Тетя Дуся

      1931 год. Фото Ю.Багалея. Харьковский мост - начало 
Чугуевского шоссе. 

       Отношения с отцовой матерью и женой продолжали оставаться натянутыми.Хотя казалось бы - родной же отец, его родная мать! А я по-прежнему иначе чем "бабка" никак ее в своих внутренних монологах не могла обозначить. О мачехе я хотя бы рассуждала как о "Татьяне". Имени же бабки я и знать не хотела!
       И как же мне было подойти к ним и завести беседу о тете Дусе и ее новом месте жительства? Не то уж там, чтоб собраться вместе да и навестить ее.
       То ли дело с отцом! В голове моей сквозь туман восставали воспоминания,о том что до появления в доме мачехи и второго ребенка - моей единокровной сестры Галки, я усаживалась поудобнее на руках отца и он нес меня в гости. Соседняя Сумская улица, небесного цвета стены какого-то красивого дома, квартира с окнами полными солнца, мелкие цветочки на обоях и я тыкаю в цветочки пальчиком - "ямашка, васиёк, тюйпан..."
       Восставал также громоздкий комод и на нем в громоздкой рамке портрет, а может, фото мужчины с бородой и усами. Я тыкаю и в него, но слышу, мол, нельзя в дядю своего ученого тыкать! 
       С тех же туманнных времен, когда еще не было мачехи, а была родная моя мама, помню, как с отцом заучивала на случай, если потеряюсь в огромном Харькове свое полное имя, адрес и имя-адрес тети- "Лысенко Евдокия Ивановна с улицы Сумской..."
       И вот теперь тетя Дуся переехала. Ой, как интересно! Посмотреть бы! И навестить её белоснежного щенка Додьку! Вырос уже?
       Конечно, я не вспомню как именно я начала "забрасывать удочки", чтоб упросить отца навестить тетю Дусю. Зато помню инструктаж перед выездом.В нем родитель для начала пролил свет на мое поведение в гостях у тетки в те самые, уже упомянутые выше, туманные годы.Оказывается, я тыкала пальцем в портрет товарища Лысенко, приговаривая "дяди нету, дяди нету..."
       - А приказ будет - цыц про это! И ты знаешь почему, -подытожил отец.
       Ох, Иван Иванович! Можно было обойтись и без инструктажа - детали смерти товарища Лысенко от попадания в глаз осколка пробирки с зараженной жидкостью я дорисовала так ярко, что в начале учебного года не успокаивалась пока не услышу от учительницы " нет, химии у вас в этом году не будет". Так не хватало ж мне заводить эту шарманку еще и с тетей Дусей.
        Я согласилась на все требования родителя, мы быстренько, по-военному собрались и отправились в гости, Я успела прихватить только косточки для Додьки. А что до подарка тете на новоселье, то папка решил купить его по дороге.
        Из-за этого решения день превратился в незабываемый на целые сто лет. И поныне я как живых вижу перед собой продавщиц всех тех магазинов и магазинчиков, которые оказались нам с папкой по пути от квартиры до Подола. В каждом магазине мы подходили к продавщице и широко улыбающийся папка в нарядной вышиванке спрашивал одно и тоже, мол, какой бы они посоветовали подарок прикупить у них для молодой женщины на новоселье. Продавщицы кто улыбался в ответ, кто, насупив брови, сосредоточенно направлялся к своим самым подходящим товарам, показывал, рассказывал...а мы с папкой все что предлагали осматривали, щупали, замеряли, прикладывали...и никак не могли понять понравится или нет наш подарок тете Дусе.
        Прежде ничего хорошего о тех, кто ходит по магазинам и базарам я от отца не слышала. Только "козлы с торбами за морковкой" или как-то похоже.
        - Папа, пап, а мы больше не козлы с морковкой?
        - Тю, доня!- очень удивленно ответил отец - так сегодня ж мы не за морквой по магазинам буденно, а подарок выбираем. А подарок это ж для веселья и святое дело! Но товару нема, с чего это очередей то нет нигде по-твоему? Придется шастать до Жоржа Бормана и Образцового Универмага.
        И мы пошли.
        Я уже устала ходить,ныла, что скоро помру, просила пить. Но отец останавливался ради меня лишь на минутку и вел дальше, приговаривая " терпи козак-атаманом будешь" и "на святое дело идем, други мои". И еще клялся, что если помру, то в магазине Жоржа Бормана воскресну. И ведь воистину! Куда подевались все мои беды, когда переступила порог магазина шоколада, конфет и прочих сладостей под вывеской "Октябрь",а никакой не Жорж.
       - Упрямая ж как сто чертей! Октябрь, октябрь. Когда я был маленьким как ты и приезжал сюда с твоим дедом еще в царские времена, то называлось это "Жорж Борман". Гляжу, витрины все такие же!
        Витрины и прям были царские - красного дерева. Блистали зеркальными поверхностями! И внутри витрин выложены были сладкие товары. Наилучшим из наилучших пожилая продавщица посчитала конфеты "Вишня" и "Спорт" и шоколад "Стратостат". Именно он, по ее мнению, лучше прочих подходил молодой женщине, потому что это наиновейшая продукция в честь наших советских героев-испытателей.
