Памяти Бастрыкиной

      До сих пор перед глазами картина, которую часто наблюдал. Валентина Степановна утром идет на работу, проходит по двору музея, приближается к зданию фондов... - и тут вдруг откуда ни возьмись слетается целая стая голубей в предвкушении "пира". Бастрыкина достает из сумки припасенное угощение, и птичий завтрак начинается...
      Где-то я прочитал, что стремление кормить птиц присуще благочестивым людям. Думаю, Валентина Степановна – живое подтверждение истинности этой мысли. Так же считают почти все, кто знал этого замечательного человека.

                ***

      О познаниях Бастрыкиной ходили легенды. В беспримерной эрудиции этого специалиста-библиографа могли убедиться все посетители книжных фондов нашего музея. Часто толстовед, изучавший какую-либо тему, придя в читальный зал книжных фондов и пообщавшись с Валентиной Степановной, экономил часы, а то и дни своего рабочего времени, ибо вся необходимая литература, которую пришлось бы долго отыскивать в каталогах, сразу оказывалась у него на столе. Валентина Степановна прекрасно знала все, что связано с именем Толстого: малоизвестные издания позапрошлого века и только что вышедшие монографии, источники и исследовательскую литературу, научно-популярные статьи в газетах и содержание собраний сочинений...
      Примеров привести можно много. Как-то я зашел в библиотеку и сказал: "Валентина Степановна, мне нужно прочитать письмо Соловьева Толстому о воскресении Христа" (прим.: письмо Вл. Соловьева 1894 г., в котором он убеждал Толстого поверить в воскресение Христа. После этого письма отношения мыслителей разладились, больше они практически не общались). "Сейчас принесу", – услышал я в ответ. Не заглядывая в каталог, Бастрыкина удалилась в хранилище и вернулась секунд через 15 с томом Собрания сочинений Владимира Соловьева, где опубликовано это письмо. При этом добавила: "Первая публикация  письма была в "Вопросах философии и психологии", журнал этот у нас тоже есть, но лежит в нижней комнате"... Подумайте сами: где еще можно найти такого специалиста?

                ***

      Валентина Степановна была очень скромным человеком. Когда она ушла, я стал искать в электронном фонде музея ее фотографии. Их очень мало. В основном – групповые фото. Есть фото, где она сидит на конференциях, слушает доклады: как правило, на заднем ряду. Кстати, Бастрыкина не любила выступать на публике, это не вязалось с ее характером. Лекции она не читала или почти не читала. На конференциях в качестве докладчика выступала крайне редко (хотя знания были такие, что она могла дать фору большинству специалистов, участвовавших в научных конференциях). Мне удалось найти лишь одну фотографию, на которой Валентина Степановна делает доклад на конференции ("Гороховские чтения-2007").
      Я никак не могу представить себе Бастрыкину в качестве участника ссор, скандалов, подковерных интриг. Это совершенно не вязалось с ее моральным обликом и взглядами на жизнь. Она почти всегда стояла над конфликтами и взаимной борьбой. Да и участвовать в них ей было некогда: она вся отдавала себя работе.

