Алтайское краеведение. Гришаев. Шукшин5

ЛЕНИНГРАДСКАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА

В автобиографическом рассказе "Гоголь и Райка" Шукшин вспоминает о том, как в детстве пристрастился к чтению. Читал без разбора -- все, что попадется, вплоть до трудов академика Лысенко. Мать, встревоженная тем, что он запустил учебу, к тому же опасаясь за здоровье сына, запретила ему читать. Но он тайком обходил этот запрет, за что не раз получал выволочку. Однажды чуть хату не спалил: устроился с жировушкой под одеялом и нечаянно уснул.

"На мое счастье, -- пишет Шукшин, -- об этой возне с книгами узнала одна молодая учительница из эвакуированных ленинградцев (к стыду своему, забыл теперь ее имя), пришла к нам домой и стала беседовать со мной и мамой. Наши женщины, все жители села, очень уважали ленинградцев. Ленинградская учительница узнала, как я читаю, и разъяснила, что это действительно вредно. А главное -- совершенно без пользы: я почти ничего не помнил из прочитанной уймы книг, а значит, зря угробил время и отстал в школе. Но она убедила и маму, что читать надо, но с толком. Сказала, что она нам поможет: составит список, и я по этому списку стану брать книги в библиотеке.

С тех пор я стал читать хорошие книги. Реже, правда, но всегда это был истинный праздник".

О ленинградской учительнице я слышал от многих сростинцев. В один голос они хвалили ее за доброту, отзывчивость, скромность. Вспомнили ее имя: Анна Павловна, только фамилию называли неправильно: Тесаревская и даже Писаревская, а была она, как позже выяснилось, Тиссаревская.

-- Как мы ее любили, как любили! -- вспоминает Валентина Николаевна Стебунова, троюродная сестра и одноклассница Василия Шукшина (я познакомился с ней в Бийске). -- Жила она с тремя детьми в малюсенькой комнатушке, где даже стол негде было поставить. На топчане спали, ели, уроки готовили. Голодали, видать, сильно. На урок придет -- под глазами аж сине, да и по голосу слышно -- голодная. Трое детей, дороговизна, а заработки учительские известно какие... Не поверите, но у нее всего одна юбка была, да и та старенькая, стиранная -- перестиранная. Мы, девчонки, поначалу даже всякими шуточками перебрасывались по этому поводу. Дурочки набитые! Потом-то до нас дошло, что у нее просто ничего больше не было. Ох, не могу без слез вспоминать!..

Об этой замечательной женщине сростинцы рассказали и В.И. Коробову, автору первой (и, на мой взгляд, неплохой) книги о Шукшине. Но в ней есть одно, задевшее меня, архивиста, место: "По окончании Великой Отечественной войны Анна Павловна возвратилась в Ленинград. Все мои поиски этой женщины, сыгравшей столь большую роль в жизни Шукшина, или ее детей были безуспешны. А как бы надо нам знать о ней побольше!.."

Не в обиду будь сказано уважаемому автору, но подобные поиски надо начинать с архива. К сожалению, за годы работы в этом учреждении мне приходилось встречать немало вполне образованных людей, которые имеют самое смутное понятие о возможностях архива и много теряют по этой причине.

В краевом госархиве хранятся личные дела всех учителей края за довоенные и военные годы, в том числе и личное дело Анны Павловны Тиссаревской. В нем сказано, что родилась она в 1904 году в Оредежском районе Ленинградской области в крестьянской семье. Окончила Ленинградский педагогический институт имени Герцена, с 1937 года работала в средней школе в городе Луге, под Ленинградом, избиралась депутатом Лужского горсовета. 3 сентября 1941 года приказом Алтайского краевого отдела народного образования назначена преподавателем географии в Сростинскую среднюю школу (тогда Старо-Бардинского района). В 1945 году выехала в Ленинград.

Узнав ее адрес через ленинградскую горсправку, я написал ей письмо. Вот что сообщила Анна Павловна в ответ на мою просьбу рассказать о работе в Сростинской школе.

"...Пыталась несколько раз написать о жизни в Сростках, но не могу. Так было трудно, столько было горя и бед, что кончались мои попытки слезами и сердечным приступом. Только дочери мои мечтают побывать в Сростках, сходить на протоку, на Попов остров, какую-то гору и особенно -- встретить подружек. Помнят только хорошее, и я рада за них.

В Сростки прибыли осенью 1941 года. Со мною были племянник-сирота двенадцати лет, дочери Валерия девяти лет и Галина семи лет. В Сростках я учительствовала до лета 1945 года. Приехали мы налегке, никаких вещей не успели захватить, так как эвакуировались из леса, куда бежали от бомбежки. Мы жили в Луге. Муж был на оборонных работах и нашел нас в Тихвине, куда добрался на велосипеде и привез детям пальтишки. Вот и все было наше богатство, на него мы купили картошки. Там мужа мобилизовали, там я и получила на него похоронку...

В материалах о Василии Макаровиче Шукшине я встречала свою фамилию. Лицо его (фото в газете "Смена") мне показалось знакомым. Но что я могу сказать? Момент помощи Васе по подбору литературы мне не запомнился, так как таких моментов в моей педагогической практике было много. Свою работу я любила, ученики мои для меня всегда были свои, близкие, и встречи мои с учениками никогда не ограничивались уроками... Никогда от помощи ученику я не отказывалась, и разве можно все помнить? Да и зачем? Помогла ученику, и чудесно. Так вот, если и Васе Шукшину чем-то помогла, что ему пригодилось в жизни, вот это и есть награда моя..."

Согласитесь, что Василию Шукшину везло на наставников. В годы военной службы в Севастополе такою наставницей была, по его воспоминаниям, библиотекарь Морской библиотеки, во ВГИКе -- выдающийся кинорежиссер Михаил Ромм. Но впервые познакомила его с хорошей книгой, привила вкус к ней была скромная ленинградская учительница Анна Павловна Тиссаревская.

Очень жаль, что этого замечательного человека и педагога обошли вниманием (очевидно, по незнанию) создатели известного кинофильма о детских годах Василия Шукшина "Праздники детства".