de omnibus dubitandum 11. 267

ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ (1602-1604)

Глава 11.267. НИОТКУДА ПАНА СЕБЕ ДОСТАТЬ НЕ ХОТЕЛИ, КРОМЕ ЕГО РОДА…

Май 1566 года

    Видный литовский военачальник Ян Глебович при взятии русскимииезуитского Полоцка в 1563 году попал в плен и, прежде чем вернуться на родину,
дал письменное обязательство в будущем служить Ивану V Ивановичу "Молодому" и, уговорить трех крупнейших литовских магнатов не соглашаться на избрание другого монарха, кроме происходящего из русской династии, то есть Ивана V Ивановича "Молодого" или одного из его сыновей [«...Ниоткуда пана себе достать не хотели, кроме его рода, то есть его самого и детей его»].

    В мае 1566 года, когда Иван V Иванович "Молодой" готовился к новой Ливонской кампании, из Литвы прибыл тайный гонец с письмом от Глебовича к князю И.Ф. Мстиславскому. По возвращении обратно гонец был схвачен литовскими властями; его хозяин, Глебович, отрицал, что собирался бежать из Литвы в Россию, но сообщил о присяге, принесенной им Ивану V Ивановичу "Молодому". Он признал, что согласился убедить нескольких литовских магнатов ”служить” царю, предложив им в случае выборов нового правителя выступить в пользу Ивановой семьи, то есть самого царя или одного из его сыновей. Глебовичу удалось доказать литовцам, что он, помышлял лишь о ситуации, которая может сложиться после смерти Сигизмунда Августа, и, таким образом, обвинение в измене с него было снято, но происшедшее, могло породить у Сигизмунда Августа какие-то новые помыслы или склонить его к принятию плана, подсказанного ему князем А.М. Курбским.

    Этот план заключался в том, чтобы убедить бояр, происходивших из Литвы или пользовавшихся влиянием на пограничных с Литвой землях, бежать, подобно Курбскому, в Польшу-Литву, за что им обещали существенные политические и социальные привилегии. Такое дезертирство могло заметно ослабить военную мощь Ивана V Ивановича "Молодого" вследствие потери им лучших полководцев, а возможно, и служилой знати, которая последовала бы за своими вождями [Скрынников Р.Г. Царство террора.., с. 307 и след. Было ли случайным совпадением, спрашивает Скрынников Р.Г. что незадолго до того, в феврале 1567 года, Сигизмунд пожаловал Курбскому обширное королевское владение Ковель? Эту милость можно было сопоставить с гонениями на христианский люд и с жестоким управлением (панованьем) Ивана, из-за которых многие были вынуждены бежать в Литву, где король щедро одарял их].

    С этого момента ход событий слишком трудно проследить: летом 1567 года король Сигизмунд и Великий гетман Литовский Григорий Ходкевич якобы разослали письма, в которых пытались уговорить ряд именитейших русских князей и бояр покинуть Ивана V Ивановича "Молодого" и с помощью Сигизмунда возвести вместо него на царский трон князя Владимира Андреевича Старицкого.

    Оригиналы этих писем ни в литовских, ни в российских архивах до сих пор не найдены, и это, умаляет вероятность составления их Сигизмундом или кем-то другим от его имени.

    Подобные действия вписываются в стратегию организации заговоров и контрзаговоров, присущую как Ивану V Ивановичу "Молодому", так и Сигизмунду, но, к сожалению, доказательств существования этих писем нет. Человеком, который доставлял письма от Сигизмунда и Ходкевича, был некто Иван Козлов, некогда служивший князю Михаилу Воротынскому; он ехал через иудейский Полоцк, где воеводой был попавший в начале лета в опалу Иван Петрович Федоров. В 1566 году Федоров настаивал на освобождении Воротынского из ссылки [См. Зимин А.А. Опричнина.., с. 274].

