Константин. Двадцать шестая часть

    Опасливо озираясь, Константин остановился у дома Марьи. Книги, что нёс с собой, сильнее прижал к груди. Пора…

День его прошёл словно в тумане. Первую часть они провели в поисках мамы Юры, вторую часть в обучении — Константин передал Юре всё, что знал. Сам же не мог не думать о Еве. Куда делась? Какова вероятность, что он её убил? К большому сожалению, очень велика… Он улыбался мальчику, гладил по голове, а сам мог думать лишь о том, как лишит Костеньку жизни. Судя по всему, ему не привыкать кого-то убивать.

План он разработал, пока наблюдал за тем, как старательно переписывал Юра молитвы. Раз Костенька — концентрация зла… А он, выходит, от всего зла избавился… придётся зло то уничтожить. В какой-то степени, он понимал, что это даже хорошо… Он избавит не только себя от пороков, но и весь мир! А это, кажется, дело достойное.

Сначала планировал использовать дубинку, следом решил, что можно птицу запереть где-нибудь, и морить холодом и голодом — вариантов уйма. Однако остановился на самом простом — ноже. Костеньку зарежет, тело похоронит, и нож закопает. Дел-то! Но сначала стоило как-то народ будущего обезопасить. Мало ли, вдруг, что-то пойдёт не так… Он планировал написать Марье записку с информацией, которой владел, но… осознал — слишком болезненным письмо для него окажется. Вместо этого взял книгу о северных птицах, справочники по алхимии, и выделил пером внутри то, что читал сам. О фамильярах и демонах, что отделяются от злого человека… Марья должна догадаться. Положив книги на порог лекаря, он услышал знакомый голос.

— Константин! — Марья махала ему рукой, — Стойте! Я такое узнала!

Сердце его забилось в грудной клетке. Что же она узнала? Неужели нашла трупы?! А если так, то…

Не сможет он в глаза ей смотреть. От стыда умрёт, а Костенька его продолжит зло сеять. Не дело. Бросив на Марью последний взгляд, он… убежал. К счастью, догонять его она не торопилась.



    Марья удивлённо смотрела за тем, как убегал Константин. Если бы не знакомство с грибом, то наверняка бы догнала, но… сейчас времени на это нет. Надо переписать кровавые записи! Она подняла с порога книги, бегло осмотрела, и занесла в дом. Константин подбросил? Чего ради? Ну, ладно… Не раздеваясь, Марья села писать.

Много времени Марья провела за письмом. А если бы следил народ за временем… Могла бы сказать, сколько точно! Более аккуратным почерком она переписала на чистую бумагу те записи, что сделала в лесу. Расписала факты и свои подозрения подробнее. Составила план дальнейших действий:



Начать отчитывать время. Если брать за отчёт полную красную луну, а вчерашнюю ночь как начало цикла… Можно отметить это примерно как «середина зимы». Отсчитать сколько световых дней пройдёт до потепления, — момента, когда снег растает — и добавить столько же… выйдет подсчёт дней целой зимы! А следом посчитать весну, лето, осень, и в середине зимы — в день полной красной луны — пройдёт целый цикл! Тогда наступит 1160 г. Можно придумать что-то вроде празднования…, но это позже.
Внимательно следить за луной. В новолуние вернуться в лес! Попробовать вновь взаимодействовать с грибом, но не срывать его — опасно. Следить, трогать, просмотреть круги… скорее всего, их уже видно не будет, но вероятно, в новолуние гриб покажет нечто другое. Может, расскажет о другой единице измерения? Обязательно посетить «Сулонко» в новолуние!
Разобраться с птицами. Имеют ли они какой-то в мире вес? Или всё просто, и птицы обыкновенные людоеды? Скорее всего, именно поэтому принято считать их дьявольскими отребьями… На деле же они просто… так выживают. Обязательно сходить в библиотеку, и почитать о них справочники.
Подумать о сове, что когда-то давно отделилась от маленькой Тамары. Если обычные птицы действительно могут убить, а в последствие и съесть… эта сова способна на что-то большее. Я её узнала — это одна и та же сова! Она отделилась от Тамары, следом убила её отца, а теперь… спустя столько времени она… дружит со священником! Неужели срок жизни сов длиннее, чем человека? Или же длиннее не «сов», а одной конкретной совы — отделившейся от Тамары? Надо выяснить.
Собрать народ, и рассказать им обо всём, что выяснила. Поведать о необычном грибе, приказать отныне за временем следить. Устроить что-то вроде исследовательской задачи — набрать умнейших, и внимательно изучить гриб. Мне бы не помешала помощь!
Поговорить с Константином. Рассказать, что знаю о смерти Тамары и Антона. Попробовать понять его. Стоит быть аккуратной! Скорее всего, он болен.


