Бойцовский петух

Не всякую живность можно было содержать и прокормить в послевоенной деревне. Очень скудными были сенокосы, а о зерне для скота и птицы не могло быть и речи. Зачастую без настоящего хлеба жили и с трудом выживали люди. Слабы были и человеческие силы: все держалось на вдовах, немощных стариках да жиденьких подростках. Однако куриц держали во всех дворах, даже в самых бедных и обнищавших.
С десяток куриц-несушек да петушка держала и наша бабушка. Весной и летом курицы неплохо неслись и давали к столу полноценные яйца, нагулянные на воле. Цвет желтка тех яиц памятен до сих пор – яркий, отливающий настоящим солнцем. Первоначальные гнезда несушки устраивали где-нибудь в уголке на остатках сена или соломы, лежащих на жердях сеновала под поветью. Соблюдая некоторую очередность, они с характерным куриным шумом взлетали на то или иное гнездо и покидали его после снесения яйца с продолжительным и сильным кудахтаньем.
Бабушка привыкла забирать из гнезда не все яйца: одно она непременно оставляла в качестве приметы гнезда для куриц. Оставленное несколько раз одно и то же яйцо делалось заметным среди свежеснесенных: на нем больше других было отметин, оставленных ногами несушек, как правило, не всегда чистоплотных. Зачастую это яйцо покоилось в гнезде на постоянной основе. Практически такое яйцо становилось в итоге испорченным. Бабушка называла его «подкладом», «насиженным» или даже «болтуном». Все названия вполне естественные: если, например, потрясти такое яйцо, то почувствуется бултыханье его содержимого. В конечном счете оно варилось в пищу свиньям.
Как и в жизни людей, в куриной жизни изредка случаются своего рода чудеса. В один прекрасный день бабушка, снимая яйца, нашла в гнезде пищавшего цыпленка. На дворе разливалось июльское тепло. Оно да периодическое нагревание «подклада» несушками растревожили и возбудили в нем цыплячью жизнь. Наверное, стеклись и еще какие-то благоприятные для этого обстоятельства. Факт остается фактом: через три недели из яйца, обреченного заиметь прозвище «болтуна», выклюнулся полноценный цыпленок.
Мы с сестрой смотрели на одинокого птенчика широко раскрытыми глазами. С таким изумлением разглядывал, наверное, только Робинзон Крузо следы Пятницы, обнаруженные на богом забытом острове. А бабушка решила, имея в запасе богатый опыт выхаживания людских сирот, выпестовать и этого цыпленочка, совсем неожиданно появившегося на свет. Мы, не сговариваясь, согласились с сестрой ее всемерно поддержать. Втроем мы решили заменить выводку его маму-курицу.
Вначале мы держали его в избе. Кормили пшеном, попросив небольшое количество его у соседей. Давали ему в пищу также творог, остатки яичницы и хлебные крошки. Поглаживанием по шерсти и другими ласками мы подкупили кошку и строго-настрого запретили ей приближаться к живому пушистому шарику ближе чем на один метр. Эту дистанцию она старалась соблюдать, но кошачий соблазн полакомиться цыпленком, как мышкой, в ней оставался без всякого сомнения. Однажды цыпленок и кошка оказались в одном месте – нос к носу. Я почему-то находился на печи и вздрогнул, предвидя печальную развязку. Однако цыпленок, не смутившись разглядыванием кошки, впервые в жизни постоял за себя. Он сделал вид, что хочет поближе познакомиться с плутовкой. Взял да и клюнул острым носиком в самое мягкое место между ноздрей кошки. Она явно не ожидала от него такой прыти. Кошка, поджав хвост, метнулась под кровать и долго оттуда не выходила. С той поры она и не помышляла обижать нашего птенчика.
В доме цыпленок прожил с месяц. Он основательно подрос, стал шустро бегать и пытался даже ловить комнатных мух, чему мы были несказанно рады. Затем мы начали выпускать его во двор, но всегда под бдительным нашим оком. Двор ему нравился больше, чем наша комната: там было просторно и много новых знакомых. Курицы вначале косились на него, норовили даже клюнуть несмышленыша, но постепенно становились дружелюбнее. Возможно, инстинкт подсказывал им, что это их родная кровь, их общий детеныш.
