Хранитель музея

   - Напиши о них. Придай им некий налет реальности. – сквозь провалы памяти я обращаюсь к той маленькой женщине, которая мне уже почти незнакома.
   - В этой галерее бесконечных воспоминаний ты- единственный живой персонаж. Вспомни забытые лица. Стоптанные башмаки, тонны окурков, пара- тройка парадоксальных фраз оживят эту кучу мусора, в обиходе именуемую- Память…
   - Экскурсия по свалке воспоминаний длиною в жизнь?
   Кто они были? Кем ты была для них? Что они могли понять? Чем они могли мне помочь? Эти сущности, рефлектирующие только на непосредственные указания собственных желудков.
   Она со мной не соглашается. Качает головой и говорит:
- Не всем так плохо…

   Она идет по галерее своих воспоминаний и останавливается у одного из портретов:
- Этот? Пожалуйста! Первое и единственное исключение…- говорит она. Был настолько красив, что мне часто не верится в реальность его существования. Иногда кажется- его просто не было…Уехал в Грецию, - смеется и делает реверанс: - «Ваше Величество! Если кому-то придет в голову прочесать всю страну одной большой гребенкой, то там Вас просто будет невозможно найти. Потому что Вы- Фантом?».
  -Персидский царь…Путник во Вселенной…Умел дарить мне весь мир. Читая стихи давно забытых поэтов…Рисовал созвездия, забрасывая мою цыганскую юбку бисером речных камешков. И если я когда-нибудь исчезну из этого мира тусклых предметов. Ищите меня там - говорит она, указывая вглубь полотна, на нечто только ей ведомое.
-Билеты в прошлое не продаются- возражаю я.
-Это билет в будущее…Просто еще не настало время.

   Несколько шагов в сторону, и она останавливается у другого портрета.
- Знакомьтесь, мой супруг! – говорит она, - Вы когда-нибудь видели чайные розы, край лепестков которых подернут канвой увядания? Это обо мне и о нем…
- Когда-то мы любили друг друга…Мы любили друг друга, кочуя по чужим квартирам. Строили пирамиду семейного счастья из пустых бутылок. Выигрывали в карты целые состояния друг у друга на наших постоянно сменяющихся кухнях… Как-то я попросила его посидеть с нашим грудным. Еще совсем маленьким ребенком, потому что мне надо было к врачу. Очень торопилась вернуться и очень волновалась. Пробежав вверх пять этажей лестничных маршей, я, едва переступив порог, спросила:
- Как себя вел наш сын? Представляете, как он мне ответил?
- Немного возмущался на события в Китае. А так в целом нормально!
   Она вальсирует в ритме воспоминаний, собирая те немногие искрящиеся бусины человеческого счастья, которые удалось найти на запутанном узоре ковра ее жизни.

-Эти два?
-Это не два. Это один…только в разные годы моей биографии - говорит она. Указывая на картину, которая буйством своих красок напоминает лоскутное одеяло.
-Сутенер жизни, Романтик дешевых латинских кварталов. Все продавал! Продавал и меня?1 Только я слишком толстая и неповоротливая, чтобы исполнять чужие прихоти…ее тоненький силуэт забавно контрастирует с этим заявлением.
-Сумасшедшая, я громила его бесконечных противников, отдавая этому все свои силы. И когда очередная армия его врагов уже трещала под напором моего натиска… Он заблаговременно сбежал, трезво рассудив, что следующим может оказаться и он сам.

Еще несколько шагов в сторону, и ее взгляд упирается в пустую раму.
- Пустая рама1 Вас это смущает? – некоторое время она молча смотрит в провал пустоты.
-Просто это очень необычный персонаж…Золотой дракон1 Змей Горыныч1 Большой и расточительный затейник! Моя глупость, помноженная на его экспромт, помогли мне два года писать меморандумы, освобождать пленных негров от эскимосской экспансии, сжигать библиотеки и возводить Великую Китайскую стену, и изрядно в этом преуспев, я обнаружила себя. Распевающей Марсельезу на руинах своей вдребезги разгромленной жизни… На стене висела пустая рама его портрета. В душе зрело желание избавиться от следов его пребывания. Следов пребывания человека, который даже никогда не переступал этот порог.