Перечитав план действий, взгляд Марьи остановился на последнем пункте. А ведь Константин что-то передал… Хлопнув себя по лбу Марья подскочила со стула. Вышла в коридор, взяла в охапку книги, что оставил священник, и бросила их на рабочий стол. Села обратно, вчиталась…

Константин…

Либо он действительно сошёл с ума, либо что-то определённо знает! Марья склонялась к тому, что правда где-то посередине. Иначе как объяснить, что одна из подложенных им книг была справочником о северных птицах? Марья бы даже, возможно, подумала, что Константин за ней следит, однако он положил книгу до того, как она сделала эти записи! Выходило, что-то ему известно. Однако… чему удивляться? Марья видела, что он как-то связан с Тамариной совой… Что-то он знает точно. Но верно ли понял, что успел в книгах найти?

Марья принялась читать… Птицы-птицы-птицы… И хотя конкретно о том, что птицы питаются людским мясом написано не было, Марья отметила, что многие были хищниками, и питались мелкими животными. А где мясо мышки, там и до человека недалеко… Вернее, далеко, но в голодные времена существо способно и не на такое…

С этим разобрались, осталось найти информацию о совах. Как только Марья нашла в справочнике нужное место, поняла, что Константин о ней позаботился… он выделил часть о совах одним подчёркиванием, а двумя обозначил, вероятно, самое важное. Некие фамильяры… сердце Марьи замерло в предвкушении. Отложив справочник в сторону, она взяла в руки книгу об алхимии. Уже знала, что самое важное Константин выделил, и принялась искать его отметки.

И нашла…



…Демон находит того, чья душа полна боли и пороков…



Марья сразу вспомнила, как металась маленькая Тамара по лесу. Как выгибались её руки, как хваталась за волосы бедная девочка. Боль и пороки… Что же случилось с Тамарой в детстве? Когда успела пророки свои заработать, а боль получить?



… Из этой тени — души — рождается фамильяр — существо, наполненное злобой и коварством…



Увиденное с помощью гриба встало у Марьи перед глазами. Как выгнулась грудь подростка, как заискрилось пространство, как отделилась сова прямиком из тела ребёнка…

Неужели…



…Фамильяр действует в тенях, совершая дела, на которые не способен сам человек — разрушая и сея страх. Это никакой не спутник, а тёмное отражение души, связующее звено между человеком и бездной, которое нельзя отпустить и нельзя победить без великой борьбы. Это — концентрация всего плохого, что было в человеке…



Марья отложила книги в сторону до боли прикусив щёку изнутри. Выходило, что демоны, действительно, существуют…

Не то, чтобы Марья в этом сомневалась, просто никогда бы не подумала, что они действительно поднимаются (спускаются?) к людям. Значит, Тамара была права… И не просто «права», а она стала тем, благодаря кому родился тот самый демон.

Демон-сова…

Кто бы мог только подумать, что всё это совершенно не шутки и не глупые страшилки! Мотнув головой, Марья опять взялась за перо. Правда крутилась где-то в черепушке… Марья ветрела пером в руках, стараясь правду ту перегнать из головы в ладони, чтобы вылилась она на бумагу.

Как связаны демоны и годы?

При чём здесь гриб?

Она начала писать ещё до того, как полностью осознала:



Каждые 79 лет в деревне появлялся человек, который хотел узнать правду о времени. Что-то происходило и раньше 922 г., но вероятно, записи уничтожены. Быть может, например, каждые 158 л. в деревне появляется такой вот демон-сова? Он отделяется от человека, чья душа погрязла в пороках, и мешает исследователю? Но отчего демонам не выгодно, чтобы мы за временем следили? И почему отец Марьи тоже был против слежки за временем? Он что-то определённо знал… Возможно, задолго до появления Тамары уже случалось подобное — когда из души человека рождался демон-убийца? Отец Марьи предвидел его появление… поэтому был против того, чтобы кто-то в будущем время знал! Но он не рассчитывал, что донором демона-совы станет его дочь… С того момента по нашим землям летает убийца! Все эти 79 л. никто о времени не думал, поэтому сова не трогала нас! Но теперь… теперь я начала изучать этот вопрос, вышла на гриб, и сова начала убивать. Вероятно, она и убила Тамару. Убила за то, что Тамара хотела рассказать правду о демоне-сове!



Марья отложила перо. Перечитала написанное, и с ужасом поняла, что тоже повлияла на эти убийства. Если бы она тогда не пошла в библиотеку… если бы посчитала слова Тамары простым бредом, и не стала в них разбираться… Сова бы не начала убивать. Но как связан священник с совой-убийцей? Марья жадно схватила книгу, и принялась читать. Не только то, что выделил Константин, а вообще всё, что было написано. И…

Нашла небольшую пометку.



