догорающие угли. Баллада артиста закончилась, но слова о древних магах и их разрушительной битве все еще звучали у него в голове. Он поднял взгляд и посмотрел в темноту леса, окружавшего поляну. Ему казалось, что из мрака за ними наблюдают чьи-то невидимые глаза. — Что-то не так, — прошептал он Лире, сидевшей рядом и тоже прислушивавшейся к гнетущей тишине. — Слишком тихо. — Что ты имеешь в виду? — спросила Лира, но её голос тоже звучал напряженно. Она тоже чувствовала это – необъяснимую тревогу, повисшую в воздухе. Элион не успел ответить. Из непроглядной тьмы леса, там, куда не доставал свет костров, поползли тени. Сначала это были лишь неясные, колышущиеся очертания, сливающиеся с мраком под деревьями. Но затем они стали обретать форму, уплотняться, отделяться от ночи. Они двигались медленно, бесшумно, словно плыли над самой землей, постепенно вытягиваясь в длинные, извивающиеся фигуры. Они обтекали поляну, молчаливо создавая круг вокруг лагеря. — Что… что это такое? — прошептал один из купцов дрожащим голосом, указывая пальцем в темноту. Паника начала охватывать людей. — Тише! Не паниковать! — властно приказал Гаррик, вставая и выхватывая меч из ножен. Его лицо было напряженным, но решительным. Остальные охранники тоже схватились за оружие. Тени остановились на границе света от костров, их очертания стали отчетливее. Это были жуткие, бесформенные создания, сотканные будто из самой тьмы, с длинными, когтистыми лапами и множеством горящих красных глаз, злобно мерцающих в свете огня. От них веяло нечеловеческим холодом и угрозой. — Черные твари… — прошептал Гаррик так, чтобы слышали только стоявшие рядом Элион и Лира. В его голосе слышалось дурное предчувствие. — Я слышал о них в старых легендах… Тени Пустоты. Говорили, они приходят из-за грани миров. Но я никогда не думал, что увижу их своими глазами. Элион почувствовал, как по спине пробежал холодок. Тени Пустоты… Название звучало зловеще. Он крепко сжал рукоять своего меча, ощущая его силу, но понимал, что это будет нелегко. Эти твари выглядели нематериальными, и было неясно, подействует ли на них обычное оружие. — Лира, будь готова, — сказал он, вставая рядом с Гарриком. Лира тоже поднялась, её лицо было бледным, но она уже стояла рядом, её глаза были широко раскрыты от ужаса, но и от решимости.
   Твари не стали долго ждать. С внезапным, леденящим душу воем, который был похож на скрежет металла по стеклу, они ринулись на лагерь. Их движение было невероятно быстрым, плавным, почти гипнотическим, но в их множестве красных глаз читалась лишь слепая жажда разрушения и поглощения. — К оружию! Защищайте повозки! — крикнул Гаррик, и несколько смельчаков из каравана тоже схватились за топоры и ножи. Битва началась. Твари набросились на людей и животных с невероятной скоростью. Их когтистые лапы проходили сквозь плоть, оставляя страшные раны, от которых шел черный дым. Их вопли наполняли воздух ужасом. Обычные мечи и топоры проходили сквозь их темные тела почти без вреда, лишь слегка замедляя их. Элион взмахнул своим мечом – Разрез Ветра ударил по одной из тварей, и та с визгом отлетела, её форма на мгновение исказилась, но потом она снова устремилась вперед. — Они почти нематериальны! — крикнул Элион Гаррику, отбиваясь от другой твари. — Порыв! — снова выкрикнул он, направляя поток воздуха. Это сбивало их с ног, отбрасывало, но не уничтожало. Он увидел, как несколько тварей окружили Лиру, которая стояла в центре лагеря, оцепенев от страха. Она видела, как черные когти тянутся к ней, но не могла пошевелиться, парализованная ужасом. — Лира! Берегись! — крикнул Элион, пытаясь пробиться к ней. В этот момент что-то изменилось. Страх Лиры достиг предела и сменился чем-то другим. Она инстинктивно вскинула руки перед собой, словно пытаясь закрыться. И в то же мгновение вокруг неё вспыхнул яркий, золотистый щит из чистого света. Щит быстро расширился, куполом накрывая почти весь лагерь каравана. Твари, столкнувшиеся с ним, с шипением и визгом отскочили назад, их темные тела корчились, словно от ожога. — Что... что это было? — потрясенно прошептала Лира, глядя на свои руки, от которых все еще исходило слабое золотистое сияние. Элион подбежал к ней, изумленно глядя на постепенно тающий щит. — Ты... ты сама его создала! Щит из света! — сказал он. — Я? — Лира растерянно покачала головой. — Я не знаю, как… Я просто… испугалась… Твари, отброшенные щитом, не собирались отступать. Они перегруппировались и снова начали атаковать, но теперь их целью стал Элион с его светящимся мечом и Лира, источник света. Они бросились на них с удвоенной яростью. — Щит долго не продержится, если она снова его создаст! — крикнул Гаррик, с трудом отбиваясь от двух тварей сразу. — Нужно их прогнать! Элион почувствовал, как меч в его руке снова загудел, наполняясь силой. Ярость и решимость затопили его. Он закрыл глаза на долю секунды, концентрируясь на связи с мечом и ветром. — Разрез ветра! — снова крикнул он, но на этот раз вложил в удар всю свою волю, всю свою связь с артефактом. Клинок меча вспыхнул ослепительно-голубым светом и выпустил не одну, а несколько широких волн сжатого воздуха, которые рванулись во все стороны от него. Они не просто отбросили тварей – они буквально разорвали их темные формы. С пронзительным воем Тени Пустоты начали рассыпаться в черную пыль, которая быстро таяла в воздухе, оставляя после себя лишь запах озона и холода. Через несколько мгновений поляна была чиста. Твари исчезли так же быстро, как и появились. Щит Лиры окончательно погас, и она, обессиленная, опустилась на колени.
   Когда битва закончилась, в лагере воцарилась потрясенная тишина. Люди смотрели то на Элиона, стоявшего с дымящимся мечом, то на Лиру, сидящую на земле, со смесью благодарности, изумления и страха. Несколько человек были ранены, но, к счастью, никто не погиб. — Вы... вы спасли нас, — выдохнул один из купцов, подходя к ним. — Мы ваши должники. Если бы не вы… — Мы просто сделали то, что должны были сделать, — ответил Элион, опуская меч. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Лира сидела на земле, всё ещё дрожа от пережитого и от внезапного проявления своей силы. — Я не знаю, как я это сделала… этот свет… — прошептала она Элиону. Элион подошёл к ней и помог подняться, положив руку ей на плечо. — Ты сильнее, чем думаешь, Лира, — сказал он тихо, хотя и сам был поражен её способностью. Гаррик подошёл к ним, его суровое лицо было серьезным и задумчивым. Он вытер меч от несуществующей крови. — Я слышал легенды о таких тварях, — сказал он тихо, глядя в ту сторону, куда исчезли тени. — Тени Пустоты. Говорят, они – слуги чего-то древнего и очень злого, что дремлет за гранью мира. Они появляются там, где ткань реальности истончается, где мир находится на грани хаоса. — Тени Пустоты? — повторил Элион, это название снова вызвало у него холодок по спине. — Да, — кивнул Гаррик. — Легенды говорят, что они питаются страхом и жизненной силой. И что их привлекает магия. Особенно сильная и нестабильная. — Он перевел многозначительный взгляд с Элиона на Лиру. — Я никогда не думал, что увижу их своими глазами. Это очень плохой знак. Лира посмотрела на него с тревогой. — Что нам теперь делать? — Продолжать путь в столицу, — твердо ответил Гаррик. — Как можно быстрее. Здесь оставаться опасно. Но будьте готовы. Очень сомневаюсь, что эти твари исчезли навсегда. Они знают о нас. Они могут вернуться.
   Люди в лагере начали постепенно приходить в себя, перевязывать раны, успокаивать плачущих детей, но напряжение и страх все еще висели в воздухе плотным облаком. Элион и Лира сели у костра поодаль от остальных, чувствуя на себе любопытные и испуганные взгляды. Они оба понимали, что этой ночью что-то изменилось. Они не только столкнулись с ужасной угрозой, но и открыли в себе новые, пугающие глубины силы. — Ты в порядке? — спросил Элион, глядя на бледное лицо Лиры. — Не знаю, — честно ответила она. — Я испугана. И… я не понимаю, как смогла создать этот щит. Это было… как будто не я. — Ты сильнее, чем думаешь, — повторил он мягко, хотя и в его собственном голосе теперь слышались сомнения относительно природы его собственных способностей и видений.
   Ночь выдалась беспокойной. Мало кто спал в караване. Гаррик, как начальник охраны, удвоил дозоры и решил сам обойти периметр лагеря, чтобы убедиться, что непосредственной угрозы больше нет. — Я пройдусь с дозорными по округе, проверю следы, — сказал он Элиону. — Вы оставайтесь здесь, у костра. И держите меч наготове. Элион кивнул, но что-то внутри него подсказывало, что это еще не конец. Он чувствовал остаточный холод в воздухе, след присутствия Теней. Гаррик и двое охранников с факелами вышли за пределы освещенного круга лагеря, углубившись в темноту леса. Не прошло и десяти минут, как оттуда донеслись отчаянные крики и звуки борьбы. — Твари! Они вернулись! — крикнул один из охранников, и крик оборвался. Элион вскочил, схватив свой меч, и бросился на помощь, не раздумывая. Лира вскрикнула и побежала за ним. Они выбежали из лагеря и увидели в свете брошенного факела, как Гаррик отчаянно отбивается мечом от одной из Теней Пустоты, в то время как две другие твари уже расправились с его помощниками и теперь надвигались на него сзади. — Разрез ветра! — крикнул Элион, и волна силы сорвалась с его клинка, отбрасывая двух тварей от спины Гаррика. Твари зашипели, их красные глаза сфокусировались на Элионе и его светящемся мече. Они явно узнали его и боялись. Они на мгновение заколебались, а потом медленно отступили назад, в спасительную темноту леса, растворившись в ней без следа. — Спасибо, парень, — тяжело дыша, проговорил Гаррик, опуская меч и поднимаясь с колена. Он был ранен – тени оставили на его плече рваную рану, которая не кровила, а дымилась черным. — Еще бы немного… Они боятся твоего меча. — Да, я заметил, — сказал Элион, глядя на свой клинок. — Похоже, он не так прост. — Это точно оружие древности, — кивнул Гаррик, морщась от боли и зажимая рану. — Возможно, именно он – ключ к победе над ними… или над тем, кто их посылает. Пойдем обратно в лагерь, нужно обработать рану.
   На следующее утро, перед тем как караван тронулся в путь, Гаррик подошёл к Элиону и Лире. Его лицо было бледным, но решительным. — Я должен поблагодарить вас обоих за спасение моей жизни вчера ночью, — сказал он серьезно. — И не только моей. Вы двое… в вас есть сила, которой я давно не видел. Я хочу предложить вам свою помощь. Свой меч. — Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил Элион. — Когда я доведу этот караван до столицы – это мой долг – я стану вашим спутником, если вы не против, — ответил Гаррик. — Чувствую, вам понадобится опытный клинок на вашем пути. Да и мне спокойнее будет знать, что вы не одни. Слишком многое поставлено на карту. Элион посмотрел на Лиру, и она согласно кивнула. Помощь опытного воина им точно не помешает. — Мы будем рады твоей помощи, Гаррик, — сказал Элион. Гаррик коротко улыбнулся – впервые за все время их знакомства. — Тогда договорились. А теперь – в путь. Столица ждет.
Глава 6: Свет и Тень Лиры
   После полного опасностей дня пути, когда караван снова остановился на ночлег, Лира чувствовала себя совершенно измотанной – не столько физически, сколько морально. События прошлой ночи – атака Теней, необъяснимая вспышка света, слова Гаррика – все это тяжелым грузом лежало на душе. Она не могла понять, как смогла создать тот сияющий щит. Это было инстинктивно, как дыхание, но в то же время совершенно чуждо. Мысли об этом беспокоили её больше, чем она хотела бы признать даже самой себе. Она чувствовала, что внутри неё пробуждается что-то неизвестное и, возможно, опасное.
   Когда она наконец, укутавшись в свой плащ у костра, уснула, её сон был странным и ярким. Она не видела кошмаров, как Элион. Вместо этого она оказалась посреди бескрайнего, теплого моря света. Всё вокруг было ослепительно белым, но свет этот не резал глаза, а наоборот, успокаивал, обволакивал, как мягкое облако. Она парила в этой пустоте, чувствуя легкость и покой. Вдалеке, в этом сияющем мареве, она увидела фигуру. Огромную, величественную женскую фигуру, словно сотканную из чистого золотистого света. Её черты были размыты, невозможно было разглядеть лицо, но Лира чувствовала исходящую от неё невероятную мощь и… знакомое тепло. Ей казалось, что она знает эту сияющую сущность, хотя и не могла вспомнить, откуда. Женщина из света медленно протянула к ней руку – жест приглашения и обещания. Лира почувствовала, как её неодолимо тянет к ней, как мотылька на пламя. — Кто ты? — прошептала Лира, но её голос прозвучал слабо, потерявшись в сиянии. Женщина не ответила словами, но Лира почувствовала её мысль, ясную и отчетливую, прозвучавшую прямо в её сознании: «Ты знаешь, кто ты. Вспомни.» Лира попыталась подплыть ближе к манящей фигуре, протянула свою руку в ответ, но в этот момент свет вокруг неё начал тускнеть, меркнуть. Сияющая женщина медленно растворилась, исчезла, оставив после себя лишь ощущение тепла и несбывшейся встречи. Лира проснулась с чувством светлой грусти.
   Она села, протирая глаза. Костер почти догорел, большинство людей в лагере спали. Её сердце все еще учащенно билось от пережитого во сне. — Это был всего лишь сон, — прошептала она самой себе, но что-то глубоко в её душе откликалось на этот сон, на образ сияющей женщины. Чувство покоя и силы, испытанное во сне, все еще оставалось с ней.
   На следующее утро караван продолжил свой путь к столице. Лира была необычно молчалива и задумчива, и Элион, шедший рядом, заметил это. — Ты в порядке? Выглядишь… отстраненной, — спросил он осторожно. — Да, все хорошо, — быстро ответила она, но её голос прозвучал не слишком уверенно. — Просто… видела странный сон. — О чём он был? Если хочешь рассказать. Лира помедлила, потом неохотно ответила: — О свете. Ослепительно ярком, но теплом. И… там была женщина. Сделанная из света. Она… я не знаю, как объяснить. Это было странно, но… не страшно. Элион посмотрел на неё с любопытством, чувствуя, что этот сон как-то связан с её внезапной вспышкой силы прошлой ночью, но не стал расспрашивать дальше. — Хорошо. Если захочешь поговорить подробнее, я всегда рядом, — сказал он мягко. Лира благодарно улыбнулась. — Спасибо, Элион.
   Днем, когда караван остановился на короткий привал у небольшого, чистого ручья, чтобы пополнить запасы воды и дать отдохнуть животным, Лира, все ещё находящаяся под впечатлением от своего сна, вызвалась сама сходить к воде с флягами. — Я схожу к ручью, — сказала она Элиону и Гаррику, сидевшим в тени повозки. — Нужно наполнить фляги. — Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Элион. — Нет, не нужно, я быстро, — ответила Лира, стараясь звучать уверенно. Ей хотелось побыть одной, подумать. Она взяла несколько пустых фляг и направилась к ручью, журчавшему неподалеку среди камней и корней деревьев. Вода была кристально чистой и холодной, а её тихое журчание успокаивало. Лира опустилась на колени у самого берега и начала наполнять фляги, погружая их в прохладную воду. Она засмотрелась на свое отражение в воде – на обычное лицо, обрамленное темными волосами. Вдруг она заметила что-то странное. Её отражение на мгновение исказилось, и глаза в нем вспыхнули ярким золотым светом, тем самым светом, который она видела во сне. Она испуганно отпрянула, не веря своим глазам. Она посмотрела на свои настоящие глаза – они были обычного зеленого цвета. Но когда она снова осторожно заглянула в воду, золотое свечение в отражении повторилось, став еще ярче. — Что это? — прошептала она, поднося дрожащую руку к лицу. В этот момент она почувствовала тепло в своей ладони. Она опустила взгляд и увидела, что её рука светится! Неярко, но отчетливо – мягкий золотистый свет исходил прямо из её кожи, пульсируя в такт её сердцу. Лира замерла, глядя на это чудо со смесью ужаса и восторга. Её сердце заколотилось так сильно, что, казалось, готово выпрыгнуть из груди. — Это... это правда я? Эта сила… во мне? — прошептала она. Свечение на руке постепенно угасло, оставив после себя лишь легкое покалывание и тепло. Лира сидела у ручья на камне, тяжело дыша и пытаясь осмыслить произошедшее. Сон. Щит. Светящиеся глаза. Свет в руке. Все это было связано. В ней действительно жила какая-то магия, магия света. Но откуда она? И что ей с ней делать? — Лира! Ты где там? Все в порядке? — раздался голос Элиона неподалеку. Видимо, она отсутствовала слишком долго. Она быстро вскочила, схватила наполненные фляги и постаралась придать лицу спокойное выражение. — Да! Иду! Все в порядке! — крикнула она в ответ, стараясь, чтобы голос не дрожал.
   Когда Лира вернулась в лагерь, Элион и Гаррик сразу заметили, что она выглядит взволнованной и бледной. — Что-то случилось у ручья? — прямо спросил Элион. — Нет-нет, ничего, — поспешно ответила Лира, отводя взгляд. — Просто… задумалась о своем. Странные мысли в голову лезут. Элион хотел спросить ещё что-то, видя, что она явно что-то скрывает, но решил пока не давить. Видимо, она сама еще не готова была говорить об этом. — Хорошо. Если захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти, — повторил он. Лира коротко кивнула и молча пошла к повозке ремесленника.
   После привала караван продолжил свой путь. Лира шла молча, погруженная в свои мысли. Она все ещё думала о том, что произошло у ручья. Ощущение света в ладонях не проходило, они иногда слегка покалывали, как будто сила, которую она видела, всё ещё была где-то внутри неё, готовая проявиться снова. Элион, идя рядом, заметил её глубокую задумчивость. — Ты всё ещё думаешь о том, что случилось? Что тебя так тревожит? — мягко спросил он через некоторое время. — Да, — тихо ответила Лира. — Элион, я… я видела свет. Не только в отражении. На своей руке. Я не понимаю, что это было. Откуда это во мне? — Может, это связано с твоим сном? С той женщиной из света? — предположил Элион. — Может, она… разбудила что-то в тебе? — Возможно, — согласилась Лира, но в её голосе все еще слышались сомнения и страх. — Но что это значит? Кто я такая на самом деле? В этот момент талисман на шее Элиона снова ощутимо завибрировал, хотя и не так сильно, как утром в лесу. Он остановился и коснулся его. Камень был теплым. — Что-то не так? — спросила Лира, заметив его жест. — Талисман… он снова вибрирует, — ответил Элион, глядя на камень. — Не так сильно, как раньше, но… как будто предупреждает о чём-то. Или реагирует на что-то поблизости. Лира посмотрела на талисман, её глаза загорелись научным интересом, отвлекшись от собственных переживаний. — Может, он чувствует магию поблизости? Или опасность? — предположила она. — Мы ведь приближаемся к столице, здесь может быть что угодно. — Возможно, — согласился Элион, пряча талисман под рубаху. — В любом случае, пока мы должны быть осторожны. И держаться вместе.
   Вечером, когда караван разбил лагерь на ночь, Лира, желая тишины и уединения, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах, решила отойти немного в сторону от шумных костров. Она нашла укромное место под большим деревом на краю поляны и развела свой собственный маленький костерок. Она сидела, глядя на пламя, и размышляла о своих странных способностях, о сне, о словах Элиона. Вдруг тишину нарушили шаги. К ней подошёл один из путников каравана – молодой человек из благородной семьи купца, который ехал вместе с отцом. Он был одет в дорогую одежду и держался с некоторой долей высокомерия. — Скучаешь в одиночестве, красавица? — спросил он с самодовольной улыбкой, бесцеремонно садясь рядом с ней у костра. — Я не скучаю, я просто хотела побыть одна, — вежливо, но холодно ответила Лира, чувствуя себя неуютно под его оценивающим взглядом. — О, не будь такой нелюдимой, — сказал он, придвигаясь ближе. От него пахло вином. — Такая прелестная девушка не должна сидеть одна в темноте. Может, составишь мне компанию? Поговорим… о звездах. Лира почувствовала себя в ловушке. Её ладони инстинктивно начали покалывать, как у ручья. Она попыталась встать, чтобы уйти, но он быстро схватил её за руку. Его хватка была сильной. — Отпусти меня, пожалуйста, — сказала она твердо, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Да ладно тебе, не бойся, — прошептал он, наклоняясь к ней. — Я не обижу. Просто хочу поговорить поближе… узнать тебя получше… В этот момент страх и возмущение Лиры достигли предела. Её ладони вспыхнули ярким золотистым светом. Неконтролируемая вспышка энергии отбросила молодого человека от неё так, словно его ударили. Он отлетел на пару шагов и неуклюже упал на землю, изумленно и испуганно глядя на неё. — Что… что это было?! Ты… ты колдунья?! — пролепетал он, его лицо было белым от страха и злости. Лира смотрела на свои все еще светящиеся руки, чувствуя, как её сердце бешено колотится. Она сама не ожидала такой реакции. — Я... я не знаю… Уходи! — крикнула она. Молодой человек поспешно вскочил на ноги и, пятясь, побежал к главному костру, где сидели его отец и другие «благородные» путники. — Чернь! Она напала на меня! — вопил он, указывая на Лиру пальцем. — Приобретённая! Она использовала грязную магию! Вы видели? Она опасна! Грязь, недостойная силы!
   Крик молодого человека мгновенно привлёк внимание всего каравана. Люди начали собираться вокруг Лиры, их лица выражали смесь удивления, любопытства и страха. Благородные путники смотрели на неё с открытым презрением и враждебностью. — Что здесь происходит? — грозно спросил Гаррик, протискиваясь сквозь толпу к Лире. Элион был уже рядом с ней, готовый защищать. — Он… он приставал ко мне, я защищалась! — сказала Лира, её голос дрожал от обиды и страха перед толпой. — Она врёт! — визгливо кричал молодой человек, прячась за спину своего отца. — Она напала первой! Использовала свою мерзкую магию! Она же просто приобретённая! Таким не место среди порядочных людей! Люди в караване начали перешептываться. Простые путники, вроде семьи ремесленника, смотрели на Лиру скорее с сочувствием и уважением – она спасла их от Теней. Но в глазах благородных купцов и их свиты читалось откровенное презрение и брезгливость. — Приобретённая… — пробормотал один из них, брезгливо сплюнув. — Грязь… Недостойные носители силы. Их нужно либо контролировать, либо уничтожать. Элион шагнул вперед, вставая плечом к плечу с Лирой. — Она не опасна, — сказал он твердо, обводя толпу холодным взглядом. Меч за его спиной, казалось, слегка загудел. — Она спасла нас всех прошлой ночью от Теней. Вы забыли? — Но она приобретённая! — не унимался тот же благородный. — Её магия нестабильна, грязна! Это недостойно! Такие, как она – причина всех бед! — Она не опасна, — повторил Элион еще тверже, и в его голосе зазвучали стальные нотки. Гаррик посмотрел на перепуганную, но гордую Лиру, затем на решительного Элиона, потом на злобную толпу благородных. Он вздохнул. — Довольно! — рявкнул он так, что все смолкли. — Я отвечаю за порядок в этом караване. Девушка защищалась. Нападение было спровоцировано. — Он сурово посмотрел на молодого аристократа и его отца. — Еще одна подобная выходка, и я вышвырну вас из каравана посреди леса. Это ясно? А что касается магии… — он снова посмотрел на Лиру и Элиона, — мы должны быть осторожны. Но я видел вашу силу в бою прошлой ночью. Я верю вам. Разойдитесь все по своим местам!
Глава 7: Раскол и Новые Испытания
   После ночного инцидента с Лирой и молодым аристократом атмосфера в караване резко изменилась. Она стала напряжённой, почти удушливой. Вмешательство Гаррика предотвратило открытый конфликт, но не смогло погасить тлеющие угли враждебности.
   Благородные путники – купцы и их свита – теперь открыто держались особняком. Они собирались у своего костра, перешептывались, бросая на Лиру и Элиона косые, неприязненные взгляды. Лира чувствовала их враждебность кожей, и ей было трудно это игнорировать. Она старалась держаться ближе к Элиону или семье ремесленника, которые, наоборот, стали относиться к ней с еще большим уважением и теплотой. Но шепот за спиной, презрительные усмешки ранили её.
   — Не обращай на них внимания, — сказал Элион однажды днем, заметив, как Лира невольно сжимает руки в кулаки, услышав очередной обрывок разговора о «грязной магии». — Они просто боятся. Боятся того, чего не понимают и не могут контролировать. — Но почему они так ненавидят нас? — с горечью спросила Лира, глядя ему в глаза. — Мы же не сделали им ничего плохого. Наоборот, мы защитили их! — Это не про тебя или меня, Лира, — тихо ответил Элион, вспоминая слова Лиры о чистокровных магах. — Это про них самих. Про их страх потерять свою мнимую исключительность. Они боятся, что кто-то, кто не принадлежит к их избранному кругу, может оказаться сильнее, способнее. Это ранит их гордость. Лира глубоко вздохнула, но кивнула. Умом она понимала, что Элион прав, но это не делало её чувства менее болезненными. Она впервые столкнулась с такой открытой дискриминацией, и это было тяжело.
   На следующий день караван продолжил свой путь. Дорога становилась всё труднее. Тракт углублялся в предгорья, петляя между холмами, покрытыми густым, сумрачным лесом. Тропа стала уже, повозки часто застревали на ухабах, и всем приходилось налегать, чтобы вытащить их. Путь замедлился, и нервозность в караване нарастала. Вдруг, когда караван медленно выбирался из очередного оврага, талисман на шее Элиона снова начал вибрировать – на этот раз слабее, чем перед находкой меча, но настойчиво и тревожно. — Что-то не так, — сказал он тихо Лире и Гаррику, шедшим рядом. Он остановился, прислушиваясь к своим ощущениям и к лесу вокруг. — Опять эти твари? Тени? — мгновенно напрягся Гаррик, его рука легла на эфес меча. — Нет, — помотал головой Элион. — Ощущение другое. Не холодное, как от Теней. Но… что-то неправильное. Камень предупреждает.
   В этот момент из густых зарослей у дороги вышли три фигуры. Это были не тени, а люди – двое мужчин и женщина, одетые в лохмотья, худые и изможденные. Их лица были бледными, а глаза лихорадочно блестели. Они выглядели так, будто несколько дней плутали по лесу без еды и воды. — Помогите… помогите нам, добрые люди! — слабым голосом прохрипел один из мужчин, шатаясь подходя ближе. — Мы… мы торговцы… на нас напали разбойники… отобрали всё… мы заблудились… несколько дней без еды… Женщина тихо плакала, прижимая к себе тощий узелок. Третий мужчина молча стоял чуть позади, опустив голову.
   Люди в караване остановились, разглядывая несчастных с сочувствием. Гаррик перевел взгляд с пришельцев на Элиона, потом на Лиру, словно советуясь. Его лицо оставалось непроницаемым. Элион внимательно всматривался в лица странников. Их отчаяние казалось искренним, но что-то в их глазах, какая-то затаенная хитрость, настораживала его. И талисман продолжал слабо вибрировать. — Мы можем поделиться с вами едой и водой, — сказал он медленно, делая шаг вперед. — И вы можете идти с караваном до следующего поселения. Но будьте осторожны, дорога опасна. Странники жадно закивали, бормоча слова благодарности. Женщина перестала плакать и с надеждой посмотрела на караван. Гаррик молча кивнул, разрешая им присоединиться, но его взгляд оставался настороженным. Он жестом приказал своим охранникам присматривать за новенькими.
   Ночью, когда караван расположился на ночлег в небольшой долине, окруженной скалами, странники показали свои истинные намерения. Едва большинство путников уснуло, и у костров остались лишь дозорные, «несчастные торговцы» внезапно преобразились. В их руках сверкнули короткие ножи, а изможденный вид сменился хищной ухмылкой. К ним бесшумно присоединились еще несколько человек, вышедших из тени скал – их сообщники, ждавшие сигнала. Это оказались разбойники, которые специально разыграли спектакль, чтобы проникнуть в лагерь.
   — А ну, сони, подъем! — рявкнул их предводитель, тот самый, что просил о помощи. — Кошельки, оружие, ценные вещи – все сюда! И без глупостей, если жить хотите! Разбойников было около десяти человек – больше, чем охранников каравана. Люди в лагере начали в панике просыпаться, раздались испуганные крики. Но Элион, Лира и Гаррик, предупрежденные предчувствием и талисманом, были готовы. Они спали чутко и успели схватиться за оружие. — Порыв! — крикнул Элион, направляя поток воздуха на ближайшую группу разбойников. Ветер сбил их с ног, разметав в стороны. — Щит! — прошептала Лира, инстинктивно выбрасывая руку вперед. Вокруг них и ближайших повозок вспыхнула полупрозрачная золотистая стена света, отражая несколько арбалетных болтов, выпущенных из темноты. Щит был слабее, чем в прошлый раз, он мерцал и колебался, но держался. — В атаку! — скомандовал Гаррик своим людям, и они вместе с Элионом бросились на разбойников.