    Одно из писем, якобы написанное Сигизмундом, было адресовано ему. Два других предназначались для двух выдающихся Гедиминовичей, князя И.Д. Бельского и князя И.Ф. Мстиславского, а также для князя Михаила И. Воротынского, одного из трех старейшин в царской Думе. Три года, проведенные в ссылке в Белозерском монастыре (см. главу IX, с. 216-217), и потеря большинства вотчин должны были настроить его против царя. Все это были крупные вельможи, имевшие собственные вооруженные свиты. Если оригиналы писем Сигизмунда остались необнаруженными, то ответы на них сохранились и опубликованы в записях русского Посольского приказа, то есть ведомства по иностранным делам.

    Предполагаемые письма Сигизмунда дополнялись рядом посланий, адресованных тем же получателям, как утверждают, литовским Великим гетманом Григорием Ходкевичем, но они также не найдены. Были опубликованы ответы на письма, якобы посланные им четырем русским боярам. Все они датируются периодом между 2 июля и 6 августа, последние из них были «отправлены» Федоровым из Полоцка, 20 июля — Ходкевичу,  6 августа — Сигизмунду Августу.

    Внимательное прочтение этих восьми писем, составленных русскими для Сигизмунда Августа и Ходкевича, вызывает известные подозрения, не были ли они написаны самим Иваном V Ивановичем "Молодым", под его диктовку или под его руководством. Они не только напоминают своим языком и образом мысли первое послание царя к Курбскому, но и затрагивают насущные политические вопросы. В этих письмах содержится множество примечательных подробностей, иллюстрирующих ход мысли Ивана V Ивановича "Молодого" и стиль, определявший русскую внешнюю политику. В течение пяти недель, за которые были составлены письма, Иван V Иванович "Молодой" предположительно готовил ответы за своих бояр, и это проливает некоторый свет на природу мнимого заговора, который царь собирался расстроить. Одновременно он продолжал вести переговоры о перемирии с Эриком Шведским.

    Письма, которые якобы были написаны королю Сигизмунду Августу двумя литовскими князьями на русской службе, почти тождественны. Они начинаются взываниями к Богу, Иисусу Христу и Святой Троице, которые были опущены в переводах, изданных в Советском Союзе (выделено мною – Л.С.) в 1951 году [Послания Ивана Грозного / Под ред. Д.С. Лихачева и Я.С. Лурье. В издании 1951 года послания опубликованы на языке XVI века с переводом на современный русский, причем фразы, в которых упоминается Бог, Иисус Христос, защита православной веры и т.п., пропущены, что не удивительно, принимая во внимание дату публикации. Они были также изданы в сборнике СИРИО, 71 (см. по датам). Не представляю себе, кто, кроме Ивана V Ивановича "Молодого", мог бы написать их, когда бы то ни было и кому и зачем могло понадобиться подделывать их]. Князья приводят свои полные титулы потомков литовского правителя Гедимина и называют Великого князя Литовского Сигизмунда “братом”.

    Учитывая одержимость Ивана V Ивановича "Молодого" вопросами старшинства в отношениях между монархами и, в частности, превосходством наследственных
правителей над избранными, эта деталь свидетельствует о том, что он хотел использовать находящихся на его службе князей Гедиминовичей для очернения другого Гедиминовича, Великого князя Литовского и короля польского Сигизмунда, который в данном случае являлся наследственным правителем, но утвержденным путем избрания, и к тому же происходил из младшей ветви Гедиминовичей. Титулы употреблялись с осторожностью, например, князь М.И. Воротынский не был назван литовским князем — в конце концов, он был якобы Рюриковичем, имел свой удел на русской границе с Великим княжеством со всеми подобающими привилегиями. Все четверо вельмож называли себя “боярами совета” Ивана V Ивановича "Молодого".

