Разрушенные иллюзии

Глава 12

Самое страшное ждало её дома. На месте были одежда Кости, его документы, книга, которую он не дочитал – всё лежало там, где он это оставил, не было только хозяина этих вещей и уже не будет никогда. И эта холодная широченная постель, она пугала Любу.

Дети тоже ходили, как в воду опущенные, и Лиза вынуждена была пропустить несколько дней в школе. Родители прожили в квартире дочери до девяти дней и уехали

– Будет невмоготу – приезжайте к нам.

Конечно, было невмоготу, но уехать она не могла: работа, дети, квартира – всё это требовало ее присутствия и хозяйской руки. Так, на лекарствах прошли сорок дней и полгода. Говорили, что по прошествии этого времени будет легче, но нет. Легче не становилось. Её называли этим ужасным словом – вдова, и она сразу чувствовала себя столетней старухой.

Она помнила всё до мельчайших подробностей, с той минуты, когда ей позвонили и сообщили о том, что Костя умер – Как? – руки у нее нервно затряслись, а глаза забегали. Она смотрела на телефон, потом на свои руки

– Как умер? – она рухнула на стул, потом вскочила и хотела выбежать, словно убежав из этой комнаты, она могла убежать от страшной правды.

– Обширный инфаркт – ответили ей.

Потом уже спокойно спросила адрес и поехала в морг. Один миг и нет человека. Она плакала долго и громко, совсем по-детски, будто хотела добиться чего-то очень желанного от родителей. В голове крутился всё время один и тот же вопрос – Почему они ничего не сделали? Господи, почему?

Она обнимала себя руками, пытаясь унять дрожь, от которой ее било как в лихорадке. Всего лишь утром, прощаясь с ней, он, прижав ее к себе, поцеловал.

– До вечера, Любочка.

Но вечера больше не случилось. Каким же он был ласковым и любящим. Как ей было хорошо с ним и спокойно, она чувствовала, что любима. И он был ее любимым и единственным мужчиной. Ей повезло в жизни, найти именно Костю. Из глаз опять полились слезы.

Как хорошо, что у нее есть дети, ее замечательные дети, старший сын – серьезный и рассудительный парень, который теперь будет единственным мужчиной в их семье. Отец его многому научил, руки у парни росли из правильного места, хозяин в доме остался, за это Люба не переживала.

Сейчас она собиралась на работу, было еще очень рано, она в тишине пила кофе и смотрела в окно, там уже поднималось солнышко, оно светило, обещая хороший день. Люба вздохнула, отхлебнула кофе и безучастно уставилась в окно.Женщина услышала, как стали вставать дети, значит, ее час тишины закончился.

Ей не с кем больше говорить по утрам и не от кого слышать о том, что она любимая. Теперь она будет заботиться о себе и детях

– Как хорошо, что они у меня есть – вновь подумала Люба..

Она вступила в наследство, хотя вступать-то особо было некуда. На счете у Кости лежали общие деньги, часть из которых было потрачено на похороны. Сначала помогли родители, а потом она отдала этот долг. Работать сил не было, и она взяла отпуск. В её положение вошли и отпустили на целый месяц. Она понемногу успокаивалась и даже не предполагала, какие еще потрясения ее ждут впереди, она уже планировала уехать на выходные к родителям, чтобы подышать лесным воздухом и зарядиться бодростью. Но в пятницу днем в дверь позвонили

– Доченька, открой.

- Мама! Там какая-то женщина с ребенком тебя спрашивает.

– Женщина с ребенком? – переспросила Люба и подошла к двери.

Перед ней стояла молодая женщина лет тридцати, может быть меньше и с вызовом смотрела на нее

– Чем могу вам помочь? – участливо спросила женщина.

– Меня зовут Евгения Степановна Архипова, я любовница вашего мужа, а это его сын Димочка.

– Рада за вас, что дальше?

– А дальше я хочу получить всё, что принадлежит моему сыну по закону: часть квартиры, сбережения Кости, я бы хотела, чтобы судьба моего ребенка была счастливой, чтобы он жил в Москве, получил хорошее образование, он имеет на это такое же право, как и ваши дети. Я знаю, что Костя был богат: у вас хорошая квартира, машина, есть сбережения и на море вы отдыхали ежегодно. Пришла пора поделиться.

– Я не собираюсь ничем с вами делиться, Костя умер полгода назад.

– Я знаю, поэтому и приехала решать это вопрос

. – Пошла вон отсюда, шл ю х а.

– Вот посмотри, как он был счастлив без тебя. Что он нашел в такой вобле высушенной – и, бросив ей в лицо конверт, стала спускаться по лестнице.

Захлопнув двери за непрошенной гостьей, Люба сползла по стенке на пол и закрыла лицо ладонями: Костя, Костя, что же ты наделал? – повторяла Люба, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Мамочка, что папа тебе изменял? – спросила Лиза, ей шел четырнадцатый год, и обманывать ее не было никакого смысла.

- Я не знаю, доченька, мало ли кому взбредет в голову нести такую чушь, папа ответить не может.

– Вставай, мама, идём, я тебе налью горячего чая, руки у тебя ледяные.

Люба подняла конверт и положила в карман халата. Сегодня было 13 августа. Как она не любила эту цифру и видно не зря.

– Садись, мам – и дочь поставила перед ней чашку горячего зеленого чая и положила маленькую шоколадку. – Попей, ты любишь такой чай, он вкусный.

Обхватив чашку холодными руками, она почувствовала, как ее стенки стали отдавать рукам тепло. Стало приятно, и она сделала глоток, потом другой и остановилась.

– Почему же я ничего не почувствовала – задавала она себе мысленно вопрос, вот совсем ничего. Костя всегда был внимательным, нежным и любил свою семью. Выпив горячий чай, она почувствовала себя лучше – Я пойду прилягу, дочь

– Конечно, иди, я сейчас плед достану, укутаю тебе ноги.

– Спасибо, Лизонька.

Полежав немного, она достала конверт и вынула фотографии, их было пять, и на каждой был счастливый Костя: вот он гладит живот этой…, вот обнимает и надевает на шею красивый кулон, вот он встречает ее из роддома, держит голубой сверток и светится от счастья.

Первое, что она сделала, отдала фото на экспертизу. Через неделю ей позвонили

– Зайдите, я закончил – сказал мастер.

Возвращая Любе фото, мастер добавил: всё подлинное, никакого фотошопа или подделки нет.

– Жаль – откровенно призналась Люба.

Ей надо было посоветоваться с родителями – Мама, ты мне нужна, приезжай – и она разрыдалась

– Что случилось?

– Приезжай, мне очень плохо.

– Хорошо, дочь, скоро буду.

Продолжение