   Завязался короткий, яростный бой. Элион действовал увереннее, чем раньше. Он использовал «Порыв», чтобы сбивать врагов с ног, а «Разрез ветра» своего меча – чтобы обезоруживать их или ранить, стараясь не убивать. Он даже попытался создать «Щит Ветра», как видел во сне, и вокруг него на мгновение закружился защитный вихрь, отбивший удар ножа. Лира, хоть и боялась, поддерживала их вспышками света, которые ослепляли и дезориентировали нападавших. Гаррик сражался яростно и умело, его меч мелькал в свете костров. Разбойники, не ожидавшие такого отпора, особенно магического, быстро дрогнули. Потеряв нескольких человек ранеными, они поняли, что легкой добычи не будет. — Отступаем! Уходим! — крикнул их предводитель, и они так же быстро, как и появились, растворились в ночной темноте, унося своих раненых.
   После боя караван снова был в шоке. Люди собирались вокруг Элиона, Лиры и Гаррика, их лица выражали смесь благодарности и страха. Даже благородные купцы смотрели на них с невольным уважением, смешанным, впрочем, с завистью и подозрением. — Вы снова спасли нас, — сказал старый купец, который угощал их мясом. — Мы перед вами в неоплатном долгу. Эта магия… она невероятна. — Мы просто сделали то, что должны были сделать, — ответил Элион, пряча меч в ножны. Он чувствовал себя уставшим, но и удовлетворенным – они смогли защитить караван. Гаррик подошёл к ним и тяжело положил руку на плечо Элиона, потом Лиры. — Вы снова и снова доказываете, что истинная сила – это не только происхождение и чистая кровь, — сказал он достаточно громко, чтобы слышали и стоявшие рядом аристократы. — Сила – это дух и готовность защищать других. Я рад, что вы идете с нами. Лира благодарно улыбнулась ему, но в её глазах все еще читалось беспокойство. Она чувствовала, что её способности растут, но вместе с ними растет и ответственность, и опасность. Она знала, что это сражение – лишь малая часть тех испытаний, что ждут их впереди.
Глава 8: Зов Тьмы и Голос Света
   Следующая ночь выдалась на удивление спокойной. Караван шел без происшествий, и люди немного расслабились. Лира провалилась в сон почти сразу, как только голова коснулась её импровизированной подушки из плаща.
   Она проснулась от странного ощущения – по щеке скатилась холодная капля воды. Она машинально коснулась пальцами мокрого пятна – но это были не слёзы. Всё её лицо было влажным, будто она только что вынырнула из ледяной реки. Вокруг стояла абсолютная, непроглядная тьма, густая и вязкая, как смола. Она не могла пошевелиться, не могла вздохнуть. Паника начала ледяными тисками сжимать сердце. Но через мгновение тьма взорвалась ослепительной, нестерпимой белизной. Свет был таким ярким, что пришлось зажмуриться даже во сне. Когда она смогла снова открыть глаза, она парила в том же сияющем пространстве, что и в прошлый раз. — "Ты наконец-то начала видеть не только глазами, но и душой", — раздался знакомый, глубокий женский голос, звучащий прямо в её сознании. Сияющая женщина из света стояла перед ней, ближе, чем раньше. И теперь её черты стали различимы: высокое, благородное лицо, высокие скулы, коротко остриженные волосы, которые, казалось, были сотканы из жидкого серебра и лунного света. И шрам – тонкий серебристый шрам, пересекающий левый глаз и висок. Её одежда напоминала легкие, но прочные доспехи, сплетённые из чистых лучей света. Мощь и древняя печаль исходили от неё волнами. — Кто ты? — снова прошептала Лира, чувствуя благоговейный трепет. Она попыталась сделать шаг к ней, но её ноги во сне не слушались. — "Ты знаешь меня, дитя. В твоей крови течет моя искра. Я — Алларья. Та, кого называют Первой. Та, кто посмела украсть огонь знания у заносчивых богов и самодовольных чистокровных магов и отдать его тем, кого они презрительно назвали 'грязью', 'приобретенными'."В воздухе перед Лирой возникли живые, объемные видения: надменные маги в золотых масках, стоящие на вершине скалы и сбрасывающие вниз простых людей, посмевших проявить магический дар; затем сама Алларья, молодая, яростная, врывающаяся в их храм, хватающая священное пламя с алтаря – пламя чистой магии – и вонзающая его себе в грудь. Кровь Алларьи, смешавшись с божественным огнем, превратилась в миллиарды светящихся нитей, которые разлетелись по миру, даруя искру магии «недостойным», пробуждая скрытый потенциал. Это была первая магия приобретенных – магия жертвы и бунта. — "Ты – одна из моих искр, Лира," — продолжала Алларья, и её голос был полон света и печали. — "Ты несешь мой свет. Но будь осторожна… ибо ты несешь не только свет..."Женщина подняла руку, и мир сна снова исказился, перевернулся. Свет померк. Лира снова оказалась у лесного ручья, где видела свое отражение. Но теперь в темной воде отражалось не одно, а два её лица, наложенные друг на друга: одно – её собственное, испуганное, но со следами золотого свечения в глазах; второе – искаженная, темная копия с пустыми глазницами и ртом, растянутым в беззвучном, мучительном крике. Тень в отражении шевельнула губами, и Лира услышала в голове другой голос – холодный, шипящий, полный затаенной боли и гнева: — "Они забыли… они всегда забывают… что тьма – это тоже дар. Тьма – это сила. Тьма – это правда." Лира в ужасе отпрянула от воды — и проснулась в реальности, вскрикнув.
   Элион, дремавший рядом у костра, тут же подхватил её за плечи. — Лира! Что случилось? Опять кошмар? Она кивнула, всё её тело дрожало. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, хотя ночь была теплой. Вода в котелке, висевшем над костром рядом с ними, вдруг подернулась тонкой корочкой льда. — Элион… — прошептала она, глядя на него полными ужаса глазами. — Я видела её… Алларью. Она сказала… что я несу не только свет. А потом… тень… моя тень… она говорила со мной. Что, если моя сила не просто "украденная"? Что, если она… чужая? Что, если чистокровные правы, и во мне есть что-то… темное, опасное? Элион хотел найти слова утешения, сказать, что это просто сон, но в этот момент земля под ними ощутимо содрогнулась. Лёгкий толчок, как от далекого землетрясения. А потом где-то очень далеко, за горизонтом, в той стороне, где по их расчетам должна была находиться столица, в ночное небо взметнулся едва заметный, но отчетливый столб багрового пламени, который быстро погас. — Это Испытания Крови начались, — тихо проговорил Гаррик, подошедший к ним из темноты. Он тоже видел вспышку и почувствовал толчок. Его лицо было напряжённым. — Каждый год перед осенним равноденствием Совет проводит их в столице. Проверяют всех прибывших магов, особенно приобретенных. Жестокий отбор. К утру решат, кто достоин войти в город и Академию, а кто отправится в тюрьмы… или хуже. Лира неосознанно коснулась камня-талисмана на шее Элиона, который лежал поверх его рубашки. Камень был теплым и завибрировал в ответ на её прикосновение, обжигая пальцы. "Ты должна выбрать", — снова прозвучал в её сознании голос Алларьи, на этот раз строгий, почти приказной. — "Бежать от своей судьбы или встретить правду лицом к лицу. Какой бы она ни была." — Тебе нужно отдохнуть, — Элион осторожно снял свой плащ и накрыл им дрожащие плечи Лиры. — Завтра будет тяжелый день. Мы почти у цели. Он поймал её взгляд – в её расширенных зрачках дрожали отражения огня костра, словно испуганные звёзды в чёрной воде. — А что если я усну… и снова увижу её? Тень? Что если она… не отпустит меня? — прошептала Лира, её пальцы судорожно вцепились в его руку. — Тогда я тебя найду, — твёрдо сказал Элион. — Я приду за тобой. Даже во сне. Его слова, произнесенные с неожиданной уверенностью, прозвучали почти как заклинание. Лира посмотрела на него, и её страх немного отступил, сменившись доверием. Её глаза начали слипаться от усталости и пережитого шока, а пламя костра перед ней превращалось в расплывчатое, убаюкивающее пятно.
   Она очнулась не в лагере каравана. Она стояла посреди странного, нереального леса. Деревья здесь были сделаны из чистого, гладкого зеркала, и они отражали её фигуру тысячи раз, создавая бесконечные, запутанные коридоры из её собственных отражений. Но в каждом отражении было что-то не так: где-то её глаза светились пугающе ярким золотым светом, где-то – были пустыми и черными, как у Тени из ручья; где-то её лицо было искажено гримасой ярости, где-то – истончалось, как пергамент, грозя истлеть. Под ногами хрустел серебристый песок, который странным образом обжигал кожу, словно раскаленные угли или, наоборот, арктический снег. — "Ты боишься правды? Боишься себя?" Голос принадлежал Тени – той самой, что она видела в отражении у ручья. Теперь Тень стояла прямо перед Лирой, отделившись от зеркал. Она была точной копией Лиры, но её кожа была покрыта сетью тонких темных трещин, сквозь которые просачивалось что-то нематериальное, похожее на черный дым. Её глаза были пустыми, но смотрели с насмешливой жалостью. — Что ты такое? Отпусти меня! — Лира попыталась отступить, но наткнулась спиной на холодную поверхность зеркального дерева. Оно тихо зазвенело, как потревоженное стекло. — "Я – это ты," — прошипела Тень. — "Та часть тебя, которую они пытались вырезать из Алларьи, когда создавали Печать. Её боль. Её гнев. Её первозданная сила, которую она сама боялась. Они отделили свет от тьмы, но тьма не исчезла. Она просто ждала. Во мне. В тебе." Тень протянула свою растрескавшуюся руку, и зеркала вокруг ожили. В них замелькали быстрые, пугающие сцены: Маги в золотых масках стоят вокруг Алларьи, поверженной, но не сломленной. Они не убивают её, а проводят какой-то ритуал, буквально разрывая её светящуюся сущность на части – светлую и темную. Старейшина Морвен, молодая и прекрасная, с болью в глазах пьёт из ритуальной чаши, где смешаны кровь Алларьи и её свет – возможно, так она получила свое долголетие и дар предвидения? Сама Лира, много лет спустя, запертая в сырой камере тюрьмы для Безродных магов – её запястья иссечены странными символами, а из ран вместо крови сочится черная тьма. — "Они сделают с тобой то же самое, когда узнают," — продолжала шептать Тень, её голос обволакивал, убаюкивал. — "Они боятся тебя. Боятся того, что ты несешь в себе. Потому что ты – сосуд. Идеальный сосуд. Алларья дала тебе искру своего света, но тьма… она всегда была в тебе. Это твоё наследие. Прими его. Стань целой."Серебристый песок под ногами Лиры внезапно почернел, превратился в вязкую, засасывающую жижу. Она почувствовала, что тонет, что эта черная трясина неумолимо тянет её вниз, в холодную, безмолвную пустоту.
   В реальности её тело в лагере резко дернулось, изогнулось дугой. Элион, дремавший рядом, мгновенно проснулся от её тихого стона. — Лира?! Что с тобой?! Она не отвечала. Её веки судорожно дрожали под закрытыми веками, а из уголков глаз медленно стекали… не слёзы, а густые чёрные капли, похожие на смолу. Гаррик, сидевший в дозоре у другого костра, резко вскочил и подбежал к ним. Его лицо было встревоженным. — Это не просто кошмар! — воскликнул он, увидев черные слезы. — Её дух… что-то пытается утащить её! Возможно, в Пустоту! Быстро, соль! Он выхватил из своей сумки мешочек с солью и швырнул щедрую горсть прямо в огонь костра. Пламя взметнулось вверх неестественно зеленым столбом, осветив их бледные лица. — Элион, дай мне её руку! Нужно разорвать контакт! Но было уже поздно. Лира перестала дышать. Её грудь застыла.
   А в зеркальном лесу её сна Тень мягко обняла её тонущую фигуру, как заботливая сестра или любовник. Тьма почти сомкнулась над головой Лиры. — "Просто перестань сопротивляться," — шептала Тень ей на ухо. — "Ты устала бороться. Ты боишься. Я избавлю тебя от страха. Я дам тебе силу. Просто отпусти… И всё это закончится." Черная жижа смыкалась над её головой, затягивая в ледяную, безразличную пустоту. Тонкие, покрытые трещинами пальцы Тени обвились вокруг её шеи, не сжимая, но властно удерживая. — "Перестань бороться. Я освобожу тебя..." Где-то очень далеко, на самой грани сознания, сквозь толщу тьмы и убаюкивающий шепот Тени, Лира услышала едва различимый звук — тонкий, мелодичный звон разбитого стекла. И тогда всё остановилось. Время замерло. Тень резко отпустила её, отпрянула назад, злобно зашипев, как змея, на которую наступили. Черная жижа под ногами Лиры перестала засасывать – она застыла, а потом рассыпалась на миллиарды мерцающих серебристых точек, будто кто-то рассыпал звездную пыль или подвесил ночное небо у неё под ногами. — "Не её." Голос расколол мир сна пополам. Он был спокоен, но в нем звучала такая непреклонная мощь, что зеркальные деревья вокруг пошли трещинами. Лира подняла голову. Перед ней стояла Алларья. Не сияющий призрак из прошлого сна, а живая, реальная, воплощенная сила. Её серебряные волосы метались, словно в беззвучной буре, а шрам через глаз пылал ярким, расплавленным серебром. Её глаза горели праведным гневом. — "Ты думала, я позволю им забрать тебя так легко, дитя?"— спросила она, глядя не на Лиру, а на шипящую Тень. Алларья взмахнула рукой — и зеркальный лес взорвался. Тысячи осколков зеркального стекла, острых, как бритва, и сияющих светом, полетели в Тень, впиваясь в её темную, дымящуюся плоть. Тень закричала — нечеловеческим, многослойным визгом, будто кричали тысячи замученных душ одновременно. — "Ты не имеешь права! Она – часть меня! Наше наследие!" — выкрикнула Тень, её фигура начала рассыпаться, превращаясь в облако черного дыма, которое быстро рассеялось. Алларья не удостоила её ответом. Она повернулась к Лире, которая все еще стояла посреди звездной пыли, и мягко коснулась её лба кончиками пальцев. Прикосновение было теплым и полным силы. — "Проснись, Лира. Настоящая битва только начинается. И они уже идут за тобой."
   Лира вдохнула. Резко, с громким хрипом, как будто вынырнула из ледяной воды после долгого погружения. Она закашлялась и упала вперед, едва не угодив лицом в догорающий костер. Элион успел подхватить её, крепко прижав к себе. — Лира! Боги, ты… ты не дышала! Я думал… Её тело сильно дрожало, пальцы судорожно впивались в его рукава. Она посмотрела на свое запястье. Там, где раньше была гладкая кожа, теперь горел новый знак – не просто золотое свечение, а четкий символ, похожий на переплетенные серебряные молнии, точно такой же, какой она видела на доспехах Алларьи во сне. Знак был теплым и пульсировал силой. Гаррик стоял рядом, его лицо было бледным и очень серьезным. Он смотрел на знак на её руке. — Это был не просто кошмар, и не просто Тень из Пустоты, — прошептал он. — Это было что-то другое. Древнее. И они почувствовали тебя. Они нашли тебя. Лира подняла глаза от своего запястья. И увидела. В темноте, за пределами круга света от костра, там, где стояли деревья, что-то шевелилось. Пара горящих глаз наблюдала за ними из мрака.
Глава 9: Лунный Странник и Договор Трех
   Тьма за костром зашевелилась, и пара горящих глаз уставилась на них из непроглядного мрака. Это был не красный отблеск Теней Пустоты, а холодный, серебристый свет, похожий на отражение луны в глубокой воде. Лира инстинктивно впилась пальцами в землю, чувствуя, как новый знак молний на её запястье предупреждающе пульсирует — будто узнавая эту сущность. — Что там? Кто там? — прошептала она, не отрывая взгляда от светящихся глаз. Элион уже держал свой меч наготове, встав перед Лирой. Но Гаррик резко опустил его руку, его собственное лицо было напряженным, как струна. — Не двигайся. Не проявляй агрессии, — прошипел он так тихо, что едва можно было расслышать. — Это не Тень. Это… нечто иное. В его голосе была странная смесь узнавания, страха и почтительного трепета — голос человека, который точно знал, с чем или с кем они столкнулись.
   Из лесного мрака, куда не доставал свет костра, бесшумно вышел волк. Но это был не обычный лесной хищник. Он был огромен, ростом почти с пони, его густая шерсть отливала чистым серебром в свете звезд, а глаза горели тем самым неземным лунным светом. Он двигался с плавной, неторопливой грацией, не выказывая ни страха, ни враждебности, но от него исходила аура древней, дикой силы. Волк остановился в нескольких шагах от костра и посмотрел прямо на Лиру, не мигая. Его взгляд был разумным, пронзительным, изучающим.
   — Лунный Странник… — выдохнул Гаррик, и имя это прозвучало так, будто обжигало ему губы. Он не сводил глаз с волка, и в его взгляде Элион увидел тень старой, глубоко спрятанной боли и… вины? — Дети Селены… — тихо продолжал Гаррик, говоря скорее себе, чем остальным. — Так они себя называли. Последователи древнего договора с духами природы… Гибриды магии крови и звериной сущности. Орден Чистоты… мы… мы охотились на них веками. Истребляли… считали их опасной ересью, мостом к хаосу… Вспышка болезненной памяти исказила его лицо: он, Гаррик, молодой, фанатичный инквизитор Ордена, с отрядом таких же безжалостных охотников, загоняет по снегу след оборотня. Они находят логово в пещере – кости, обрывки шкур, запах зверя и странной магии. И там, забившись в угол, сидит девочка лет двенадцати с огромными испуганными глазами — точь-в-точь такими же серебристыми, лунными, как у этого волка. "Убить отродье!" — кричат его люди, поднимая мечи и арбалеты. Он сам заносит свой освященный меч над её головой. Но девочка не плачет, не защищается. Она просто смотрит на него снизу вверх, и в её взгляде нет страха, только бесконечная печаль и странное понимание. "Ты тоже боишься темноты в себе, охотник," — шепчет она. И его рука с мечом дрогнула. Он опустил клинок. Он позволил ей уйти, солгав своим людям, что она была простым ребенком, случайно попавшим в логово. Этот поступок стоил ему карьеры в Ордене, но спас его душу. А теперь прошлое вернулось.
   Серебряный волк медленно сделал шаг вперед, и его очертания вдруг поплыли, задрожали, как воздух над раскаленными камнями. Через мгновение вместо огромного зверя перед ними стоял высокий мужчина. Он был закутан в длинный плащ из волчьих шкур, наброшенный на голову капюшон скрывал его лицо в тени, но два глаза под капюшоном светились все тем же холодным, разумным лунным светом. От него исходила та же аура спокойной, древней силы. — Она разбудила древнюю кровь, — сказал он низким, мелодичным голосом, указывая на Лиру длинным пальцем в перчатке. Его взгляд задержался на пылающем знаке на её запястье. — Искра Алларьи пробудила не только свет, но и тень её наследия. И теперь Тьма почуяла её запах. Настоящая Тьма. — Какие тени? Те, что напали на нас? — Элион все еще сжимал рукоять меча, не доверяя незнакомцу. — Те твари – лишь эхо, слепые слуги Пустоты, — ответил Странник. — Я говорю о тех, кто скрывается за зеркалами. О тех, кто когда-то был магом, но продал душу за силу. О Тенях-Оборотнях. Он повернулся к Гаррику, и тот вздрогнул под его лунным взглядом. — Ты знаешь, о чем я, Инквизитор. Ты охотился на моих братьев, но истинных врагов так и не разглядел. Гаррик сжал зубы, но кивнул, признавая правоту гостя. — Оборотни-Тени… — прохрипел он. — Легенды Ордена. Те, кто заключил договор не с природой, а с Пустотой. Те, кто добровольно слился с Тенями, продав свою человечность и душу ради могущества и бессмертия. Говорили, они могут принимать любой облик, проходить сквозь стены… Они идут за ней? За Лирой? — Они идут за ключом, который она носит в себе, — подтвердил Странник. Лира подняла запястье – знак переплетенных молний теперь, казалось, светился ярче, и в его серебристом сиянии угадывался еще один символ – тонкий лунный серп, переплетенный с молниями. — Что это значит? Ключ? Странник подошел к ней ближе. От него пахло лесом, озоном и лунным светом. В его глазах, если заглянуть в них глубоко, отражались далекие, незнакомые звезды. — Ты – связующее звено, дитя двух наследий. Алларья дала тебе искру своего божественного Света, свою волю к бунту. Но тьма, которую ты чувствуешь, тень, что преследует тебя – это не порождение Пустоты. Это наследие крови первых оборотней, тех, кто был до раскола, до Сильвана. Тех, кто пытался соединить дух природы и дух человека, кто черпал силу из самой земли и луны. Алларья знала об этом древнем родстве и вплела его в твою судьбу. Ты – мост между Светом и Первозданной Тенью Природы. А Оборотни-Тени хотят использовать тебя, твою двойственную природу, чтобы открыть врата для своего темного господина из Пустоты.
   В этот момент где-то вдали, в глубине ночного леса, раздался протяжный, леденящий душу вой. Но это был не вой обычного волка. Он был полон злобы, голода и неестественной силы. И ему тут же ответил другой, третий… Целая стая. — Они уже близко, — констатировал Странник.
   Вой оборотней эхом раскатился по лесу, приближаясь. Лунный Странник не шелохнулся, но его глаза под капюшоном хищно сузились. — Черные твари Пустоты и Оборотни-Тени – две стороны одной темной медали, два разных инструмента их хозяина, — быстро сказал он, поворачиваясь к Элиону и Лире. — Чтобы понять врага, нужно знать его историю. Историю Падения. Давным-давно, когда магия еще не делилась на «чистую» и «нечистую», «световую» и «теневую», жил могущественный маг-исследователь по имени Сильван. Он был одержим идеей объединить необузданную силу зверя и высший разум человека, создать совершенное существо. Но в своих поисках он зашел слишком далеко, переступил черту между мирами. Странник провел рукой по воздуху перед собой, и в пространстве вспыхнуло тусклое, мерцающее видение: высокий маг Сильван стоит перед огромным, тусклым зеркалом в древней лаборатории. В зеркале отражается не он сам, а искаженная тень с горящими красными глазами. Соблазненный обещаниями силы, Сильван делает шаг и проходит сквозь поверхность зеркала, словно сквозь воду. А выходит из него уже другим – чудовищным существом, покрытым иссиня-черной шерстью, с острыми когтями и пустыми, бездушными глазами, как у тех тварей, что напали на караван. Зеркало за его спиной трескается, и из черных щелей на пол лаборатории начинают выползать первые бесформенные Тени Пустоты. — Он стал первым Оборотнем-Тенью, — прошептал Странник, и видение погасло. — Он стал мостом между нашим миром и Пустотой. И невольно выпустил её слуг. Оборотни-Тени, подобные ему – это маги, которые сознательно пошли по его пути, заключили сделку с Пустотой ради силы, сохранив свой разум, но потеряв душу и человечность. Черные твари – это примитивные порождения самой Пустоты, слепые хищники, инстинктивно охотящиеся на любую магическую энергию и жизненную силу. А мы, Лунные Оборотни, Дети Селены – мы их противоположность. Мы черпаем силу из древнего договора с духами природы, с самой Луной, стремимся к гармонии, а не к поглощению. Мы – хранители баланса, который пытаются разрушить Тени. Он снова посмотрел на Лиру. — Алларья была первой, кто понял истинную опасность Пустоты и Оборотней-Теней. Она создала Великую Печать, заплатив страшную цену, чтобы запечатать Разлом, созданный Сильваном. Но печать слабеет. И теперь слуги Пустоты ищут новый ключ, новый мост, чтобы взломать её окончательно. Они ищут тебя, Лира. Твой знак, твоя двойная кровь – это ключ, который им нужен. Аллария вложила в тебя часть своего Света, чтобы ты могла сопротивляться, но тьма Первородной Крови в тебе делает тебя уязвимой для их зова. Тени хотят использовать тебя, исказить твою природу, чтобы разбить зеркало между мирами окончательно и вырваться в наш мир всей своей ордой. Гаррик мрачно усмехнулся: — Вот почему Орден Чистоты так яростно охотился на всех, кто хоть как-то связан с оборотнями или неконтролируемой магией. Они панически боялись, что кто-то из них станет новым Сильваном, новым мостом для Тьмы. Ветер вокруг них внезапно стих, а потом завыл снова, но уже не как природное явление, а как раненый зверь. Стало ощутимо холоднее. Лунный Странник резко поднял голову, его глаза вспыхнули ярким ледяным сиянием. — Они здесь. Нам нужно действовать. Быстро! Из леса с воем вырвался рой черных, бесформенных Теней Пустоты, а между деревьями замелькали темные, быстрые фигуры с горящими красными глазами – Оборотни-Тени. Их было не меньше дюжины. Их когти оставляли на земле дымящиеся, тлеющие следы. Лира почувствовала, как знак на её запястье мучительно загорелся — будто отвечая на их присутствие, резонируя с их темной магией. — Слушайте меня внимательно и делайте, как я скажу! — голос Странника стал глухим, властным, словно доносился из-под самой земли. — Нас трое. Три силы. Три ключа к древней магии. Алларья предвидела и это. Он резко вонзил когти своей руки (которая на мгновение снова стала волчьей лапой) в землю у своих ног. Вокруг них троих мгновенно вспыхнул широкий серебристый круг света, исходящий из земли. — Лира – ты Искра Света Алларьи и Наследие Первородной Тени! Элион – ты Ветер Творца, сама Суть Изменения! Я – Дух Природы, Страж Луны и Баланса! Соедините руки! Сейчас! Лира, преодолевая страх, схватила ледяную от напряжения руку Элиона. Странник положил свою широкую ладонь поверх их сплетенных пальцев. В тот же миг знак Лиры вспыхнул ослепительным серебряно-золотым светом, талисман на шее Элиона загудел и раскалился, а глаза Странника под капюшоном залились чистым, жидким лунным светом. Три разные силы – теплый свет Алларьи, порывистый ветер Элиона и холодная лунная магия Странника – начали сплетаться воедино внутри серебряного круга. — Повторяйте за мной слова Договора Трех! — приказал Странник, и они, не зная языка, но повинуясь его воле, произнесли вслед за ним древние, гулкие слова заклятия, которые рождались где-то в глубине их душ: — "Тьма, что крадётся в тенях ночи, — Ветер, что режет миры как сталь, — Свет, что рождается в чистой душе – — Услышьте наш зов! Встаньте как сталь! — Древние силы – сплетитесь в одну! — ПРОЧЬ НАЗАД, во Тьму , в Молчание!"
   Земля под их ногами дрогнула. Три силы внутри круга сплелись в один слепящий, ревущий смерч энергии – золотой, голубой и серебряный свет закружились вместе. Лира почувствовала, как её кровь буквально закипает – знак на запястье пылал так сильно, что, казалось, выжигает узор прямо на костях. Элион закричал – но не от боли, а от невыносимого избытка силы, хлынувшей через него, будто внутри него проснулся первозданный ураган, сливаясь с магией меча и талисмана. Лунный Странник вскинул обе руки вверх, его фигура выпрямилась, капюшон слетел, открыв древнее, суровое лицо с лунными глазами, и его голос слился с их криками в едином, оглушительном приказе: — ИСЧЕЗНИТЕ!
   Вспышка. Слепящее море энергии – огня, света, ветра и льда – вырвалось из серебряного круга и обрушилось на окружающий лес, на атакующих тварей. Оборотни-Тени – их черные фигуры рассыпались в пепел за долю секунды, их шерсть вспыхивала, как сухая трава под ударом молнии. Черные твари Пустоты – истошно вопя на ультразвуке, они просто испарялись, лопались, как мыльные пузыри, оставляя после себя лишь клубы зловонного черного дыма и ощущение ледяного ужаса. Деревья вокруг поляны не сгорели – под ударом чистой магии они мгновенно превратились в прозрачный, мерцающий хрусталь, застыв в причудливых, неестественных изгибах. Ударная волна чистой силы прокатилась на мили вокруг – птицы в небе замертво падали на землю, трава в радиусе сотни шагов обуглилась, а потом тут же покрылась серебристым инеем.
   А потом наступила оглушительная тишина. Полная, абсолютная. И в этой тишине – тихий, вкрадчивый шепот. Не один голос, а тысячи голосов, сливающихся в один, змеиный, полный ненависти и обещания, прозвучавший, казалось, прямо у них в головах: — "Вы думаете… это конец?.. Глупцы… Печать слаба… Мы найдем иной путь… Мы придём… в другом обличье… В другое время… Тебе не скрыться… Связующее Звено… Мы заберем твой ключ… и твою душу…" Шёпот растаял так же внезапно, как и появился, оставив после себя лишь ледяной холод в груди Лиры и тошнотворное ощущение присутствия чего-то мерзкого.
