Я всегда буду рядом! 83

Макс нахмурился. Волнение Миреллы было ощутимым, словно густой туман, обволакивающий их обоих. Он приложил руку к её животу, стараясь почувствовать что-то, понять, что тревожит его любимую. Под ладонью ощущалось лишь лёгкое трепетание - обычное движение ребёнка.
- Если что-то не так, скажи мне, пожалуйста. Не держи в себе, Мирелла. Мы всё преодолеем вместе. Помнишь, что говорил врач? Любые новые ощущения - сразу к нему.
Он осторожно взял её за руку и повёл к дивану. Нужно было присесть, успокоиться, прислушаться к своему телу. Возможно, это и правда просто нервы, предвкушение встречи с родителями. Но лучше перестраховаться.
- Давай просто посидим немного, хорошо? И если тебе станет хуже, сразу поедем в больницу, ладно? Никаких "всё в порядке". Я хочу быть уверен, что с тобой и с нашим малышом всё хорошо.
- Пойдём лучше завтракать. Мне кажется, что он проголодался, поэтому так себя ведёт.
- Пойдём.
Они осторожно спустились вниз и прошли в столовую. Увидев их, прислуга сразу же засуетилась, подавая завтрак на стол. Следом вошла Джиневра.
- Доброе утро! - сказала она с улыбкой.
Заметив Миреллу, её взгляд омрачился тревогой. Она пристально вгляделась в её лицо, словно пытаясь что-то прочесть по нему.
- Как ты себя чувствуешь, милая?
Мирелла одарила её ласковой улыбкой, стараясь успокоить:
- Всё хорошо, дорогая. Лишь немного тянет внизу живота, а в остальном всё в порядке.
Джиневра бросила обеспокоенный взгляд на Макса и едва заметно покачала головой, безмолвно предостерегая его, что всё не так радужно, как кажется. После завтрака Макс бережно поддержал её, помогая перейти в гостиную.
- Сыграешь что-нибудь для нас? - попросил он.
Мирелла кивнула и, словно хрупкая статуэтка, осторожно опустилась на банкетку перед роялем.



Макс присел на диван рядом с Джиневрой, которая тут же, понизив голос до шёпота, проговорила:
- Синьор, ваша жена сегодня родит. Живот опустился. Из-за ожидания приезда родителей она вряд ли захочет ехать в больницу, поэтому вызывайте врача сюда, а я дам распоряжение слугам, чтобы приготовили комнату.
Макс похолодел. Он знал, что момент близок, но надеялся, что у них ещё есть немного времени. Он украдкой взглянул на Миреллу. Её пальцы плавно скользили по клавишам, извлекая нежные, грустные мелодии. Казалось, она слилась с инструментом, вся её сущность растворилась в музыке. В её глазах читалась такая глубокая печаль, что сердце Макса сжалось от боли.
Он взял руку Джиневры и тихо прошептал:
- Сделай, как считаешь нужным. Я доверяю тебе. Джиневра кивнула и незаметно вышла из гостиной. Макс вернул взгляд к Мирелле. Музыка становилась всё более интенсивной, словно предчувствуя приближение бури. Он чувствовал её страх, её надежду и её любовь, воплощённые в каждой ноте.
Подойдя к ней сзади, он бережно опустил ей на плечи руки.
- Родная, что за печаль омрачила твоё сердце? Что гложет тебя изнутри? Тень страха скользит в твоих глазах, но ты молчишь. Посмотри на меня. Я здесь. Я всегда буду твоей опорой.
Он помог ей подняться с банкетки и заключил в объятия, крепко прижав к себе.
- Чего желает сейчас твоё сердце? Укрыться в тишине комнаты или насладиться покоем сада на качелях?
- Посидеть с тобой… в саду… на качелях.
Улыбка озарила его лицо, и он повёл её на свежий воздух. Сад встретил их тихим шелестом листвы и ароматом цветущих роз. Солнце ласково касалось кожи, согревая теплом после душной комнаты. Макс усадил её на садовые качели, подстелив под спину мягкую подушку, а сам присел рядом. Лёгким движением ноги он привёл качели в движение, и они плавно закачались, словно в такт её дыханию. Молчание не тяготило. Оно было наполнено пониманием и заботой.



Она прикрыла глаза, впитывая спокойствие, исходящее от него. Он наблюдал за ней, ловя каждое изменение в выражении лица, готовясь в любой момент поддержать и утешить.
- Спасибо, - прошептала она, не открывая глаз. - Просто будь рядом.
Он сжал её руку в своей.
- Я всегда рядом, родная. Всегда.
Качели продолжали мерно покачиваться, унося с собой остатки тревоги и страха, оставляя лишь ощущение тепла, любви и надежды на лучшее. Под аккомпанемент шелестящих листьев, умиротворяющего жужжания пчёл, звонкого стрекота насекомых и многоголосого птичьего хора Мирелла тихо задремала. Макс, заворожённый, нежно смотрел на неё. Бережно развернув подушку, он подложил ей под голову, а её уставшие ноги заботливо положил себе на колени. Он любовался каждым изгибом её губ, каждой ресничкой, трепещущей в такт её дыханию. В этот момент она казалась такой хрупкой и беззащитной, такой далёкой от той сильной и независимой Снежаны, которую он знал. Ему хотелось укрыть её от всех бед и невзгод, подарить ей весь мир, лишь бы видеть её счастливой. Мирелла тихо вздохнула и слегка приоткрыла глаза. Встретившись с его взглядом, полным любви и нежности, она улыбнулась. Улыбка коснулась только уголков губ, но в ней было столько тепла и благодарности, что Макс почувствовал, как сердце его забилось чаще.
Внезапная, обжигающая боль пронзила её насквозь, Мирелла судорожно вцепилась в живот, глаза расширились от ужаса.
- Макс! - прошептала она, и голос её дрогнул.
Мирелла резко встала с качелей и замерла, боясь даже дышать. Что-то тёплое медленно потекло по ногам. Вслепую, отчаянно, она шарила рукой в воздухе, ища хоть какую-то опору. Макс подскочил и перехватил её руку, спасая от падения. Рывком достав телефон, он коротко бросил в трубку:
- Воды отошли.
- Несите её в комнату, служанка проводит.
Нежно, но уверенно, Макс подхватил Миреллу на руки и быстрым шагом направился в дом.