Тот демон, что прикидывается фамильяром, бывает не только злобен, но и очень хитёр. Иногда он притворяется простым животным, что попало в беду. Человек, чья душа светла и добра, не сможет пройти мимо. Добрый человек не увидит зла в таком существе… будет заботиться о нём, и прощать все гадкие поступки. Поэтому никогда нельзя верить птице! Помни, читатель, птица нам совсем не друг.



Марья схватилась за голову. Сова-убийца — часть души Тамары — повлияла на добрую душу священника! Нужно срочно найти его, и рассказать, что Марья узнала. Константин не болен — он в беде! Марья решительно поднялась со стула, но…

Села обратно.

Сначала нужно всё записать… А потом пойти на помощь Константину. Определённо: он в большой беде!



Константин остановился у дверей храма. Упёрся руками в колени, чтобы отдышаться. И хотя он понял, что Марья за ним не гналась, всё равно бежал, словно не информацией с ней поделился, а под дверь нагадил. И чего ради? Быть может, стоило с нею… попрощаться?

Константин поджал губы.

Нет.

Не стоило!

Не достоин он такого блага, как прощание с добрым другом. Он должен избавиться от злой части своей души! А что будет дальше…

Господь ему судья.

Взяв себя в руки, Константин зашёл домой. Закрыл дверь на замок, ключ вытащил, положил на амвон, и… двинулся к продуктовой полке. Однако потянулся он не за хлебом… взял нож, которым резал пищу, тяжело вздохнул, и поднялся наверх. Зашёл в комнату, и замер.

Костенька мирно спала на «совьем доме». Её прекрасные глаза были закрыты, спина касалась стенки, лапки слегка подрагивали. Интересно, что ей снится? Вероятно, какое-то невероятное зло… Константин понимал, что следовало бы убить её прямо сейчас — пока спит, и ничего понять не сумеет. Но…

Он не мог.

Прочистив горло, он позвал совицу.

— Костенька, просыпайся… — он перехватил нож из правой руки в левую, сжал крепче, и вытянул руку вперёд, — Костя… время пришло.

Сова медленно открыла глаза. Взгляд её был сонным, клюв вдруг растянулся в зевоте. Она осмотрелась, и остановила взгляд на Константине. Склонила голову.

— У?

Он лишь сильнее сжал нож. Губы его затряслись, тело покрылось твёрдыми болезненными мурашками. Затылок затянуло, холод пронзил грудную клетку.

— Ты же знаешь, что я хочу сделать… — прошептал он, — Ты же знаешь, что я прочитал! Мы же… мы же с тобою связаны!

— У? — сова смотрела на него непонимающим взглядом.

— Зачем это объяснять?! Ведь мы уже всё знаем! Ты — часть моей души! Злая часть моей души! А я… — он запнулся.

Костенька спрыгнула с «совьего дома» и, перебирая лапками, подошла к Константину. Ему пришлось опустить голову вниз. Он не сдержался, и спросил:

— Почему ты не подлетела?

— У…

Глаза её горели тоской.

Константин зажмурился, — Нет! Я должен это закончить. Я знаю, что ты убила Тамару… Я знаю, что это… — глаза его распахнулись, — Знаю, что это… сделали… мы?

Она развернулась, и запрыгнула на кровать. Села на подушку, и посмотрела на Константина. Говорить в этот раз ничего не стала. Он же тихо продолжил:

— Если ты часть души… то, что же за душа у меня такая… даже если удалось зло отделить, то… разве сделало это меня лучше?

— У…

— Вот и я думаю, что нет…

Раздался звонкий звук — нож упал на пол. Константин поджал губы, посмотрел себе под ноги, и продолжил:

— Разве виновата ты, что во мне было так много зла? Разве твоя то вина, что я таким подлым вырос? — он покачал головой, — Если бы душа моя была светла… Если бы была она такой, как подобает хранителю храма… то родилась бы ты доброй совицей. Не убила бы никого… не закопали бы мы тела в снеге.

— У?

— Не стоило тебя винить. Не стоило даже думать об убийстве! Это всё моя вина…

Она поднялась в воздух, залетела ему за спину, и подтолкнула лапами к кровати, вынуждая сесть. Он послушался, но слёзы его уже намочили впалые щёки.

— Как я только мог о таком подумать… Как только посмел я взять в руки нож?! — он сжал обе ладони в кулаки, даже не заметив, как Костенька принялась тереться о его плечо, — Как же я мог… — шептал он.

— У-у…

Константин опустил подбородок сове на голову. Обнял обеими руками, прижался, и разрыдался лишь сильнее, ощущая, как согревало тепло совы.

— Ты не достойна такого донора, как я… ты должна была родиться у другого! Ты…

Вдруг рыдания его остановились, а взгляд просиял. Округлив глаза, он посмотрел на сову, а потом нашёл взглядом лежавший на полу нож.

