Напролом Глава 5. Злобро и дло

Ребят приклеило к стульям и мышцы свело так, что никто не мог пошевелиться. Мускулы лиц словно окаменели, превратившись в маски. Внутреннее общение прекратилось. Возможно, молодые люди опасались, что дед сумеет их подслушивать, а возможно, каждому необходимо было сосредоточиться и подумать и о случившемся, и о вариантах освобождения из той ситуации, в которую юные маги реально влипли жопой. Вчерашние студенты, словно моментально повзрослев, лишь изредка переглядывались.

Кофра решила, «будь, что будет». Ей было жаль Ларекса, потому что она не видела в нём врага. «Да мало ли, что он сказал?! Надо выслушать, что произошло до его поступления в Академию, а потом уже обвинять, если на самом деле будет для этого причина». Кофра ругала себя, думая о Кэзе. «Ну почему, почему я не призналась ему в любви?! Вот бы успеть почувствовать, как он целуется... А если мы не выживем, он никогда ничего так и не узнает?» Желание было одно: хоть на минутку высвободить скованное тело, чтобы кинуться к Кэзу и обнять возлюбленного.

Кэз сосредоточился на рассуждениях о том, что виновен даже не старик, а Декан. «Ну как он мог отправить молодых ребят, своих студентов, на практику к человеку, о котором ничего не знал! А если знал, и дружил с ним, значит, и он такой же, и все эти пять лет скрывал своё настоящее нутро? И для чего тогда Академия?.. А Арекс… Нет, он не мог нас предать. Он что-то искал, или нашёл... Да мало ли что у всех у нас было в прошлом! Мы так долго знаем друг друга! Пять лет вместе!»

Люффин был разочарован как в дружбе, так и в выборе своего пути; в стариках, к которым до этого дня чувствовал некое благоговение, считая их мудрыми, добрыми и порядочными людьми, стараясь, по возможности, помогать, выслушивать, морально поддерживать. «Это что же, получается, вообще никому верить нельзя? А для чего же мы учились добродеяниям, если все люди вообще создания подлые! Ведь они не то что не способны благодарить, этого и не требуется, но ведь они даже разглядеть добрых дел не смогут! А если увидят, что жизнь меняется и на них, некоторым образом, «валится счастье», «облегчение жизни», они ведь даже пальцем не пошевелят, чтобы подключиться и помочь самим себе!  Как же всё сложно то на самом деле! А Арекс… Нет, не верю. Мне он был другом эти годы. Прежде чем обвинять, надо понять причину его такого вот странного выпада».

Арекс выглядел погасшим, чувствовал себя, словно выпотрошенным. Не поднимая головы, он вспоминал историю пятилетней давности, размышляя о том, правильно ли он поступил тогда, пять с лишним лет назад. О том, что о нём думают сокурсники, ему было даже не интересно, его беспокоило то, что он пока не может помочь ребятам бежать, что Декан должен догадаться о том, что со студентами не ладно. «А ведь старику нужны не мы, а Декан! Видимо, он его и ждёт, иначе давно бы с нами расправился. Круто дед нас обездвижил. Значит, мне не доверяет. А надо бы ещё подковырнуть седушку, в ней явно спрятан инородный предмет».

Марис, гигантских размеров кот, распластавшийся чёрной, уже подсохшей, шубой на столе, накрывая собой тарелку и приготовленный к магическому действу пластиковый коврик, поглядывал за студентами. Иногда, зевая, или демонстрируя специально, показывал в ярко розовой пасти белоснежные, огромные клыки.

Ливень не умолкал, словно стеной отгораживая дом от внешнего мира. В окнах были видны лишь потоки и струи дождя. В комнате стало уныло, сыро и холодно. В нескольких местах крыша протекала, и вода просачивалась на пол, живо находя дырочки. Дед возился с печкой, укладывая дрова, чтобы просушить дом.

***

Декан, отправив студентов на магическую практику к своему давнему дворовому другу, был в весёлом расположении духа. Довольный своими студентами, их усердию и проявленными на экзаменах способностями, вспоминал, как вместе с коллегами обсуждал результаты последней сессии года, и радовался, что каждый факультет имеет свои уникальные черты и качества, раскрывающие индивидуальные способности учеников. «В правильном, в правильном направлении движемся! Мы на высоте!» –  думал он, наполняясь гордостью.

Радовался привету из прошлого, давнему приятелю, с которым они встретились как раз накануне приёма экзаменов. Тому, что на одном из экзаменов друг даже смог поприсутствовать. «Какое искреннее удивление то, на лице дружбана, было…»  А потом они прошли в сад, и вспоминали детство и юность. «Вот же судьба…» Улыбка потихоньку сошла с лица декана, когда он начал осознавать, что вспоминали то они как раз не дружеские встречи, а драки и прочие неприятные передряги, случающиеся как конкретно между ними, тогда ещё пацанами, во дворе, в годы взросления. Затем говорили о первых посиделках с пивом с вином, и как пробовали, втихаря от взрослых, водку. Следом вспоминали о том, к чему эти пробы приводили, и о девушке, которая нравилась всем, а ей не нравился никто из мальчуковой компании, она училась музыке, проходила по двору мимо беседки, в которой тусовались ребята, с огромной папкой для нот, и как потом парни... «Постой, постой! Её звали… Тамарой! И она была… его… сестрой! Какой же я дурак!»

Декан попробовал выйти с ребятами на мысленную связь, и осознал, что энергетический узел с юными волшебниками разорван. Лоб покрылся испариной, ноги подкосились, став словно ватными. Сердце колотилось и громко бухало, напоминая о цене каждой секунды, дыхание затруднилось. Декан понял, что его студенты в беде, и вызвал птичий гомон, экстренно созвав Совет Силы и Добра. Педагоги, мгновенно оценив ситуацию, бросились на поиски потеряшек.

***

Внезапно ливень завершился, и в комнате воцарилась хрустящая тишина. Люффин подмигнул ребятам. Они оживились, понимая, что с этого момента вновь находятся под защитой.

Выходи, старый дурень! Громко крикнул декан, перенёсшийся к дому, где ребята ждали освобождения. Думал я, ты человеком стал, в самом деле помощи просишь, практикантов своих тебе доверил. Если ты за что-то хочешь отмщения мне, так и выясняй отношения со мной! Отпусти детей и наберись смелости предъявить мне, лично мне, свои застарелые претензии!

Алёна Мак. 21.06.2025
Продолжение следует.