Навстречу, с тревогой в глазах, спешила Джиневра.
- Доктору дозвонилась. Она уже в пути, - сообщила она.
С беспокойством осматривая побледневшее лицо Миреллы, Джиневра жестами приказала служанкам быть наготове. В её глазах читалась смесь сочувствия и деловитости.
- Всё будет хорошо, Мирелла. Ты сильная, - шепнула она, когда Макс бережно опустил жену на подготовленную кровать.
Комната была прохладной, с приглушённым светом. Мирелла, собрав последние силы, постаралась расслабиться, хотя боль продолжала терзать её тело. Макс, стоя рядом, держал её руку. Его взгляд был полон тревоги и любви. Он молча гладил её волосы, стараясь передать хоть немного спокойствия. Прибывшая вскоре акушерка, быстро оценила ситуацию. Её уверенные действия вселяли надежду.
- Пора, - коротко сказала она, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Миреллы и шёпотом молитв Джиневры. Время тянулось мучительно медленно. Каждый стон Миреллы пронзал сердце Макса, заставляя его сжимать её руку ещё крепче. Акушерка руководила процессом, её слова были чёткими и спокойными, направляя Миреллу, поддерживая её дух. Джиневра, стоя чуть в отдалении, с тревогой наблюдала за происходящим, готовая в любой момент прийти на помощь.
Наконец, воздух наполнился первым криком новорождённого. Боль отступила, уступая место облегчению и невыразимой радости. Мирелла, обессиленная, но счастливая, смотрела на младенца, которого акушерка бережно положила ей на грудь. Макс опустился на колени рядом с кроватью, слёзы текли по его щекам.
Джиневра, улыбаясь, подошла ближе.
- Поздравляю вас, - сказала она, её голос дрожал от волнения. - Это прекрасный мальчик.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь акушеркой и тихим посапыванием младенца - символом новой жизни и бесконечной любви. Макс осторожно провёл пальцем по крошечной ручке сына, и малыш тут же сжал его палец в своей крохотной ладошке. В этот момент молодой отец почувствовал глубокую связь с двумя самыми дорогими для него людьми, которых он любил больше всего на свете, связь, скреплённую этим маленьким чудом.



Макс включил на телефоне камеру. Экран быстро ожил, запечатлевая моменты: вот сын, крохотной ладошкой вцепившись в его палец, словно держась за нить, связывавшую его с целым миром, вот он лежит на груди мамы, посасывая кулачок... Каждый снимок был как эхо нежности, застывшее во времени. Мирелла прикрыла глаза, наслаждаясь теплом младенца. Она чувствовала себя невероятно слабой, но одновременно и сильной, способной на всё ради этого маленького существа. Её сердце переполняла благодарность Максу и Джиневре за их поддержку и любовь.
Джиневра подошла к Максу и вытерла слёзы с его лица.
- Он весь похож на тебя, - прошептала она, улыбаясь сквозь слёзы. - У него твои глаза.
Она знала, что их жизнь навсегда изменилась, но эта перемена была прекрасна. В этот момент, наполненный любовью, они образовали семью, которая будет оберегать и любить этого маленького мальчика. Имя возникло в сознании Миреллы, подобно лучу солнца, рассекающему утреннюю дымку: Леонард - имя, в котором слышится львиный рык и воплощённая отвага. В итальянской мелодии оно расцветает в Леонардо, а в кратком шёпоте - Лео - словно эхо былого величия.
- Мы назовём его Леонардо, Лео, - с улыбкой сказала Мирелла, целуя его маленькие пальчики.
Макс улыбнулся и согласно кивнул головой. Глядя на Лео, на его безмятежное личико, он чувствовал, как все тревоги и сомнения отступают. Он уже готов был отдать всё, чтобы защитить его от жестокости этого мира. Макс поклялся себе стать лучшим отцом, каким только сможет быть, примером мужества и доброты, чтобы Лео гордился им. Закончив свои хлопоты, акушерка объяснила новоиспечённой матери, как вызвать прилив молока, время кормления и прочее и, получив щедрое вознаграждение, удалилась, довольная, оставив после себя тишину. Мирелла мгновенно погрузилась в сон. Джиневра забрала младенца в ожидавшую его детскую комнату и бережно уложила в кроватку. Опустившись в кресло, она смежила веки.





    Продолжение следует