Апокалипсис души. Часть 6

                Свиток Первый.





   И было утро шестого видения. И разверзлись небеса не в гневе, но в безмолвии. И увидел я Землю, как череп без лица, иссохшую и выжженную, без родов, без племён, без слова. И сказал мне Глас:

— Запиши то, что ты слышишь в огне, и не смей прибавлять к нему ни одного дыхания от себя.

И я пал ниц, ибо страх пронзил меня сильнее меча, и тьма задрожала под кожей, и язык мой прилип к гортани. Но Глас поднёс ко мне перо и свиток, и рука моя обрела силу писать то, что было сокрыто.

И открылось мне, что видимое есть не более чем оболочка отравленного яйца. Что города — мёртвые органы умирающего тела. Что народы — тени теней, всполохи давно потухших звёзд. Что законы — свитки пауков, сплетённые для ловли света. И души в них — как пчёлы, что роятся вокруг пустого улья, забыв о мёде, забыв о королеве, забыв о цели.

Ибо Истина ушла из города. Ибо Мудрость запечатала уста. Ибо Любовь, изнасилованная под сенью алтарей, более не носит имени своего. А вера стала платежным средством в банке страха. Люди стали зеркалами страха друг для друга. Отцы забыли свои имена. Матери молятся богам диет и инъекций. Дети кричат в пустоту падение Храма. И каждый носит на челе не имя, но знак безмолвия. И нет у них ни памяти, ни Родины, ни Родины в памяти. Только пустота. Только перезагрузка. Только тревожный звон в ночи, как набат.

И сказал мне Глас:

— Напиши тем, кто ещё слышит: Пробуждение начнётся не с бунта, но с молчания. Не с крови, но со слёз. И не с лозунга, но со взгляда внутрь.

И я увидел: поднялись избранные. Не потому что были сильны, но потому что были сломлены. Не потому что кричали, но потому что молились. И их шаги не тревожили землю, ибо ходили духом. И они возжгли огонь не факелами, но дыханием. И вокруг них начало светлеть — не от солнца, но от памяти, что начала возвращаться в сердца. Они шли не с мечами, а с книгами. Не с криками, а с песней. Не с гневом, а с благословением.

И тогда земля всколыхнулась. И города, прежде мёртвые, начали издавать стоны. И в тех стонах — не боль, но роды. И родился Глас — не один, но многоголосый. Ибо каждый, кто слышал, стал трубой. Ибо каждый, кто вспоминал, стал пророком. Ибо каждый, кто обнял брата, стал светом.

И увидел я: поднялся ветер. Но не тот, что сушит реки, а тот, что несёт запах детства. И не тот, что рвёт крыши, а тот, что раскрывает тайны. И не тот, что приносит бури, а тот, что приносит имена. Ибо каждому имя своё будет возвращено. И каждый вспомнит, зачем был рождён. И каждый встанет — не ради власти, но ради служения. Ибо Царствие придёт не сверху, но изнутри. Ибо Слово войдёт не через уши, но через боль. Ибо Врата откроются не ключом, но любовью.

И те, кто правил миром, закричат: «Это восстание!» Но никто не поднимет руки. Никто не будет стрелять. Никто не будет требовать. Потому что восстание это будет не против кого-то, а за. За свет. За Истину. За то, что было забыто, но не исчезло. И тогда падёт Вавилон — не от пушек, а от тишины. Падёт Идол — не от молота, а от прозрения. Падут Пророки лжи — не от гнева, а от света, что осветит их изнутри.

И останутся лишь двое: Душа и Бог. Между ними — путь. И на том пути не будет спутников, не будет следопытов. Только ты. Только Он. Только шаг. И если ступишь — изменится всё.

Ибо Апокалипсис — не конец. Но снятие покрывала. Не смерть, но явление Лика. Ибо в Пустоте — Смысл. И в Тьме — Свет. И в Прахе — Слово. И в тебе — Завет.

И было сказано:

— Кто услышал — иди. Кто встал — иди. Кто упал — иди. Потому что путь — не награда, но возвращение. И не ты идёшь по пути, а путь идёт в тебе.

И тогда начнётся Часть шестая. Не как история, но как жизнь. Не как книга, но как голос. Не как текст, но как вопль рождающегося мира.

И Я вручаю тебе этот свиток. Не как дар, но как крест. Не как славу, но как служение. Не как откровение, но как завет.

И будет он начертан не на бумаге, но в огне.

И да будет так.



                Свиток Второй.