   Лунный Странник тяжело опустился на колени. Его тело мерцало, становясь полупрозрачным, как угасающий светлячок. Серебряный круг под ногами погас. — Теперь… теперь у вас есть немного времени, — выдохнул он, его голос был слаб. Элион подхватил его, не дав упасть, но Странник жестом отстранился. — Это заклятье… Договор Трех… оно временно очистило это место. Испугало их. Они не смогут подойти к городу… некоторое время. Недели… может, месяцы. — Но… — он с трудом поднял голову и посмотрел на Лиру, затем на Элиона, — это не победа. Это лишь отсрочка. Предупреждение. Гаррик, до этого молча стоявший в стороне, потрясенный всем произошедшим, резко выдохнул: — Значит, теперь они будут искать другой путь. Через других людей? Через другие места? Странник слабо кивнул. — Именно. Развивайте свою силу. Ищите союзников. Готовьтесь к войне. Она уже идет, просто пока в тенях. Перед тем как окончательно исчезнуть, Лунный Странник последним усилием воли коснулся лба Лиры и Элиона. Лира почувствовала новый прилив тепла и силы – знак на её руке изменился, стал еще сложнее, в переплетение молний и серпа вплелись новые, еле заметные символы. Элион ощутил, как талисман на его шее снова сильно запульсировал – он почувствовал новую, прямую связь с силой Лиры и даже с аурой Странника. — Когда… когда придет время… и вы будете готовы… я вернусь. Ищите Якоря Силы… Алларья оставила подсказки… — его голос затихал, а фигура становилась все прозрачнее. И с этими словами он окончательно растворился в мягком лунном свете, оставив их троих – потрясенных, уставших, но связанных новой целью и знанием – одних посреди хрустального леса.
Глава 10: Врата Столицы и Испытание Крови
   Остаток пути до столицы прошел в напряженном молчании. Хрустальный лес остался позади, сменившись обычным, но ощущение пережитого чуда и ужаса не покидало Элиона, Лиру и Гаррика. Они почти не разговаривали, каждый обдумывал слова Лунного Странника, новую реальность, которая на них обрушилась. Они больше не были просто беглецами или искателями ответов – они были ключевыми фигурами в надвигающейся войне Света и Тьмы, носителями древних сил и последней надеждой этого мира. Ответственность давила тяжелым грузом. Гаррик больше не был просто наемным охранником – в его взгляде появилась глубина и решимость Стража, хотя он старался держаться по-прежнему. Связь между Элионом и Лирой стала крепче, ощутимее – они чувствовали эмоции друг друга, а их силы, казалось, резонировали. Наконец, через два дня пути, они увидели её – столицу. Городские стены, сложенные из темного камня, казались бесконечными, они вздымались к небу, увенчанные высокими сторожевыми башнями. Над стенами виднелись шпили зданий, среди которых выделялся центральный, невероятно высокий шпиль Академии Магии, уходящий в облака. Но теперь эти могучие стены, призванные защищать, казались Элиону и Лире не убежищем, а стенами гигантской ловушки. — Что теперь? — прошептала Лира, глядя на грозные ворота, к которым стекались повозки и путники. Стража у ворот выглядела многочисленной и хорошо вооруженной. Элион молча сжал её руку, передавая свою решимость. — Теперь мы делаем то, за чем пришли, — тихо ответил он. — Идем в Академию. Учимся. Становимся сильнее. И ищем ответы. И Якоря Силы. Другого пути нет.
   Но войти в город оказалось не так просто. Едва они приблизились к главным воротам, как их остановил патруль городской стражи. Однако это были не обычные стражники. На их доспехах красовался герб магического ордена – скрещенные жезл и меч, а их командир был одет в серебристые одежды мага Академии. Их лица были напряженными, а взгляды – подозрительными и испуганными. Было видно, что они кого-то ищут или чего-то боятся.— Стоять! Предъявите документы! Цель визита в столицу? — резко спросил маг-командир, его голос слегка дрожал, хотя он пытался звучать грозно. Он внимательно оглядел их троих, его взгляд задержался на мече Элиона и на лице Гаррика. В толпе у ворот пошел шепоток. Люди тоже чувствовали напряжение. Говорили о странных вспышках света в лесу пару ночей назад, о необъяснимых явлениях, о пропавших без вести путниках. Элион, Лира и Гаррик быстро переглянулись, без слов договорившись о легенде. — Мы… мы не знаем, что произошло… — начал Элион, стараясь выглядеть максимально растерянным и напуганным. — Мы шли с караваном… на нас напали… твари… черные, страшные, с когтями… Мы бежали что было сил… Потом был какой-то свет… очень яркий… взрыв… и потом… мы очнулись в лесу одни… ничего не помним… Лира тут же подхватила дрожащим голосом, широко раскрыв глаза от «ужаса»: — Да-да… все разбежались… мы чудом спаслись… Мы шли в столицу, чтобы попытаться поступить в вашу великую Академию Магии… Нас послала старейшина нашей деревни… её зовут Морвен… Она сказала, здесь нам помогут… Гаррик картинно пошатнулся, ухватившись за плечо одного из стражников. — Голова кружится… ударная волна… наверно… Мы очнулись только утром… еле добрели… Помогите… Маг в серебре прищурился, изучая их лица. Он явно сомневался, но упоминание Теней и странного света заставило его нервничать еще больше. В его глазах читалась нескрываемая паника. — Опять эти проклятые тени… и необъяснимая магия… — пробормотал он себе под нос. Один из воинов рядом с ним нервно сглотнул и шепнул командиру: — Капитан… а может, это… они? Те, о ком предупреждал Совет? Необычные маги? Капитан резко обернулся на него, его лицо исказилось от злости и страха. — Заткнись, идиот! Не смей предполагать! — Потом он снова повернулся к троице и ткнул пальцем в грудь Элиона: — Вы трое — пойдете с нами. Немедленно. На допрос в Академию. Совет разберется, кто вы такие и что вы видели. Обыскать их! Стражники грубо обшарили их, но не нашли ничего подозрительного, кроме меча Элиона, который капитан приказал оставить при нем («Пусть таскает свою железку, если она ему помогла выжить»). Пока их под конвоем вели сквозь городские ворота по шумным, многолюдным улицам столицы, Лира заметила странную деталь: на запястьях всех магов из патруля, включая капитана, были надеты тонкие серебряные браслеты со сложным узором. Когда капитан злился или нервничал, его браслет начинал тускло светиться красноватым светом. Гаррик тоже заметил это – его глаза на мгновение сузились, но он промолчал. — Почему они так боятся? — шепотом спросила Лира у Элиона, пока их вели по узким, извилистым улочкам мимо высоких домов и шумных лавок. — Они же маги, у них Академия, Совет… — Потому что они чувствуют, что теряют контроль, — так же тихо ответил Элион. — И боятся неизвестности сильнее, чем мы.
   Их привели не в обычную городскую тюрьму, а прямо в цитадель Академии Магии – огромное, мрачное здание из черного базальта, возвышающееся над городом. Пройдя по гулким коридорам, украшенным гобеленами с изображениями магических битв, их ввели в высокий зал с колоннами из черного мрамора. На высоком помосте в резном кресле сидел один из магов Совета Двенадцати – правящего клана чистокровных. Он был одет в роскошные пурпурные одежды, расшитые золотом, его длинные пальцы с перстнями лениво перебирали золотой жезл. Лицо его было надменным и бесстрастным, а глаза, холодные и серые, как зимнее небо, изучали их троих так, будто разглядывали любопытных, но потенциально опасных насекомых под стеклом. — Итак, — его голос прозвучал тихо, но разнесся по всему залу благодаря магии, похожий на скрип старого, заржавевшего механизма. — Вы утверждаете, что случайно оказались свидетелями некоего магического катаклизма в лесу и столкнулись с Тенями Пустоты? И теперь желаете поступить в нашу Академию? Какое удачное совпадение. — Да, господин магистр, — Элион склонил голову, изображая покорность и трепет. — Мы простые путники… Мы направлялись в город именно с этой целью – учиться магии. Нас послала старейшина нашей деревни, её зовут Морвен. Она сказала, что у нас есть… искра. Лира быстро и испуганно кивнула, стараясь выглядеть как можно более наивной и впечатлительной деревенской девушкой. Имя «Морвен», похоже, было знакомо магу. Он слегка приподнял бровь. — Морвен… Старая отшельница. Любопытно. Она все еще жива? Что ж, проверим вашу «искру». Он лениво взмахнул жезлом, и от его навершия к ним потянулись тонкие, полупрозрачные фиолетовые нити магии. Они поползли по полу, извиваясь, как змеи, намереваясь проникнуть в их сознание, прочитать мысли, проверить правдивость их слов. Лира почувствовала ледяное прикосновение к своему разуму и испуганно сжалась. Но… Талисман на шее Элиона едва заметно дрогнул под рубахой – и фиолетовые нити, добравшись до него, словно наткнулись на невидимую стену и обошли его стороной. Знак на руке Лиры вспыхнул на мгновение под рукавом её платья – и магия соскользнула с неё, как вода со смазанной маслом поверхности, не причинив вреда. Гаррик же просто стоял, глядя на мага пустым, ничего не выражающим взглядом – его разум был словно заперт на семь замков, и фиолетовые щупальца магии не смогли найти в нем ни единой зацепки. Маг на помосте нахмурился, его пальцы сильнее сжали жезл. Он явно не ожидал такого. Он попробовал усилить напор, но результат был тот же – его ментальная магия не могла проникнуть сквозь их защиту, какой бы она ни была. Он с легким раздражением отвел щупальца. — Любопытно… — протянул он, скрывая удивление за маской скуки. — Никакого активного сопротивления… но и ничего полезного для меня. Ваши разумы либо пусты… либо слишком хорошо защищены. — Он усмехнулся холодной, безрадостной усмешкой. — Академия магии, говорите? Что ж… возможно. Ваша старейшина Морвен была когда-то неплохим прорицателем. — Он постучал пальцами по подлокотнику кресла, принимая решение. — Хорошо. Я дам вам шанс. Завтра утром вы пройдете стандартные Испытания для абитуриентов. Если пройдете – будете зачислены. Если нет… — он сделал паузу, и его голос стал ледяным, полным угрозы, — если вы солгали мне… если в вас есть нечто большее, чем простая «искра»… вам будет не до учебы. Поверьте. Он щелкнул пальцами, и в воздухе перед ними на мгновение вспыхнуло яркое, реалистичное изображение: темная камера пыток, залитая кровью, с жуткими инструментами на стенах. Намек был более чем понятен. — Уведите их! Поместите в казармы для новобранцев до утра, — приказал он страже.
   Когда их выводили из зала, один из стражников, тот самый, что шептался с капитаном у ворот, проходя мимо Гаррика, едва слышно, одними губами, прошептал: — Ты же понимаешь, что Испытания – это ловушка? Особенно для таких, как вы… Гаррик не ответил, лишь чуть заметно кивнул, а его глаза на мгновение метнулись к серебряному браслету на руке стража – тот, казалось, тускло мерцал и был покрыт сетью тончайших трещин, которых раньше не было. Печать слабела не только снаружи, но и внутри самой Академии.
   Их отвели в отдельное крыло Академии – мрачное, гулкое здание казарм для новобранцев и младших учеников. Комната, которую им выделили, была спартанской: три жестких койки, стол и окно с решеткой. До утра они были заперты здесь, наедине со своими мыслями и страхами перед неизвестностью завтрашнего дня.
   На следующее утро за ними пришел худощавый, высокий мужчина в простом сером одеянии преподавателя Академии. Его лицо было совершенно бесстрастным, как маска, а глаза – холодными и пустыми, как у рыбы. — Меня зовут мастер Даррен, — представился он сухим, лишенным эмоций голосом. — Я – Мастер Испытаний. И я буду вашим проводником… или палачом… в этом заведении. — Он бросил на стол перед ними три свитка пергамента, перевязанных черной лентой. — Вот ваше расписание на сегодня. Ознакомьтесь. Если выживете в первом, перейдете ко второму. И так далее. Элион развернул свой свиток. Лира и Гаррик заглянули ему через плечо. Текст был написан четким, каллиграфическим почерком:
   Испытания для Абитуриентов Академии Магии
   1. Испытание Крови:
   Цель: Проверка наличия и типа магического потенциала. Определение чистоты крови.
   Прохождение: Кандидат должен коснуться рукой Кристалла Истины в Главном Зале Испытаний.
   Результат: Чистокровный маг – кристалл вспыхнет золотым светом.Приобретенный маг – синим светом. Отсутствие магии – черным. Любые аномалии или попытки скрыть свою суть будут выявлены.
   Последствия: Кристалл реагирует на ложь и скрытые силы. Контакт может быть болезненным или даже смертельным для тех, кто пытается его обмануть или чья суть противоречива.
   2. Испытание Тени:
   Цель: Проверка силы воли, ментальной стойкости и способности противостоять внутренним страхам.
   Прохождение: Кандидат помещается в закрытую зеркальную комнату. Зеркала будут отражать и усиливать его потаенные страхи, сомнения и темные желания, нашептывая их ему.
   Результат: Сдавшийся страху или соблазну будет поглощен зеркалом (последствия необратимы). Выстоявший до рассвета переходит к следующему этапу.
   Последствия: Даже если кандидат выстоит, есть риск необратимого повреждения рассудка. Тени, увиденные в зеркалах, могут остаться с ним навсегда.
   3. Испытание Ветра (или Стихии):
   Цель: Проверка базового контроля над стихийной магией и способности к концентрации под давлением.
   Прохождение: Кандидат должен удержаться на открытой платформе на вершине Башни Ветров под воздействием магически усиленных порывов ветра, создаваемых инструкторами или артефактами.
   Результат: Упавший с платформы считается провалившим испытание. Устоявший до сигнала получает знак зачисления в Академию.
   последствия: Падение с Башни Ветров с большой долей вероятности означает смерть или тяжелые увечья.
   Лира сжала пергамент так, что он почти порвался в её пальцах. Её лицо было бледным. — Это не испытания… — прошептала она. — Это узаконенная казнь. Или пытка. Элион мрачно посмотрел на Мастера Даррена, который наблюдал за их реакцией с полным безразличием. — А те немногие, кто проходят все три круга этого ада? Что с ними становится потом? — спросил он. Мастер Даррен впервые за все время едва заметно усмехнулся – уголки его губ чуть дрогнули. — Они становятся послушными инструментами в руках Совета. Либо оружием… либо пеплом на ветру истории. Выбор невелик. Идемте. Кристалл Истины ждет. Гаррик молчал, но его пальцы непроизвольно сжали рукоять кинжала, спрятанного под плащом. Его лицо было каменным, но в глазах читалась холодная решимость.
   Главный Зал Испытаний представлял собой огромное круглое помещение под высоким куполом, расписанным фресками, изображающими триумфы чистокровных магов над различными врагами – драконами, демонами и… людьми с синим свечением магии. В центре зала на высоком черном пьедестале из обсидиана стоял он – Кристалл Истины. Огромный, идеально прозрачный кристалл размером с человеческий рост, внутри которого, словно вены, проступали тонкие кроваво-красные прожилки. Он тихо гудел, излучая ауру древней, беспристрастной силы. Вокруг пьедестала полукругом уже выстроились члены Совета Двенадцати в своих парадных одеждах и серебряных масках, скрывающих лица. Их глаза холодно наблюдали за вошедшими кандидатами. Маг в пурпурном, проводивший допрос вчера, стоял в центре. Мастер Даррен подвел их троих прямо к подножию пьедестала. В зале стояла напряженная тишина. — Кто первый осмелится предстать перед оком Истины? — спросил Даррен своим бесцветным голосом. Лира, глубоко вздохнув, сделала шаг вперед. Она чувствовала, как знак на её запястье пульсирует под рукавом – не тревогой, а силой. — Коснись кристалла ладонью. И не лги самой себе, — тихо прошептал ей Даррен, когда она поднималась по ступеням пьедестала. Лира прижала ладонь к идеально гладкой, холодной поверхности кристалла. Он мгновенно отозвался, вспыхнув ярким, чистым синим светом – признак «приобретенного» мага. Совет недовольно зашумел. Но затем цвет начал меняться. В глубокой синеве появились золотые искры, они становились все ярче, смешиваясь с синим, создавая переливы бирюзы и золота. А потом… внезапно из самой глубины кристалла выползла тонкая черная тень, похожая на змею, и потянулась к её руке. Лира испуганно вскрикнула и резко одернула ладонь. Кристалл тут же погас. Совет оживленно перешептывался за масками. — Двойственная природа… Синий и золотой… И тень? Крайне любопытно… и опасно, — пробормотал маг в пурпурном. — Записать: Лира, потенциал нестабильный, требуется наблюдение. Допущена к следующему испытанию. Следующим был Элион. Он подошел к кристаллу с тяжелым сердцем. Что покажет камень ему? Пустоту? Или то чудовищное прошлое из видений? Он коснулся кристалла. И сразу же произошло нечто совершенно неожиданное. Кристалл не вспыхнул никаким цветом. Вместо этого он сильно затрясся, загудел на высокой ноте, как будто испугался или почувствовал невыносимое давление. Он стал абсолютно прозрачным, как чистейшее стекло, потеряв даже свои кровавые прожилки. А внутри, в его глубине, появилось отражение – но не Элиона, стоящего перед ним, а кого-то другого… высокой фигуры в мантии из звездной пыли с глазами, полными древней силы и бесконечной скорби. Фигуры из его сна. Маги Совета вскочили со своих мест. — Что это?! Какого демона?! Что с кристаллом?! — раздались испуганные и гневные возгласы. Мастер Даррен быстро оттащил Элиона от кристалла, прежде чем тот успел что-то понять. — Ошибка системы… Кристалл поврежден… видимо, предыдущей кандидаткой, — быстро сказал он Совету. — Требуется диагностика. Кандидат Элион пройдет повторное испытание позже. Ведите следующего! Последним к кристаллу подошел Гаррик. Он был спокоен и невозмутим. Он молча приложил свою широкую ладонь к поверхности. Кристалл мгновенно стал абсолютно черным – четкий признак полного отсутствия магического дара. Совет облегченно вздохнул. Но затем… по черной поверхности кристалла прошла тонкая, едва заметная трещина. Она появилась у основания и медленно поползла вверх, издав тихий, звенящий звук. Тишина в зале стала оглушительной. — Это… это невозможно… — прошептал один из магов в первом ряду, снимая маску и протирая глаза. — Кристалл Истины… он не может треснуть! Никогда такого не было! Маг в пурпурном несколько минут молча совещался со своими коллегами, бросая подозрительные взгляды на Гаррика, Элиона и Лиру. Наконец, он вынес вердикт: — Кандидатка Лира – допущена ко второму испытанию. Кандидат Элион – будет ожидать повторного Испытания Крови после починки Кристалла под надзором. Кандидат Гаррик… — Он замялся, явно не зная, как интерпретировать трещину, но отсутствие магии было фактом. Он махнул рукой: — Ты свободен. Ты не маг. Можешь покинуть Академию и столицу. Стража проводит тебя до ворот. Гаррик молча кивнул, его лицо не выражало никаких эмоций. Когда их троих выводили из зала, стражник с треснувшим браслетом снова оказался рядом с Гарриком. — Они отпускают тебя, — едва слышно пробормотал он. — Ты же понимаешь, что это ловушка? Тебя уберут за воротами. Беги, если можешь. Гаррик не ответил, лишь коротко взглянул на стражника, и в его глазах промелькнуло холодное понимание. Он знал правила игры Совета.
Глава 11: Испытание Тени
   Стража провела Лиру и Элиона дальше по холодным, гулким коридорам Академии, оставив Гаррика позади на попечение других стражников, которые должны были «проводить» его к выходу. Судьба Гаррика оставалась неизвестной, и это тяжелым камнем легло на сердце Элиона и Лиры, но у них не было ни времени, ни возможности что-либо предпринять. Их собственный путь лежал глубже в лабиринты цитадели.
   Мастер Даррен привел их в другой сектор Академии, в длинный, абсолютно прямой коридор, где не было ни окон, ни дверей, кроме той, через которую они вошли. Стены, пол и даже потолок этого коридора были облицованы безупречно гладкими, отполированными до блеска зеркалами. Шагнув внутрь, они оказались в бесконечном калейдоскопе собственных отражений, дробящихся, уходящих в глубину, искажающихся под невозможными, головокружительными углами. Воздух здесь был неподвижным, холодным, а тишина – почти физически давящей. — Вы останетесь здесь до рассвета, — бросил Даррен через плечо, не останавливаясь и не глядя на них. Его голос, как всегда холодный и бесстрастный, прозвучал в этой акустике гулко и зловеще. — Это Испытание Тени. Правила вы знаете. Если выживете… я заберу вас на рассвете для последнего испытания. Если нет… что ж, значит, вы были недостойны. Тяжелая дверь за ним захлопнулась с глухим, финальным стуком, отрезая их от остального мира и погружая коридор в звенящую тишину и мерцающий, сводящий с ума лабиринт собственных отражений.
   Не успели они опомниться, как зеркала ожили.
Испытание Лиры:
   Её ближайшее отражение, прямо перед ней, шевельнулось первым, его движения перестали копировать её собственные. Отражение медленно улыбнулось, и улыбка эта была жестокой, насмешливой – такой, какой Лира никогда не видела на своем лице. — "Ну вот мы и снова встретились, Сосуд," — прошептало отражение, и голос его был её собственным, но искаженным, шипящим, как у Тени из её кошмаров. — "Ты не человек… Ты никогда им не была. Ты – ошибка. Оружие. Игрушка судьбы. Сосуд, созданный для разрушения и страдания." Лира резко отшатнулась, но тут же увидела то же самое искаженное отражение в зеркале слева, справа, на полу и на потолке. Тысячи злобных копий смотрели на неё. Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Ледяная волна страха подкатила к горлу, но она заставила себя стоять прямо, не показывать слабости. — Я не верю тебе! Ты – ложь! — выкрикнула она в пустоту коридора. Зеркала ответили тихим, многоголосым, шипящим смехом. — "Ложь? Разве?" — прошипело отражение перед ней. — "А светлая Алларья? Она тоже не верила в свою тьму. Тоже считала себя спасительницей. Посмотри, что с ней стало в итоге. Сила требует жертв, Лира. Особенно такая, как у тебя." В стекле перед ней поплыли яркие, живые образы: вот Алларья, её героический образ из снов искажен, она стоит над телами поверженных врагов, её руки по локоть в крови, а в глазах горит холодный огонь ярости, а не света. Вот тот же серебряный шрам на её глазу, но теперь он кажется не сияющим, а угольно-черным, пульсирующим самой Пустотой. А вот… вот сама Лира – вернее, её кошмарный двойник – её глаза пусты и светятся ледяным, безразличным светом, она поднимает руку, и в ней формируется клинок из чистого золотистого света… и она направляет его на Элиона, который смотрит на неё с ужасом и непониманием. — Нет! Неправда! — Лира вскрикнула и отпрянула, зажмурившись, пытаясь отогнать кошмарное видение. Она споткнулась и упала на зеркальный пол, снова увидев свое искаженное лицо под ногами. — "Ты боишься себя," — прошептало отражение снизу, копируя её собственный испуганный взгляд. — "Боишься своей силы. Боишься того, что живёт внутри тебя. Той Тени, что я тебе показала. Она рвется наружу, Лира. Она хочет действовать. Она хочет… уничтожать. Особенно тех, кто тебе дорог. Прими её – и обрети контроль. Отвергай – и она поглотит тебя изнутри." Соблазн был велик – просто сдаться, позволить силе течь, не думая о последствиях. Но перед её мысленным взором встал другой образ Алларьи – не мстительницы из зеркала, а той сияющей фигуры из сна, что спасла её от Тени в зеркальном лесу, чей свет был теплым, как утреннее солнце, и полон печальной мудрости. Она вспомнила слова Элиона, его веру в неё. — Нет… — твердо прошептала Лира, открывая глаза. Она села, глядя прямо в глаза своему темному отражению в зеркале перед собой. — Я не ты. Я выбираю свет. Я выбираю… бороться. Она сосредоточилась на воспоминании о сне, о прикосновении Алларьи, о тепле её света. Знак на её запястье вспыхнул мягким, но уверенным золотистым сиянием, разгоняя холод и страх в её душе. Она подняла руку, и свет от знака ударил в зеркало перед ней. Оно с громким звоном покрылось сетью глубоких трещин, а зловещее отражение исказилось, зашипело и исчезло, оставив лишь её собственное – испуганное, но полное решимости лицо. Зеркало напротив треснуло, но остальные продолжали показывать её искаженные копии, шепча угрозы и соблазны. Испытание было далеко не закончено.
Испытание Элиона:
   Тем временем Элион стоял перед своим собственным кошмаром, разворачивающимся в зеркалах вокруг него. Но его испытание было иным. Зеркало прямо перед ним не отражало его нынешний облик – облик растерянного юноши в простой одежде. Вместо этого из глубины стекла на него смотрела величественная, нечеловечески высокая фигура в мантии, сотканной будто из живой звездной пыли и туманностей. Лица фигуры не было видно четко, оно скрывалось в тени капюшона из самой ночи, но её глаза… они горели светом миллиардов солнц, и в них плескалась вся сила, вся мудрость и вся невыносимая скорбь мироздания. Это было оно – его истинное "Я", которое он так старательно забыл. Существо, которое создавало и разрушало миры одним движением мысли. — "Ты забыл, кто ты…", — сказало отражение, и голос его был не звуком, а вибрацией самой реальности, шелестом рождающихся и умирающих галактик. Голос, который он слышал в своих снах. — "Но вселенная помнит. Твои ошибки. Твои творения. Твои жертвы. Твою гордыню."За спиной сияющей фигуры в глубине зеркала начали проступать тени его бесконечного прошлого: маги в золотых масках, такие же, как в его видениях от меча, бросающие дерзкий вызов самому небу и падающие замертво под его равнодушным взглядом; целые миры, рассыпающиеся в космическую пыль по его слову; лица тех, кого он когда-то знал, кого, возможно, любил или создал, исчезающие во тьме забвения. Каждая вспышка памяти отзывалась в нем глухой болью. — "Ты думал, что сбросил с себя это бремя, спрятавшись в смертной оболочке?" — продолжало Отражение, и в его голосе слышался холодный упрек. — "Ты лишь уснул, предал свое творение, оставив этот мир на растерзание хаосу, который сам же косвенно и породил своей неосторожностью, своим вмешательством. Посмотри, во что он превращается без твоего присмотра. Тени Пустоты, жадный Совет, слабеющая Печать… все это – последствия твоего бегства." Элион почувствовал, как меч у его пояса сильно завибрировал, отзываясь на невероятную мощь его истинного отражения. Древний клинок узнавал своего создателя или его силу. — Я не ты! — твердо сказал Элион, глядя в глаза своему звездному двойнику. Его сердце колотилось где-то в горле, но он не отводил взгляда. — Я – Элион. Этот человек. Здесь и сейчас. Отражение рассмеялось – тихо, беззвучно, но от этого ментального смеха задрожали все зеркала в коридоре. — "Нет? Правда? Тогда почему ты так боишься взять свою силу обратно? Почему цепляешься за эту слабую, смертную оболочку, как утопающий за соломинку? Ты боишься ответственности? Боишься снова совершить ошибку? Или просто наслаждаешься этой игрой в неведение?" Отражение медленно протянуло руку прямо из зеркала. Рука казалась сотканной из чистого звездного света и первозданной тьмы, она искажала пространство вокруг себя. Элиона неудержимо, против его воли, потянуло к стеклу, к этому забытому, пугающему, но такому знакомому «себе». Он чувствовал зов безграничной силы, обещание знания, возможность снова стать… всем. Его пальцы почти коснулись холодной, вибрирующей поверхности зеркала… Но в этот самый момент раздался резкий звон совсем рядом. Лира, увидев сквозь свои собственные страхи, что происходит с Элионом, что его затягивает в зеркало, подбежала и изо всех сил ударила кулаком по краю его зеркала. Она не знала, поможет ли это, она сама едва держалась, но не могла просто стоять и смотреть, как он исчезает. — Элион! Нет! Не поддавайся! Вернись! Стекло под её ударом треснуло. Золотистый свет от знака на её руке на мгновение брызнул на поверхность зеркала, и величественное видение создателя дрогнуло, отшатнулось, словно свет причинил ему боль. Непреодолимая тяга, тащившая Элиона в зеркало, ослабла. В его собственной голове эхом, но уже его собственным голосом, пронеслось слово, которое он услышал во сне: "Проснись…" Он рванулся назад всем телом, всей волей, вырываясь из плена зеркального соблазна. Стекло перед ним окончательно раскололось, разлетаясь на тысячи серебристых осколков, которые тут же растаяли в воздухе. Звездное отражение исчезло. Он стоял посреди коридора, тяжело дыша, его сердце бешено колотилось. Он был свободен. Но он помнил. Он видел себя настоящего. И этот образ теперь стоял у него перед глазами.