А время шло. На цыпленке появилось красивое оперение, и стало ясно, что мы растим петуха. Осенью он уже свободно разгуливал среди курочек и подросших цыплят, гуляющих с клушкой. Он был дружен с теми и другими. Наш петушок начал уже опробовать свой голосок, хрипловатый на первых порах, но все более приближающийся по тембру и прочей музыкальности к настоящему классическому петушиному пению. К зиме петушок окреп и вырос. Он самостоятельно взлетал на насест вместе с курицами и подросшими молодками, проводя там всю длинную ночь. По ночам в строго определенные часы раздавалось его заливистое энергичное пение. По голосу петушка мы сверяли свои настенные часы с длинной цепочкой и гирькой. К тому времени они уже появились в нашей деревне.
Петушком мы неизменно любовались и решили оставить его на племя. Прежний петух основательно состарился и почти перестал исполнять свои петушиные  обязанности.
На следующее лето наш петушок основательно заматерел и чувствовал себя полноценным хозяином в курином сообществе. Как истинный кавалер, он оказывал курицам знаки внимания. Было радостно наблюдать, как он, найдя какого-нибудь лакомого червячка, подманивал к себе подружек-курочек. При этом он активно мотал головой, тряс шейным оперением и чудно приплясывал. По всему было видно, что сам он испытывал блаженное удовольствие, делясь находкой с красавицами-птицами. Я частенько любовался нашим воспитанником и дивился тому, что он делал это не только из корыстных побуждений – получить интимную близость, но зачастую просто так. И не только в День 8 Марта или в день рождения красавицы-курочки, а в самый обычный будничный денек. Молодец петух! Воистину не каждый мужчина на такое сподвигнется.
Однажды в наш двор занесло каким-то ветром разбойника-коршуна. Петух был начеку. Характерной отрывочной вибрацией звука он дал цыплятам и курицам условный знак – прятаться. А сам, как лермонтовский купец Калашников, принял борцовскую позу и первым бросился на налетчика. Он сильно бил его крыльями и без промаха долбил врага своим клювом. Петух сильно потрепал оперение хозяина неба и с позором выдворил его ни с чем восвояси. По двору еще долго летали и кружились в воздухе пух и перья злодея.
В другой раз, видимо в поисках любовной интриги, забрел в наш двор соседский петух. Это был в цвете лет самец-удалец. Он раньше, наверное, многое себе позволял, и все сходило ему с рук. Но теперь наш хозяин куриного семейства, долго не раздумывая, преградил ему путь. Ярость кипятила петушиную кровь. Они встали лицом к лицу, распушили шейные оперения, трясли головами и шеями и растопырили ноги для первого броска. И вот он петушиный бой начался: враги сцепились. Каждый из них стремился клювом снести красный гребень противника, а если удастся, то и половину головы. В ход пошли и крылья противников. В воздух полетели пух и перья сражающихся. Иногда мне казалось, что над местом петушиной схватки кто-то распорол большую подушку и весь пух и перья высыпал из нее на ненавистных врагов, отстаивающих кровью свои права.
На какой-то миг петухи расцепились, чтобы отдышаться. Пух несколько осел на землю, и я увидел наполовину голую шею пришлого петуха. Его гребень был сбит сильным ударом клюва набекрень, и поле боя он обозревал уже только одним глазом. Наш петушок тоже был изрядно потрепан, но вид не потерял и держался молодцом: в нем чувствовалось больше силы и ярости. Петухи вновь сошлись. Нашему как-то удалось захватить в разинутый клюв голую шею пришельца. В порыве гнева он стал крутить и сдавливать шею противника. Я так и подумал, что он намеревается приготовить полуфабрикат для жаркого. Иногда драчунов не советуют разнимать. При этом приводят примеры, когда разнимающим достается по полной и больше всех.
Я все же рискнул и остановил драку. Пришелец, весь побитый и наполовину общипанный, распустив крылья и едва волоча ноги, перевалился через подворотню. Как наблюдатель и рефери, я защитил чистую победу нашего петуха. Но и без этого наш воспитанник находился уже на гребне славы и гоголем прошелся вокруг меня в качестве победителя. Надо добавить, что соседские петухи на нашем дворе после этой драки больше не появлялись. Наверное, и птицы извлекают полезные уроки.