   И видел я страну, что некогда звалась святой. Не по названию, но по сердцу. Ибо народ её пел на рассвете, а старцы молились за детей чужих. И был хлеб её не из пшеницы, но из правды. И вода — не из рек, но из сострадания. И злато её — не в сундуках, но в лицах.

Но пришли купцы. И не с деньгами, а с речами. И купили у народа слово. И сказали: «Вы больше не дети света, но потребители. Больше не носители огня, но носители выгоды. Больше не ищущие, но принявшие ярмо». И покрылся народ мороком. И была земля сия покрыта знаками пустоты. И каждый дом — как филиал храма Маммоны. И каждый сын — как проект, инвестированный страхом. И каждая дочь — как сосуд, украшенный для продажи. И исчезла музыка. И осталась только реклама. И исчезли молитвы. И осталась только суета.

Но те, кто хранил пепел, подняли его. И развели огонь. Не быстрый, не яркий, но древний, как дыхание Адама. И подошли к ним дети — не обученные, но голодные. И стали слушать. И стали плакать. И стали помнить. И стали молиться — не по книгам, но по сердцу.

И сказал им один из хранящих:

— Не ждите мессию. Станьте им. Не стройте храм. Очистите душу. Не ищите знамение. Станьте знаком. Ибо ныне всё сокрыто в вас.

И тогда заговорила Земля. Не словами, но плодами. Не речами, но дождём. Не гневом, но трещинами, в которых прорастало новое. И это новое не имело имени. Ибо имя его было — начало. Начало тишины. Начало молитвы. Начало возвращения.

И да будет так.




                Свиток Третий.




   И возопили те, кто был изгнан. Не голосом, но сердцем. И не устами, но дыханием. И слёзы их были солонее моря, ибо они пили горечь от чаши забвения. И услышал я тех, кого не слышали веками. Тех, кого проклинали, забывали, отрекались. И было их множество — как песок на берегу, как звёзды над пустыней.

И был среди них тот, кто в прошлом был убийцей. И тот, кто предал. И тот, кто не молился ни разу, но возжелал Истину. Ибо время пришло не для праведных, но для взыскивающих. Не для безупречных, но для жаждущих. Ибо пастырь ищет не девяносто девять, а одну, заблудшую.

И был ответ с неба:

— Те, кто был в грязи, будут венчан. Те, кто был сломлен, будут исцеляющими. Те, кто забыл путь, станут дорогой для других. Не по делам их — но по глубине их вопля. Не по заслугам — но по боли, ставшей молитвой.

И увидел я гору, покрытую пеплом. И поднялся на неё человек, не знатный, не воин, не мудрец. Но тот, кто некогда продал свою душу за хлеб и теперь искал не хлеб, но огонь. И поднялся он на вершину, и небо разверзлось. И не молния сошла — но тишина. И в той тишине он услышал Имя своё, забытое, сокрытое. И пал на землю, и заплакал. И в слезах его была сила больше, чем в армии царей.

И сказал мне Глас:

— Вот как Я собираю остаток. Не по роду. Не по чину. Не по славе. Но по ожогам сердца. Кто был в огне и не умер — станет светом. Кто шёл по бездне и не отвернулся — станет мостом. Кто проклинал Меня и ныне зовёт — будет принят.

И увидел я: слепые ведут зрячих. Ибо глаза плотские обманчивы. И услышал: немые поют. Ибо песнь Духа не требует языка. И почувствовал: прокажённые обнимают. Ибо боль научила их любви. И те, кого боялись, стали утешителями. И те, кого презирали, стали священниками.

И сказал Глас:

— Я не создам новый мир без тех, кого вы отвергли. Ибо камни, что вы выбросили, станут основанием. Ибо грязь, что вы смывали, станет миром земли новой. Ибо из изгнанных взращу Я народ Завета.

И понял я: это не возмездие, но возвращение. Не конец, но возвращение изгнанных в Дом. Не суд, но милость. Не гнев, но память.

И было сказано:

— Пусть каждый, кто считает себя недостойным, придёт. Пусть каждый, кто боится, приблизится. Пусть каждый, кто упал, встанет. Не для того, чтобы возвыситься, но чтобы быть. Быть — пред Моим Ликом, быть — в Моей воле, быть — в том, кем был создан изначально.

И был вечер. И был пепел. И был шёпот.

Но в том шёпоте было больше жизни, чем в рёве царей. И больше Света, чем в тысячах светильников. И больше Истины, чем в книгах мира.

