Москва не ждёт ответов

Позади знойная Центральная Азия — её пыльные ветры, горные травы и палящее солнце, выжигающее небо до бела. Самолёт мягко касается полосы, и шасси глухо гремят по бетону. Я закрываю глаза на секунду — отпускаю всё, что было до этого касания. Шаг за грань — и я уже на трапе. Свежий, влажный воздух Москвы обволакивает, пахнет мокрым асфальтом, озоном и чем-то ещё… как будто железом после грозы. Я здесь. И это ощущается странно правильно.

Сбрасываю шаг за шагом усталость перелёта. Каблуки отстукивают по плитке в зале прилёта. Светлые волосы растрепались, но я не поправляю их — тороплюсь к выходу, к ночи, к городу. Всё кажется чуть-чуть замедленным, как в фильме, где звук пока не догнал картинку. Такси уже ждёт. Я сажусь. Хлопает дверь. Резкий выдох, почти шепот: «Здравствуй». И я не уверена — говорю ли я это городу… или себе.

Такси скользит по кольцевой, словно по глянцевой грампластинке, вращающей мелодию, хранящую неясную ноту прошлого. Дома, дворы, заборы, парки, огни мелькают неуловимо и эффектно. Вечерний город проплывает за окном акварелью, в которой вода растеклась по краскам. Фары — росчерки кисти, светофоры — вспышки красного на чёрном холсте. Стекло окна холодное. Вижу себя на мгновение: зелёные глаза, распахнутые, чуть испуганные, словно я — незнакомка в собственной жизни. Ищу взглядом что-то. Может, надежду. Может быть, ускользающую уверенность, что я всё ещё умею начинать с нуля.

Поднимаюсь в номер на 17 этаж. Лифт едет медленно, а сердце отзывается на каждый этаж. Щёлчок — и я вхожу. Откидываю штору — и замираю. Подо мной — вся Москва. Башни тянутся вверх, как гигантские стеклянные иглы, отражающие небо и рекламные неоны. Вывески мигают, переливаются, красочно рассказывая истории. Блики фар струятся по проспектам, закручиваются в кольца и растворяются. Каждое окно — крохотный эпизод: то ли кухня с лампой над столом, то ли офис, в котором до сих пор горит работа, то ли тень, прошедшая мимо. Чужие жизни в аккуратных прямоугольниках. Москва движется. Москва дышит.

Босиком ступаю на ковёр, тёплый и мягкий. Обнимаю себя за плечи. Ни мыслей. Ни планов. Только странное, обострённое чувство реальности. Иногда, чтобы почувствовать, нужно просто остановиться. И вот — я здесь. Между старым и новым. В прозрачной тишине. В огнях, что смотрят на меня, как тысячи зеркальных глаз. В городе, который никогда не станет родным. Потому что в нём нет тебя.

Нажимаю кнопку станционарного телефона, будто совершая маленькое преступление против тишины. Заказываю вино и фрукты. Через несколько минут на пороге появляется молодой официант, едва заметно улыбаясь. Принимаю бутылку, бокалы, фрукты, бросаю на стол карточку. Дверь закрывается, и снова — я одна.

Открываю бутылку, наливаю в бокал. Тёмное, густое, будто ночь стекает в хрусталь. Вдыхаю аромат — терпкий, бархатный, с тенью вишни и чего-то горького. Первый глоток — и чувствую, как уходит напряжение: из шеи, из запястий, из мыслей, где ты до сих пор живёшь.

Мобильный телефон лежит рядом. Всё, что нужно — это одно касание. Одно имя. Номер, который я знаю наизусть. Почувствуешь ли ты в моём голосе дрожь? Сможешь ли услышать нежные чувства? Удивишься ли тому, что я снова в дороге? Медленно поворачиваю бокал, глядя, как по стеклу тянется винная дорожка. Всё кажется таким зыбким: прошлое, настоящее, желание нажать «позвонить» и невозможность этого жеста. Что я скажу тебе? И главное, зачем?

Москва не ждёт ответов. Она просто светится — бессонно, равнодушно. Или, может, наоборот — слишком живо, слишком пронзительно, слишком ярко. Я делаю ещё один глоток. Медленный. И оставляю телефон на столе.

Сегодня я выберу паузу.