Демоница. 18

Демоница. 18+

«Где твои крылья, которые так нравились мне?
Где твои крылья, которые нравились мне?
Где твои крылья, которые нравились мне?»
Nautilus Pompilius

   Как всегда, после работы, он спешил домой, в уютное гнёздышко на К. Г., которое они снимали. Она ждала его там. Их роман длился вот уже полгода — невообразимых, эмоциональных, непредсказуемых любовных встреч, походов рестораны, театры, на тусовки андеграундных поэтов, просмотров авторского кино. Чего только не было, каких только новшеств они не придумывали на ходу, будучи насквозь откровенными друг другу, полностью доверяясь, таких, что Камасутра отдыхает. Это сладкое томящее чувство ожидания каждой встречи придавало отношениям особой ражи и остроты. Он любил её без ума, и чувствовал её ответность, когда ощущал её рядом, в близких объятиях. Хотя, она была из тех женщин, что более всего ценят свою волю, для которых отношения – это прежде всего путь, а не очередная клетка. И эта её независимость ему доставляла боль, которая, как сладкая истома от недостижимости и непредсказуемости обожается особо. Нет, он её не любил. Он её обожал до самозабвения, до самопожертвования. Когда они были вместе – это был идеальный союз – духовный и физический.
   Когда он распахнул дверь комнаты, в ту же минуту был ошарашен увиденным. Перед ни стояла истинная Демоница.  Как же ей идёт этот образ: дерзкий и решительный, и в тоже время – нежный и сексуальный. Из одежды на ней были только красные крылья, такого же цвета перчатки, кожаные чёрные ремни, стягивающие бёдра и талию, к которым был пристёгнут грозно торчащий страпон, да чёрные деревянные туфли на шпильке. Удивительно сексуальный наряд. В правой руке она держала кожаную плётку, а в левой – сигарету на длинном мундштуке.
— На колени! – скомандовала Демоница, затянувшись. И хитрая улыбка пронзила ее артистически накрашенное лицо.
   В мгновенье ему вспомнилась читаная ещё в юности "Венера в мехах" Барона фон Мазоха, и он подумал, что, явись Венера сейчас, она бы выглядела именно так. Берегись, мой друг, мечты имеют особенность сбываться! Но он и не скрывал, что сам этого хотел, и поэтому, не говоря ни слова, повиновался её приказам, входя тут же в образ.
   Он встал на колени, и она поставила ему на плечо свою ногу, указав кончиком плётки на резиновый член. Нагнувшись лицом к страпону, он взял его в рот. В этот же момент он почувствовал сильные удары плёткой по своей спине, и весь изогнулся. Один, второй, третий. Он застонал, чувствуя, как на спине появляются болевые ссадины. В то же время, ее движения бёдрами стали более интенсивными, она подняла руки, и запрокинула голову в экстазе. По ногам ее текла кровь месячных. И этот вид придавал ему ещё больше возбуждения.
— Встань, раб! – ещё раз скомандовала она. Он повиновался и поднялся в полный рост, повернувшись лицом, чувствуя, как его стоящий орган изнывает от похоти. Она затянулась сигаретой, и выпустив ему в лицо дым, сказала:
— Вижу, что тебе понравился мой член, – а сейчас – раздевайся, и на четвереньки, раб!
   Он снова повиновался. Ещё три удара плетью приняла его спина, и, изогнушись, он почувствовал, как ее пальцы с маслянистой смазкой проникли к его заднему проходу. И в тот же самый момент свет в комнате погас, оставляя светиться в темноте огонёк тлеющей сигареты на мундштуке «Ну, берегись, Демоница, мой ответный ход не заставит себя ждать!» — подумал он, повинуясь её пальцам…
Тут и зазвонил его телефон, где мелодией стояла песня Nautilus Pompilius:
«Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене,
И я вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине.
Мне хочется плакать от боли или забыться во сне.
Где твои крылья, которые так нравились мне?
Где твои крылья, которые нравились мне?
Где твои крылья, которые нравились мне?»