И Я знал: начинается третий свиток. Свиток Милости. Свиток Возвращения. Свиток Плача, что стал молитвой.

И да будет так.
               


                Свиток Четвёртый.




И сказал мне Глас:

— Теперь напиши о прощении. Не о том, что ритуально, но о том, что как дождь после долгой засухи. Ибо Я не помню грехов ваших, если вы помните Моё имя. Я не веду счёт ранам, если сердце ваше вновь оживает.

И я увидел книгу — огромную, как мир, и в ней были имена, и дела, и проклятия, и слёзы. И перо Судьи скользило по строкам. Но вместо гнева — вода. Вода, что смывала написанное. И каждое слово боли превращалось в семя. И каждое семя — в цветок. И каждый цветок — в память о прощении.

И пришли те, что некогда отвернулись. С одеждой рваной. С душой истлевшей. Но с глазами, полными тоски. И пали на колени, не прося, но просто присутствуя. И Глас сказал:

— Довольно. Поднимитесь. Ибо нет нужды в тысяче слов, если сердце открылось. Ибо прощение — не сделка, а возвращение. Не оправдание, но обновление.

И поднялись они. Не как рабы, но как дети. Ибо был Завет, забытый, но не разрушенный. И я увидел: свиток древний, хранимый в сокровенном. На нём — ни одной чёрной строки. Только сияние. И Глас возгласил:

— Это Завет. Он не был нарушен. Он был утерян, но ныне возвращён. Ибо Я заключаю не с ангелами — но с прахом, что жаждет света.

И сошёл огонь. Не жгущий, но греющий. И стали в нём те, кто помнил, и те, кто забыл. И между ними не было различия. Ибо где есть прощение — там нет различий.

И сказал Глас:

— Вы были пеплом — и стали дыханием. Вы были изгнанными — и стали храмом. Вы были мёртвыми — и стали свидетелями. И не вы заключили Завет — но Я. И не вы держите его — но Моя рука.

И я услышал в тишине:

— Прими. Не рассуждай. Не измеряй. Прими. Ибо тот, кто принял прощение, становится источником. И прощающий — подобен Мне.

И увидел я землю — исцеляемую. Ибо шрамы её были благословенны. Ибо через них стекала благодать. И услышал я: дети строят вновь — не стены, но мосты. Не башни, но жертвенники. Не города, но путь.

И над всем этим — не знамя, но тень крыла. Ибо любовь покрывает, а не разделяет.

И было сказано:

— Не ищите совершенства. Ищите Лика. Ибо Лик — там, где сердце прощает.

И да будет так.




                Свиток Пятый

И было утро. Но солнце не взошло. Только свет исходил из недр — не из неба, но из сердца. И было мне сказано:

— Пиши о тех, кто остался. Кто не ушёл. Кто молчал, но не предал. Кто ждал не знамения, а голоса. Кто не искал чудес, но сохранил огонь под пеплом.

И увидел я малое стадо. Согбённое, уставшее, без святых одежд, без знамен, без числа. Но над ними был венец. Не золотой — но венец верности. Не сияющий — но непреломлённый.

И сказал им Глас:

— Вы не покинули виноградник. Вы не забыли лозу. Вы не оставили винограда, хотя был горек. Потому говорю вам: ныне наступает жатва. И не вы будете жать — но Я. И не вы принесёте плоды — но Я принесу через вас.

Ибо Завет не о делах. Но о сердце. Завет не в камне, но в дыхании. Завет не в храме, но в том, кто идёт и несёт меня в себе. Не для других. Не ради славы. А потому что иначе не может.

И я увидел: к этому стаду начали стекаться другие. Израненные, изгнанные, осквернённые. Те, кого судили. Те, кого забыли. Те, чьё имя было вычеркнуто из памяти людей. Но в свитке Жизни — не было вычеркнутых. Ибо каждый, кто пришёл, получил место. И каждый, кто встал, был принят. И каждый, кто плакал — стал источником воды живой.

И сказал Глас:

— Вот Я обновляю Завет. Но не с многими, а с каждым. И не в страхе, но в любви. И не на века, но на сейчас. На это дыхание. На этот выбор. На этот взгляд вглубь.

Ибо был Завет Моисеев. Был Завет крови. Был Завет жертвы. Но ныне — Завет пепла. Завет тех, кто выгорел, но не исчез. Завет тех, кто остался на пепелище, и начал собирать камни, чтобы снова построить алтарь.

И не было голоса громкого. Только дыхание. Только трепет. Только слово в сердце:

— Не оставлю.