                ***

      Библиотека у нас работает для посетителей три раза в неделю. Официально. Но все знали, что когда Бастрыкина на работе, библиотека для нас открыта. Зайти и посоветоваться с Валентиной Степановной, посидеть в читальном зале можно было всегда. Не раз бывало такое: поздно уже, пять часов, читальный зал закрывается, я должен его покинуть и начинаю собираться. Валентина Степановна, заметив это, говорит: "Да ты сиди, я до шести все равно здесь, никуда не спешу".
      В пандемию мы с коллегой Степановым снимали онлайн-выпуски "Книги о Толстом" и "Публицистика Толстого" в помещении книжных фондов. Мы договаривались с Бастрыкиной о съемках. Валентина Степановна часто специально приезжала, чтобы помочь и посодействовать нам. Наши видео сопровождались показом книг, в том числе уникальных изданий прошлого и позапрошлого веков. "Бери лестницу и лезь вон туда, к верхней полке", – говорила Степановна. Я поднимался по ступенькам, открывал ключами дверцы шкафов, всегда закрытых в нашем читальном зале, и притрагивался к настоящим сокровищам книжных фондов. Передо мной были отдельные издания толстовских произведений разных лет, начиная с самых первых – бесцензурных элпидинских и чертковских и подцензурных, вышедших в Российской империи; издания 1917 года и времен гражданской войны, когда новая власть еще не успела закрутить все гайки; издания советских лет и постсоветских, 90-х годов, когда многие из нас узнали, что такое Лев Толстой... А были и книги не из основного фонда, из отдела редкой книги: уникальные издания "Посредника", толстовские гектографы, распространявшиеся в XIX веке... Я держал в руках экземпляр самого первого издания трактата "В чем моя вера?" 1884 года, которое должны были сжечь по постановлению Главного управления по делам печати, но, как известно, не сожгли... Бастрыкина была настоящей душой этого хранилища.

                ***

      При этом Валентина Степановна имела свои характерные особенности, свой подход к комплектованию фондов. Как-то я ее спросил: а есть вот такая книга, почему Вы ее не приобрели? Ответ меня потряс: "Да знаешь, я ее посмотрела, пролистала, там нет ничего нового, у N в монографии всё это разобрано – и намного лучше". Этот подход противоречил основным библиотечным принципам, согласно которым собирать надо ВСЁ, невзирая на качество. Но Бастрыкина была не только опытным библиографом, она очень много читала. И сразу же могла отличить халтуру от настоящего труда. При этом, что греха таить, "макулатуры" в нашей библиотеке, которая собирала всё о Толстом, хранится много, даже слишком. Такие издания уже и некуда ставить на полку. Я все время приносил что-то в библиотеку: не только свои труды, но и книги, статьи, журналы, где есть упоминание о Толстом.
      "Ну зачем ты это принес, ставить же некуда!" – с укором говорила мне Бастрыкина.  "Валентина Степановна, но тут же дуб толстовский из "Войны и мира" упоминается, посмотрите, вот здесь!" – реагировал я. И ответом мне был немой укор или вздох.

                ***

      Когда-то давно я случайно узнал размер зарплаты Валентины Степановны. Увидел зарплатный листок – и глаза на лоб полезли. Лучший специалист по толстовской библиографии (вероятно, лучший в мире специалист) получал очень мало, намного меньше, чем другие заведующие отделами. И уж точно намного меньше, чем те сотрудники музея, которые вообще предпочитали не обременять себя лишними познаниями, идя по жизни (да и по карьерной лестнице) легко и непринужденно. Бастрыкина не умела и не хотела себя рекламировать, заботиться о себе, выискивать для себя выгоды. Такой она была человек. При этом многие считали ее незаменимым специалистом.
      Помню, как несколько лет назад я размышлял о том, что будет, если я приду в библиотеку, а Валентины Степановны там нет. И с трудом представлял эту картину, настолько необычно она выглядела. Сейчас мы столкнулись с этой новой реальностью. Конечно, многое изменилось, появились люди, которые способны поддержать те лучшие традиции работы наших книжных фондов, олицетворением которых была Бастрыкина. Так, например, несколько лет назад в фонды перешел вдумчивый исследователь Коста Солев... И всё равно я считаю, что Валентину Степановну нельзя заменить. В моем представлении – точно нельзя.

                ***

      Есть такое высказывание, неоднократно на него наталкивался. Якобы в музеях работают святые люди, бессребреники, подвижники, отдающие себя служению культуре. На самом деле это не так. В музеях, как и везде, работают разные люди, в том числе такие, которые далеки от идеала. Но пример Валентины Степановны, как и многих, кто воспринимал и воспринимает свою работу как служение, невольно доказывает, что такое представление о музейщиках появилось не на пустом месте.