Рассвет:
   Когда тяжелая дверь в конце коридора наконец со скрипом открылась, впуская в зеркальный лабиринт тусклый, серый свет наступающего рассвета, Мастер Даррен замер на пороге. Он ожидал увидеть либо пустой коридор, либо безумные или мертвые тела испытуемых. Вместо этого он увидел коридор, усыпанный осколками разбитых зеркал, и двух кандидатов, стоявших посреди этого хаоса – смертельно уставших, бледных, но живых и определённо в здравом уме. На костяшках пальцев Лиры виднелась запекшаяся кровь от удара по зеркалу. — Вы… вы уничтожили зеркала Испытания? — голос Даррена был полон не просто изумления, а почти суеверного страха. — Но как? Это невозможно… Они питаются страхом… Лира криво усмехнулась, вытирая окровавленную руку о штаны. — Видимо, мы оказались им не по зубам, — сказала она дерзко, глядя ему прямо в глаза. — Или они нам просто не понравились. Мастер Даррен молчал дольше обычного, его холодный взгляд метался от Лиры к Элиону, который стоял молча, но с новой, незнакомой уверенностью во взгляде. Даррен словно пытался разгадать какую-то невозможную загадку. Как эти двое – «приобретенная» с нестабильной магией и парень с непонятным потенциалом – смогли не просто выстоять, но и разрушить артефакты испытания? Потом он резко, почти нервно, кивнул. — Что ж… впечатляюще. И очень… тревожно. Идёмте. Вас ждёт последнее испытание. Башня Ветров. Но в его глазах теперь читалось нечто новое. Не просто холодное безразличие палача. Возможно, это был страх перед силой, которую он не понимал. А возможно – неохотное, но несомненное уважение.
Глава 12: Испытание Ветра и Разоблачение
   Мастер Даррен вел их по узкой, бесконечной винтовой лестнице, карабкающейся вверх по внутренней стене одной из самых высоких башен Академии – Башни Ветров. Его шаги, обычно такие размеренные и бесшумные, теперь были резкими, почти нервными. Он то и дело бросал быстрые взгляды через плечо, будто проверяя, не отстали ли они, и каждый раз его взгляд задерживался на Элионе чуть дольше, чем следовало, с плохо скрываемой тревогой.
   — Мастер Даррен, — Лира намеренно замедлила шаг на одной из небольших площадок лестничного пролета, заставив его остановиться и обернуться. Её голос звучал спокойно, но настойчиво. — Вы что-то не договариваете. После того, что случилось с Кристаллом и зеркалами… это ведь не просто испытание на выносливость, верно? Чего на самом деле хочет Совет? Даррен сжал зубы так, что на его щеках заходили желваки. На мгновение в его обычно пустых глазах мелькнуло что-то почти человеческое — смесь страха и глубоко запрятанного отчаяния. Он отвел взгляд, уставившись на холодные камни стены. — Последнее испытание… оно действительно выявляет не только контроль над стихией, — пробормотал он неохотно, понизив голос. — Оно… провоцирует выброс силы. Предельный выброс. И по характеру этого выброса Совет надеется определить истинный источник вашей магии. Они хотят знать, кто вы такие на самом деле. Что за сила течет в вас. Особенно… — он быстро, почти испуганно взглянул на Элиона, — …особенно ты. После того, что было с Кристаллом… они боятся. Они боятся тебя больше всего. Это испытание – их последняя попытка понять и… возможно, нейтрализовать угрозу. Будьте осторожны. Очень осторожны. Элион почувствовал, как меч у его пояса снова едва заметно дрогнул, словно подтверждая слова Даррена. А в голове раздался его собственный, но будто бы чужой, внутренний голос, на этот раз не как шепот, а как ясная, холодная мысль: "Он знает. Или догадывается о твоей природе. И он боится не меньше Совета. Но он не враг… пока."
   Наконец, они вышли через низкую арочную дверь на открытую площадку на самой вершине башни. Огромный круглый диск из гладкого серого камня был открыт всем ветрам, которые здесь, на головокружительной высоте, дули с неистовой силой, завывая и свистя. Небо над головой было пасмурным, низкие тучи неслись с огромной скоростью. Внизу расстилался город, казавшийся отсюда игрушечным. Низкая каменная ограда по краям площадки выглядела смехотворно ненадежной защитой от падения в бездну. В центре площадки возвышались три высоких, гладких столба из черного обсидиана, испещренных сложными светящимися рунами. Вокруг этих столбов уже вились и ревели три искусственных смерча, созданных магией артефактов – потоки воздуха были настолько плотными, что в них летали мелкие камни и даже куски льда. — Правила просты. Удержаться на платформе. До рассвета, — бросил Даррен, поспешно отступая обратно к единственной двери, ведущей с площадки. Он явно не хотел оставаться здесь под ударами стихии. — Если упадете… что ж, естественный отбор в действии. — Он не договорил, но угроза повисла в холодном, ветреном воздухе. Дверь за ним захлопнулась с тяжелым стуком, оставив их один на один с бурей.
   Ветер тут же взвыл с новой силой, словно выпущенный на волю зверь. Магические смерчи у столбов взревели громче, и потоки воздуха стали еще яростнее, хаотичнее, хлестая по площадке. Первый же мощный, непредсказуемый порыв едва не сбил их с ног. Лира вскрикнула и инстинктивно вцепилась в холодную каменную ограду, чувствуя, как ледяной ветер пронизывает одежду до костей и пытается оторвать её от камня. Но Элион стоял неподвижно посреди площадки, раскинув руки, подставив лицо ветру. Он закрыл глаза, и казалось, совершенно не замечал бури, бушевавшей вокруг. Он не сопротивлялся ветру – он словно… слушал его. Вслушивался в его рев, в его ритм, в его древнюю песню. "Ты помнишь это," — прозвучало у него в голове, уже не как голос из сна, а как его собственная, пробуждающаяся память. — "Этот танец стихии. Ты сам когда-то учил ветер петь." И вдруг — вспышка! Яркая, как молния, не видение извне, а его собственное воспоминание. Он стоит так же, раскинув руки, посреди ревущей бури, но не на башне Академии, а среди дымящихся руин какого-то древнего, циклопического города под черным небом. Ветер не бьётся о него – он послушно ластится к нему, обвивается вокруг, как верный, гигантский пес, ожидая приказа. А вокруг, на растрескавшихся, оплавленных плитах, лежат мертвые фигуры в знакомых золотых масках… Он помнил их гнев, их вызов, их поражение. И свою холодную отстраненность. "Ты боишься своей силы," — продолжал голос-память, сливаясь с его собственными мыслями. — "Боишься разрушения, которое она несет. Боишься повторить прошлое. Но сегодня — не день для страха. Сегодня день пробуждения." Элион открыл глаза. В них больше не было растерянности или неуверенности – только бездонная глубина веков и холодная, спокойная решимость. Он сделал шаг вперед, прямо в ревущий центр магической бури, к обсидиановым столбам.
   — Элион, нет! Это опасно! — крикнула Лира, пытаясь перекричать вой ветра. Она хотела броситься к нему, но что-то холодное и цепкое вдруг схватило её за лодыжку, не давая сдвинуться с места. Тень. Её собственная Тень, порождение её страхов и двойственной природы, та, что говорила с ней в зеркальной комнате. Теперь она обрела некую полуматериальную форму у её ног, держа её. — "Не мешай ему," — прошипела Тень ей на ухо, её голос был полон странного, злорадного предвкушения. — "Он должен вспомнить. Он должен стать тем, кто он есть на самом деле. Его сила нужна нам… нужна мне." Лира попыталась оттолкнуть тень, призвать свой свет, но Тень была частью её – холодной, навязчивой, питающейся её страхом и сомнением. Она могла лишь беспомощчно смотреть, затаив дыхание, как Элион поднимает руки, стоя в самом сердце бури.
   Ветер вокруг него внезапно замер. Не стих – именно замер на полуслове, как будто кто-то нажал на невидимую паузу. Затихло даже яростное ревущее пламя искусственных смерчей у столбов. А потом Элион развернул эту застывшую мощь. Он направил её не на себя, не в небо, а обратно – на источник бури, на обсидиановые столбы. Сжатый воздух, концентрированный до плотности камня, ударил в столбы с силой невидимого тарана. Черный обсидиан не выдержал – столбы взорвались изнутри, разлетаясь на тысячи мелких осколков, которые ветер тут же подхватил и унес прочь. Магические смерчи исчезли, словно их и не было. Руны на осколках вспыхнули в последний раз и погасли. Мастер Даррен, наблюдавший за испытанием через магический кристалл в комнате под площадкой, в ужасе вскочил, опрокинув стул. — Это невозможно… Он… он не просто сопротивляется… Он управляет самой сутью артефактов!.. Он разрушил их! Это сила… нечеловеческая!
   Но это было лишь начало. Элион не остановился. Он начал говорить — но слова были не на всеобщем языке, а на древнем, первозданном, гортанном языке, языке, на котором говорили те, кто создавал миры и зажигал звезды. Этот язык он не помнил разумом, но знало его существо. И камни площадки под его ногами услышали его. Они засветились изнутри мягким голубым светом, и на их серой поверхности начали проступать сложнейшие светящиеся узоры энергии – древние руны, скрытые веками под слоем пыли и грязи, руны, оставленные здесь кем-то очень давно. Сила, дремавшая в самой Башне Ветров, в этом древнем месте, просыпалась, откликаясь на его невольный зов, на зов своего создателя или повелителя. Воздух вокруг Элиона загустел, заискрился чистой энергией.
   "Довольно," — сказал внутренний голос, и на этот раз в нем звучало нечто похожее на удовлетворение. — "Ты вспомнил достаточно. На сегодня." И всё так же внезапно остановилось. Свечение камней погасло, ветер окончательно стих, оставив лишь тихий, естественный шелест на вершине башни. Элион опустил руки, тяжело дыша. Он чувствовал себя опустошенным и одновременно – наполненным чем-то новым, огромным и пугающим. Он посмотрел на Лиру, которая смотрела на него с широко раскрытыми глазами, полными изумления и страха.
   Дверь на площадку снова распахнулась, но на пороге стоял не Мастер Даррен. Перед ними стоял человек в простых темных дорожных одеждах, с лицом, скрытым глубоким капюшоном. Он двигался абсолютно бесшумно, как хищник, и от него исходила знакомая аура спокойной силы. — Довольно прятаться, дитя звезд, — произнёс он, и Элион с Лирой замерли. Это был голос Гаррика. Но он звучал иначе – глубже, увереннее, с новыми, стальными нотками. Человек сбросил капюшон. Но под ним было не совсем знакомое лицо Гаррика. Вернее, лицо было то же – суровое, обветренное, со шрамами. Но глаза… они больше не были серыми. Они светились холодным, мягким лунным светом. И шрамы на его лице казались глубже, древнее, словно руны, выжженные на камне. Это был Лунный Странник, каким они видели его в лесу. Или тот, кто всегда был Лунным Странником, лишь носил маску Гаррика. — Испытания окончены, — сказал он, глядя прямо на Элиона с непонятной смесью гордости, облегчения и глубокой тревоги. — Игра Совета проиграна. Но настоящая игра… она только начинается.
Глава 13: Святилище Трех Лун
   Шаг сквозь разорванное зеркальце Стража был шагом в ничто и во всё одновременно. На одно слепящее, дезориентирующее мгновение Элион и Лира потеряли всякое ощущение направления, веса, даже собственного тела. Холодный, звенящий свет, словно сама суть расколотой луны, пронзил их насквозь, пересобирая реальность. А затем мир рывком обрел форму, и они твердо стояли на ногах, вдыхая незнакомый воздух.
   Они очутились на просторной поляне, залитой мягким, неземным серебристым сиянием. Первое, что захватило дух – небо. Бархатно-черное, глубокое, оно было усыпано незнакомыми созвездиями, и на нем царствовали не одна, а три луны: огромная, жемчужно-серебряная, полная и величественная, висела низко над горизонтом, словно хозяйка этого мира; рядом с ней сияла луна поменьше, её свет был глубокого фиолетового оттенка, как аметист; и третья, самая маленькая, мерцала спокойным, изумрудно-зеленым светом. Их тройное сияние сплеталось, заливая поляну и лес вокруг волшебным, призрачным светом, отбрасывая от каждого дерева и камня три тени разных оттенков.
   Воздух здесь был иным – прохладным, кристально чистым, наполненным густыми ароматами смолистой хвои, влажного мха, ночных цветов и чего-то еще, неописуемого, но ощущаемого каждой частицей души – запахом древней, нетронутой, спокойной магии. Поляна была окружена плотной стеной исполинских деревьев с гладкой, светящейся серебристой корой; их ветви сплетались высоко над головой, образуя живой, дышащий купол, сквозь который проникал лишь свет трех лун. В самом центре поляны из-под большого, поросшего мхом валуна бил источник. Вода в нем не просто струилась – она мягко светилась изнутри ровным, спокойным голубым светом, тем самым, что излучал талисман Элиона, озаряя серебристую траву и корни деревьев вокруг нереальным, умиротворяющим сиянием.
   Портал, через который они прибыли, схлопнулся за их спинами с тихим звуком лопнувшей серебряной струны, отрезая путь назад, в хаос и страх Башни Ветров. Они были в безопасности.
   — Где мы?.. — голос Лиры прозвучал тихо, почти благоговейно. Она медленно оглядывалась, впитывая красоту и покой этого места. Её знак на запястье, еще недавно горевший тревогой в Академии, теперь пульсировал ровным, приятным теплом, словно напитываясь магией этого места. Тень внутри неё, та, что шипела и извивалась в зеркальной комнате, теперь затаилась, сжалась, словно подавленная или убаюканная чистой, природной силой Убежища. Элион подошел к светящемуся источнику. От него исходила не просто магия – а сама суть нетронутой жизни, спокойная и могучая. Странное, почти забытое чувство узнавания, слабое эхо из глубин потерянной памяти, коснулось его души. Здесь, под тремя лунами, среди этих древних деревьев, он чувствовал себя… правильнее, цельнее, чем где-либо в том мире, куда шагнул из пустоты творения. Воспоминания о сотворении звезд, о бескрайней силе, что снова нахлынули на него во время Испытания Ветра, здесь не несли прежней боли или ужаса – лишь глубокую, непонятную печаль и тихий, неотступный вопрос: Зачем? Зачем он оставил всё это? Зачем забыл?
   — В Убежище, — ответил Странник. Он стоял рядом, его плечи были расслаблены, а поза выражала спокойную уверенность хозяина этих земель. Его облик окончательно стабилизировался, сбросив последние следы маски Гаррика. Высокий, с пронзительными лунными глазами и древними шрамами-рунами на лице, он выглядел сейчас не духом и не человеком, а скорее воплощением самой природы этого места – сильным, вечным, немного отстраненным. Его простые, но добротные одежды из темной кожи и ткани казались естественным продолжением окружающего леса. — Святилище Трех Лун. Одно из немногих мест на границе миров, скрытое от глаз Совета и недоступное для слуг Пустоты. Карман реальности, сотканный из магии Луны и самой Земли, удерживаемый древними договорами между духами. Здесь вы в безопасности. На время. — Ты сказал… Страж Порога, — Элион обернулся, отрывая взгляд от гипнотизирующего источника. — Что это значит на самом деле? Почему Кристалл Истины треснул от твоего прикосновения? — Потому что я – парадокс, воплощенное противоречие, — Странник коснулся своего запястья, где под кожей все еще мерцал сложный серебристый узор, перекликающийся со знаком Лиры. — Я не рожден ни матерью смертной, ни магией крови чистокровных. Я возник из самой ткани реальности в тот момент, когда первый из Оборотней-Теней, Сильван, впервые разорвал границу между мирами, создав Разлом. Я – сама граница, получившая сознание и форму. Алария нашла меня, дала мне цель и часть своей силы – сдерживать то, что лезет извне, и следить за равновесием внутри. Я не маг, не человек, не дух в чистом виде. Я – страж. Живой замок. Кристалл Истины не смог определить мою суть, не смог вместить противоречие, и потому раскололся. Он перевел взгляд на Лиру, затем снова на Элиона. — Маска Гаррика, бывшего инквизитора, знавшего слабости Ордена, была… необходима. Она позволяла мне ходить среди людей и магов незамеченным, наблюдать, ждать вашего пробуждения. Совет Двенадцати всегда искал меня, Лунного Странника из легенд, считая, что я – ключ к контролю над Пустотой или даже к бессмертию. Глупцы. Они не понимают – я не ключ, я – замок, живое заклятье Алларьи, поставленное на стражу этого мира. — Алларья… она знала, что ты… что я… что мы появимся? Что ты проснешься? — спросила Лира, касаясь своего знака. Мысль о том, что её жизнь была частью чьего-то древнего плана, одновременно пугала и придавала сил. — Она предвидела многое, — кивнул Странник. — Предвидела, что Печать, созданная ею ценой невероятной жертвы – её собственной жизни и разделения её сути на Свет и Тень – не будет вечной. Что сила Пустоты, направляемая неким разумным злом, будет искать новые лазейки. Что слепой страх Совета перед неконтролируемой магией и их жажда власти лишь помогут хаосу. И она предвидела, что однажды Искра Созидания, уснувшая по собственной воле, может пробудиться вновь в час величайшей нужды. Поэтому она связала нас троих незримыми нитями судьбы – меня, как Стража и воплощение Баланса Природы; тебя, Лира, как Носительницу её искры Света и невольную наследницу первозданной Тени Земли; и тебя, Элион, как Спящего Творца, как сам Потенциал изменения. Мы – её план на случай катастрофы. Мы – ответ на грядущий кризис. Её последняя надежда. — И кризис наступил, — Элион посмотрел на свои руки, чувствуя фантомное покалывание силы, которая рвалась наружу во время Испытания Ветра. — Печать слабеет… Мы сами это почувствовали. — Не только из-за времени или внешнего давления, — подтвердил Странник, его лицо снова стало суровым. — Действия некой могущественной сущности в Пустоте – того, кто направляет Оборотней-Теней и кого они называют своим Хозяином – и слепой страх Совета, их попытки контролировать всю магию, ускоряют разрушение. Они расшатывают барьер с обеих сторон. У нас осталось очень мало времени. — Что мы должны делать? Куда идти? — спросила Лира. Шок от откровений проходил, уступая место решимости. Она чувствовала, как сила внутри неё отзывается на слова Стража, на зов судьбы. — Печать Алларьи – это не просто магическая стена. Это сложная, живая энергетическая структура, которая черпает силу из трех древних Якорей – артефактов или мест силы, которые Алларья спрятала или создала по всему миру перед своей гибелью. Три точки опоры, связанные с тремя фундаментальными основами магии этого мира. Первый Якорь – Якорь Света, он хранит частицу чистого света и воли самой Алларьи. Второй – Якорь Первозданной Тьмы и Природы, он связан с той древней, дикой магией земли, луны и духов, что была до прихода искажающей Пустоты, с силой, к которой прикасались первые оборотни, не ставшие тенями. Третий – Якорь Созидания, он напрямую связан с твоей истинной сутью, Элион, с первозданной силой творения и изменения самой ткани реальности. Чтобы укрепить Печать, дать этому миру шанс, нам нужно найти и пробудить все три Якоря. И сделать это нужно раньше, чем до них доберутся слуги Пустоты или агенты Совета. Он посмотрел на Лиру, и в его лунных глазах появилось явное ожидание. — И первый Якорь, Якорь Света… его зов ты уже должна чувствовать, наследница Алларьи. Твой знак на запястье – ключ к нему. Он ищет тебя так же, как твой свет ищет его. Прислушайся. Сосредоточься. Куда он тебя зовет?
   Лира снова закрыла глаза. Она сделала глубокий вдох, вбирая в себя чистый воздух Убежища, ощущая спокойную силу светящегося источника рядом. Она отпустила страхи, сомнения, мысли о Тени внутри себя и сосредоточилась на знаке на запястье, на той искре света, что оставила в ней Алларья. Она потянулась этим светом вовне, вслушиваясь в тишину мира, ища ответный зов. Тишина. А потом – тихий, чистый, высокий звук, похожий на звон далекого серебряного колокольчика или пение кристалла. Он возник где-то на самой грани восприятия, но становился все отчетливее, резонируя с её знаком. Знак на руке завибрировал сильнее, и Лира увидела внутренним взором – не просто образ, а четкое направление, золотистую нить света, уходящую из Убежища далеко-далеко. — Восток… — прошептала она, открывая глаза. В них отражался свет трех лун. — Далеко на востоке. Очень высокие, остроконечные горы… Хребет Рассвета, ты сказал? И там… руины. Древние. Могучие. Вросшие в скалы. Я чувствую там… свет. Очень сильный, но… печальный. Словно эхо битвы и жертвы. Странник медленно кивнул. — Руины Алара. Древняя цитадель на пиках Хребта Рассвета. Последний оплот Алларьи и её последователей. Место её гибели… и место рождения Печати. Якорь Света ждет тебя там. Значит, наш путь лежит на восток.
Глава 14: Зов Наследия
   Повинуясь тихому зову, который теперь ясно звучал в её душе и отзывался теплом в знаке на запястье, Лира поднялась с серебристой травы. Образ величественных руин на фоне рассветных гор стоял перед её глазами, маня и одновременно пугая. Идти туда, где погибла легендарная Алларья, где решалась судьба мира – это казалось невероятным, невозможным еще несколько дней назад. Но теперь выбора не было. Элион подошел к ней, его взгляд был полон молчаливой поддержки. Он всё ещё пытался осмыслить свою роль – Баланс, Творец – но одно он знал точно: он пойдет за Лирой, куда бы ни вел зов Якоря. Он должен быть рядом. Г/ЛС провел их к краю поляны, туда, где стволы исполинских серебряных деревьев стояли особенно плотно, образуя почти сплошную стену. Между двумя самыми могучими деревьями воздух мерцал и струился невидимым маревом, как над раскаленной дорогой в жаркий день. От этого места исходила та же магия перехода, что и от разбитого амулета. — Это один из немногих скрытых проходов из Убежища Трех Лун, — пояснил Страж. — Он настроен на разные точки мира, но сейчас я открою тот, что выведет вас к подножию Хребта Рассвета, как можно ближе к руинам Алара. Дальше придется полагаться на зов Якоря, который чувствуешь ты, Лира, и на ваши собственные силы. Я последую за вами, но мое прямое присутствие в местах древней силы может привлечь нежелательное внимание – как слуг Пустоты, так и особо чувствительных магов Совета. Иногда мне придется оставаться в тени или действовать отдельно. Будьте начеку. Он всмотрелся в их лица поочередно, и в его лунных глазах была древняя мудрость и строгость наставника. — Помните всё, чему вы научились за эти дни, и всё, что узнали о себе. Элион, не бойся своей истинной сути, но учись управлять ею, контролировать этот океан силы внутри. Не позволяй ему захлестнуть тебя. Лира, прими обе свои стороны – и свет Алларьи, и тень первородной крови могут быть твоими союзниками, твоей силой, если ты сможешь сохранить равновесие между ними. Не позволяй одной поглотить другую. Идите. И пусть луны хранят вас.
   Элион кивнул и первым шагнул в мерцающий проход. Мир Убежища с его тремя лунами и серебряными деревьями мгновенно исчез, сменившись знакомым, но уже немного забытым ощущением обычного мира. Яркий солнечный свет ударил в глаза, подул резкий, холодный горный ветер, пахнущий камнем, снегом и скудной альпийской травой. Следом за ним вышла Лира, невольно поежившись от пронизывающего ветра и резкой смены атмосферы. Умиротворяющая магия Убежища осталась позади, воздух здесь казался плотнее, жестче, а магия – более дикой, необузданной и опасной. Они стояли на широком каменистом плато, у самого начала узкой, едва заметной тропы, карабкающейся вверх по склону, к виднеющимся вдали заснеженным, остроконечным пикам Хребта Рассвета. Горы выглядели величественно и неприступно. Путь к первому Якорю лежал перед ними. Г/ЛС вышел последним, и проход за ним бесшумно закрылся, не оставив на склоне горы ни единого следа. Страж на мгновение прикрыл глаза, адаптируясь к этому миру, и когда открыл их, в них все еще был лунный свет, но его облик снова стал чуть более приземленным, похожим на смертного Гаррика – мера предосторожности. — В путь, — сказал он коротко, оглядывая суровый пейзаж. — День обещает быть долгим и трудным. Держитесь вместе и смотрите в оба. Хребет Рассвета – место не только священное, но и опасное.
   Они двинулись по тропе, поднимаясь все выше. Подъем был крутым, камни осыпались под ногами, а разреженный горный воздух затруднял дыхание. Солнце пекло, но ветер оставался ледяным. Лира шла чуть впереди, сосредоточенно прислушиваясь к внутреннему зову Якоря. Он стал ощутимее здесь, в предгорьях, но временами его чистое сияние словно подергивалось рябью, как будто что-то мешало ему или пыталось его заглушить. Тень внутри нее тоже оживилась вне Убежища, недовольно ворочаясь, нашептывая сомнения и страхи о предстоящей встрече с наследием Алларьи. Лире приходилось постоянно прилагать усилия, чтобы сохранять внутреннее равновесие. Элион шел следом, внимательно наблюдая за Лирой и окружающим миром. Он чувствовал себя неловко со своей пробуждающейся силой в этом суровом, диком месте. Он пытался осторожно экспериментировать с ветром, создавая небольшие завихрения, чтобы помочь себе и Лире при подъеме, или пытаясь почувствовать потоки воздуха между скалами. Воспоминания о Башне Ветров были свежи, и он боялся снова потерять контроль. Меч за спиной казался тяжелым и молчал, но Элион чувствовал его скрытую мощь. Гаррик-Страж замыкал их небольшую группу. Он двигался легко и уверенно по сложной тропе, его глаза постоянно сканировали склоны, высматривая опасность. Иногда он давал короткие советы по выживанию в горах, указывал на безопасные уступы или источники с чистой водой, делился знаниями о местных травах. Он был их проводником и молчаливым защитником.
   К полудню они поднялись достаточно высоко, чтобы увидеть панораму раскинувшейся внизу долины. Красота была суровой и захватывающей. Но времени любоваться не было. Зов Якоря вел их дальше, к самым высоким пикам, окутанным облаками. — Он там, — сказала Лира, указывая на группу скал впереди, напоминающих клыки гигантского зверя. — Я чувствую его всё сильнее. Но… там есть что-то еще. Какая-то… защита? Или помеха? Прежде чем Страж успел ответить, сверху, со скал, донесся пронзительный клекот. В небе появилась точка, которая быстро росла, превращаясь в огромную хищную птицу с размахом крыльев в несколько метров и острыми, как бритва, когтями. Но это была не просто птица – её перья отливали металлом, а глаза горели красным огнем. Она издала боевой клич и камнем бросилась на них сверху. — Грифон-страж! — крикнул Гаррик, выхватывая меч. — Древний защитник этих мест! К бою! Якорь просто так не дается!
Глава 15: Крылья Рассвета и Пепел Алара
   Элион тоже выхватил свой меч, чувствуя, как он отзывается на присутствие древнего существа. Ветер на этой высоте был сильным, и Элион попытался использовать его. — Порыв! — он направил поток воздуха навстречу грифону, пытаясь сбить его с траектории. Ветер ударил грифона в грудь, заставив его на мгновение замедлиться и недовольно взреветь, но не остановил его атаку. Могучая тварь легко прорвалась сквозь воздушный поток. Гаррик встретил атаку первым. Он увернулся от удара когтей, способных раскроить валун, и попытался достать грифона мечом, но тот был слишком быстр и ловок в воздухе. Грифон взмахнул крыльями, создав такой мощный порыв ветра, что Элиона и Лиру едва не сдуло с узкого карниза. — Щит Ветра! — выкрикнул Элион, вспоминая руну из сна. Вокруг него и Лиры на мгновение закружился плотный вихрь, защитив их от самого сильного удара ветра, но тут же рассеялся – поддерживать его под атаками грифона он пока не мог. Грифон снова спикировал, на этот раз целясь в Лиру. Страх снова сковал её на мгновение, но она вспомнила слова Стража о равновесии. Она выбросила руку вперед, и из её ладони ударил не щит, а яркий луч золотистого света. Он попал грифону в грудь. Тварь взревела от боли и неожиданности, отпрянув в сторону. Свет Алларьи был ему явно неприятен. Но в тот момент, когда Лира атаковала, она почувствовала, как Тень внутри неё шевельнулась, нашептывая: "Убей его! Используй не только свет, но и мою силу! Разорви его! Покажи, кто здесь хозяйка!". Лира с трудом подавила этот темный импульс, сосредоточившись на Свете. — Он уязвим к свету! — крикнула она Элиону и Гаррику. — Разрез Ветра! — Элион, воспользовавшись моментом, взмахнул мечом. Воздушное лезвие ударило грифона по крылу. Тот снова взревел, теряя высоту и приземляясь на карниз в нескольких шагах от них. Теперь бой переместился на землю. На земле грифон был не менее опасен. Он двигался с неожиданной для своих размеров ловкостью, атакуя когтями и мощным клювом. Гаррик сражался с ним лицом к лицу, его стиль боя был эффективным и смертоносным – он уворачивался, парировал, наносил точные удары, используя каждую возможность. Элион поддерживал его магией ветра, стараясь сковать движения грифона, сбить его с равновесия. Лира атаковала вспышками света, целясь в глаза и раны твари. Бой был тяжелым. Грифон был невероятно силен и яростен, защищая свою территорию. Но трое спутников действовали слаженно, прикрывая друг друга. Наконец, Гаррику удалось нанести глубокий удар мечом в бок грифона, а Элион одновременно ударил мощным порывом ветра, сбив его с ног. Лира добавила последний удар света прямо в грудь раненому стражу. Грифон издал долгий, печальный крик, который был больше похож на стон, чем на рев. Он посмотрел на них своими гаснущими красными глазами, и в них больше не было ярости – только древняя усталость и понимание. Он не пытался подняться. Он выполнил свой долг хранителя. С последним вздохом его огромное тело обмякло, а затем начало рассыпаться золотистой пылью, которую тут же подхватил горный ветер. Через мгновение на карнизе не осталось ничего, кроме нескольких медных перьев, медленно кружащихся в воздухе. — Он… он не был злым, — прошептала Лира, глядя на то место, где только что лежал грифон. — Он просто защищал это место. — Да, — подтвердил Страж, убирая меч в ножны и тяжело дыша. — Он был стражем, верным Алларье до самого конца. Он узнал её свет в тебе, Лира. И принял поражение от её наследницы и её спутников. Путь к Якорю теперь открыт. Идемте, мы почти у цели.