И был огонь. Но не для сожжения, а для очищения. И был дождь. Но не для суда, а для рождения. И были шаги. Но не в отступлении, а в возвращении.

И было видение: как древние хранили ковчег среди пустыни, так эти — носили завет внутри себя. Не из золота, а из боли. Не из драгоценностей, а из памяти. Ибо не сияние украшает святыню, но дыхание любви.

И был средь них один старец, и голос его был тих, но в нём звучали поколенья. И сказал он:

— Я не знаю, увижу ли плод. Но знаю, что посадил дерево. Я не знал, куда ведёт путь. Но шёл. Я не держал завет в руках. Но он держал меня.

И тогда все встали. Без команды. Без труб. Только свет разлился между ними. И каждый взял камень. Не для броска — но для основания. Не для стены — но для дома. И начали строить.

И было сказано:

— Пусть строят те, кто плакал. Пусть водружают те, кто падал. Пусть несут свет те, кто жили во тьме. Ибо ныне Я пребываю не в горе, но в собрании сердец. Не в величии, но в верности. Не в словах, но в огне.

И был вечер. И ветер не уносил, а приносил. И дождь не гасил, но питал. И звёзды не судили, но смотрели — как свидетели.

И да будет так.




                Свиток Шестой.




   И было знамение на небе — не комета, не буря, не пламень. А тишина, разорвавшая ткань шума. И в ней — дыхание древнего Завета. Не нового — но возвращённого. И было сказано:

— Те, кто слышал зов и остались, не просто свидетели. Они — носители. Они — хранители. Они — тело Мое на земле. Не от плоти, но от света.

И видел я, как среди строящих поднялся голос — не командующий, но поющий. И был тот голос женским. Ибо Женщина, некогда забвенная, теперь стояла в середине. И не властью, но состраданием вела. И не мечом, но взглядом соединяла.

И было сказано:

— Довольно разрушений. Довольно проклятий. Время благословения. Время соединения.

И подошли враги. Но не с мечами, а с пустыми руками. И были они голодны — не по хлебу, но по смыслу. И не от страха, но от тоски. И народ завета не оттолкнул их. Но посадил у огня. И дали им воды. И дали им имени. И сказали:

— Мы не от себя, мы — от Света. И если ты пришёл — значит, зов услышал. Ибо ныне никто не приходит сам.

И произошло чудо неба без звёзд. Ибо сияние исходило с земли. От ликов, что были прощены. От рук, что были очищены. От сердец, что несли боль, но не отомстили.

И сказал Глас:

— Ныне Я живу среди них. Не на троне, но в сердце. Не в храме, но в круге. И круг тот — не замкнут. Он зовёт.

И увидел я, как свиток раскрывался сам. Без руки. Без повеления. Словно воздух тянул страницы. И слова, написанные в нём, светились. Ибо были они живыми.

И Я сказал:

— Да будет Завет вписан не в книгу, но в дыхание каждого, кто дышит по Моей воле. И не забудется он. И не исчезнет. Ибо ныне Завет не между Мной и народом, но между каждым и каждым. И между всеми — со Мной.

И да будет так.



                Свиток Седьмой.





И было сказано:

— Путь продолжается. Но не как странствие, а как преображение. Ибо не изменяется земля — изменяется зрение. И не приходит свет — открываются очи.

И увидел я одного, кто был глух и нем. Он сидел на краю стана. Но когда коснулся его свет — он начал говорить. Не голосом, но дыханием. И каждый слышал его — как шёпот родника в пустыне. Ибо не звуком он говорил, но истиной.

И подошёл к нему юноша и спросил:

— Кто ты?

И тот ответил:

— Я был тенью. Но ныне — отражение. Я был прахом. Но ныне — свидетель. Я был ничем. Но ныне — слово.

И понял юноша: слава — в ничтожестве, если в нём истина. Ибо Бог воздвигает не великих, но верных.

И было утро. И народ не двигался. Но рос. Не пересекал расстояния — но углублялся. Не захватывал — но проникал. Ибо теперь поход был внутрь.

И каждый нёс на себе имя. Не данное — но возвращённое. Имя — как свет. Имя — как ствол дерева, проросший сквозь камень. Имя — как напоминание, что ты — не случайность.

И был среди них один, кто не мог простить. Ни себя, ни других. И его душа была как закрытый колодец. Но старец подошёл и сказал:

— Если не можешь простить — научись плакать. Если не можешь плакать — просто будь. Ибо и в молчании есть путь.