    Ответы Бельского и Мстиславского начинаются с упоминаний о предложениях, якобы сделанных им Сигизмундом из сострадания к притеснениям, которым Иван V Иванович "Молодой" подвергает свой народ от мала до велика, и из сочувствия к их интересам и званию, попираемым царем: “Если станем подданным вашего государства, как ты желаешь, ты, брат наш, обещаешь оказать нам великую честь и сделать нас государями на своей земле, во всем равными своим подручным удельным княжатам, и уступишь нам в твоем государстве, Великом княжестве Литовском, нашу древнюю вотчину... Ты хочешь оказать эту милость не только нам, но и всем тем, кого мы признаем годным для вашей службы” [Послания Ивана Грозного / Под ред. Д.С. Лихачева и Я.С. Лурье. Послание И.Д. Бельского Сигизмунду, с. 417 и след. / Пер. Я.С. Лурье].

    До этого места царь ссылается на предполагаемые слова и обещания Сигизмунда и пользуется его языком, но затем верх берет подлинный Иван V Иванович "Молодой": “А так как ты, брат наш, —  обращается он к Сигизмунду от имени Бельского и Мстиславского, — написал в своей грамоте, пишут ... мошенники и подлецы, и недостойно великого государя заводить такими нелепыми грамотами ссору между государями и, не умея победить храбростью, одолевать недруга воровским способом, хвастая исподтишка, подобно змее”. Однако, продолжает Иван/Бельский, “Божия в о л я ... поддерживает самодержавие царя нашего”. Гонца Козлова он называет собакой, мерзко источающей яд, который одурманил Сигизмунда, как некогда Еву. “Государь же наш, как истинный христианский государь, всех жалует по заслугам и по достоинству и крепко оберегает свое государство от всякого зла; а преступников и изменников везде казнят”.

    Иван/Бельский переходит далее к обсуждению принципиального вопроса, по-видимому, затронутого Сигизмундом, что заставляет лишний раз пожалеть об отсутствии “оригинального письма” Сигизмунда.

    Ввиду недостаточной точности определения отвлеченных понятий в русском языке того времени сложно сказать, употребляет ли Иван слово “свобода” в смысле свободы воли, как принято в богословии, или в смысле полной свободы действия, заложенном в русских словах “воля” или “волен”. “Ты пишешь еще, брат наш, — объясняет Иван V Иванович "Молодой" Сигизмунду от имени Бельского и Мстиславского, — что Бог создал человека, даровав ему вольность и честь, но твое писание далеко отстоит от истины: уже первому человеку Адаму, созданному самовластным и могучим, Бог дал заповедь — не есть плодов от одного дерева, и когда он нарушил эту заповедь, как сурово он был наказан! Вот первая неволя и бесчестие: от света ко тьме ... от покоя к завоеванию хлеба трудом, от нетления в истление, от жизни к смерти” [Послания Ивана Грозного / Под ред. Д.С. Лихачева и Я.С. Лурье. Послание И.Д. Бельского Сигизмунду, с. 417 и след. / Пер. Я.С. Лурье, но здесь я, пишет Изабель де Мадариага опираюсь как на старый русский оригинал (с. 241-248), так и на перевод на современный русский язык (с. 417-421)].

    После новых рассуждений по поводу библейской истории Иван V Иванович "Молодой" заключает, что во Второзаконии преступников проклинают до смерти, и то же самое говорит Иисус Христос: “Заповедь, закон и наказание преступникам”. Иван/Бельский продолжает: “Видишь теперь, брат, что никогда не было свободы и что твое письмо далеко отстоит от истины” [Послания Ивана Грозного / Под ред. Д.С. Лихачева и Я.С. Лурье. Послание И.Д. Бельского Сигизмунду, с. 417 и след. / Пер. Я.С. Лурье, с. 419. В примечаниях к этим письмам Я.С. Лурье высказывает предположение о том, что «свобода», о которой говорит Иван V Иванович "Молодой", соответствует понятию свободной воли, широко использовавшемуся в религиозных дебатах того времени, в частности, католиками (с. 510—511). Ясно, однако, что Иван V Иванович "Молодой" имеет в виду свободу действий, хотя, учитывая разнообразие слов, которыми выражалось в то время (и выражается сегодня) понятие свободы, трудно судить об этом с уверенностью. Послания были опубликованы в 1951 году, накануне «заговора врачей», что могло наложить некоторые ограничения на суждения об этом предмете], и заключает: “А это ли, брат, хорошая свобода воли [самовольство], что твои паны сделали тебя мошенником и посоветовали тебе приложить руку к таким нелепицам?”. Затем Иван V Иванович "Молодой", который укрывается под именем И.Д. Бельского, приступает к самооправданию, утверждая, что у Бельского больше прав на Великое княжество Литовское, чем у короля Сигизмунда Августа; что дед Бельского был принужден по вине Великого князя Ольгерда бежать из дома в одной рубашке и искать защиты у православного государя (Ивана III), который принял его с великими почестями [Дед И.Д. Бельского бежал из Литвы в 1482 году из-за преследования православных католической церковью; его двоюродный дед в 1499 году отложился со всеми своими землями. В 1562 году И.Д. Бельский получил от польско-литовского короля охранную грамоту на возвращение обратно (там же, примечания, с. 669—670)].