   Они прошли еще немного по карнизу, и за следующим поворотом скалы им открылся вид. От открывшейся панорамы захватило дух. Перед ними, на широком горном плато, раскинулись руины Алара. Это был не просто храм, а целый город, или, вернее, то, что от него осталось. Гигантские строения из белого камня, полуразрушенные башни, арки, уходящие в небо, колоннады – все это было построено с нечеловеческим размахом и искусством, встроено прямо в скалы, составляя с ними единое целое. Но город был мертв. Следы последней битвы были видны повсюду – оплавленные камни, глубокие трещины на стенах от чудовищных заклинаний, рухнувшие статуи древних героев и магов. Ветер гулял по пустынным улицам и площадям, разнося тихий шепот прошлого. От руин исходила аура невероятной силы, но также – глубокой печали и отголоски давно отгремевшей битвы. — Алар… — выдохнул Элион, чувствуя, как его сердце сжимается от вида этого величественного и трагического места. Он почти физически ощущал эхо магии, бушевавшей здесь когда-то. Лира чувствовала зов Якоря Света как никогда сильно. Он исходил из самого центра руин, из полуразрушенного циклопического храма, возвышавшегося над остальным городом. Знак на её руке горел ровным, сильным светом. — Он там, — сказала она, указывая на храм. — Якорь Света ждет нас. Они медленно двинулись вперед, ступая на древние плиты города Алларьи, чувствуя на себе взгляды из прошлого и тяжесть своей миссии. Приключение в поисках первого Якоря только начиналось.
Глава 16: Сердце Алара и Пробуждение Якоря
   Страж пал, его магия рассеялась, и путь в самое сердце руин Алара был открыт. Но прежде чем они успели двинуться дальше, из бокового, полуобрушенного прохода, вышли три фигуры. Они не были ни призраками, ни порождениями древней магии. Это были люди, или те, кто когда-то был людьми, одетые в древние, выцветшие одежды хранителей, их лица были суровы и покрыты сетью морщин, а глаза светились спокойной, вековой мудростью и силой земли. Старший из них, высокий седобородый мужчина с посохом из серебристого дерева, шагнул вперед. — Приветствуем вас, Наследница Алларьи, Спящий Творец и Страж Порога, — голос его был глухим, но сильным, как шум горной реки. — Я Калеб, а это мои братья – последние Хранители Алара. Мы ждали этого дня дольше, чем помнят камни этих гор. Мы почувствовали вашу битву со стражем врат. Вы доказали свое право войти. Элион и Лира переглянулись, пораженные. Страж-Гаррик лишь коротко кивнул Калебу, словно старому знакомому. — Ваш долгий дозор окончен, Калеб, — сказал он. — Мы пришли пробудить Якорь. — Мы знаем, — кивнул Хранитель. — И мы проведем вас. Но помните: путь к сердцу Алара открыт, но пробуждение Якоря потребует не только силы, но и истинного равновесия. Следуйте за нами.
   Калеб и двое других молчаливых Хранителей повели их глубже в недра руин, туда, куда не проникал даже скудный свет скупого горного солнца. Они миновали разрушенные библиотеки с истлевшими свитками, огромные залы для советов, где гулким эхом отдавались их шаги, и галереи, где тени прошлого лежали гуще, чем пыль веков. Следы последней битвы были и здесь – глубокие шрамы на стенах, разбитые артефакты. Наконец, они оказались перед стеной, казавшейся абсолютно монолитной скальной породой. Калеб приложил ладонь к камню и произнес одно слово на древнем, певучем языке, которого Элион не знал разумом, но его суть – слово силы, защиты и принадлежности – отозвалась внутри него странным, теплым эхом. Скала беззвучно разошлась, как занавес, открывая проход в просторную, залитую мягким светом пещеру.
   Здесь царил покой и непередаваемая мощь. Источником света было не солнце и не факелы. Сама пещера светилась изнутри. Стены и высокий сводчатый потолок были покрыты не обычными кристаллами, а слоями застывшей, но ощутимо живой магии, переливающейся всеми оттенками золотого, серебряного и перламутрового. В центре пещеры, над идеально гладкой круглой площадкой из черного, как ночь, обсидиана, парило оно – Якорь Света. Это был не предмет, не артефакт в привычном смысле слова, а живое средоточие чистой энергии, похожее на миниатюрное, пульсирующее солнце, чьи мягкие лучи были сотканы из самой сути надежды, стойкости и непоколебимой воли. Энергия здесь была настолько плотной, чистой и древней, что воздух, казалось, тихо вибрировал и пел. Дышать им было легко, каждая клеточка тела наполнялась силой.
   — Сердце Алара, — благоговейно прошептал Калеб, останавливаясь у входа в пещеру. — Сокровенное святилище. Место, где Алария отдала свою жизнь, чтобы сплести Великую Печать. Якорь Света – это её последнее дыхание, её неугасимая воля, ставшая вечным огнем. Но после её жертвы он уснул, и только истинная наследница её духа, та, что несет в себе и её свет, и понимание её тени, может пробудить его вновь. Он повернулся к Лире, и в его древних глазах была надежда и ожидание. — Ритуал прост и бесконечно сложен одновременно. Ты должна коснуться Якоря, Лира, соединиться с ним своей душой. Но он примет тебя, только если ты покажешь ему гармонию внутри себя. Гармонию света и тени. Не пытайся скрыть или подавить свою тьму – она тоже часть наследия, часть силы земли, которую Алларья приняла. Используй её как опору, как почву под ногами, а свет Алларьи – как крылья, что поднимут тебя. Иначе Якорь либо отвергнет тебя, либо его чистая, необузданная сила испепелит твою душу, не нашедшую равновесия. Лира нервно сглотнула, глядя на парящее солнце в центре пещеры. Страх перед его невообразимой мощью смешивался с благоговением и растущим чувством долга. Она посмотрела на Элиона, на Стража, на Калеба. Они верили в неё. Она вспомнила испытания в руинах, битву с грифоном, принятие своей Тени в зеркальной комнате. Она знала, что Калеб прав. Путь только один – через принятие себя целиком. Она глубоко вздохнула и решительно шагнула вперед, на обсидиановую площадку, к парящему свету Якоря.
   Подойдя вплотную, она почувствовала не жар, а невероятное тепло, исходящее от Якоря, и услышала его тихую песню – мелодию силы и печали. Она медленно протянула руку и коснулась пульсирующей сферы света. Её снова захлестнула волна эмоций, отпечатанных в Якоре – вся гамма чувств Алларьи в её последние мгновения: всепоглощающая боль от ран и предательств, яростный гнев на врагов, безграничная любовь к тем, кого она защищала, и тихая, светлая решимость самопожертвования ради будущего мира. Но теперь эти эмоции не пугали Лиру, не захлестывали её. Она не пыталась отгородиться от них своим светом или испугаться их темной стороны. Вместо этого она позволила своей внутренней Тени – той древней силе земли и ночи, спокойной и глубокой – принять эту боль, стать сосудом для неё, амортизировать её ярость, в то время как её собственная светлая искра, искра Алларьи, тянулась к чистому свету Якоря, предлагая не борьбу, не отрицание, а единство. "Ты боишься силы? Или боишься ответственности?" – снова прошипела Тень в её сознании, искушая её отступить, спрятаться. "Ни того, ни другого,"– твердо ответила Лира мысленно, сосредоточившись на образе Элиона, стоящего у входа, на воспоминании о спокойной силе Стража, на тепле ободряющего взгляда Калеба. – "Я принимаю и то, и другое. Я принимаю себя." Она сделала еще один глубокий вдох и направила в Якорь поток своей собственной энергии – не чистый свет, не чистую тень, а их сплав, их гармонию, найденную в глубине её души через боль, страх и любовь.
   В этот момент Элион, стоявший у входа в пещеру рядом с Гарриком и Калебом, ощутил мощнейший всплеск энергии, исходящий от Лиры и Якоря. Свет Якоря резонировал не только с Лирой, но и с его скрытой сутью Творца. Перед его глазами вспыхнуло видение – ослепительное, ясное, как никогда раньше. Он видел Алларью – не легенду, не сияющий призрак, а живую женщину, уставшую, израненную, стоящую в центре магической бури здесь, в этой самой пещере, много веков назад. Она не создавала Печать одна – она сплетала её из нитей света, тьмы и самой ткани реальности, но ей катастрофически не хватало собственной силы, чтобы закрепить её навечно. И тогда, в отчаянии, она обратилась не к нему, Создателю, уснувшему и далекому, а к первозданным силам самого мира, к древним духам Луны и Земли, заключив с ними нерушимый договор ценой остатка своей жизни. Она создала Стража Порога – Лунного Странника – не просто как хранителя, а как живую часть самой Печати, её стабилизатор, её вечный якорь баланса. И она оставила три других Якоря – Света, Тени/Природы и Созидания – зная, что однажды Творец может вернуться или его сила проснется в ком-то другом, и ему понадобится помощь смертных и самой планеты, чтобы исправить то, что он, возможно, не смог предотвратить своим уходом. "Баланс важнее абсолютной силы," – эхом пронеслись её последние мысли в его сознании перед тем, как её свет погас, оставив лишь сияющий Якорь и новорожденного Стража. Видение исчезло, оставив Элиона с новым, горьким и глубоким пониманием своего прошлого, своей ответственности и истинной роли Алларьи. Она не просто бунтовала – она спасала мир от последствий его, Творца, решений.
   За сотни лиг отсюда, в мрачной цитадели, скрытой в сердце темных гор, могущественный Оборотень-Тень, чья фигура была окутана клубящимся мраком, склонившийся над чашей с мутной, видящей жидкостью, вдруг резко поднял голову. Его горящие красным звериные глаза яростно сузились. — Пробудился! Первый Якорь пробудился! Она нашла его! Эта девчонка! Найти её! Найти и доставить ко мне! Или уничтожить! Немедленно! Хозяин не простит промедления! — прорычал он, и его приказ, усиленный темной магией, эхом разнесся по каменным залам, поднимая на ноги легионы его слуг.
   В пещере ритуал достиг своего пика. Лира ощутила, как её энергия полностью сливается с энергией Алларьи в Якоре. Якорь Света вспыхнул с новой, ослепительной силой, разгоняя последние тени боли и сомнения. Ровный, чистый, теплый золотой свет залил всю пещеру, выплеснулся наружу, прокатываясь мощной, но мягкой волной по всем руинам Алара. Древние камни тихо загудели в ответ, старые защитные руны на стенах по всему городу вспыхнули на мгновение и погасли, очищенные и перезаряженные. Высоко в небе над миром Великая Печать на долю секунды стала видимой – как гигантская золотая сеть, раскинувшаяся от горизонта до горизонта, и одна из её нитей вспыхнула особенно ярко. Первый Якорь был пробужден.
   Лира медленно опустила руку, тяжело дыша, но чувствуя небывалый прилив сил, ясности и… покоя. Баланс был найден. Калеб и два других хранителя благоговейно склонили головы. Страж-Гаррик коротко кивнул, и в его лунных глазах читалось явное облегчение. — Ты справилась, дитя мое. Ты истинная наследница. Алларья гордилась бы тобой. Но праздновать победу было некогда. В тот же миг древние охранные руны у входа в пещеру, только что сиявшие золотом, вспыхнули тревожным багровым светом – сигнал опасности. — Враги! — крикнул Калеб, поднимая свой посох. — Они прорвались сквозь внешнюю защиту! Они здесь! Из прохода, ведущего из внешних руин в святилище, хлынул поток темных фигур – быстрые, смертоносные Оборотни-Тени в своей жуткой боевой форме, с горящими глазами и когтями, оставляющими дымящиеся следы на камнях. А за ними, прикрываясь ими как живым щитом, шли маги Совета в черных боевых мантиях, их лица были скрыты тенями капюшонов, но жезлы в их руках уже пылали боевыми заклинаниями. Атака была стремительной, скоординированной и яростной – враг явно не собирался дать им уйти с пробужденным Якорем.
   — Защитить Якорь! Защитить Наследницу! — голос Лунного Странника прозвучал как раскат грома, и он первым бросился навстречу врагам, его меч вспыхнул лунным светом. Завязался отчаянный бой в священной пещере. Лира, не колеблясь ни секунды, направила поток своей новой, сбалансированной энергии – света, опаляющего тени, и тьмы, сковывающей движения и разум – на ближайшего Оборотня-Тень. Тот взвыл от неожиданности и боли, отпрянув назад. Элион, потрясенный недавним видением, но обретший новую, холодную решимость, взмахом своего древнего меча создал стену ревущего ветра у входа в пещеру, отсекая магов Совета от оборотней, давая защитникам время. Его клинок пел в руках, отзываясь на его волю. Лунный Странник и Калеб с двумя другими хранителями приняли на себя основной удар Оборотней-Теней, их древняя магия земли и воздуха, усиленная близостью Якоря, столкнулась с яростью и темной магией Пустоты. Битва в сердце Алара была жестокой и отчаянной. Хранители сражались с мужеством веков, но врагов было больше, они были моложе и яростнее. Элион понял, что простой обороной их не остановить. Вспомнив слова Алларьи из видения – "баланс важнее абсолютной силы" – он решил не пытаться обрушить на врага всю мощь своего пробуждающегося дара Творца, а действовать тоньше, хитрее. Он направил ветер не на прямое разрушение, а на то, чтобы создать хаос в рядах противника, сбивая их с ног, отражая их собственные заклинания обратно в них, поднимая тучи каменной крошки, ослепляя, давая Лире и хранителям пространство для маневра и атаки. Лира сражалась с яростью и точностью, которых сама от себя не ожидала. Свет и Тень текли через неё единым, управляемым потоком, поражая Оборотней-Теней чистым светом и сковывая магов Совета тенями страха и сомнения. Она видела ужас в глазах магов под капюшонами, когда её атаки легко обходили их магические щиты.
   Несмотря на их отчаянное сопротивление, двое из Хранителей пали, сраженные когтями оборотней или темной магией Совета. Калеб был тяжело ранен в плечо, но продолжал сражаться, опираясь на свой посох. Гаррик-страж, прикрывая отход Калеба к Якорю, получил глубокую рану в бок от зачарованного клинка одного из магов Совета – лезвие было покрыто ядом, ослабляющим связь с магией. Видя, что их стремительная атака захлебывается, а герои под защитой пробужденного Якоря сражаются слишком яростно и эффективно, лидер нападавших – маг Совета с пылающим красным браслетом на запястье – просипел приказ: — Довольно! Якорь пробужден, его мощь слишком велика сейчас! Забрать его силой не удастся! Отступаем! Но мы еще вернемся за ним! И за девчонкой! Она наша! Нападавшие – и Оборотни-Тени, и маги Совета – растаяли в тенях и вспышках порталов так же быстро, как и появились, оставив после себя лишь тела павших хранителей, запах озона и крови.
   В пещере снова воцарилась тишина, но теперь она была тяжелой от потерь и запаха битвы. Якорь Света продолжал сиять ровным, спокойным, исцеляющим светом над обсидиановой площадкой, но победа ощущалась горькой. Первый шаг к спасению мира был сделан, но враг теперь знал их силу, их цель и показал свою готовность действовать решительно. Гонка за Якорями Силы началась по-настоящему.
Глава 17: Эхо Алара и Зов Леса
   Тишина, опустившаяся на древнее святилище после ярости боя, была тяжелой, пропитанной скорбью и запахом остывающей магии. Победа над нападавшими – над Оборотнями-Тенями и магами Совета – была неоспорима, Якорь Света сиял ровно и незыблемо, но эта победа была омрачена потерями. Несколько верных Хранителей Пламени, веками оберегавших это место, пали, защищая наследие Алларьи. Теперь их тела, накрытые старыми, выцветшими плащами, лежали рядами на холодном обсидиановом полу пещеры, ожидая последнего ритуала.
   Лира, отбросив собственную усталость, помогала единственному выжившему из младших хранителей перевязывать раны Калеба. Её руки двигались уверенно, а мягкий свет, исходящий от знака на запястье, казалось, не только освещал рану, но и немного облегчал боль, смывая часть темной магии, оставленной клинком мага Совета. Свет Якоря тоже помогал, наполняя пещеру исцеляющей энергией, но рана старого хранителя была глубока.
   Калеб был ранен тяжело. Он сидел, прислонившись к стене святилища, его дыхание было хриплым, но глаза оставались ясными. Страж-Гаррик тоже пострадал. Его рана в боку от зачарованного клинка хоть и не кровоточила сильно благодаря его уникальной природе, но явно причиняла сильную боль. Темная магия Совета, специально созданная для борьбы с такими, как он, словно яд, сопротивлялась как свету Якоря, так и его собственной внутренней силе Стража. Он сидел поодаль, стиснув зубы, его обычно непроницаемое лицо было бледным и искажалось гримасой всякий раз, когда он пытался пошевелиться.
   Пока Элион и молчаливый младший хранитель занимались телами павших, готовя их к прощанию, Лира опустилась на колени рядом с Калебом. — Ты истинная наследница, дитя мое, — прохрипел старый хранитель, с трудом повернув к ней голову. Слабая улыбка коснулась его губ. — Не только по крови Алларьи или по знаку на руке, но по духу. Твое равновесие… твоя смелость принять обе стороны своей души… Алларья гордилась бы тобой. Якорь выбрал верно. — Мы потеряли твоих братьев, Калеб, — тихо сказала Лира, чувство вины тяжелым камнем лежало на сердце. — Из-за нас… — Они знали, на что шли, — голос Калеба был слаб, но тверд. — Защищать наследие Алларьи и ждать твоего прихода – в этом был смысл их долгой жизни. Это честь. Но теперь… теперь вы должны идти дальше. Нельзя терять ни дня. Печать… она отозвалась на пробуждение Якоря. Я чувствую это всем своим существом. Мир вздохнул чуть свободнее. Но это лишь короткая передышка. Вам нужен второй Якорь. Он зовет вас так же, как звал этот. — Ты знаешь, где он? — спросила Лира, подаваясь вперед. — Легенды говорят… — Калеб говорил медленно, с трудом собирая силы, его взгляд устремился вдаль, словно он видел картины прошлого. — Легенды говорят о Сердце Шепчущего Леса. Древнейшая чаща на далеком юге континента. Место силы, где духи природы все еще говорят с теми, кто умеет слушать, а границы между нашим миром и миром духов истончены почти до предела. Там, в его самой сокровенной глубине, сокрыта сила Первозданной Тьмы – не той мерзкой, искаженной тьмы Пустоты, что пожирает свет, а той древней, изначальной Тени, что была частью мира с самого начала. Тьма ночи, плодородной земли, тайных знаний, лунного света. Там спит Якорь Природы и Первозданной Тени. Он замолчал, переводя дыхание, потом снова посмотрел на Лиру, и его взгляд стал предостерегающим. — Но будьте очень осторожны. Шепчущий Лес не любит чужаков, а его стражи – древние духи деревьев, зверей и самой земли – судят не по словам, а по сути души. Они могут потребовать от тебя, Лира, доказать свое право владеть тенью, пройти их испытания. А от твоего спутника… — он искоса взглянул на Элиона, который подошел ближе, прислушиваясь к разговору, — …от Спящего Творца они могут потребовать понять истинную цену жизни, которую он когда-то бездумно создавал и так же легко забыл. Лес помнит всё. И берегитесь вашего Стража… — Калеб понизил голос почти до шепота, бросив взгляд на Гаррика-стража. — Его рана… она не простая. Она отравлена магией Совета, темной и грязной, созданной специально против его природы. Это может повлиять на него… на его связь с Луной, на его разум. Следите за ним. Калеб закашлялся, закрыв глаза от слабости. Лира поняла, что большего он сказать не сможет. Она молча коснулась его морщинистой руки в знак благодарности и понимания.
   Позже, когда павших хранителей предали священному огню Якоря, а живые немного пришли в себя, Лира снова подошла к сияющей сфере в центре пещеры. Якорь Света горел ровно и спокойно, наполняя святилище теплом и умиротворяющей силой. Она закрыла глаза и сосредоточилась, не прикасаясь, но протянув к его энергии свою душу. Теперь она чувствовала его иначе – не как чужую, пусть и родственную силу, а как неотъемлемую часть себя. Его свет разгонял тени сомнения в её душе. И вместе с этим чувством пришло подтверждение слов Калеба – в её сознании снова возник яркий, но уже другой образ: бескрайний, сумрачный лес под тремя лунами, и тихий, многоголосый шепчущий зов, исходящий из его сердца. Зов Тени, но не злой, а древней, таинственной, манящей. Она также ощутила, что её контроль над светом стал увереннее, чище, а Тень внутри – спокойнее, словно признав свое место рядом со светом, обретя гармонию после ритуала. Возможно, она даже мельком увидела улыбающийся образ Алларьи – не гневной воительницы, а мудрой женщины, смотрящей на неё с одобрением и надеждой.
   Элион тем временем пытался осмыслить видение, посетившее его во время ритуала пробуждения Якоря. Алария… Он говорил с ней в далеком прошлом. Или она говорила с ним? Он спорил с ней о свободе воли и магии. Он был… другим. Тем самым Творцом из его кошмаров и снов. Но не всемогущим и всезнающим титаном, каким он себе представлялся, а… сомневающимся? Уставшим? Боящимся своих же творений? Это осознание было почти так же страшно, как и сама скрытая мощь, которую он чувствовал внутри. Он подошел к Гаррику-стражу, который с помощью младшего хранителя закончил перевязывать свою рану полосой чистой ткани. Рана все еще причиняла боль, это было видно по его лицу. — Я видел её, — тихо сказал Элион, садясь рядом. — Аларию. По-настоящему. И… кажется, я говорил с ней… очень давно. До того, как… забыл. Я не понимаю… зачем я оставил всё? Почему стал… таким? Почему просто не исправил всё своей силой? Гаррик-страж поднял на него свои ясные лунные глаза. Боль от раны была видна в них, но взгляд оставался спокойным и мудрым. — Ответы на такие вопросы не находят сразу, Элион. Они приходят со временем, через испытания, через понимание себя нового. Возможно, ты искал не забвения, а чего-то иного. Понимания того, что создал. Понимания цены свободы воли, о которой так горячо спорила с тобой Алария. Твой путь сейчас – не вернуть прошлое всемогущество, а создать новое будущее, используя то, кем ты стал здесь и сейчас. Твоя сила – не только в созидании миров по щелчку пальцев, но и в сострадании, в сомнениях, в привязанности, которые ты обрел, став человеком. Возможно, именно этого тебе не хватало тогда. Возможно, именно в этом ключ к истинному балансу. Он поморщился, неловко коснувшись перевязанной раны. — Но времени на философские раздумья у нас критически мало. Они знают, что Якорь Света пробужден. Они видели нашу силу. Они не отступят. Следующая встреча будет куда опаснее. Совет не остановится ни перед чем, чтобы заполучить контроль над Печатью и Якорями. А Хозяин Теней, кем бы он ни был, использует любой хаос в своих целях. Нам нужно идти ко второму Якорю. К Шепчущему Лесу. Немедленно.
   Решение было принято единогласно. Они не могли оставаться в Аларе – это было бы ловушкой и для них, и для Калеба с последним хранителем. Калеб, несмотря на тяжелую рану, твердо заявил, что он останется здесь – охранять Якорь Света до последнего вздоха. — Это наш долг и наша честь, — сказал он слабым, но непреклонным голосом. — Здесь наш пост. Идите. Несите свет Алларьи и мудрость Луны дальше. Мир ждет вас. Прощание было коротким, но наполненным взаимным уважением и тяжестью общей цели. Элион, Лира и раненый, но несломленный Гаррик-страж покинули священную пещеру и руины Алара, залитые мягким светом пробужденной надежды. Они воспользовались скрытым проходом, указанным Калебом, который вывел их на другую сторону горного хребта.
   Они спустились с последних отрогов Хребта Рассвета, и перед ними раскинулись зеленые предгорья, плавно переходящие в темную, почти черную полосу бескрайних лесов на южном горизонте. Шепчущий Лес ждал их. Воздух здесь, внизу, казался теплым и влажным после чистоты и холода горного святилища. Но спокойствие было обманчивым. Когда они пересекали границу предгорий и открытой равнины, высоко в небе мелькнула быстрая темная тень – слишком большая, слишком стремительная для обычной птицы. Она скользнула в облака и исчезла из виду. Гаррик-страж резко остановился и нахмурился, невольно коснувшись больной раны. — Они уже знают, куда мы идем, — проговорил он тихо, глядя в небо. — Или догадываются. Погоня не прекратится. Нам нужно быть еще осторожнее.
Глава 18: Шепот Древнего Леса
   Путешествие к Шепчущему Лесу было отмечено тихим, гнетущим напряжением. Тень, мелькнувшая в небе над предгорьями, не показывалась снова, но ощущение того, что за ними следят, не покидало ни на минуту. Они двигались быстро, выбирая нехоженые тропы, часто меняя направление, пытаясь сбить со следа невидимых преследователей. Страж-Гаррик, несмотря на боль от раны, вел их уверенно, его знание дикой местности было безупречным, но Элион и Лира замечали, как иногда он морщится, касаясь перевязанного бока, и как лунный свет в его глазах временами тускнеет, словно подергивается темной рябью.
   Наконец, они достигли границы Шепчущего Леса. Переход был резким и почти физически ощутимым. Яркий солнечный свет равнин сменился густым, изумрудным сумраком под кронами исполинских деревьев, чьи стволы были обвиты мхом толщиной в руку. Воздух стал неподвижным, влажным и плотным, как вода в глубоком омуте; звуки искажались, шаги тонули во мху, а голоса казались приглушенными. Время здесь текло иначе – солнце, едва видное сквозь плотный лиственный купол, казалось, застыло на одном месте, а тени под деревьями жили своей жизнью, удлиняясь и сжимаясь без видимой причины. И повсюду был шепот – неразборчивый, многоголосый, он исходил от шелеста листьев, скрипа ветвей, журчания скрытых ручьев, складываясь в подобие древней, забытой речи. Лес наблюдал. Лес дышал. Лес ждал.
   Они углубились в чащу, и чем дальше шли, тем более странным и враждебным становился лес. Тропинки, по которым они шли, внезапно исчезали за спиной, словно их и не было. Иногда им казалось, что за ними скользят быстрые, бесформенные тени, похожие на огромных тощих гончих, сотканных из мрака и лунного света – не слуги Пустоты, но духи самого Леса, его неприветливые стражи.
   — Он не пускает нас, — прошептала Лира, чувствуя, как древняя магия леса давит на неё, вызывая глухую тревогу. Зов Якоря Тени и Природы ощущался здесь повсюду, но был рассеянным, неясным, словно Лес намеренно скрывал его. — Терпение, — проговорил Гаррик-страж, оглядываясь на мерещащиеся тени гончих. Он попытался создать вокруг них защитный круг лунного света, как делал раньше, но лишь поморщился от боли – его рука, тянущаяся к силе луны, дрогнула, а рана под повязкой пульсировала теперь неровным, темным светом. — Моя сила… Лес сопротивляется ей здесь. Или… рана мешает. Я не могу защитить нас магией.
   Внезапно Лес вокруг Лиры изменился. Элион и Гаррик-страж исчезли из виду, словно их поглотил густой туман, которого не было секунду назад. Она осталась одна на небольшой поляне, окруженной кольцом гигантских, поросших мхом валунов. И она услышала голос – не шепот леса, а тот самый холодный, шипящий голос её внутренней Тени, который она знала по зеркальной комнате и снам. Но теперь он звучал не изнутри, а отовсюду сразу, сливаясь с шепотом деревьев. "Ты чувствуешь меня здесь лучше, правда? Это место… оно ближе мне, чем светлой Алларье. Это дом Первозданной Тени, той, что ты носишь в себе. Ты боишься меня… но без меня ты не пройдешь дальше." Перед Лирой из мрака и теней соткалась фигура – её точная копия, зеркальный двойник, но на этот раз не растрескавшийся и злобный, а спокойный, холодный, с глазами цвета темной ночи. Двойник выглядел уверенным, мудрым и… коварным. "Смотри," — Тень указала на валуны. Мох на них ожил, сплетаясь в плотную, колышущуюся завесу, перекрывающую единственный выход с поляны. Врата Мха. — "Лес проверяет тебя. Он не пропустит ту, что боится своей истинной природы. Ты должна показать ему, что приняла свою тень. Позволь мне вести. Временно. Позволь мне провести тебя сквозь Врата. Я знаю язык этого Леса. Я – его часть. Доверься мне – и мы пройдем. Сопротивляйся – и Лес поглотит тебя, как поглотил многих до тебя, оставив лишь мох на камнях." Лира колебалась. Довериться Тени? Той, что искушала и пугала? Но она вспомнила слова Калеба и Стража о равновесии. Она чувствовала правду в словах Тени – здесь, в этом Лесу, её светлая сторона была слабее, а темная – сильнее, естественнее. Возможно, Тень действительно была ключом? Это был огромный риск. "Решайся," — шептала Тень, протягивая ей руку. — "Или оставайся здесь навсегда." Лира глубоко вздохнула и приняла решение. Она не подавила Тень, но и не отдала ей полный контроль. Она шагнула вперед и взяла теневого двойника за руку, чувствуя холодное, но странно знакомое прикосновение. "Веди," – мысленно сказала она. – "Но помни, кто здесь хозяйка." Тень усмехнулась, и они вместе шагнули к Вратам Мха.