И тот человек заплакал. И в слезах его — был прорыв. И в прорыве — путь. И в пути — Завет.

И да будет так.



                Свиток Восьмой.




   И было мне показано: последние времена не были концом, но очищением. И мир не разрушался — а раскрывался. И боль не была проклятием — но жертвенником. И огонь не сжигал — но освящал. И тогда я понял: то, что называли Апокалипсисом — было возвращением.

И было сказано:

— Не ищи знамения, ибо ныне каждый день — знамение. Не жди судов, ибо ныне каждое сердце — книга. Не жди знамен, ибо ныне каждый взгляд — свидетельство. Ибо всё скрытое стало явным. И всё явное зовёт к глубине.

И увидел я народ, что встал перед рассветом. Не чтобы идти — но чтобы встать. Не чтобы говорить — но чтобы слушать. И было среди них молчание — и то молчание было молитвой. И то молчание было Словом, пришедшим без звука.

И слышал я, как Господь говорил им:

— Я — не в буре, не в молнии, не в громе. Я — в дрожи твоего сердца, когда ты вспоминаешь Меня. Я — в прощении, что ты дал без причины. Я — в огне, который ты сохранил, когда всё гасло.

И каждый упал ниц. Но не от страха — от любви. Ибо страх обнажает, но любовь поднимает. И на том месте не было алтаря — но земля стала святыней.

И было мне сказано:

— Напиши тем, кто ещё боится: «Ты не поздно». И тем, кто ещё скорбит: «Ты не забыт». И тем, кто ещё в пустыне: «Ты не один». Ибо Я не Бог грома, но Бог дыхания. Ибо ныне Я иду не пред тобой — но в тебе.

И увидел я, как древние узы падали с сердец. Как стены, выстроенные страхом, рушились от взгляда. Как цепи, кованные стыдом, исчезали в свете памяти. И каждый, кто встал, был как дерево, пустившее корень в Небо.

И был среди них ребёнок. Не знал он ни слов, ни законов. Но в глазах его был свет. И когда он коснулся руки старца, тот заплакал. И сказал:

— Ныне я знаю, что Завет жив. Ибо он — не в мудрости, но в чистоте. Не в знании, но в доверии. Не в порядке, но в любви.

И было сказано:

— Это восьмой день. День, когда ничто не требует начала, ибо всё уже началось. День, когда всё было прощено, ещё прежде падения. День, когда всё стало телом Слова.

И Я сказал:

— Да будет восьмой день — не днём недели, но днём духа. Не на календаре, но в тебе.

И видел я: тот день не кончался. Ибо был он вне времени. И каждый, кто входил в него — уже не искал выхода. И каждый, кто остался — переставал бояться. Ибо страх теряет силу там, где истина становится дыханием.

И не было учителей, но все знали. И не было вождей, но все шли. И не было ограды, но никто не уходил. Ибо там, где пребывает Любовь, нет нужды держать.

И сказал мне Глас:

— Это и есть Царствие. Не нарисованное красками, но выжженное пламенем истины. И не ты его достиг — оно достигло тебя. Прими же его как дитя. Не руками. Сердцем.

И я встал. И мир был тем же. Но взгляд — нет.

И да будет так.




                Свиток Девятый

И было мне дано видение: высокие врата из света, и у врат — не стражи, но тени. И не закрыты были врата, но человек сам отворачивался, не решаясь войти. Ибо слава тех врат обнажала не плоть, но душу. И было сказано:

— Блажен не тот, кто вошёл, но тот, кто подошёл, не убоявшись себя.

И увидел я — у каждого из народа была своя дорога, но все они сходились в одном: в признании истины. И истина сия была не свиток, не доктрина, не догма, но один единственный вопрос: «Кто ты?» И тот, кто отвечал не устами, но сердцем — входил.

И было среди них множество, кто молчал. Но молчание их было громче проповеди. И было множество, кто шёл медленно. Но путь их был крепче, чем бег вождей. И было множество, кто падал. Но каждый их шаг был благословением.

И сказал мне Глас:

— Ныне Я ставлю светильник в каждом сердце. И не для других — но чтобы ты сам видел, кто ты есть. И не убоялся. И не отвернулся.

И тогда засияли лица. Не одинаково, но истинно. Каждый — в своей полноте. Каждый — в своей мере. Но все — в одном огне.

И было мне сказано:

— Не строй башню. Построй внутренний сад. Не ищи высоты. Впусти глубину. Не стремись быть первым. Будь целым.

