Гусь с яблоками

В отличие от большинства школ страны, где настоящий мужик – физрук, в этой мужчин было двое – информатик и историк.

Если с первым всё было понятно сразу (информатику не может вести женщина, а если всё-таки ведёт – это сбой матрицы), второй был предметом сплетен, особенно среди школьниц. А вот мнение женской половины коллектива школы разделилось: дамам в возрасте он не нравился, поскольку обладал редким даром сваливать проблемы со своей головы на чужую, а те, что моложе пятидесяти, были от него в полном восторге – всё-таки мужик.

Во всех непонятных ситуациях Пётр Иосифович переводил стрелки с себя на других. Просить его о помощи было бесполезно, эгоцентризм зашкаливал – школьницы были влюблены в него поголовно. В новом учебном году историку дали руководство в двух одиннадцатых классах, а там натуральный малинник: девчонки ходили сплошь в юбках, иногда отваживаясь на блузки с глубоким вырезом. Пётр Иосифович был женат, кормил двоих несовершеннолетних детишек, но и в маленьких радостях жизни себе не отказывал. А иначе как ещё терпеть вечно кричащих детей, утомляющих и дома, и на работе?
«Малинка» закончит школу с золотой медалью и упорхнёт в неведомые дали, а историк снова в строю.

Чтобы спихнуть с себя часть обязанностей, Пётр Иосифович подтягивал в школу новые кадры. И хотя они порой сопротивлялись – всё-таки большая ответственность – убеждать он умел.

Вот и Клара Борисовна попалась на удочку. Она пришла в школу совсем недавно, только-только получив ещё одну квалификацию – педагога. И сразу же об этом пожалела: у неё не было кабинета, где она могла бы проверять тетради и готовиться к урокам. Учительской в школе тоже не было, и во время «окон» в расписании приходилось слоняться в коридоре. Каждый урок проходил в новой аудитории, и хотя она не жаловалась, вся эта беготня из класса в класс очень сильно её утомляла. Клара надеялась продержаться хотя бы до весны, чтобы бросать ребят в середине учебного года, но уволиться хотелось каждый день. Раздражало всё, особенно коллеги. Взять того же Петра Иосифовича: трус и приспособленец, он всегда и во всём искал выгоду. К счастью, они пересекались не часто, и это всё упрощало.
Пробегая однажды мимо его кабинета, Клара Борисовна наблюдала, как Пётр Иосифович нежно беседовал с одиннадцатиклассницей. Таких глубоких декольте, как у неё, Клара в школе ещё не видела.

«Как интересно!» – иронично подумала она, но не стала совать нос в чужие дела.
В следующий раз Кларе Борисовне понадобилась помощь с проектором. До начала урока почти не оставалось времени, а кабинет историка был рядом, поэтому она обратилась к нему. Но Пётр Иосифович вместо помощи внезапно увёл разговор в сторону, поэтому, когда прозвенел звонок, проектор всё ещё не работал. Историк никогда не отказывал напрямую, но умел незаметно завернуть любой вопрос так, что «просители» оставались с носом.

Клара Борисовна провела урок без использования проектора, но зареклась обращаться за помощью к историку даже в самой безвыходной ситуации.
Однажды в расписании поставили урок пятого класса в единственно свободный на тот момент кабинет Петра Иосифовича. Кларе не нравился его кабинет – помещение было некомфортным, похожим на приёмную какого-то министерства, а работать с суперновой техникой она не умела.

Руководство школы и историк относились к кабинету, словно к святыне: все важные встречи, ответственные совещания с персонами из отдела образования проводились там. На фоне всех остальных кабинетов он действительно выглядел круто – на стене красовалась большая надпись с названием предприятия-спонсора, в помещении – креативные школьные парты на одного или пять человек, большая интерактивная доска, ноутбук. Пётр Иосифович берёг кабинет ревностно.

Клара Борисовна засомневалась, получится ли провести там урок. Пятиклассники относились к имуществу школы безалаберно – разрисовывали парты, ломали стулья, заливали красками и пастой пол, стоило только отвернуться.
Надо сказать, с самого утра Клара недомогала, слабость и головная боль не давали покоя. Она зашла в кабинет. Историк, как обычно, был не один: девушка с мальчишеской стрижкой и в пиджаке улыбалась, а при появлении Клары незаметно улизнула.

– Здравствуйте, – начала Клара. – Урок пятого класса поставили здесь...

До звонка оставалось не больше пяти минут, надо было успеть подготовиться. Но Пётр Иосифович вместо приветствия резко подошёл к Кларе и заговорил, нависая над ней:
– Можете даже не раскладываться. Я всё равно не пущу вас в кабинет с младшими классами...

В школе обучалось больше тысячи учеников, хотя само здание, построенное во времена СССР, столько не вмещало. Где проводить урок, если все кабинеты заняты, а в единственный свободный не пускают?
Клара, чувствуя, как утреннее недомогание прогрессирует, а люди вокруг только ухудшают ситуацию, рванула к двери.

Пётр Иосифович напоследок решил поглумиться:
– Что же вы сразу убегаете? Я понимаю, что вы ходите по кабинетам, это тяжело и неприятно. И в целом очень унизительно, но ...
Дослушивать Клара Борисовна не стала. Унизительно было бы выслушивать человека, который якобы «понимает» и одновременно издевается.
Головная боль троекратно усилилась.

«Зажарить бы этого гуся с яблоками! А лучше его сразу в крематорий!»
Десять минут спустя, выискивая в расписании свободные кабинеты, Мария Ивановна – составитель расписания – ругалась:
– Это не его личный кабинет, а имущество школы! Он не может не пускать туда классы по своему желанию!

Прошло уже пятнадцать минут от урока, а где именно его проводить, так и не выяснилось.
– Я ему слово только скажу, как он сразу обижаться. Потом вроде отойдёт и снова приходит, – делилась впечатлениями от работы с историком Мария Ивановна.
«Нашла время», – думала Клара Ивановна, вслух же отвечала:
– Пётр Иосифович сам отлично умеет других обижать. Так что у вас есть возможность отыграться за нас всех.

Мария Ивановна удивлённо взглянула на Клару и замолчала.
Всё это время пятиклассники шумели в коридоре, радуясь, что урок отменился. Когда кабинет был всё-таки найден, до конца урока осталось пятнадцать минут. Клара Борисовна успела выдать им только домашнее задание.

Вечером у Клары поднялась температура, а утром она ушла на больничный.
Через пару лет Петра Иосифовича застукали в его кабинете со школьницей. Какие-либо объяснения были лишними.