   Пока Лира проходила свое испытание, Элион внезапно обнаружил, что остался один. Лира и Гаррик-страж исчезли, растворились в лесной дымке. Он звал их, но ответом был лишь шепот деревьев. Лес играл с ним, изолировал его. Он бросился вперед, пытаясь найти их следы, но тут же понял, что заблудился. Деревья вокруг него изменились – они были не живыми, а мертвыми, почерневшими, их ветви скрючены в мучительных позах. Земля под ногами была бесплодной, покрытой пеплом. Это было место смерти посреди живого леса. И Элион узнал его. Это было эхо его собственного творения – один из первых миров или лесов, которые он создал в далеком прошлом, экспериментируя с жизнью, но не понимая её хрупкости, её цены. Его творение умерло из-за его несовершенства, из-за его нетерпения. Из мертвых деревьев выступили туманные фигуры – духи Леса, древние и печальные. "Творец вернулся," — прошелестели они тысячей голосов. — "Тот, кто играет с жизнью, как с глиной. Тот, кто дал нам форму, но не понял нашей души. Ты дал жизнь, но не понял её истинной цены – цены роста, борьбы, увядания, смерти и возрождения. Ты испугался смерти, испугался своих ошибок – и сбежал. А теперь хочешь снова вмешиваться?" Элиона охватило чувство стыда и вины, такое сильное, какого он не испытывал с момента пробуждения. Он хотел оправдаться, объяснить, но понимал, что духи правы. "Ты хочешь найти свою спутницу? Хочешь пройти дальше?" — шелестели духи. — "Тогда докажи, что изменился. Докажи, что понял. Признай свою слабость. Признай свою ошибку. Откажись от символа твоего былого контроля." Их туманные взгляды указали на меч за его спиной. Меч, который давал ему силу, контроль, связь с прошлым. Отказаться от него? Здесь, в этом опасном лесу? Это было немыслимо. Но он чувствовал, что духи требуют не буквального отказа, а признания. Признания того, что сила – это не всё. Что контроль – это иллюзия. Он медленно вытащил меч из ножен. Древний клинок тускло светился в мертвенном свете этой поляны. Он посмотрел на него, на символ своей забытой мощи и своих ошибок. — Да, — сказал он тихо, но твердо, глядя в глаза духам. — Я был неправ. Я боялся. Я сбежал. Сила без понимания – разрушительна. Я… я не хочу повторять это. — Он не сломал меч. Вместо этого он вонзил его в пепельную землю перед собой по самую рукоять. — Я не откажусь от силы, но я не буду прятаться за ней. Я буду учиться. Понимать. Нести ответственность. Мертвый лес вокруг него дрогнул. Пепел под ногами Элиона зашевелился, и сквозь него пробился один-единственный зеленый росток. Духи Леса молчали, но Элион почувствовал, что его ответ принят. Туман рассеялся, и он увидел неподалеку Гаррика-стража, который стоял, тяжело опираясь на ствол дерева.
   Страж-Гаррик тоже прошел через свое испытание, пока Элион и Лира были разделены. Его рана горела огнем, темная магия Совета пыталась прорваться сквозь его защиту, отравить его связь с лунным светом. Он чувствовал, как тьма шепчет ему, искушает поддаться ярости, первобытной силе зверя, чтобы заглушить боль. Лунный свет в его глазах почти погас, сменившись багровыми всполохами. Он с трудом сдерживал рвущегося наружу зверя, порожденного болью и ядом. Он видел искаженные тени, принимал шепот леса за голоса врагов. Возможно, он чуть не атаковал Элиона, когда тот появился из тумана, но в последний момент узнал его и смог вернуть контроль. Он глубоко дышал, пытаясь восстановить связь с луной, но рана мешала, пульсируя черным.
   В этот момент из лесной чащи вышла Лира. Врата Мха остались позади. Она выглядела уставшей, но глаза её горели новой силой – спокойной, уверенной. В них не было больше борьбы света и тени – они были едины. Она увидела раненого Стража, обеспокоенного Элиона и кивнула им. — Я знаю, куда идти, — сказала она. — Лес… он пропустил меня. Якорь близко. Я чувствую его пульсацию – глубокую, мощную, как сердцебиение самой земли. Лес вокруг них изменился. Деревья расступились, открывая путь к древнейшему сердцу чащи. Они увидели поляну, залитую не лунным, а темно-зеленым, изумрудным светом, исходящим от гигантского, невероятно старого дуба в центре. Его корни уходили глубоко в землю, а ветви касались неба. У его подножия земля ритмично пульсировала темной энергией – там был Якорь.
   Но радость была преждевременной. В тот же момент, когда они шагнули на поляну, из теней под деревьями выступили новые фигуры. На этот раз это были не духи леса. Маги Совета в черных мантиях и несколько Оборотней-Теней – они все-таки выследили их. — Наконец-то, — прошипел маг с пылающим браслетом, лидер группы из Алара. — Девчонка привела нас прямо к цели. Взять их! Якорь будет нашим! Но прежде чем они успели атаковать, земля под Якорем задрожала, и гигантский дуб в центре поляны ожил. Его ветви превратились в когтистые лапы, кора стала непробиваемой броней, а в дупле вспыхнули два огромных зеленых глаза. Страж Леса, дуб-оборотень из легенд, пробудился, чтобы защитить Якорь и от героев, и от их врагов. Элион, Лира и раненый Гаррик-страж оказались в ловушке – между молотом Совета и наковальней древнего стража Леса. Ситуация казалась отчаянной.
Глава 19: Битва Трех Сторон и Сердце Леса
   Поляна взорвалась хаосом. Гигантский дуб-оборотень, Страж Леса, ожил с яростью стихии – его огромные ветви-лапы крушили землю, корни вздымали почву, а из дупла смотрели два пылающих зеленым огнем глаза, полные вековой ненависти ко всем нарушителям. Первые же его удары обрушились без разбора и на Оборотней-Теней, и на магов Совета, и на троицу героев, оказавшихся в центре бури.
   Одновременно с этим маги Совета, оправившись от первоначального шока, начали атаку. Их целью явно были Лира и Элион, а также пульсирующий Якорь у подножия дуба. Огненные шары, ледяные копья и темные сгустки энергии полетели в сторону героев, в то время как Оборотни-Тени, ловкие и смертоносные, метнулись вперед, пытаясь обойти разбушевавшегося Стража Леса и схватить добычу.
   — Разделились! — крикнул Гаррик-страж, с трудом парируя удар когтистой лапы Оборотня. Рана давала о себе знать – движения Стража были не такими быстрыми, как обычно, а попытка призвать лунный щит вызвала лишь вспышку боли и темные искры вокруг отравленной плоти. — Лира, попробуй достучаться до него! Элион, держи магов!
   Лира увернулась от удара корня, толщиной с дерево. Она чувствовала первобытную ярость Стража Леса, но под ней – глубокую боль и связь с Якорем. Она закрыла глаза, игнорируя летящие заклятья и тени врагов, и сосредоточилась на своей связи с лесом, с той первозданной Тьмой, что приняла в себе. Она не пыталась командовать – она потянулась к духу Стража с уважением и пониманием. "Мы не враги!– мысленно воззвала она. – Мы пришли пробудить сердце Леса! Истинные враги – те, кто несет порчу Пустоты и холодный расчет!" Она направила к Стражу не свет, а ощущение своей Тени – не злобной, а естественной, как ночь, как земля под корнями.
   Элион видел, как Лира пытается установить контакт. Он должен был дать ей время. Маги Совета наступали, их заклинания становились все опаснее. Он вспомнил свой вонзенный в землю меч – символ отказа от слепой силы. Но сейчас нужна была защита. Он рванулся к тому месту, где оставил клинок. Росток, пробившийся там, трепетал на ветру, но был цел. Элион выдернул меч – тот отозвался знакомым гулом силы, но теперь ощущался иначе, не просто как оружие, а как инструмент, требующий осознанного применения. Он создал стену ветра, отклоняя заклинания магов, но не атаковал в полную силу, стараясь лишь сдерживать их, разделять, вносить хаос в их построения. Он смотрел на гигантский дуб, на его ярость, и чувствовал не страх, а сострадание – эхо своего прошлого, когда он сам не понимал созданную им жизнь.
   Страж Леса на мгновение замер. Его атаки на Лиру прекратились. Он все еще крушил Оборотней и магов, но его движения стали менее хаотичными, более целенаправленными. Казалось, он услышал зов Лиры, признал её связь с первозданной Тьмой, которую он защищал. Его ярость теперь была направлена на тех, кто нес в себе чуждую энергию Пустоты и холодный огонь магов Совета.
   — Сейчас! — крикнул Гаррик-страж, увидев этот момент. — К Якорю! Он отшвырнул очередного Оборотня и, прикрывая Лиру и Элиона, бросился к подножию гигантского дуба. Лира и Элион последовали за ним, проскользнув под размахивающимися ветвями Стража, который теперь игнорировал их, сосредоточившись на магах и Тенях. У корней дуба пульсация темной, живой энергии была почти осязаемой. Земля здесь была теплой, вибрирующей. — Лира! — Гаррик-страж указал на точку между могучих корней. — Сюда! Свою силу! Обе стороны! Лира опустилась на колени, положив ладони на вибрирующую землю. Она снова почувствовала внутри себя борьбу – свет хотел очистить эту первозданную тьму, Тень хотела поглотить её мощь. Но она вспомнила уроки – гармония. Она позволила свету и тени течь через неё единым потоком, направляя их в землю, к сердцу Якоря. Она не пыталась его подчинить – она предлагала ему свою сущность, свою связь с Аларией и с первозданной ночью.
   Земля под её руками отозвалась глубоким, низким гулом. От основания дуба во все стороны хлынула волна изумрудно-зеленой энергии, смешанной с серебристыми лунными искрами. Эта волна не обжигала, но пронизывала насквозь. Оборотни-Тени зашипели и отшатнулись, их формы начали таять, словно их пожирала сама земля. Маги Совета пошатнулись, их заклинания сбились, а серебряные браслеты на руках вспыхнули красным и погасли – чистая природная магия Якоря конфликтовала с их искусственными ограничителями. Гаррик-страж вскрикнул, но не от боли – зеленая энергия окутала его рану, и чернота, исходящая от неё, начала рассеиваться, хотя полное исцеление не наступило. Гигантский дуб-Страж медленно опустил свои ветви, его пылающие глаза смотрели теперь с древней, усталой мудростью.
   — Невозможно! — прорычал лидер магов Совета, видя, как его отряд рассыпается под двойным ударом Якоря и Стража Леса. — Отступаем! За Якорем Творца! Он будет нашим! Оставшиеся маги и тени стремительно отступили, растворяясь в чаще леса.
   Битва закончилась так же внезапно, как и началась. Поляна погрузилась в тишину, нарушаемую лишь шелестом листьев пробужденного леса. Якорь Тени и Природы у подножия дуба пульсировал ровным, темно-зеленым светом, наполняя воздух силой и покоем. Страж Леса медленно застывал, возвращаясь к облику исполинского дерева, но Элион почувствовал, что он все еще наблюдает. — Он… позволил нам, — прошептала Лира, поднимаясь с колен. Она чувствовала себя опустошенной, но в то же время связанной с этим лесом так, как никогда раньше. — Вы доказали свое право, — сказал Гаррик-страж. Его голос был слабее обычного, но рана больше не пульсировала черным. Яд был подавлен, хотя сама рана осталась. — Второй Якорь пробужден. Он посмотрел на Элиона. — Теперь остался последний. Якорь Созидания. Твой Якорь, Элион. И они пойдут за ним.
Глава 20: Город Потерянных Звезд
   Путь от Шепчущего Леса лежал через земли, которые становились все более безжизненными и искаженными. Яркая зелень сменилась жухлой травой, потом серым песком и потрескавшейся землей. Воздух истончился, стал сухим и пыльным, а небо утратило свой привычный голубой цвет, подернувшись белесой дымкой, сквозь которую тускло светило солнце. Элион чувствовал, как сама реальность здесь истончена, словно старая ткань, готовая разойтись по швам. Гаррик-страж двигался медленнее, морщась от боли – темная магия в его ране, хоть и подавленная Якорем Природы, здесь, в этой искаженной местности, снова начала беспокоить его, мешая связи с силами равновесия. Лира шла рядом с Элионом, её рука инстинктивно ложилась на знак на запястье, который здесь ощущался иначе – не теплым или холодным, а напряженно-нейтральным, словно настороженным.
   Они шли несколько дней по этому умирающему краю, пока на горизонте не возникли они. Руины. Но это не были руины, подобные Алару или любым другим, что они видели. Это был город, построенный не руками людей или эльфов. Шпили немыслимой высоты, вырезанные из материала, похожего на застывший звездный свет, вонзались в белесое небо. Мосты, тонкие, как паутина, но несшие на себе следы колоссальной мощи, соединяли башни, парящие вопреки законам притяжения. Геометрия зданий была чуждой, текучей и одновременно кристаллически точной. Весь город казался застывшей музыкой сфер, симфонией творения. Но симфония была мертва.
   Величественные шпили были покрыты трещинами, из которых сочилась тьма. Парящие башни накренились, грозя обрушиться. Звездно-светлый материал потускнел и местами обуглился. Тишина здесь была абсолютной, неестественной – ни ветра, ни пения птиц, ни звука жизни. Лишь гнетущее ощущение колоссальной катастрофы, застывшей во времени.
   — Это… он? — прошептала Лира, потрясенная мертвым великолепием. Элион не ответил. Он смотрел на город, и в его душе поднималась волна узнавания, смешанная с ужасом и невыносимой скорбью. Он знал это место. Он его… создал? И он же его… разрушил? Фрагменты воспоминаний – яркие, как вспышки сверхновых – пронзали его сознание: вот он стоит на вершине самого высокого шпиля, и звезды рождаются по его велению; вот он спорит с кем-то… с фигурой в серебряных одеждах… Алария?.. Нет, кто-то другой… А вот – вспышка тьмы, крики, город рушится, пожираемый чем-то изнутри… — Бездна Творца… — выдохнул Гаррик-страж, опираясь на посох. — Место твоей первой великой ошибки, Элион. Город, который ты пытался создать, но который поглотила Пустота, привлеченная твоей неумеренной силой. Здесь находится третий Якорь. И здесь… здесь теперь правит он.
   Едва Страж произнес эти слова, как на вершине ближайшего полуразрушенного шпиля материализовалась фигура. Она была закутана в рваный плащ из теней, но под ним угадывались остатки некогда великолепных одежд, похожих на те, что Элион видел на себе в своих видениях. Лицо фигуры было скрыто глубоким капюшоном, но когда она заговорила, её голос был полон яда, горечи и искаженной силы. Голос был смутно знаком Элиону. — Творец вернулся… — прошипел Хозяин Теней. — Вернулся на пепелище своего первого провала. Ты меня не помнишь, Учитель? Одного из тех, кого ты одарил искрой сознания, а потом бросил гнить в этой Бездне, когда твоё великое творение обратилось в прах? Фигура медленно спустилась со шпиля, ступая по воздуху, словно по ступеням. — Пустота пришла туда, где ты оставил вакуум, Творец. Она дала мне силу. Силу мстить. Силу переделать всё по-своему! Этот Якорь, последнее эхо твоей неудачи – он будет моим! Я стану новым творцом! Хозяин Теней вскинул руку, и сама земля под ногами героев застонала. Искаженные тени, обитавшие в руинах – бывшие жители города, его творения, поглощенные и извращенные Пустотой – ринулись на них. Одновременно Хозяин Теней ударил по Элиону концентрированным потоком тьмы. Элион рефлекторно создал щит ветра, но удар был так силен, что его отбросило на несколько шагов. Лира вступила в бой, её свет и тень сплетались в защитные и атакующие заклинания, уничтожая мелких тварей. Гаррик-страж, превозмогая боль, отбивался от Оборотней-Теней, которые появились из разломов в реальности, повинуясь зову своего Хозяина. Это была не битва, а проверка сил. Хозяин Теней явно наслаждался их растерянностью и своим превосходством в этом месте. — Вы не пройдете! — выкрикнул он. — Эта Бездна – моя! Якорь будет моим! А ты, Творец, снова увидишь, как все, что тебе дорого, обращается в ничто! С этими словами он растворился в тенях, но его злобный смех еще долго отдавался эхом среди мертвых шпилей. Искаженные твари тоже исчезли. Он не пытался их убить. Пока. Он играл с ними.
   — Нужно уходить отсюда, найти укрытие, — прохрипел Гаррик-страж, оседая на землю. Рана снова кровоточила темным. Они отступили в лабиринт разрушенных зданий, ища место, где можно было бы перевести дух и обдумать происходящее. Элион чувствовал себя раздавленным – не только атакой, но и осознанием того, что Хозяин Теней – его порождение, последствие его ошибки. Внезапно талисман на его шее ярко вспыхнул, указывая в сторону одного из наименее разрушенных зданий – небольшой обсерватории или библиотеки со звездной картой на куполе. Что-то влекло его туда. Оставив Лиру присматривать за раненым Гарриком-стражем, Элион вошел внутрь. Зал был почти пуст, покрыт слоем пыли, но в центре на постаменте лежал кристалл странной формы, излучающий слабое свечение. Когда Элион коснулся его, кристалл ожил, и перед ним возникло полупрозрачное, мерцающее изображение Аларии. Она выглядела старше, чем в его видении спора, но такой же решительной. Это было послание, оставленное давно, после падения этого города, после исчезновения Элиона. — Творец, или тот, кем ты стал… — голос Аларии звучал мягко, но твердо. — Если ты слышишь это, значит, ты вернулся в мир, который едва не погубил своим бегством. Да, ты создал это место с лучшими намерениями, но ты испугался несовершенства, испугался смерти, испугался ответственности – и бросил свое дитя на растерзание Пустоте. Тот, кто называет себя Хозяином Теней – он зеркало твоего страха, Элион. Он был одним из первых, кто искал знания, но нашел лишь тьму в оставленной тобой пустоте.Изображение Аларии сделало шаг вперед. — Но я верю – или хочу верить – что ты вернулся не для того, чтобы повторить ошибки. Твоя сила – не только в создании звезд, но и в способности меняться. Учиться. Находить баланс. Не пытайся вернуть все, как было. Прими то, кем ты стал. Найди Якорь Созидания – он не в том, что ты построил, а в том, что осталось, когда всё рухнуло. Сердце творения бьется даже в пепле. Используй его не для власти, а для исцеления. Найди баланс, Элион. Иначе Бездна поглотит и тебя, и мир, который ты теперь называешь домом. Остерегайся Хозяина Теней… он – часть тебя, которую ты должен принять и превозмочь. Изображение погасло. Элион стоял в тишине разрушенной библиотеки, чувствуя на плечах всю тяжесть своего забытого прошлого и неопределенность будущего. Хозяин Теней был прав – он создал его. И теперь он должен был найти способ остановить свое собственное, искаженное отражение.
Глава 21: Лабиринты Памяти
   Послание Аларии угасло, оставив Элиона в тишине разрушенной звездной библиотеки с тяжелым сердцем. Он был Творцом этого мира. Он был причиной его гибели. И Хозяин Теней, его враг – был его порождением, его ошибкой. Это знание давило невыносимым грузом, но слова Аларии о балансе и втором шансе зажгли слабую искру надежды. Он не мог изменить прошлое, но, возможно, мог повлиять на будущее.
   Они покинули относительную безопасность библиотеки и снова окунулись в безумный лабиринт Города Потерянных Звезд. Теперь руины воспринимались Элионом еще острее. Он видел не просто разрушенные шпили и арки – он видел призраки того, что здесь было: сияющие площади, где гуляли созданные им существа; лаборатории, и порталы в другие миры где он экспериментировал с законами физики; сады, где росли невозможные растения. И все это было пронизано эхом катастрофы – беззвучными криками, вспышками неконтролируемой энергии, ощущением разверзающейся Пустоты.
   Реальность здесь была хрупкой. Улицы под ногами могли внезапно пойти рябью и превратиться в каскад острых кристаллов. Здания меняли очертания, то вырастая до небес, то съеживаясь в груду щебня. Гравитация капризничала: иногда им приходилось буквально карабкаться по воздуху, чтобы преодолеть невидимый барьер, а иногда земля сама тянула их вниз с пугающей силой.
   Но хуже всего были атаки памяти. Они обрушивались на Элиона без предупреждения, вызванные случайным образом, знакомой линией рухнувшей арки или отблеском света на осколке звездного стекла. Вот он стоит в сияющем зале, окруженный своими первыми "учениками" – существами света и мысли, которых он наделил искрой сознания. Среди них – тот, другой, с жадными до знаний глазами, чье лицо теперь скрыто под маской Хозяина Теней. Элион видит свою гордость, свою уверенность… и свое слепое нежелание замечать первые признаки искажения, первые ростки тьмы в ученике. Вот он в своей небесной обсерватории, наблюдает, как его творение начинает давать сбои. Энергия нестабильна, жизнь мутирует, Пустота просачивается сквозь тонкие места реальности. Он чувствует страх – не за мир, а за себя, за свою репутацию Творца, за свою неспособность контролировать то, что он создал. А вот – момент бегства. Хаос, крики, город рушится. А он, его Создатель, просто отворачивается, разрывает связь, выбирает забвение вместо ответственности…
   Каждое такое воспоминание отзывалось в нем неконтролируемым всплеском силы. Ветер завывал вокруг него, поднимая тучи пыли, камни трескались, воздух искрил энергией созидания и разрушения. — Элион, держись! — кричала Лира, выставляя перед ним щит из света, гасящий самые опасные выбросы. Она шла рядом, став его якорем в этом шторме прошлого. Её сила обрела новую глубину после Алара. Она чувствовала искажения пространства и времени своей теневой стороной, находя для них безопасные проходы там, где логика отказывала. Её свет успокаивал мечущихся призраков руин, а её спокойное присутствие не давало Элиону окончательно утонуть в пучине вины. — Это было тогда, — говорила она тихо, когда очередной приступ воспоминаний отступал. — Ты – не он. Не тот, кто сбежал. Ты тот, кто вернулся.
   Гаррик-страж шел позади, прикрывая их тыл. Его знания Стража Порога были бесценны в этом лабиринте. Он указывал на пространственные ловушки, временные петли, зоны нестабильной магии. Его рана все еще давала о себе знать – близость к Бездне и влияние Пустоты мешали исцелению, но он стискивал зубы и продолжал бой. Искаженные твари, порождения этой мертвой зоны, не раз атаковали их из теней, и Страж принимал удар на себя, его движения были все так же быстры, хоть и несли печать боли. — Твои творения помнят тебя, Элион, — сказал он однажды, когда Элион в очередной раз замер, глядя на руины с болью на лице. — И хорошее, и плохое. Но важно не то, кем ты был, а то, что ты сделаешь теперь.
   Они брели сквозь лабиринт памяти, казалось, целую вечность. Наконец, они вышли на огромную, выжженную площадь в самом центре мертвого города. Здесь искажения реальности были особенно сильны, а воздух был тяжелым от скорби и отчаяния. Это было место, где произошла финальная катастрофа, где Элион принял решение уйти. Он остановился. Воспоминания накатили с новой силой, грозя поглотить его. Он видел себя – Творца – стоящего здесь, видящего гибель своего лучшего мира, и делающего выбор – не сражаться, не исправлять, а просто уйти. Как и множество раз , уйти не исправляя, уйти и забыть, создать просто новый. — Нет… — прошептал Элион. Голос в голове больше не был чужим эхом – это был его собственный голос, голос того, кем он был, и того, кем он стал. — Нет. Я не уйду снова. Он посмотрел на свои руки – руки смертного юноши, но в них уже пробуждалась древняя сила. Он не отринул прошлое, не попытался его забыть. Он принял его. Принял свою вину, свою ошибку, свое равнодушие. — Я был неправ, — сказал он громко, обращаясь не к спутникам, а к руинам, к призракам прошлого, к самому себе. — Я вас бросил. Я ушёл. Но я здесь. Сейчас. И я несу ответственность. В тот момент, когда он произнес эти слова, что-то изменилось. Гнетущая атмосфера площади слегка рассеялась. Стена руин впереди, казавшаяся непроходимой, замерцала и стала полупрозрачной, открывая вид на зияющий провал в самой ткани реальности – темное, вихрящееся сердце Бездны. А в его центре слабо пульсировала искаженная, но узнаваемая энергия – Якорь Созидания. Путь был открыт.
   — Он там, — сказала Лира, указывая на пульсирующий свет в глубине провала. — Сердце Бездны, — подтвердил Гаррик-страж, его лицо было напряженным. — Финальный рубеж. И Хозяин Теней наверняка уже ждет нас там. Они стояли на краю пропасти, измотанные, но полные новой решимости. Лабиринт Памяти был пройден. Впереди ждала последняя битва за этот мир.
Глава 22: Сердце Бездны
   Послание Аларии угасло, оставив Элиона в тишине разрушенной звездной библиотеки с тяжелым сердцем. Он был Творцом этого мира. Он был причиной его гибели. И Хозяин Теней, его враг – был его порождением, его ошибкой. Это знание давило невыносимым грузом, но слова Аларии о балансе и втором шансе зажгли слабую искру надежды. Он не мог изменить прошлое, но, возможно, мог повлиять на будущее.
   Они покинули относительную безопасность библиотеки и снова окунулись в безумный лабиринт Города Потерянных Звезд. Теперь руины воспринимались Элионом еще острее. Он видел не просто разрушенные шпили и арки – он видел призраки того, что здесь было: сияющие площади, где гуляли созданные им существа; лаборатории, и порталы в другие миры где он экспериментировал с законами физики; сады, где росли невозможные растения. И все это было пронизано эхом катастрофы – беззвучными криками, вспышками неконтролируемой энергии, ощущением разверзающейся Пустоты.
   Реальность здесь была хрупкой. Улицы под ногами могли внезапно пойти рябью и превратиться в каскад острых кристаллов. Здания меняли очертания, то вырастая до небес, то съеживаясь в груду щебня. Гравитация капризничала: иногда им приходилось буквально карабкаться по воздуху, чтобы преодолеть невидимый барьер, а иногда земля сама тянула их вниз с пугающей силой.
   Но хуже всего были атаки памяти. Они обрушивались на Элиона без предупреждения, вызванные случайным образом, знакомой линией рухнувшей арки или отблеском света на осколке звездного стекла. Вот он стоит в сияющем зале, окруженный своими первыми "учениками" – существами света и мысли, которых он наделил искрой сознания. Среди них – тот, другой, с жадными до знаний глазами, чье лицо теперь скрыто под маской Хозяина Теней. Элион видит свою гордость, свою уверенность… и свое слепое нежелание замечать первые признаки искажения, первые ростки тьмы в ученике. Вот он в своей небесной обсерватории, наблюдает, как его творение начинает давать сбои. Энергия нестабильна, жизнь мутирует, Пустота просачивается сквозь тонкие места реальности. Он чувствует страх – не за мир, а за себя, за свою репутацию Творца, за свою неспособность контролировать то, что он создал. А вот – момент бегства. Хаос, крики, город рушится. А он, его Создатель, просто отворачивается, разрывает связь, выбирает забвение вместо ответственности…
   Каждое такое воспоминание отзывалось в нем неконтролируемым всплеском силы. Ветер завывал вокруг него, поднимая тучи пыли, камни трескались, воздух искрил энергией созидания и разрушения. — Элион, держись! — кричала Лира, выставляя перед ним щит из света, гасящий самые опасные выбросы. Она шла рядом, став его якорем в этом шторме прошлого. Её сила обрела новую глубину после Алара. Она чувствовала искажения пространства и времени своей теневой стороной, находя для них безопасные проходы там, где логика отказывала. Её свет успокаивал мечущихся призраков руин, а её спокойное присутствие не давало Элиону окончательно утонуть в пучине вины. — Это было тогда, — говорила она тихо, когда очередной приступ воспоминаний отступал. — Ты – не он. Не тот, кто сбежал. Ты тот, кто вернулся.
   Гаррик-страж шел позади, прикрывая их тыл. Его знания Стража Порога были бесценны в этом лабиринте. Он указывал на пространственные ловушки, временные петли, зоны нестабильной магии. Его рана все еще давала о себе знать – близость к Бездне и влияние Пустоты мешали исцелению, но он стискивал зубы и продолжал бой. Искаженные твари, порождения этой мертвой зоны, не раз атаковали их из теней, и Страж принимал удар на себя, его движения были все так же быстры, хоть и несли печать боли. — Твои творения помнят тебя, Элион, — сказал он однажды, когда Элион в очередной раз замер, глядя на руины с болью на лице. — И хорошее, и плохое. Но важно не то, кем ты был, а то, что ты сделаешь теперь.
