4. Секирная

Группу вывели из Соловецкого Кремля. Было очень темно, тихо, только скрипел под ногами выпавший ночью первый снег. Конвой шёл с винтовками наперевес грозя штыками. Собачники вели огромных овчарок.

Куда? Никто не представлял. Идти было легко (вещи везли на телеге) и даже
приятно после долгого сидения в камере.

Примерно после двух часов пути выяснилось, что группу ведут в сторону
Секирной горы. Это было плохим показателем. Секирная гора имела очень
недобрую славу.

В XV веке ангел на ее вершине высек розгами женщину,
которая явилась на остров для соблазна монахов. В ознаменование чуда на
вершине горы построили часовню, а в XIX веке – довольно большую
каменную церковь, на вершине которой был устроен маяк. К церкви
примыкал с запада деревянный двухэтажный корпус. В лагерный период там
находился штрафной изолятор, знаменитый особенно тяжелым режимом. В
Соловецком фольклоре о том времени пели так:

На седьмой версте стоит Секирная гора,
Там творились страшные дела:
В муравейник нас сажали,
Шкуру заживо снимали,
Ох, зачем нас мама родила.

Много, много видела Секирная гора,
Под горой под той зарыты мертвые тела.
Буря по лесу гуляет,
Мама рОдная не знает,
Где зарыты косточки сынка.

Этап принимали перед церковью. Пересчитали, повели внутрь. Слабо светили «летучие мыши» – керосиновые фонари. Прошли через деревянный корпус, пристроенный к церкви. В нем, очевидно, жила охрана. Группу заключённых завели в церковь. Старший стрелок широким жестом показал: размещайтесь.

Церковь пустая, по стенам двухэтажные нары – вагонка, в нише над дверью керосиновая лампа едва светит. Двери с лязгом захлопнулись. Варенцов занял место внизу у стенки под окном и обнаружил разбитое стекло. В дыру врывался ветер.

Если расстреляют, то все волнения и ожидания кончатся, если не расстреляют, то надо не замерзнуть и не простудиться. Борис Николаевич снял валенки. Портянками и грязным бельем забил два разбитых стекла. Надел все носки на ноги. Снял телогрейку, надел все рубахи, свитер и пальто. Телогрейку надел на ноги и застегнул на пуговицы. Ноги засунул в матрацную наволочку, затем подтянул ее до подбородка. Поверх шапки надел шарф, а шею закутал полотенцем. Чемодан, мешок и валенки были под головой. Закрыв лицо концом полотенца, стал согреваться, слушая, как посвистывает ветер, как копошатся товарищи, устраиваясь на ночлег и, незаметно уснул.

Проснулся Варенцов от шума, кто-то стучит в дверь. Темно. Полотенце от дыхания замерзло, твердое, ноги, завернутые в телогрейку, занемели. В дверь перестали стучать. Кто-то из стучавших закричал:

– Если расстреливать, то не тяните!
Голос из-за двери ехидно:

– Не торопись на тот свет, там кабаков нет. Когда надо, тогда и расстреляем.
Кто-то истерически зарыдал. Успокоился. Опять тишина. Но сон уже слетел. Стал вылезать из мешка. В церкви холод собачий. Хорошо, хоть ветер затих.
Заклацал замок, открылась дверь:
 
- Дежурные, выносите парашу! –
Эта традиционная тюремная команда прозвучала так жизнеутверждающе!
- Нас приглашают выносить парашу как обычных заключенных! Значит, еще поживем! – пронеслись мысли.

Дежурные быстро вернулись, но никакой информации не принесли. Прошло время завтрака и раздачи хлеба, но ни хлеба, ни каши не дали. Все было тихо. Кто-то предложил выбрать старосту, но поддержки не получил. Истомленные ожиданием, люди бродили по церкви за пределами светового круга от фонаря. Все молчали. Время тянулось. Нервы напрягались.

Вдруг из угла, где располагался Антон Корниевский послышались стихи:

Если в числителе - суть,
А в знаменателе - ложь -
Даром прошёл свой путь,
И результат на грош.

Звуки на слух одно -
Смех это или плач.
В жизни ты всё равно,
Жертва или палач.

Если в живую плоть,
Гвозди по шляпки вбить,
Можно иных так вот
Сразу в Христа влюбить.

Узник же не один,
В камере заточён.
И надзиратель с ним
К "стенке" приговорён.

В "Истории" не узнать
Этот простой вопрос.
Истории наплевать
На лысину и зачёс.

Ты поспешив на бал,
В иллюзиях не завязь -
Мол не предполагал,
Что попадёшь на казнь.

Будет и твой алтарь,
Плахой, где кровь течёт -
Ведь не всегда палач,
Дольше жертвы живёт.*
*- И. П. Алексеев