       Кули конфет папка сложил в бабушкину авоську, "Стратостат" отдал мне и под стаканчик газировки я у столика в магазине стала шоколадку уплетать.
        На обертке было как будто яйцо с подвешенным на нитках шариком.Сверху над яйцом с шариком точками отмечены были звездочки, а внизу дымились облака. Папка не удержал своего природного желания все объяснять и пока шоколадка употреблялась мной вел рассказ о героях-человечках, сидящих внутри шарика, про их героическую погибель.
       - Тоже погибли, как товарищ Лысенко, дядя мой? Поняла почему ты теть Дусе не понес этот "Стратостат".
      Отец засмеялся и пожелал, чтоб я такой же догадливой оставалась в гостях у тети Дуси. А то ляпну.
      Дальше был Образцовый Универмаг на соседней площади. Суровая пожилая продавщица продала отцу пухлый, разрисованный бочонок, который назвала будильником. Сказала "ручной работы" и всю дорогу потом отец рассказывал мне почему надо несказанно радоваться всему, что руками сделано. Но когда я задала вопрос, мол, а чем же еще человек что-то сделать может как не руками, он почему-то запнулся и повествование закончил.
       - Ладно, хватит болтать нам с тобой, пора кататься на трамвае!   
      И да! Он был прав - трамвай оказался чудом, от которого дух захватывало и болтать было некогда! С золотистой звездой на груди темного колору этот металлический шедевр несся, как мне казалось, по харьковским улицам. И ноги не бить и обувь цела!
      Спустя какое-то время вид из окна стал не таким уютным, как в центре.
     - Мы едем в деревню?
     - Э, нет, доня! Мы едем с тобой в Новый Харьков. По Чугуевскому шоссе!- с таким восторгом и энтузиазмом возразил папка, что и у меня загорелось внутри - Чугуевское! Новый Харьков!      
      Когда добрались от остановки трамвая до улицы Мира 20, то кроме конфет и будильника в авоське отец нес здоровенный арбуз, а я три штуки мороженного в стаканчиках. И если б мы знали что нас ждет, то все бы это побросали бы и вернулись назад.
       Дело же все в том, что Мира 20 оказалось не дом, это был город-дом с несколькими десятками подъездов, кажется, под 40. И почти  в каждом подъезде находился какой-нибудь жилец с фамилией Лысенко, про которого отец расспрашивал у всех встречных-поперечных, потому что не знал номера квартиры родной сестры, а Лысенко по Украине - одна из самых распространенных фамилий!
       Наверное, на втором десятке подъездов моя пионерская сознательность дала трещину - я прям рухнула на попавшийся клочок земли, поросший травкой, и принялась зализывать горе расстекающимся по моим рукам мороженным. А отец все шел от подъезда к подъезду, уже   позабыв про меня.
       Так бы он и плутал дальше, а меня бы всю липкую от мороженного заели невесть откуда налетевшие осы и пчелы, если б не заводской гудок - заводчане, окончив рабочую смену потянулись с завода по квартирам, ну, и тетя Дуся тоже.
       В квартире нас встретил развеселый подросший Додька,загавкал звонко и приветственно, сразу залез в карманчик моего платьица и утащил завёрнутые в тетрадный листок косточки. Как я была рада этому пушистому комочку после долгой разлуки!
       Мы сильно устали все и развалились отдыхать на диване.Болтали-то еле-еле. Вернее, болтали отец с тетей Дусей. Не вспомнится, конечно, подробностей хотя я с малолетства любила такие душевные разговоры взрослых, когда они собирались на праздник, вслушивалась, ловила каждое слово и старалась запомнить, разобраться в сказанном, а потом где-нибудь повторить - удивить ровесников недетскими познаниями. 
Ну, чтоб хвостом покрутить, когда слушатели ахать станут про мой великиий ум!
        А ума то великого был нуль. И с этим нулём в голове заметила я, что громоздкого комода не видно, портрета в громоздкой рамке тоже, просто на столе у дивана стоит простейшего оформления фотография и на ней совсем простой без усов и без бороды и даже без очков дядька.Заметила и стала допытываться кто это. Допытыватель...Теть Дуся сказала, что ее муж, то есть мой дядя, большой специалист на Харьковском тракторном.
       - Не успел товарищ Лысенко глаза закрыть как уже другой муж? - совершенно искренне удивилась я, повторив фразу, слышанную от бабушки
       Дальше - провал в памяти. И лишь скомканные клочки, обрывки, всполохи - плач тети Дуси, отец грубо тянущий меня за руку на трамвай, люди, улицы, рельсы, гомон.
Разбор полетов позже. Воспитательное метоприятие в отцовском кабинете.
       - Да, Лида, Лида...Мастерица ляпицы. Ляпаешь смачно. Наказать бы тебя. Только кого-то ты мне напоминаешь очень близкого.
      - Кого?
      - Та меня ж самого - к светским беседам сильно не расположен. Так, чтоб наизнанку вывернуло кого сказануть, - легко  и не замечу. Но к теть Дусе мы теперь больше не попадем - ты ж еще и бабушку нехотя выдала. Ее слова повторила. Такое вот само по себе наказание обозначилось. Цыц не получился.


   

        -