   Они брели сквозь лабиринт памяти, казалось, целую вечность. Наконец, они вышли на огромную, выжженную площадь в самом центре мертвого города. Здесь искажения реальности были особенно сильны, а воздух был тяжелым от скорби и отчаяния. Это было место, где произошла финальная катастрофа, где Элион принял решение уйти. Он остановился. Воспоминания накатили с новой силой, грозя поглотить его. Он видел себя – Творца – стоящего здесь, видящего гибель своего лучшего мира, и делающего выбор – не сражаться, не исправлять, а просто уйти. Как и множество раз , уйти не исправляя, уйти и забыть, создать просто новый. — Нет… — прошептал Элион. Голос в голове больше не был чужим эхом – это был его собственный голос, голос того, кем он был, и того, кем он стал. — Нет. Я не уйду снова. Он посмотрел на свои руки – руки смертного юноши, но в них уже пробуждалась древняя сила. Он не отринул прошлое, не попытался его забыть. Он принял его. Принял свою вину, свою ошибку, свое равнодушие. — Я был неправ, — сказал он громко, обращаясь не к спутникам, а к руинам, к призракам прошлого, к самому себе. — Я вас бросил. Я ушёл. Но я здесь. Сейчас. И я несу ответственность. В тот момент, когда он произнес эти слова, что-то изменилось. Гнетущая атмосфера площади слегка рассеялась. Стена руин впереди, казавшаяся непроходимой, замерцала и стала полупрозрачной, открывая вид на зияющий провал в самой ткани реальности – темное, вихрящееся сердце Бездны. А в его центре слабо пульсировала искаженная, но узнаваемая энергия – Якорь Созидания. Путь был открыт.
   — Он там, — сказала Лира, указывая на пульсирующий свет в глубине провала. — Сердце Бездны, — подтвердил Гаррик-страж, его лицо было напряженным. — Финальный рубеж. И Хозяин Теней наверняка уже ждет нас там. Они стояли на краю пропасти, измотанные, но полные новой решимости. Лабиринт Памяти был пройден. Впереди ждала последняя битва за этот мир.
   Глава 22: Сердце Бездны
   Шаг за порог разрушенной арки был шагом в самое сердце безумия. Лабиринт памяти остался позади, сменившись пространством, где само понятие реальности трещало по швам. Они оказались в гигантском плато или на площади, границ которой не было видно – они терялись в клубящейся тьме и вспышках невозможных цветов. Воздух был тяжелым, наэлектризованным, пахнущим озоном и чем-то еще – первозданным хаосом. Обломки зданий, фрагменты иных миров – кристаллические леса, огненные реки, туманные пейзажи – плавали в воздухе, сталкиваясь и рассыпаясь искрами.
   А в центре всего этого, притягивая и одновременно отталкивая взгляд, находился он – Якорь Созидания. Это не был спокойный свет Аларии или темная пульсация Леса. Это был яростный, нестабильный вихрь чистой энергии творения – ослепительно белый, пронизанный черными разломами Пустоты и радужными всполохами потенциальных реальностей. Он вращался, гудел, угрожая то взорваться сверхновой, то схлопнуться в ничто, затягивая в себя обломки и свет. Сама его близость вызывала головокружение и тошноту у Лиры и Гаррика-стража, но Элион… он чувствовал болезненный резонанс, словно потерянная часть его души звала его из этого шторма.
   И он был не один. У самого края энергетического вихря, почти касаясь его нестабильных границ, стоял Хозяин Теней. Здесь, в эпицентре катастрофы, породившей его, он выглядел иначе. Тьма Пустоты не просто окутывала его – она стала его плотью, доспехом, оружием. Лишь в провалах капюшона горели два глаза, полные злобы и безумной силы.
   — Наконец-то, Учитель, — прошипел он, и его голос, казалось, исходил отовсюду сразу. — Пришел забрать свою игрушку? Или снова полюбоваться на дело своих рук? Он обвел рукой окружающий хаос. — Ты бросил нас. Ты бросил меня! Оставил гнить в агонии распадающегося мира. Но Пустота… она оказалась щедрее тебя. Она дала мне силу. Силу переделать все! Этот Якорь – ключ! С его помощью, с твоей искрой, Учитель, я открою врата! Я впущу истинный Хаос, и мы перепишем эту жалкую реальность по законам Пустоты! Или… — он усмехнулся, и в его глазах вспыхнул огонь алчности, — …я просто поглощу его сам. Стану богом этой новой, темной эры! А ты будешь первым, кто склонится предо мной!
   Элион сжал кулаки, чувствуя смесь вины, гнева и страха. — Ты безумен! Пустота не творит, она лишь пожирает! — Мы это еще увидим! — Хозяин Теней вскинул руки, и из разломов вокруг Якоря хлынули потоки тьмы и искаженные твари.
   Но прежде чем они успели атаковать, воздух разорвал резкий треск – рядом с ними материализовались несколько фигур в строгих мантиях Совета. Впереди стоял высокий, седобородый маг с жестким, фанатичным взглядом – Магистр Ворлак. Его глаза с ужасом и отвращением смотрели на Якорь, затем на Элиона и Хозяина Теней. — Мерзость! — прогремел его голос, усиленный магией. — Порождения Хаоса! Якорь Творения и сам падший Творец! Это корень всей порчи, угрожающей нашему миру! Приказ Совета – уничтожить! Сжечь дотла! Он поднял свой жезл, и тот вспыхнул ослепительным пламенем. — За Порядок! За Чистоту! Огонь!
   И хаос взорвался с новой силой. Магистр Ворлак и его маги обрушили на Якорь и на всех, кто был рядом, шквал разрушительных заклинаний – огненные бури, силовые удары, копья чистой энергии. Хозяин Теней взвыл от ярости, увидев новых противников, покушающихся на его приз. Он направил потоки тьмы и своих искаженных тварей не только на героев, но и на магов Совета. Элион, Лира и Гаррик-страж оказались в эпицентре трехсторонней битвы. С одной стороны – жаждущий власти и мести Хозяин Теней, повелевающий Пустотой. С другой – фанатичный Магистр Ворлак, готовый уничтожить все ради своего искаженного понимания Порядка. А в центре – нестабильный Якорь Созидания, реагирующий на всплески магии вокруг себя непредсказуемыми выбросами энергии. — Держаться вместе! — крикнул Гаррик-страж, создавая мерцающий лунный щит, который тут же атаковали и теневые клинки, и огненные шары. Его рана снова открылась, причиняя адскую боль. Лира окружила их барьером из света и тени, но он трещал под натиском с двух сторон. Элион отчаянно пытался отклонять удары ветром, но силы противников были велики, а хаотичная энергия Якоря мешала сосредоточиться. Они были зажаты. Пути к отступлению не было. Впереди – только безумная битва в сердце Бездны, у подножия ревущего Якоря Созидания, битва за судьбу этого и, возможно, всех остальных миров. Их положение казалось отчаянным.
Глава 23: Битва за Творение
   Хаос в Сердце Бездны достиг точки кипения. Воздух трещал от переизбытка магии – разрушительные заклинания Совета сталкивались с темными атаками Хозяина Теней, и оба потока разбивались о спонтанные выбросы чистой энергии творения, исходящие от нестабильного Якоря. Обломки руин и фрагменты иных реальностей носились в воздухе, как смертоносная шрапнель. Земля дрожала.
   Элион, Лира и Гаррик-страж с трудом держали оборону в небольшом пространстве у подножия Якоря. Ветер Элиона рвал в клочья мелких теневых тварей, но против концентрированных ударов магов и Хозяина Теней его барьеры были ненадежны. Лира возводила щиты света, но они тут же гасли под натиском тьмы Пустоты, она отвечала тенями, но их рассеивал огонь Совета. Гаррик-страж, стиснув зубы, отбивал атаки Оборотней, его движения были быстрыми, но каждый выпад отзывался болью в раненом боку.
   Внезапно Гаррик-страж резко вскинул голову, его лунные глаза расширились от тревоги. — Ворлак! Он копит силу! Удар по Якорю! Элион увидел это – Магистр Совета парил в нескольких метрах над землей, его тело окутывал кокон слепящего пламени, а жезл был направлен прямо на бушующий вихрь Якоря Созидания. Фанатичная решимость горела в его глазах – он собирался уничтожить Якорь, даже ценой собственной жизни и, возможно, всей этой искаженной реальности. — Мы не выдержим! — крикнул Гаррик-страж. — Элион, решайся! Сейчас!
   Страх сковал Элиона ледяными тисками. Воспоминания о рухнувшем городе, об обвинениях Хозяина Теней, о предупреждении Аларии – все это вихрем пронеслось в голове. Он – причина этого хаоса. Его сила опасна. Но бездействие – это верная гибель. Он посмотрел на Лиру, из последних сил удерживающую мерцающий щит, на раненого, но несломленного Стража. Он вспомнил зеленый росток на пепелище. Он не мог снова сбежать. Сделав глубокий вдох, он рванулся вперед, выскочив из-под прикрытия Лиры, прямо к ревущему сердцу Якоря. — Элион! — вскрикнула Лира. Хозяин Теней злорадно рассмеялся, увидев его беззащитность. Ворлак лишь сильнее сжал жезл, готовясь нанести удар.
   Приближаясь к Якорю, Элион почувствовал, как мир вокруг него искажается под воздействием его собственной пробуждающейся сути. Гравитация дернула его вниз, затем швырнула вверх, цвета смешались в невообразимую палитру, звуки растянулись и сжались. На мгновение он увидел руины не как хаос камней, а как сложную структуру из света и тени, энергии и информации – код творения, который он когда-то написал. Он протянул руку к бушующему вихрю Якоря, чувствуя одновременно и ужас, и странное, забытое чувство возвращения домой.
   Видя, как Элион входит в контакт с Якорем, как реальность вокруг него начинает плыть, Лира поняла, что должна дать ему время. Она отбросила страх, сомнения, колебания. Она закрыла глаза и шагнула в самую глубь себя, туда, где свет и тьма были не врагами, а двумя сторонами единого целого. Она приняла их обеих – искру Алларии и первозданную Тень. В этот момент её глаза вспыхнули – один золотым светом Якоря из Алара, другой – бархатной тьмой лунной ночи. Она вскинула руки, и вокруг Элиона и ревущего Якоря взметнулся купол – не просто щит, а сфера из плотно переплетенных нитей сияющего золота и поглощающей свет тьмы. Купол вибрировал от силы, одновременно защищая и скрывая то, что происходило внутри.
   — Назад! Уничтожить! — взревел Магистр Ворлак, обрушивая на купол всю мощь своего огненного заклинания. Огненная буря ударила в сферу, заставляя её трещать и искриться. Одновременно Хозяин Теней направил на купол концентрированный луч тьмы Пустоты, пытаясь прожечь его, добраться до Элиона в момент его уязвимости. Лира стояла, раскинув руки, её лицо было бледным от напряжения. Она чувствовала, как её сила утекает, как щит истончается под двойным ударом. Золотые и темные нити на поверхности сферы начали рваться.
   Рядом с Ворлаком стоял Даррен. Мастер Испытаний видел все: ярость Магистра, отчаяние Лиры, Элиона, пытающегося не разрушить, а усмирить Якорь. Он видел слепой фанатизм Совета, готового уничтожить все во имя своего Порядка. И он принял решение. — Магистр, это безумие! Он пытается спасти его, не уничтожить! — крикнул Даррен, делая шаг вперед. Ворлак, не оборачиваясь, лишь презрительно хмыкнул. — Предатель! — бросил он и легким движением жезла послал в Даррена короткую огненную стрелу. Мастер Испытаний не успел даже вскрикнуть – он просто вспыхнул и осыпался пеплом.
   Эта секундная заминка, этот акт бессмысленной жестокости Ворлака, возможно, ничего не изменил бы. Но Лира увидела это. Она увидела гибель того, кто в последний момент выбрал сомнение вместо слепой веры. И это разожгло в ней ярость – холодную, темную ярость Тени, но направляемую светом её воли. Щит вокруг Элиона вспыхнул с новой силой, на мгновение отбросив и пламя Ворлака, и тьму Хозяина Теней.
   Но она была на пределе. Щит снова затрещал, покрываясь сетью разломов. Гаррик-страж из последних сил сдерживал Оборотней у края сферы. А внутри купола Элион был полностью поглощен контактом с Якорем, реальность вокруг него изгибалась и плавилась под напором силы Творца, борющегося за контроль над своим самым опасным творением. Мир замер в ожидании – прорвется ли щит Лиры, взорвется ли Якорь, поглотит ли Пустота всё вокруг?
Глава 24: Цена Творения и Судьба Стража
   Раздел 1: Погружение и Пробуждение
   Щит Лиры трещал, золотые и темные нити рвались под яростным натиском Ворлака и Хозяина Теней. Она чувствовала, как силы покидают её, но взгляд её был прикован к фигуре Элиона, стоящего в самом центре энергетического шторма Якоря Созидания.
   Для Элиона внешний мир исчез. Коснувшись нестабильного вихря, он словно шагнул из одной реальности в другую – в реальность чистого творения. Его смертное сознание захлестнула волна необузданной энергии – горячей, как сердце звезды, холодной, как вакуум космоса, бесконечно сложной и одновременно пугающе простой. Это была энергия, из которой он когда-то лепил галактики, зажигал солнца, сплетал саму ткань пространства-времени.
   Боль была невыносимой – словно каждый атом его тела пытались разорвать и собрать заново. Но под болью, под хаосом необузданной мощи, он начал чувствовать… узнавание. Законы физики этого мира рассыпались перед его внутренним взором, уступая место фундаментальному коду творения. Он видел потоки энергии, струны вероятностей, симфонию сил, которую когда-то дирижировал он сам.
   Амнезия, так долго сковывавшая его дух, треснула, как тонкий лед под ударом колоссальной силы. Это было не просто воспоминание – это было возвращение. На краткий, ослепительный миг он перестал быть Элионом, смертным юношей, потерявшим память. Он снова стал Им. Тем, кто был до начала, Тем, кто играл со звездами, Тем, кто знал вкус творения и горечь ошибки. Сознание расширилось до бесконечности, охватывая не только эту Бездну, этот раненый мир, но и мириады других…
   Он увидел их. Свои творения. Своих покинутых детей. Калейдоскоп вселенных развернулся перед ним, и первым был мир холодной, совершенной красоты…
Раздел 2: Видение I - Мир Вечного Льда
   Образ возник с математической точностью. Перед его внутренним взором предстала планета, окутанная сиянием холодного голубого гиганта. Здесь не было хаоса органической жизни – лишь безупречная геометрия льда. Исполинские кристаллические деревья с идеально симметричными ветвями тянулись к фиолетовому небу. Дворцы, вырезанные из цельных ледников, отражали холодный свет мириадами граней. Горы были сложены из гигантских, прозрачных кристаллов, преломляющих свет в сложные, завораживающие узоры. Тишина стояла абсолютная, звенящая, нарушаемая лишь едва слышным мелодичным перезвоном – то ли от движения ледников, то ли от самих обитателей этого мира.
   Он вспомнил свой замысел: создать мир чистого порядка, абсолютной логики, воплощенной в структуре. Он экспериментировал с законами кристаллизации, с передачей информации через свет и вибрацию. И жизнь зародилась – но не та, что он знал по другим своим творениям. Это были существа из чистого льда и света, медленные, бесстрастные, их разум работал как совершенный вычислительный механизм. Они общались через сложные световые гармонии, строили свои ледяные города по безупречным математическим моделям, познавали вселенную через холодную логику.
   Сначала он был очарован. Он наблюдал за их развитием, за созданием их ледяной цивилизации, восхищаясь совершенством форм, чистотой их разума. Но потом… пришла скука. В их мире не было неожиданностей, не было страсти, не было тепла, не было той искры непредсказуемости, что делала жизнь… живой. Они были совершенны, но стерильны. И он, Творец, потерял интерес. Он просто перестал смотреть. Отвернулся, как от законченного, но не оправдавшего его смутных ожиданий эксперимента. Он оставил их в их холодной, звенящей пустоте, в их вечной, неизменной симметрии.
   Теперь, глядя на этот мир пробудившимся сознанием Элиона, он видел не только холодную красоту, но и трагедию. Трагедию нереализованного потенциала, застывшего во льду. Он чувствовал не просто холод – он чувствовал вселенское одиночество этого мира, эхо своего собственного равнодушия. Вина ледяным осколком вонзилась в его возрожденную память. Он создал – и бросил. Не из злобы, нет – из скуки. Из пресыщения своей безграничной силой. И это осознание было страшнее любой физической боли.
   Видение Мира Вечного Льда начало таять, уступая место следующему осколку в калейдоскопе его прошлого – миру, объятому неугасимым пламенем…
Раздел 3: Видение II - Мир Неугасимого Пламени
   Холод сменился нестерпимым жаром, тишина – оглушительным ревом. Перед Элионом предстал мир чистой ярости стихии. Багровое небо было разорвано молниями и затянуто клубами черного пепла от бесчисленных вулканов, извергающих реки расплавленного камня. Вместо океанов здесь плескались моря лавы, а суша состояла из растрескавшихся обсидиановых плато и гор из застывшего шлака. Воздух был тяжелым, пах серой и горелой плотью мира, а жар ощущался даже сквозь барьеры видения, обжигая сознание.
   Он вспомнил порыв, в котором создал этот мир. Возможно, это был акт чистого творческого восторга, желание увидеть энергию в её первозданном, необузданном виде. Или, может быть, это был отголосок его собственного гнева или страсти, выплеснутый в форму реальности. Он населил его существами из чистого огня – плазмоидами, саламандрами, духами магмы. Они были воплощением этой неукротимой энергии – яркие, стремительные, вечно движущиеся, вечно сражающиеся друг с другом за потоки лавы, за место у жерла вулкана.
   Поначалу это завораживало. Танец огня, симфония разрушения и возрождения из пепла. Он любовался их силой, их первобытной страстью. Но он не дал им цели, не дал им законов, кроме закона силы. Он не пытался научить их созидать – лишь наблюдал за их бесконечной войной и горением. Он видел, как самые сильные пожирают слабых, как целые континенты обращаются в пепел в их битвах, как сама планета медленно сгорает, не в силах выдержать буйство им же порожденной жизни.
   Он пытался вмешаться? Да, он вспомнил несколько неуклюжих попыток установить порядок, создать островки стабильности. Но огонь не подчинялся ему так легко, как лед или камень. Он обжигал, он вырывался из-под контроля. И тогда он… отступил. Снова. Не из скуки, на этот раз, а из страха. Из страха перед силой, которую он сам выпустил на волю и не смог укротить. Он оставил этот мир гореть, пожирать самого себя, как неудачный набросок, который проще сжечь, чем исправить.
   Теперь, сознанием Элиона, он видел не завораживающий танец стихии, а агонию. Агонию мира, которому дали жизнь, но не дали смысла, не дали шанса на развитие, кроме как через разрушение. Он чувствовал боль этой планеты, её предсмертный жар. И его вина была иной – не вина равнодушия, а вина безответственности, вина создателя, испугавшегося своего творения. Он понял, что необузданная сила, лишенная цели и баланса, так же разрушительна, как и полное её отсутствие. Это был другой лик его ошибки – ошибка создателя, опьяненного мощью и забывшего о гармонии.
   Пламя перед его внутренним взором начало угасать, но жар вины и сожаления остался, смешиваясь с ледяным холодом предыдущего видения. Калейдоскоп повернулся снова, готовясь показать ему мир, где страдание было не побочным эффектом, а самой сутью творения…
Раздел 4: Видение III - Мир Бесконечной Войны
   Жар сменился запахом гари, крови и холодного железа. Небо здесь никогда не бывало чистым – оно было вечно затянуто дымом пожарищ, ядовитыми испарениями алхимических войн или искажено всполохами боевых заклинаний. Под этим мрачным небом простирались земли, исполосованные траншеями, усеянные руинами крепостей и остовами гигантских боевых машин. Реки текли красным, отравленные кровью и химикатами. Даже сам воздух, казалось, стонал от боли и ненависти. И постоянно, ни на миг не умолкая, звучала симфония войны – далекий грохот взрывов, лязг стали, предсмертные крики, монотонный бой барабанов, ведущих армии в очередную бессмысленную атаку.
   Он вспомнил этот мир с болезненной ясностью. Эксперимент. Или… развлечение? Он создал две расы, изначально наделив их непримиримыми противоречиями: одни – дети порядка и камня, строгие, дисциплинированные, презирающие хаос; другие – порождения дикой природы и инстинктов, свободолюбивые, яростные, не терпящие ограничений. Он поселил их на одной планете и стал наблюдать. Что будет, если столкнуть абсолютный порядок и абсолютную свободу? Какой синтез родится из этого конфликта?
   Сначала это было… любопытно. Он наблюдал за их первыми стычками, за развитием их военных доктрин, за тем, как они обращали дарованную им магию и разум исключительно на уничтожение друг друга. Он видел их героизм и их подлость, их жертвы и их предательства. Но синтеза не рождалось. Рождалась лишь бесконечная, всепоглощающая война, которая стала для них единственным смыслом существования. Они воевали уже не за идею, не за ресурсы – они воевали потому, что не знали, как жить иначе. Они забыли, кто их создал, забыли, что может быть другой путь.
   Он вспомнил момент, когда ему стало скучно. Конфликт зашел в тупик, превратился в кровавую рутину. Но вместо того, чтобы вмешаться, исправить свою ошибку, дать им шанс на мир или хотя бы на осмысленное развитие, он… просто ушел. Он создал мир вечной боли – и отвернулся от него, как ребенок от надоевшей игрушки.
   Теперь, глядя на это глазами Элиона, он видел не эксперимент, а пытку. Он видел лица воинов – искаженные ненавистью, но под ней – бесконечная усталость и затаенное отчаяние. Он видел рушащиеся города, плачущих детей, поля, усеянные костями тех, кто погиб за иллюзию победы. Он чувствовал их страдания каждой клеточкой своей пробудившейся души. Это была не просто ошибка творения – это был грех. Грех создателя, игравшего жизнями ради удовлетворения своего любопытства или борьбы со скукой. И эта вина была самой страшной, самой личной. Он не просто бросил свое творение – он обрек его на вечные муки.
   Звуки битвы начали затихать, образы страдания медленно таяли, но боль этого мира навсегда отпечаталась в его возрожденной памяти. Он понял, что ответственность Творца – это не только создание, но и забота, сострадание, участие в судьбе созданного. Урок, который он начал постигать слишком поздно. Калейдоскоп его прошлого готов был показать последние, мимолетные образы забытых грез…
Раздел 5: Видение IV - Эхо Забытых Грез
   Видение мира войны сменилось не одним образом, а быстрой чередой мимолетных картин, словно кто-то перелистывал страницы забытого альбома Творца.
   Вот бездонный океан под тусклым солнцем, где гигантские, светящиеся изнутри левиафаны обменивались сложными звуковыми сигналами в непроглядных глубинах. Мир медленной, непостижимой жизни, который показался ему слишком чуждым, слишком инертным для наблюдения. Он просто… перестал вслушиваться в их песни.
   Вот газовое облако невероятных размеров, пульсирующее энергией, где он пытался создать разум из чистой плазмы. Но формы были нестабильны, они распадались и собирались вновь без всякой логики, подчиняясь лишь прихоти энергетических течений. Неудача. Он махнул рукой, и разумное облако стало просто туманностью.
   Вот буйный мир-джунгли, где он экспериментировал с биологией, создавая причудливых, хищных созданий, гибриды растений и животных. Но экосистема вышла из-под контроля, превратившись в самопожирающий зеленый ад. Он не стал разбираться в причинах – он просто стер этот мир из своих активных проектов.
   Вспышка за вспышкой – миры, едва начатые и брошенные; эскизы вселенных; расы, оставленные на произвол судьбы на полпути к разуму; эксперименты, признанные неудачными или просто наскучившие. Он увидел не три-четыре мира, а десятки, сотни забытых начинаний. И сквозь каждую картину сквозило одно – его легкость в создании и еще большая легкость в забвении. Его безграничная сила, не обремененная ответственностью. Его космическое одиночество, которое он пытался заполнить всё новыми и новыми творениями, не заботясь по-настоящему ни об одном из них.
   Калейдоскоп видений наконец остановился. Образы исчезли, оставив после себя лишь оглушающее осознание масштаба его прошлого – прошлого не просто Творца, но Творца легкомысленного, безответственного, оставившего за собой шлейф из забытых миров и нерожденных судеб. И теперь это прошлое смотрело на него глазами Хозяина Теней, эхом отзывалось в нестабильности Якоря Созидания, в самой ткани этой Бездны. Он должен был сделать выбор. Не как всемогущий Творец из прошлого, а как Элион, познавший боль, связь и ответственность.
Раздел 6: Осознание и Выбор (Жертва Памяти)
   Видения погасли. Сознание Элиона сжалось из бесконечности космоса обратно в пределы человеческого тела, стоящего в сердце энергетического шторма, под трескающимся щитом Лиры. Но он был уже не тем, кем был мгновения назад. Бремя прошлого – ледяное равнодушие, огненная безответственность, жестокое любопытство, легкомысленное забвение – лежало на его душе невыносимой тяжестью. Он видел бесконечный цикл своих ошибок, отраженный в искаженной фигуре Хозяина Теней.
   Он посмотрел на Якорь Созидания – не просто как на источник силы, а как на раненое дитя, страдающее от нестабильности, от отсутствия цели и заботы. Он понял, что необузданная мощь Творца, та самая, что позволяла ему играть мирами, сейчас так же опасна, как и магия Пустоты. Она была лишена эмпатии, лишена понимания хрупкости жизни, лишена той связи, которую он обрел здесь, будучи смертным, будучи Элионом.
   Нет. Он не будет снова тем Творцом. Он не повторит ошибку.
   Внутри ревущего Якоря, в центре своего пробудившегося сознания, он сделал выбор. Он – Элион. Тот, кто потерял всё, чтобы найти нечто большее. Тот, кто видел страдания и не отвернулся. Тот, кто готов нести ответственность. И действовать он будет как Элион, опираясь на мудрость, рожденную болью и связью, а не на холодное всемогущество прошлого.
   Но чтобы усмирить Якорь, чтобы направить его силу на исцеление, а не на хаос, ему нужен был контроль. Контроль, который был невозможен, пока его переполняла безграничная, но рассеянная мощь Творца. И он решился на жертву.
   Он не мог просто забыть снова – амнезия была бегством, а не решением. Но он мог сознательно отпустить часть себя. Он сосредоточился, выделяя внутри своего возрожденного сознания те аспекты, те воспоминания, ту часть своей сути, что была связана с безграничной силой без ответственности: память о легкости, с которой он зажигал и гасил звезды; знание о создании вселенных "из ничего", без плана и цели; ощущение космического превосходства и одиночества; импульс к бегству от сложности и несовершенства.
   Это было похоже на распутывание сложнейшего узла из света и тени. Осторожно, бережно он отделил эти нити от своего нынешнего "Я" – от Элиона, помнящего тепло рук Лиры, суровую дружбу Гаррика, боль и надежду этого мира. И затем он направил эту высвобожденную энергию – энергию своего прошлого всемогущества и равнодушия – не вовне, а внутрь Якоря Созидания. Не как приказ, а как… подношение. Как балласт, который уравновесит его хаотичную мощь. Как признание своей ошибки, ставшее частью искупления.
   Он почувствовал, как огромная часть его прошлого "Я" уходит, растворяется в энергии Якоря. Ощущение было двойственным: острая боль утраты, словно отсекли часть души, но одновременно – невероятная легкость, ясность, концентрация. Шум миллионов галактик в его голове стих, оставив лишь чистое намерение и силу, подчиненную воле Элиона. Он стал меньше, чем Творец, но неизмеримо больше, чем был до этого момента.
   Якорь Созидания отозвался мгновенно. Хаотичный вихрь энергии начал успокаиваться, вращение замедлилось. Искажения пространства вокруг Элиона прекратились. В центре Бездны нестабильный шторм превращался в ровно пульсирующее ядро чистейшего света творения, мощное, но теперь – управляемое. Он чувствовал связь с Якорем – не как хозяин с инструментом, а как целитель с пациентом, как проводник для его силы.
   Элион открыл глаза. В них больше не было ни растерянности амнезии, ни космического холода Творца. В них была спокойная сила, глубина пережитой боли и твердая решимость. Он был готов. Готов встретить свое прошлое – и защитить свое настоящее.
Раздел 7: Усмирение Якоря и Поединок с Тенью
   Стабилизация Якоря изменила все. Хаотичные выбросы энергии прекратились, искажения пространства улеглись. Ядро творения сияло теперь ровным, многоцветным светом, наполняя Сердце Бездны не угрозой, а чистой, концентрированной силой потенциала. Давление на щит Лиры мгновенно ослабло с одной стороны – со стороны Якоря.
   Но Хозяин Теней ощутил это изменение как смертельную угрозу. Его шанс извратить или поглотить Якорь исчезал на глазах. В ярости он обрушил на щит Лиры всю свою мощь, усиленную отчаянием. И щит не выдержал. С оглушительным треском купол из света и тьмы распался на мириады искр. Лиру отшвырнуло назад, она упала на камни, тяжело дыша, чувствуя себя совершенно опустошенной. Но она была жива, и её разноцветные глаза с тревогой и надеждой смотрели на Элиона.