— Если умру я… то ты…. Очистишься от грехов моих! И станешь хорошей!

— У? — впервые за всё время в глазах её можно было заметить страх.

Но Константину более не было до страха её никакого дела.

Словно в припадке он подорвался на ноги, залез в шкаф, и вытащил оттуда все оставшиеся вещи. Голос его дрожал от возбуждения:

— Это всё твоё! Твоё наследство! Ты можешь свить из этого себе гнездо!

Он резко развернулся, выбежал из комнаты, и буквально за пару шагов оказался внизу. Схватил в охапку все продукты, что у него только были, поднял наверх, и бросил к лапам совы.

— Вот, возьми… Как только меня не станет — не сможешь ты есть людей! Будешь питаться этим. А… — голос его захрипел, — Если сможешь… то съешь меня… если тело моё сумеет тебе послужить… — он мотнул головой, — Нет, не сможешь! Ведь я избавлю тебя от себя! Ты отделишься, и больше не будешь творить зло!

— У! у! — Костенька вдруг взлетела, толкнула его в грудь, вынуждая успокоиться, но Константина было не остановить.

Побагровевший, он сел на стол. Схватил чистый лист, и написал записку:



Время твоё пришло! Более меня в живых нет, а это значит, что теперь обо всех позаботишься ты. Помни о том, чему я тебя обучил, и не забывай создавать своё — новое! Знаю, ты будешь хорошим хранителем храма, Юра. Да сохранит тебя Бог! Мою душу уже невозможно спасти. К сожалению.

 Твой К. Запомни меня не таким, каким я был!



Он схватил записку, спустился вниз, открыл замок, и закрепил записку между досок. Вернулся наверх, снял все заглушки с окна, и открыл его настежь. Поднял с пола нож, но…

Костенька толкнула его с такой силой, что нож улетел в сторону. Константин упал на колени, захрипел, и в ужасе развернулся.

— Ты… чего?

Она взлетела вверх, и зависла прямо над ним.

Огромная. Белая. Красивая.

Взгляд её приказывал взять себя в руки.

— Но я не могу… — шептал Константин, — Я так не могу…

Она прищурилась, махнула лапой, и… вдруг, улетела вниз.

Сердце Константина билось с бешеной скоростью. Ветер ударил по окну, оно с грохотом захлопнулось, но быстро открылось обратно. Нарастающая барабанная дробь послышалась откуда-то из леса. Первая икона свалилась с полки. Стены задребезжали, бумага начала слезать, открывая старые пятна крови.

Константин подскочил на ноги. Времени у него мало… Он не понимал, что задумала Костенька, но точно знал одно — она не должна ему помешать! Он должен закончить начатое. Он обязан её освободить от собственных пороков!

Подняв с пола нож, он остановился у окна, и поднёс лезвие к шее. Стол затрясся, кровать скакала на месте, гул из леса нарастал.

Сжав рукоятку ножа сильнее, Константин полоснул себя по горлу. Резкая боль ударила по глазам, красная вспышка озарила округу. Вниз по шее потекла тёплая вязкая жидкость. Нож упал под ноги.

Силы медленно покидали тело.

В глазах начало темнеть, ледяной холод подхватил Константина, и пробрался прямиком под кожу. Изо рта потекла кровь… Глаза его медленно закрылись, и…

— Константин!!!

Раздался полный боли детский крик. Юра замер в дверях, огромная белая птица толкала его в спину, вынуждая подойти к священнику.

— П… п…

Договорить Константин не смог. Глаза его закатились, сознание выскользнуло из тела, и вихрем полетело вверх — к облакам, потом за них, и конечно, поближе к Богу…

Тело его пошатнулось, бедро упёрлось в раму окна, а ноги расслабились. Тело полетело вниз из окна.

— Нет!

Юра подбежал к окну, выглянул, и увидел, как кровавая лужа под священником растопила снег.

— Нет…

В слезах он обернулся к птице, что буквально мгновение назад поймала его по пути к храму, и принялась толкать в спину, стараясь поторопить.

— Что ты сделала?! Что случилось?!

Но сова никогда не станет говорить…

Взмах крыльев, и она вылетела на улицу.

Совершенно не понимая что происходит и что делать, Юра наблюдал за тем, как огромная сова села рядом со священником.

Если бы он был ближе, то сумел бы увидеть, как из красных глаз потекли слёзы. Если был бы старше, то вероятно понял бы, что даже самому большому в мире злу не чужда любовь…

Такая странная, но настоящая.

Сова сделала ровно три круга вокруг тела, следом села на спину, оттолкнулась, и… исчезла в воздухе.

Юра попятился назад, и пулей вылетел на улицу. Упал перед священником на колени, горько разрыдался, и зарылся лицом в шею трупа.

Пришло время взрослеть.