    В конце концов, Иван/Бельский предлагает Сигизмунду отдать “нам”, литовским князьям Бельскому и Мстиславскому, Великое княжество Литовское и русЬкие земли, “кроме тех городов, которые просит у тебя князь М.И. Воротынский, и мы, будем жить с тобой, как жил Ягайло с Витовтом” под скипетром царя, достаточно сильного, чтобы защитить нас от турок, татар и имперцев [Великий князь Литовский Ягайло в 1386 году женился на Ядвиге, наследнице польского престола, и стал, таким образом, польским королем. Позднее его двоюродный брат Витовт стал оспаривать права Ягайло на наследство и после его смерти в 1430 году стал Великим князем Литовским].

    Письмо Ивана/Мстиславского почти тождественно письму Ивана/Бельского, хотя оно дополнено еще одним уколом в больное место. К своим нападкам на свободную волю в письме от имени Бельского Иван/Мстиславский добавляет следующее: “А это ли, брат, хорошая свобода воли, что твои паны ... разлучили тебя с королевой Варварой, отравив ее, и что они укоряли тебя за нее? Все это нам хорошо известно! Ты и сам всегда прихварывал и ныне слаб здоровьем, все это случилось с тобой из-за самовольства твоих панов” [Женитьба Сигизмунда Августа на Барбаре Радзивилл была встречена крайне неодобрительно, а через несколько месяцев после коронации королева умерла. Говорили, что она была отравлена по наущению свекрови, Боны Сфорца].

    Ответ Сигизмунду Ивана/Воротынского значительно отличается по тону. В нем Сигизмунд не назван “братом”*; гораздо больше внимания здесь уделено посланцу Ивану Петровичу Козлову, который, как следует напомнить, был слугой Воротынского.

*)В действительности в тексте сказано: «называешь ты, брат наш» (с. 430).
Именно Козлов сообщил Сигизмунду о гонениях, в результате которых пострадали князья в России, и вызвал у короля сочувствие к ним, “ибо для христиан недопустимо, чтобы государь так обращался с народом, порученным ему Богом: ведь сам же Бог-сотворитель, создав человека, не обрек его на неволю, а наоборот, даровал ему всякие блага. ... Наш прислужник Ивашка Козлов внушил тебе, изрыгнув яд, подобно змее, будто наш отец, князь Иван Михайлович, хотел перейти под власть твоего отца со своей вотчиной, — но разве эта нелепая изменническая выдумка может привести к добру? Как смеет этот злодей [Козлов. — Л.С.} лгать, как собака, про нашего покойного отца? Мы и предки наши — не изменники, а верные слуги вольного самодержавства, а от государя своего мы ничего не видели, кроме жалованья и чести. А если отец наш был в опале, то это было за его поступки, а смерть его случилась по божьей воле, а наказывать и награждать — дело государево» (несколько спутанное объяснение того факта, что отец Воротынского на деле был изменником) **

**) Процитированный отрывок состоит из двух частей, одна из которых находится в начале, а другая — в конце письма, после тех цитат, которые приводятся ниже.