   Элион стоял перед стабилизированным Якорем, чувствуя его ровную пульсацию как продолжение себя. Он повернулся к Хозяину Теней, который уже мчался к нему, окутанный вихрем тьмы и обломков. В глазах Элиона не было больше страха или растерянности – лишь спокойная решимость и глубокая печаль. Он не стал возводить грубые барьеры из ветра. Вместо этого он поднял руку, и воздух вокруг Хозяина Теней уплотнился, стал вязким, замедляя его атаку. Другой рукой он коснулся света Якоря, и чистая энергия созидания послушно потекла через него.
   — Я помню тебя, — сказал Элион тихо, но его голос разнесся по всей Бездне, перекрывая вой Пустоты. — Я помню твою жажду знаний. Твою искру. И я помню свою ошибку. Я оставил тебя здесь, в агонии распадающегося мира. Твоя боль и твоя ненависть – моя вина. Хозяин Теней на мгновение замер, сбитый с толку не атакой, а этими словами. Но тут же его лицо исказилось еще большей яростью. — Не смей говорить со мной так! Ты бросил нас! Ты виновен! Ты заплатишь! — он снова ринулся вперед, выбрасывая сгустки тьмы, которые, казалось, пожирали сам свет.
   Элион не отступил. Он двигался с точностью и грацией, которых не знал раньше. Он не просто отбивал атаки – он изменял их траекторию потоками ветра, он рассеивал сгустки тьмы вспышками чистой энергии Якоря, он даже на мгновение изменял геометрию пространства под ногами Хозяина Теней, заставляя того терять равновесие. Это был танец силы и контроля, а не слепая ярость. — Я не могу исправить прошлое, — продолжал Элион, его голос оставался спокойным, но твердым. — Не могу вернуть тех, кто погиб здесь из-за моей ошибки. Но я не позволю этой ошибке уничтожить еще один мир. Пустота дала тебе силу, но она же тебя и поглотила. Это не твой путь. Это путь саморазрушения. — Лжец! — взвыл Хозяин Теней, собирая всю свою мощь для последнего удара. Тьма вокруг него сгустилась, превращаясь в гигантскую теневую пасть, готовую поглотить и Элиона, и Якорь.
   Элион посмотрел на эту концентрированную тьму, на порождение своей вины и могущества Пустоты. И он понял, что делать. Он не стал создавать равный по силе щит или встречный удар. Вместо этого он глубоко соединился с Якорем Созидания, с его сутью творения и порядка. Он не атаковал Хозяина Теней – он атаковал его связьс Пустотой, его привязку к этой Бездне. Он использовал силу Якоря, чтобы восстановить на мгновение первоначальный код реальности в точке, где находился Хозяин Теней, разрывая его противоестественный симбиоз с тьмой.
   Раздался оглушительный крик, полный боли и удивления. Теневая форма Хозяина Теней начала распадаться, словно разметаемая невидимым ветром. Тьма Пустоты вытекала из него, не находя больше опоры. На одно краткое мгновение под теневым капюшоном мелькнуло искаженное болью, но узнаваемое лицо того первого ученика. — Ты… создал меня… Ты не можешь… — прошептал он, прежде чем его форма окончательно рассеялась. Лишь эхо его последних слов осталось висеть в воздухе Бездны, отдаваясь в сознании Элиона: — Я – лишь тень твоих страхов, Творец… Мы встретимся вновь… в отражениях…
   Хозяин Теней исчез. Возможно, изгнанный в Пустоту, возможно, окончательно развоплощенный. Элион тяжело опустил руки, чувствуя колоссальную усталость от концентрации силы. Он посмотрел на Лиру, которая с трудом поднималась на ноги, и шагнул к ней. Якорь Созидания позади него сиял ровным, мощным светом. Казалось, битва окончена. Но они оба знали, что это еще не конец.
Раздел 8: Жертва Стража
   На мгновение в Сердце Бездны воцарилась почти невозможная тишина. Эхо последнего крика Хозяина Теней замерло, бешеная пульсация Якоря сменилась ровным, глубоким сиянием. Элион сделал шаг к Лире, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться. В её глазах, одном золотом, другом – темном, отражался свет Якоря и тень пережитого ужаса. Казалось, самое страшное позади.
   Но Бездна не прощала ошибок. Стабилизация Якоря, изгнание Хозяина Теней – все это нарушило хрупкое равновесие искаженной реальности. Ткань мира, истонченная здесь до предела, не выдержала. Рядом с Якорем, там, где только что бушевала тьма Хозяина Теней, пространство пошло трещинами, как разбитое стекло. А затем оно разорвалось.
   Это был не просто портал. Это был разрыв в саму Пустоту. Идеальная чернота, поглощающая свет и тепло, зияла в самом сердце творения Элиона. Из разлома повеяло нестерпимым холодом и абсолютным отчаянием, сама суть небытия тянулась к свету Якоря, угрожая поглотить его, героев, всю Бездну. Из разрыва показались извивающиеся теневые щупальца, слепо и жадно тянущиеся к энергии.
   Магистр Ворлак и немногие оставшиеся маги Совета, видевшие это, в ужасе отшатнулись. Их фанатизм сменился первобытным страхом перед тем, что они сами могли спровоцировать своими разрушительными заклинаниями. Кто-то пытался бежать, кто-то в панике выставлял щиты, которые Пустота пожирала без следа.
   Но Гаррик-страж смотрел на разлом иначе. В его лунных глазах не было страха – лишь глубокое понимание и вековая усталость Стража, снова призванного на свой пост. Он знал, что это. Это не просто твари, это сама Пустота тянется к свету творения. Он посмотрел на Элиона, с трудом стоящего на ногах после ментального и магического истощения, на Лиру, едва держащуюся после поддержания щита. Они не справятся с этим. Не сейчас. А времени нет.
   Он шагнул вперед, вставая между разломом и Якорем. Его рана все еще болела, но сейчас это было не важно. Он коснулся медальона на своей груди – простого, старого медальона, который носил еще будучи Гарриком. Затем он посмотрел на Лиру, на Элиона. В его взгляде была странная смесь – печаль прощания, гордость за них и спокойная решимость. Он коротко кивнул им, словно говоря: "Так надо".
   И затем он собрал всю свою суть. Всю силу Стража Порога, всю связь с тремя лунами, с духами природы, с энергией равновесия, вложенной в него Аларией. Его тело вспыхнуло чистым, нестерпимо ярким лунным светом. На мгновение проступили черты не Гаррика, а древнего Лунного Странника во всем его первозданном великолепии. Он не атаковал разлом – он шагнул прямо в него.
   На краткий миг его свет столкнулся с абсолютной тьмой Пустоты. Не было взрыва – скорее, тихий вздох вселенной. Лунный свет его сущности устремился в черноту, затягивая её за собой, сворачивая разлом изнутри, становясь последним замком, последней печатью на этой ране мира. Разрыв реальности затянулся, схлопнулся, оставив после себя лишь легкое мерцание в воздухе, которое тут же погасло.
   Там, где только что стоял Страж, не осталось ничего. Лишь маленький, потускневший серебряный медальон упал на камень с тихим звоном.
   Те немногие маги Совета, что еще оставались на ногах, не стали испытывать судьбу. Увидев самопожертвование Стража и осознав мощь сил, с которыми они столкнулись, они поспешно создали портал и исчезли, оставив после себя лишь запах страха и озона.
   Битва за Якорь Созидания была окончена.
Раздел 9: Затишье после Бури
   В Сердце Бездны воцарилась оглушающая тишина. Исчезли рев битвы, треск заклинаний, вой Пустоты. Остался лишь ровный, глубокий гул пробужденного Якоря Созидания. Теперь он не бушевал хаосом, а сиял мощным, устойчивым светом, похожим на свет далекой туманности, полной зарождающихся звезд. Этот свет не обжигал, а скорее упорядочивал пространство вокруг себя, и искаженная реальность Бездны, казалось, немного успокоилась под его влиянием. Воздух все еще был плотным от энергии, но ледяное дыхание Пустоты отступило.
   Элион стоял на коленях, тяжело дыша. Истощение было колоссальным – не столько физическим, сколько ментальным, душевным. Пробуждение Творца, калейдоскоп забытых миров, боль ошибок, жертва памятью, поединок с Хозяином Теней… и потеря Гаррика. Все это обрушилось на него разом. Он чувствовал спокойную силу Якоря рядом, свою новую, обретенную связь с ним, но чувствовал и безмерную пустоту там, где раньше были воспоминания о всемогуществе, и острую, свежую боль утраты друга и наставника.
   Лира с трудом поднялась на ноги. Её тело дрожало от усталости – поддержание щита под двойным ударом выжало её до капли. Она мельком увидела свое отражение в одном из немногих уцелевших обломков с зеркальной поверхностью – глаза, один золотой, другой темный, смотрели на нее из зазеркалья, как свидетельство необратимой перемены. Она приняла свою двойственность, но цена этого принятия еще не была до конца ясна. Она подошла к Элиону, её взгляд был полон сострадания и тихой силы.
   Их взгляды встретились над маленьким серебряным медальоном, лежащим на камне там, где исчез Страж. Элион медленно поднял его. Металл был слегка теплым, и казалось, внутри него слабо-слабо пульсирует едва заметный лунный свет. Но голоса Гаррика не было. Лишь тихий символ его жертвы и их потери.
   Они стояли молча посреди разрушенного, но теперь успокоенного сердца Бездны. Слова были не нужны. Битва была выиграна, Якорь пробужден, Печать стабилизирована. Но Гаррик погиб. Хозяин Теней был изгнан, но его последние слова эхом звучали в памяти. Совет отступил, но не был сломлен. Они изменились навсегда. Они были одни в этом странном, мертвом месте, под светом Якоря Созидания, и впереди лежал совершенно неизвестный путь.
Глава 25: Звёздное Наследие и Временный Дом
Раздел 1: Исход из Бездны
   Тишина в Сердце Бездны была почти осязаемой после оглушительного хаоса битвы и жертвы Стража. Якорь Созидания сиял ровным, глубоким светом, усмирив бушевавшие вокруг него энергии. Элион поднял с камня маленький серебряный медальон – все, что осталось от Гаррика, их друга и наставника. Металл был прохладным, но в его глубине теплился слабый лунный огонек. Скорбь сжала сердце, но времени на оплакивание не было. Им нужно было уходить из этого места – места его величайшей ошибки и его болезненного пробуждения.
   Он посмотрел на Лиру. Её разноцветные глаза – золотой и темный – отражали свет Якоря, в них читалась усталость, боль утраты, но и несгибаемая сила духа. Она подошла и молча коснулась его плеча.
   — Как нам выбраться? — тихо спросила она, обводя взглядом искаженные руины Города Творцов за пределами успокоенного Якорем пространства. Путь назад казался таким же нереальным и опасным, как и прежде.
   Элион посмотрел на свои руки. Он чувствовал связь со стабильным Якорем позади себя – неиссякаемый источник чистой энергии творения. Он вспомнил слова Аларии о балансе, о том, что сердце творения бьется даже в пепле. Он вспомнил свой выбор – не бежать, а нести ответственность. И он понял, что не Якорь должен открыть им путь. Он сам должен его создать.
   Он сделал глубокий вдох, отпуская боль и вину прошлого, сосредотачиваясь на настоящем моменте, на энергии Якоря, на своей связи с реальностью. Он поднял руку – не приказывая, а скорее… предлагая. Он потянулся своей волей к искаженному пространству Бездны, но не с силой Творца, меняющего всё по своему желанию, а с точностью целителя, вправляющего вывихнутый сустав.
   Он не создавал мост из света или твердой материи. Вместо этого он начал осторожно распутыватьузлы искаженной реальности перед ними. Он направлял энергию Якоря тонкими нитями, успокаивая пространственные аномалии, стабилизируя гравитационные поля, раздвигая завесы иллюзий и ложных путей. Перед ними, шаг за шагом, начала формироваться тропа – не выстроенная заново, а проявленная из хаоса, словно он помогал самой реальности вспомнить свой истинный, неискаженный облик. Это требовало огромной концентрации, тончайшего контроля, и он чувствовал, как сила Якоря течет через него, но подчиняется его воле Элиона, а не воле всемогущего Творца.
   — Идем, — сказал он Лире, указывая на мерцающую, но стабильную тропу, ведущую прочь из Сердца Бездны.
   Они шли по этому рукотворному пути, оставляя позади сияющий Якорь Созидания. Они не оглядывались на руины мертвого города с болью – лишь с тихой печалью и принятием. Это место было частью прошлого Элиона, частью его пути к себе нынешнему. Когда они сделали последний шаг, тропа позади них мягко растворилась, и Бездна снова скрыла свои тайны за завесой искаженной реальности. Они стояли на границе проклятых земель, перед ними расстилался мир, за который они сражались. Усталые, израненные душой, скорбящие о друге, но изменившиеся. Элион сжимал в руке медальон Гаррика. Лира чувствовала пульсацию света и тени в своих глазах. Их путь только начинался.
Раздел 2: Возвращение в Мир
   Последний шаг – и гнетущая атмосфера Бездны исчезла, словно её никогда и не было. Они стояли на обычном каменистом склоне, возможно, в предгорьях недалеко от Шепчущего Леса, откуда начинался их путь в мертвый город. Воздух был свежим, пах чабрецом и нагретым солнцем камнем. Где-то неподалеку пели птицы, а легкий ветерок шевелил волосы. После давящей тишины и искаженной реальности Бездны эти простые, обыденные звуки и ощущения казались оглушительно яркими, невероятно ценными.
   Но было и еще кое-что. Едва заметное, но отчетливое изменение в самой атмосфере мира. Элион почувствовал это первым – как Творец, он был неразрывно связан с энергетическими потоками реальности. Тяжесть, невидимое давление, которое он ощущал с момента своего пробуждения в этом мире, словно слегка ослабло. Магический фон мира больше не казался тусклым и напряженным – он вибрировал с новой силой, чистой и свежей, как вода из горного источника.
   Лира тоже ощутила это. Её двойственная сила отозвалась на это изменение – свет внутри неё стал ярче, а тень – глубже, спокойнее, словно сама природа вокруг них вздохнула с облегчением. Она посмотрела вокруг – трава на склоне казалась сочнее и зеленее, чем она помнила, а несколько запоздалых горных цветов на камнях горели неестественно яркими красками. Даже воздух, казалось, искрился от проснувшейся жизненной силы.
   Это не было чудом, мир не преобразился в одночасье. Но активация трех Якорей, укрепление Печати Аларии явно возымели действие. Мир получил передышку. Энергия жизни, которую медленно высасывала близость Пустоты и искажения Бездны, снова начала течь свободнее.
   Элион и Лира переглянулись. На их измученных лицах появилось нечто похожее на улыбку – слабую, но искреннюю. Их жертвы, их борьба, потеря Гаррика – все это имело смысл. Они дали этому миру шанс. Элион ощутил особенно острую связь с этой землей, с этим небом, с этой вибрирующей жизнью – не как создатель с творением, а как часть этого мира, как его защитник.
   Но вместе с облегчением пришла и волна всепоглощающей усталости. Адреналин битвы отступил, оставив после себя глубокое физическое и душевное истощение. Ноги подкашивались, раны ныли, а горечь потери Гаррика тяжелым камнем лежала на сердце. — Нам нужно… отдохнуть, — прошептала Лира, прислоняясь к скале. Элион молча кивнул. Прежде чем думать о Совете, о Пустоте, о его собственном прошлом и будущем, им нужно было просто выжить, восстановить силы.
   Они нашли небольшую, сухую пещеру, скрытую за зарослями дикого можжевельника на склоне холма. Внутри было тихо и безопасно. Разведя небольшой костер из собранного сушняка, они наконец позволили себе упасть на подстеленные плащи, погружаясь в тяжелое, тревожное забытье на границе сна и яви.
Раздел 3: Голос из Медальона
   Прошли часы, прежде чем тяжелая усталость начала отступать, сменяясь ноющей болью в мышцах и гулом в голове. Лира проснулась первой от холода – костер почти прогорел. Она подбросила веток и села, обхватив колени руками, глядя на спящего Элиона. Его лицо во сне было почти безмятежным, но тонкая складка между бровей говорила о не отпускающей его внутренней борьбе. Рядом с ним, на камне, лежал серебряный медальон Гаррика.
   И в этот момент медальон слабо засветился. Неярко, словно далекая звезда или светлячок, он начал пульсировать мягким, серебристо-голубым светом, похожим на свет луны в Убежище Стражей. Он также неуловимо потеплел.
   Лира затаила дыхание и осторожно протянула руку, коснувшись пальцами прохладного металла. В тот же миг в её сознании раздался голос – тихий, бесплотный, похожий на шелест ветра в серебряных листьях или на эхо лунного света. — Лира… Элион… Элион тут же открыл глаза – он тоже услышал зов. Он сел рядом с Лирой и тоже посмотрел на светящийся медальон. — Гаррик? — прошептал он недоверчиво.
   — Да… и нет, — отозвался голос. В нем слышались знакомые интонации Стража, но не было прежней физической силы, лишь легкая вибрация, как от натянутой струны. — Мое тело погибло, запечатывая разлом. Но моя суть… мой дух… Алария создала этот медальон давно, как якорь для Стража на крайний случай. Моя жертва активировала его. Я здесь… но я лишь тень прежнего себя. Наблюдатель. Голос.
   Облегчение от того, что Гаррик не исчез навсегда, смешалось с горечью осознания его новой, призрачной формы. — Ты… ты в порядке? — спросила Лира, не зная, как еще реагировать.
   — Я вне времени и боли, дитя мое, — в голосе послышалась тень прежней усмешки. — Но это не важно. Важно то, что вам нужно знать. Слушайте внимательно, у меня мало сил. Свет медальона слегка усилился, и голос Гаррика зазвучал настойчивее. — Ваша победа в Бездне была великой, но она лишь начало. Совет Двенадцати… Ворлак был лишь пешкой. Их лидер, Архимаг Валтор, хитер и безжалостен. Они знают о вас, знают о пробуждении Якорей. Они не остановятся. Они считают Элиона угрозой самому Порядку, а его силу – проклятием. Они будут действовать – не только силой, но и ложью, интригами. Они попытаются настроить мир против вас. Голос на мгновение прервался, словно собирая силы. — И Пустота… Она не побеждена. Хозяин Теней был лишь одним из её инструментов, порождением страха и ошибки Элиона. Но сама Пустота – это древняя, безличная сила, жаждущая поглотить творение. Она затаилась, но она ищет новые пути, новые слабости в Печати. Якоря укрепили её, дали миру время, но она все еще ранена, она требует бдительности. — Что нам делать? — спросил Элион.
   — Восстановить силы. Быть осторожными. Искать союзников – не все в Совете фанатики, не все маги крови презирают "приобретенных". Ищите тех, чьи браслеты подернуты трещинами… — голос Гаррика становился все тише, свет медальона начал меркнуть. — Я буду рядом… насколько смогу… как эхо… как напоминание… Не забывайте… равновесие… Последнее слово прозвучало совсем тихо, и свет медальона погас, оставив лишь прохладный металл в руке Элиона. Гаррик снова умолк, его духу требовался отдых.
   Элион и Лира сидели в тишине пещеры у догорающего костра. Облегчение от того, что Гаррик все еще с ними, пусть и в такой форме, смешивалось с тяжестью его предупреждений. Совет. Пустота. Раненая Печать. Их борьба была далека от завершения.
Раздел 4: Ноша Творца и Поддержка Спутницы
   Тишина в пещере нарушалась лишь потрескиванием догорающих веток в костре. Лира сидела, наблюдая за игрой теней на каменных стенах, чувствуя странный резонанс внутри себя – её светлая и темная стороны больше не воевали, они существовали вместе, как день и ночь в её изменившихся глазах. Но покой был хрупким, подернутым горечью потери и тревогой перед будущим.
   Элион сидел чуть поодаль, спиной к огню, глядя в темноту за входом в пещеру, где угадывались далекие звезды. Медальон Гаррика висел у него на шее, холодный и молчаливый. Он снова и снова прокручивал в голове калейдоскоп видений: ледяное безмолвие, огненная агония, бесконечная война, забытые мечты… Миры. Десятки, сотни миров, рожденных им и брошенных. И Хозяин Теней – тоже его творение, его ошибка, его вина. Ноша этого знания была почти физически невыносимой. Как жить дальше, зная, что ты – причина стольких страданий, стольких загубленных судеб? Желание всё исправить – вернуться, переделать, спасти – боролось с ледяным страхом снова потерпеть неудачу, снова причинить боль.
   Лира почувствовала его тихую муку. Она знала эту тяжесть – не в таком космическом масштабе, конечно, но она знала, каково это – нести в себе силу, способную и созидать, и разрушать, каково это – бояться себя. Она тихо поднялась и подошла к нему, села рядом на холодный камень.
   — Тяжело всё это… — сказала она мягко, просто констатируя факт. Не спрашивая, не требуя объяснений.
   Элион вздрогнул, словно его вырвали из глубоких, темных вод его памяти. Он посмотрел на неё – на её лицо, освещенное отблесками костра, на её странные, но теперь такие родные глаза. — Я… я видел их, Лира, — его голос был глухим, полным боли. — Другие миры. Те, что я создал… и оставил. Один замерз, другой сгорел, третий… третий захлебнулся в войне, которую я, возможно, сам спровоцировал… ради развлечения. Ради эксперимента. — Он сжал кулаки. — А Хозяин Теней… он был одним из них. Из тех, кого я создал. Кого я предал. Как мне… как мне теперь жить с этим? Как смотреть на этот мир, зная, сколько других страдает из-за меня?
   Лира помолчала, давая ему выговориться, давая его боли прозвучать в тишине пещеры. Потом она осторожно коснулась его руки. — Я не могу представить… каково это помнить такое, Элион. Твоя ноша… она огромна. — Она сделала паузу, подбирая слова. — Но тот, кто создал те миры… и тот, кто сбежал от них… это не совсем ты. Не тот ты, что сидит здесь, рядом со мной. Он поднял на неё удивленный взгляд. — Ты – Элион, — продолжала она тверже, её разноцветные глаза смотрели прямо в его. – Тот, кто очнулся на траве, не помня ничего. Тот, кто учился магии ветра у Морвен. Тот, кто спас меня в таверне, хотя сам не знал, кто он. Тот, кто сражался со мной в Аларе и сейчас, в Бездне. Тот, кто выбрал не бежать, а остаться и… исправить. Да, ты несешь память Творца, но ты – это твои поступки здесь. Она коснулась своего запястья, где горел знак Алларии, переплетенный с лунным серпом. — Я тоже… не простая деревенская девушка. Во мне свет Алларии и тень чего-то древнего, того, что Лес признал своим. Я могла бы разрушить всё вокруг, поддавшись Тени в зеркалах или в Бездне. Но я выбрала другое. Так же, как ты выбрал усмирить Якорь, а не уничтожить его или бежать. Наш выбор – вот что определяет нас. Здесь и сейчас. Она мягко сжала его руку. — Твои ошибки там… они ужасны. И возможно, когда-нибудь ты найдешь способ их исправить. Но они не отменяют того, что ты сделал здесь. Ты помог спасти этот мир сегодня. Мы спасли. Вместе. — Она посмотрела на медальон на его груди. — Мы потеряли Гаррика. Мы остались вдвоем против Совета, против Пустоты. Но мы остались. И мы не одни. Мы есть друг у друга.
   Элион смотрел на неё, на огонь, пляшущий в её глазах – золотом и ночном небе, – и чувствовал, как ледяные тиски вины и отчаяния в его душе начинают медленно отступать. Он все еще чувствовал безмерную тяжесть своего прошлого, зов далеких, страдающих миров. Но слова Лиры, её присутствие, её собственная борьба и принятие – все это стало для него якорем. Она была права. Он – Элион. И его путь начинается здесь. С ней.
   Он не ответил словами, лишь благодарно сжал её руку в ответ. Но в его взгляде появилась новая глубина – не только скорбь Творца, но и решимость человека, нашедшего свой дом и свою цель.
Раздел 5: Выбор Элиона и Взгляд в Будущее
   Элион долго смотрел на огонь, на танцующие тени на стенах пещеры, на лицо Лиры рядом с ним, такое знакомое и в то же время новое с её изменившимися глазами. Он чувствовал далекий, щемящий зов покинутых им звездных систем, ощущал свою вину перед ними, слышал эхо предупреждения Гаррика о Совете и Пустоте. Ноша Творца была реальной, колоссальной. Желание ринуться туда, в прошлое, исправлять, переделывать, спасать – оно горело внутри него холодным огнем ответственности.
   Но слова Лиры – "Ты здесь. Сейчас. Ты – Элион" – прозвучали как камертон, настраивающий его душу на иную мелодию. Он вспомнил не только ужас Бездны, но и тепло солнца на лице в день пробуждения, смех Тарка, мудрость Морвен, ярость битвы за Алар, тихий свет пробужденных Якорей. Он вспомнил руку Гаррика на своем плече. Он вспомнил взгляд Лиры, полный веры, когда она стояла под ударами врагов, защищая его.
   Этот мир был не просто очередным творением или ошибкой. Он стал его домом. Местом, где он потерял память, но обрел себя.
   Он медленно поднял голову и посмотрел Лире прямо в глаза. — Ты права, — сказал он тихо, но в его голосе не было прежних сомнений. — Я – Элион. Тот Творец… он часть меня, его память и его вина – теперь мои. Но я не могу просто уйти и оставить этот мир, пока он в опасности. Пока ты в опасности. Он коснулся медальона Гаррика на своей груди. — Другие миры… они подождут. Мой путь к ним будет долгим, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь исправить все, что совершил. Но я не могу начать его, не убедившись, что здесь, в этом доме, поселился мир. Хотя бы временный. — Он сделал глубокий вдох, принимая свое решение окончательно. — Я останусь. Как Элион. Пока Печать не будет в безопасности. Пока мы не будем уверены, что Совет или новая Тень из Пустоты не ударят снова. Я останусь здесь. С тобой.
   В его глазах все еще была глубина веков и знание о звездах, но теперь в них горел и другой огонь – огонь принятого решения, земной, человеческой верности и ответственности. Космическая вина не исчезла, но она перестала его парализовать. Теперь у него была цель – здесь и сейчас.
   Лира молча смотрела на него, и в её разноцветных глазах читалось понимание и тихое облегчение. Она кивнула. — Хорошо, Элион. Вместе. Что теперь? — Теперь? — Элион перевел взгляд на догорающий костер, потом снова на Лиру. — Теперь нам нужно восстановить силы. Узнать больше о том, что задумал Совет – Гаррик предупредил не зря. И понять… что стало с Печатью после активации всех Якорей. Насколько прочна наша победа. Но сначала – просто пережить эту ночь.
   Между ними повисло молчание, но оно не было гнетущим. Это было молчание двух путников, прошедших через страшные испытания, потерявших друга, изменившихся навсегда, но нашедших опору друг в друге и общую цель впереди. Они были измотаны, будущее туманно и опасно, но они были готовы встретить его вместе.
Раздел 6: Последняя Сцена
   Ночь опустилась на предгорья тихо и спокойно. Тонкий серп одной из лун ,здесь, в этом мире, она была одна, привычная, освещал серебристым светом каменистые склоны и темные силуэты деревьев в долине. Воздух был прохладным и чистым, и после удушающей атмосферы Бездны дышалось легко.
   Элион стоял у входа в пещеру, глядя на бесчисленные звезды, рассыпанные по черному бархату неба. Теперь они не были просто далекими огнями. В каждой он видел эхо – эхо своего прикосновения, своего замысла, своего забвения. Ледяные миры, огненные, миры войны, сотни забытых грез… Они звали его, шептали о его ответственности, о его долге Творца. Ноша была почти физически ощутимой.
   Он коснулся медальона Гаррика, висевшего на шее под рубахой. Металл был прохладным, но Элион почувствовал знакомое слабое эхо присутствия Стража. И в этот момент в его сознании прозвучал тихий шепот – то ли голос Гаррика из медальона, то ли его собственная, окончательно оформившаяся мысль: «Путь долог, Творец… начни с этого дома.»
   Да. С этого дома. С этого мира, который стал ему родным. С той, кто стояла теперь рядом с ним.
   Лира подошла тихо и встала плечом к плечу, тоже глядя на звезды. Её глаза – один золотой, другой темный – отражали их свет по-разному, создавая причудливую игру света и тени на её лице. Она ничего не сказала, просто была рядом. И в этом молчаливом присутствии было больше поддержки, чем в любых словах.
   Элион перевел взгляд со звезд на раскинувшийся перед ними ночной пейзаж – холмы, долины, темная полоса далекого леса. Мир, который он когда-то создал почти случайно, а теперь защищал осознанно. Мир, который предстояло еще узнать и уберечь.
   Он посмотрел на Лиру. Их взгляды встретились. В них было все – пережитая боль, горечь потерь, осознание себя и друг друга, знание о грядущих опасностях от Совета и Пустоты. Но глубже всего этого была тихая решимость и невысказанное обещание – идти дальше вместе.
   Путь будет долгим. Но они начнут его здесь.
   (Конец Первой Книги)2025 Евгений Баранов.

1