Метод Данте

  ...Вновь наступило время после полуночи, я находился в своей комнате. Вдруг мне показалось, что кто-то копается в стопке папок и бумаг. И действительно, человек в дорожном костюме начала XIX века, сняв шляпу, что-то оттуда вытаскивал. Я как будто прирос к своему стулу и не мог никак отреагировать. Наконец, странный гость вынул три листка и начал их изучать.
- Вот это - ад... Все девять кругов. Это - чистилище, гора с уступами. И - рай, девять небесных сфер. А на этой вкладке - всё вместе! И всё это составили в Италии исследователи "Божественной комедии"...
  Рядом оказался старик в сюртуке, со смуглым лицом и с покатым мудрым лбом.
- А я и есть итальянец. Меня зовут Пашкале. Кто это полюбопытствовал, как устроил загробный мир наш Данте?
- Зовите меня Чайльд-Гарольд, молодой путешественник. Италия всегда влекла меня как страна Данте, Петрарки, Микеланджело, Макиавелли...
- Много вас, путешественников. А я вот всю жизнь работал, и всe, что человек должен испытать, - мною испытано в свои сроки...
Чайльд-Гарольд: Как я завидую таким, как вы, синьор! Я - блестящий денди, а как будто и не жил по-настоящему...
Пашкале: Ум честного человека - в сердце! Я вижу, что вы - открытый человек, хоть и светский щёголь.
Чайльд-Гарольд: И меня очень интересует сейчас поэма Данте.
Пашкале: Данте... Твоя жизнь через сто лет покажется глупостью... А его жизнь и через шесть веков кажется необыкновенной.

Чайльд-Гарольд:
Неблагодарный город! Где твой стыд?
Как Сципион, храним чужою сенью,
Изгнанник твой, вдали твой Данте спит...

Тот,кто был в белом длинном одеянии с лавровым венком на голове сказал:
Не человек; я был им;
Я от ломбардцев низвожу мой род,
И Мантуя была их краем милым.
Рожден sub Julio, хоть в поздний год,
Я в Риме жил под Августовой сенью,
Когда еще кумиры чтил народ.
Я был поэт и вверил песнопенью,
Как сын Анхиза отплыл на закат
От гордой Трои, преданной сожженью.
- Так ты  Вергилий? - взволнованным голосом спросил Чайльд-Гарольд.

Шерлок Холмс: Знаете, Ватсон, а ведь у Данте главным тоже был дедуктивный метод. Как он беседует с тенями? Он высказывает гипотезы о том, почему именно в этом круге ада и именно так мучаются встреченные им. И делает выводы из их случаев.
Пашкале: Я знаю одну легенду о Данте. После его смерти никто не знал, где он спрятал окончание своей поэмы. Вдруг его сын увидел во сне отца, который указал ему тайник в стене.
Чайльд-Гарольд:
И Данте сон валами крепостными
Равенна благодарная хранит.

Белое покрывало упало. Женская фигура в красном платье под зелёным плащом произнесла:
Да, да, я - Беатриче.
Вы бодрствуете в вековечном свете;
Ни ночь, ни сон не затмевают вам
Неутомимой поступи столетий;
И мой ответ скорей тому, кто там
Сейчас стоит и слезы льет безгласно,
И скорбь да соразмерится делам.
Не только силой горних кругов, властно
Велящих семени дать должный плод,
Чему расположенье звезд причастно,
Но милостью божественных щедрот,
Чья дождевая туча так подъята,
Что до нее наш взор не досягнёт,
Он в новой жизни был таков когда-то,
Что мог свои дары, с теченьем дней,
Осуществить невиданно богато.
Но тем дичей земля и тем вредней,
Когда в ней плевел сеять понемногу,
Чем больше силы почвенной у ней.
Была пора, он находил подмогу
В моем лице; я взором молодым
Вела его на верную дорогу.
Но чуть я, между первым и вторым
Из возрастов, от жизни отлетела, -
Меня покинув, он ушел к другим.
Когда я к духу вознеслась от тела
И силой возросла и красотой,
Его душа к любимой охладела.
Он устремил шаги дурной стезей,
К обманным благам, ложным изначала,
Чьи обещанья - лишь посул пустой.
Напрасно я во снах к нему взывала
И наяву, чтоб с ложного следа
Вернуть его: он не скорбел нимало.
Так глубока была его беда,
Что дать ему спасенье можно было
Лишь зрелищем погибших навсегда.
И я ворота мертвых посетила,
Прося, в тоске, чтобы ему помог
Тот, чья рука его сюда взводила.
То было бы нарушить божий рок -
Пройти сквозь Лету и вкусить губами
Такую снедь, не заплатив оброк
Раскаянья, обильного слезами.