На харьковском направлении

Не буду лукавить, я его застрелил, хотя и не считаю, что сделал это намеренно. Просто у жовтоблакитного не выдержали нервы, и он запаниковал. Вначале вроде складывалось всё как обычно перед взятием "тушки" в плен. Когда увидел эту "тушку", худую и неказистую, стоявшую ко мне спиной, говорю из укрытия:

- Стой так как стоишь, не поворачивайся ко мне… Останешься жив…

Но тот дёрнулся с перепугу и резко обернулся всем туловищем. В руках он лихорадочно задёргал америкосский «трескач».

Тах, тах, тах! И он согнулся. Постоял так секунд десять и колобком завалился на землю. Задёргал ногами. Бессмысленно задвигал руками, рвал траву и бодал головой землю.

- Это душа не хочет расставаться с телом, сопротивляется. - Подумал я, спокойно целясь в кривлявшегося на земле человека и пытаясь на мушку поймать его дрыгающуюся голову.

Сделал ещё один выстрел из Калашникова – Тах! Видимо, попал, потому что жовтоблакитный дёрнулся и затих вниз лицом и каблуками – вверх. Автомат-трескач лежал в стороне…

- Угораздило тебе на меня набрести! – Сплюнул я. – Блин! Лишний раз пришлось убить ещё одного дурачка. Сколько их уже на моём счету! Надоело…, блин… всё надоело…

Глянул вверх. Небо только-только начало светлеть. Восток уже алел полоской у горизонта, день обещал быть солнечным, жарким с иссушенным и горячим воздухом.

- И рассветы, эти харьковские, тоже надоели, всё надоело! – Забралась в голову очередная мысль. – Раньше стихи хотелось писать,глядючи на картинки утра, теперь мутят все эти восходики и закатики, полевые цветочки, берёзки до осинки… Всё надоело до тошнотиков... Мутит, когда очередной тушке режу горло… Ночные дозоры тоже остопротивели… Все дни тянуло ко сну и сейчас тянет… Но нельзя, заснёшь и жовтоблакитные, которые тоже ползают тут по «серке», враз на ножы поставят и подрежут. Спать нельзя, нельзя спать…

Вчера вечером не думал, что убью кого-нибудь... Но когда в укрепку зашёл взводный «Аслан», понял, что жизнь моя будет подчиняться воле моего командира.

- Сегодня идэм в «бродяжку»... до утра... - сказал он глухо. -  Поохотымся… пойдут со мной «Казак», «Махмуд», «Волга», «Осетин», «Рыбак»,"Ибрагим" "Русич" «Нагир» и ты, "Ариец".

Последнее слово он произнёс в мой адрес и при этом ткнул мне пальцем в грудь.

- Аслан, с тобой хоть до Киева, - начал было я. - Только я спать хочу, боюсь засну где-нибудь под мёртвой хатой, хохлы потом подрежут.

Взводный стрельнул в меня глазами, поморщился и буркнул:

- Нэ заснэшь! Знаю тэба, ты стойкый, да и нЭкого болээ брать… Лёху и Ивана снайпера завалили, только ты, боэвой, остался… Будешь на отсидке прикрывать… А мы пойдём погуляэм, пару блындажей на уши поставым…

Я только кивнул головой, а что ещё я мог сказать! Правильно гутарит. Пацанва во взвод только прибыла, необученная, брать их сейчас на охоту нельзя, перебьют  там как котят, слепых… Потому меня и выбрал взводный на контроль серой зоны, буду сидеть с тепловизором, глушаком и ночником, отслеживать горизонт да простреливать.

Ну вот и отследил… Жовтоблакитный безусый вышел на меня во весь рост, видно, тоже в дозорке был…, наверно, пьяный... не хотел его убивать… Так уж получилось… А рассветы тут ничего, красивые… Вон как раскрывается утро, будто бутон розы после тёплого летнего дождя.