Поток

Как будто из ниоткуда берется этот поток. Он ловит меня и уносит... Я не скажу, что жду его или же хочу как-то препятствовать ему, но он всегда неожиданный, и нет даже малейшего шанса его предвидеть и подготовиться к новому путешествию в те далекие края, в те далекие страны, куда он меня обычно уносит. Те миры, которые я вижу, которые создает поток во мне, ничто иное как болезнь моей души о свободе... Мне нужен свой лодочник, который за некую плату сможет перевести меня через бурные реки мыслей и неспокойного сознания, ведь именно такой путь будет хоть кем-то контролируем, даже за небольшую плату. Буря эмоций как предвестник начала дождя нескончаемых слов, которые то и дело норовят найти свое место вовне, в этом мире. Как и музыка способна поймать в свои объятия и убаюкать неспокойство... так и каждое слово, которое на своем месте, способно принести легкое облегчение. Поток поднимает меня в те высоты, которые для человека без дополнительных средств непостижимы и недостижимы, ведь летать удел далеко не человека... Когда смотрю в небеса и понимаю, что они бесконечны, мои чувства разбиваются о некий причал "тут и сейчас", ведь поймав момент принятия, я все равно вспомню о своей короткой участи здесь, о своей неизбежной смерти. Но не неизбежной боли, ведь есть же искра, которую можно разжечь до небывалых масштабов огня. Вчера вечером я, как обычно, был один. Но было что-то иное. Какая-то новая тишина. Будто улеглось и правое, и левое, и они на какое-то время смирились с неизбежностью вечного конфликта. Вечер передышки, так сказать. Ночью дети соседа играли на скрипках. У них на следующий день выступление. И они, как и предвиделось, забыли о таком явлении как время, а ведь уже было давно за полночь. Но я не думал ходить и сварить кого-то за то, что вокруг шумно от бесконечных репетиций игры в две скрипки. От небрежных звуков смычка о плохо натянутые струны меня вдруг начало одолевать нечто новое. Очень похоже на усталость, но отличается. Очень похоже на сон, но также отличается. Мир как будто сжался до этих двух скрипок. Как будто мы вместе стали центром вселенной, а все иное лишь движением вокруг нас. Утопая в этих звуках и этих ощущениях, я начал слышать звук прибоя и чаек, которые то и дело носятся вокруг в поисках пищи. Даже начал ощущать запах соленой воды и мокрого песка на берегу. От мыслей, фантазий и воображения меня оторвали крики... кричала, я так понимаю, мать этих двух мелких скрипачей, а отец, кажется, защищал их, ведь завтра выступление, и они еще не готовы. Но мать была неприклонна в своем гневе. Наверное, но я не уверен, что кто-то таки пожаловался на эти звуки, которые взаправду были невыносимыми. Но они же дети... Через какое-то время стало тихо. Город наконец-то уснул. Не знаю уж, сладким ли сном, но тишина стала гробовой. И моя душа также успокоилась. Ушел дискомфорт и боль. Стало спокойно, и даже двигаться не хотелось. Казалось, что лишь пальцем руки сделаю лишнее движение, как это все рухнет и вновь начнут орать, петь, играть... что все вокруг зашевелится как в припадке бешенства... Я делал очень медленные, глубокие вдохи. Потом задерживал воздух в легких и как будто жадно выдыхал. И все это как можно тише. В темноте и спокойствии мое тело наконец-то расслабилось, и я смог отдаться мечтам. Вспомнил детство. О том, как строил замки. Как казалось, что все вокруг — короли да королевы. Что взрослые — это какие-то особенные люди, которые умеют и знают нечто такое, что мне, маленькому, и не снилось даже в наиболее сладких снах. Но время уходило, и я сам стал тем взрослым. И нет у взрослых никаких особенностей. Нет даже каких-то талантов, которые прорастают за годы жизни. Представление о чем-то всегда во мне отождествлялось с домыслами и не более того. Я посмотрел на часы — было три часа ночи. Утро уже так близко, и кажется, что до свечения рассвета рукой подать. Мне вдруг захотелось одеться и выйти навстречу этому утреннему свету. Утреннему огню солнца. Ведь рассвет наступит через три часа. И если идти постоянно на восток, то и время быстрее пролетит, ведь будет казаться, что я именно иду навстречу солнцу, как будто приближаю ногами этот момент. Хотя я боялся даже дышать, чтобы не растревожить тишину, но желание куда-то уйти с этой кровати, с этого дома, с этого одиночества начинает усиливаться и на весах сомнений всё же перевешивает в свою сторону. Одним движением я встал с кровати и поставил ноги ступнями на пол. Кровать заскрипела, и по всей комнате раздалось эхо. Я оглянулся. Через окно пробивается из двора свет от ламп на столбах, и таким образом освещает слегка всю мебель, расставленную в этой комнате. Я сидел и всматривался в каждую деталь мебели. Казалось, что всё вокруг живое. Что оно дышит и может ощущать и слышать. Я выпрямился, и пол под ногами также скрипнул. Я вновь вспомнил о игре тех детей соседей на их плохо подготовленных скрипках. Какое же адское звучание. Настроят ли они инструменты перед игрой завтра или же так и будут исполнять что-то похожее на музыку. Под окном проехала машина, и вся комната на мгновение засветилась, как будто вспыхнула. Я замер. Тени от всего, что вокруг меня, растянулись по стенам и потолку. Как будто выросли рога... Демоническая сила. Я вчера вечером, когда пришёл домой, то разделся и бросил одежду на спинку кресла. Вот и сейчас она там же и лежит, вся скомканная. Её и вновь одену, чтобы встретить утреннее солнце. Когда подошёл к креслу, на котором моя одежда, то ощутил усталость. Ноги почему-то стали тяжёлыми. Я опёрся на спинку. Всё-таки организму нужен отдых. Организм принуждает нас ко сну. Но и уснуть я не могу. Вот лежал же и воображал. Но и идти также не пускает. Какое-то состояние между сном и бодрствованием. Одно мешает другому. Как будто левое никак не может ужиться с правым, и они вечно тянут каждый в свою сторону. Мне же остаётся нести это поле битвы всегда в себе. Ведь как мало отведено и как быстро истекает каждый момент.