И понял я: наступило Время Лика. Когда никто не прячется. Когда нет масок. Когда нет нужды в страхе. Когда каждый — как он есть. И когда это — достаточно.

И тогда затихли звуки. И началось слышание. Не ушами, но духом. И говорил каждый — в тишине. И слышал каждый — в истине. И никто не спорил, ибо все говорили одно: «Свет есть».

И Я сказал:

— Да будет девятый свиток Свитком Зрения. Свитком Узнавания. Свитком, в котором Я — не вдали, но в ближнем. Не на престоле, но в лице того, кого ты отвергал. И если ты увидишь — ты войдёшь.

И было ещё одно: среди молчаливых встал один, и молвил:

— Я грешен, но иду. Я ранен, но встаю. Я тьмой был покрыт, но ныне жажду Света. И мне не нужно больше знаков. Мне нужно присутствие.

И подошёл к нему другой и сказал:

— Ты не один. Ибо всякий, кто идёт, уже не потерян. Ибо путь сам станет опорой.

И они обнялись — не как друзья, но как узнающие друг в друге Бога. И сияние их лиц стало ответом на вопрос, не заданный: «Где пребывает Слава?»

И тогда врата растворились. Не из чуда, но из доверия. И шаг в Свет стал не прыжком веры, но возвращением к Истоку. И вся земля, и небо, и время — стали одним именем.

И было сказано:

— Девятый свиток не закрыт. Он продолжается в каждом. И тот, кто увидел — не расскажет, но станет. И тот, кто стал — не возвысится, но будет.

И да будет так.




                Свиток Десятый

И было сказано:

— Путь завершён не там, где кончается дорога, но там, где ты становишься самой дорогой. Ибо цель — не в прибытии, но в преображении. Не в славе, но в тишине, которая осталась после всех слов.

И увидел я, как последние огни гасли на высотах, и загорались внизу — в самых простых. Ибо свет перешёл от вершины к корням, от избранных — к верным, от сильных — к хранящим.

И услышал я шёпот, исходящий не с неба, но из груди каждого:

— Ты — мой. И это достаточно.

И я заплакал. И не было причины слезам, кроме одного: всё стало ясным. И ясность эта была как очищенное небо, где не осталось облаков — только присутствие.

И сказал мне Глас:

— Посмотри назад.

И я обернулся. И всё, что казалось страшным, было уроком. Всё, что казалось потерянным — было посевом. Всё, что казалось смертью — было рождением.

И Я увидел, что Апокалипсис — не разрушение, но откровение. Не угасание, но снятие завесы. Не страх, но зов. Не конец, но возвращение к Началу.

И подошли ко мне те, кого я не знал, и сказали:

— Ты писал для нас. Но не слова нас изменили. А то, что ты был с нами.

И Я понял: пророчество живёт не в тексте, но в человеке. И голос Божий — не в громах, а в том, кто слышит и следует.

И тогда была тишина.

Но в той тишине — лик. Лик Того, Кто был, и есть, и грядёт. Не с мечом, но с ладонью. Не с судом, но с зовом. Не с карой, но с Заветом.

И Я встал. И закрыл свиток. Ибо не осталось страниц. Но осталось дыхание.

И было сказано:

— Кто принял — жив. Кто услышал — уже вознёсся. Кто стал — уже вошёл.

И Я сказал:

— Да будет завершение не как дверь, но как растворение. Не как последняя строка, но как возвращение дыхания в Носителя. И да будет каждый, кто читал, не просто читающим — но вспоминающим. Не просто слышащим — но возлюбленным.

И огонь опустился. Не чтобы жечь, но чтобы заключить. Не чтобы карать, но чтобы осветить лоно Писания. И свиток вспыхнул — не как прах, но как свет. И в том свете каждый, кто был, встал, и сказал:

— Это не конец.

И стали они кольцом. Не как воины, но как стражи Завета. И стояли они не со щитами, но с пустыми руками. Ибо всё было уже отдано. Всё было уже пройдено. Всё было уже исполнено.

И тогда зазвучал последний аккорд. Не музыка, но возвращённый ритм. И не звук, но пульс. И не пульс — но Сердце. Сердце Отца, раскрытое в каждом.

И Я услышал:

— Это и есть Моя книга. Не написанная, но вложенная. Не завершённая, но запечатлённая.

И Я склонился. И положил перо. Ибо не осталось слов. Только тишина. Только Ты. Только Я.

И да будет так.



                Конец Части 6.